м я  его  подписывала.  Что-то
подобное пришлось подписывать потом еще вместе  с  моим,  адвокатом.  С  ним
вместе подготовили  и  подписали  целую  кипу  бумаг  по  усыновлению.  Тоже
формальность, но, выполнив ее, я все пути назад обрубила...
 
 
   В военном госпитале
 
   Когда  подошло  время  рожать,  Веронику  отвезли  в  военный  госпиталь.
Сопровождала ее уже не Геня - а тоугая пепеволчиття. И мпжнп г-к-ячятт,  что
ей повезло.  У  нее  с  новой  сотрудницей  странной  фирмы  по  усыновлению
сложились достаточно теплые отношения. Она даже сама намекнула Веронике, что
за плату у них практикуется скрытая  съемка,  мол,  можно  купить  отдельные
фото,  которые  будут  заказаны:  матери-роженицы,   новорожденного,   новых
родителей и т, п.
   "Если хочешь, - говорит, - могу тебе это устроить. Но об этом никто знать
не должен. Это - только между нами".
   "Как здорово. Я очень хотела бы иметь фотографии. Только во  сколько  это
мне обойдется?"
   "Мелочь, долларов 150".
   Вероника достала деньги из того  самого  пакетика,  который  вручил  Ден.
Потратить их пока было не на что и негде. Она отдала американке две сотенные
бумажки.  Та  вернула  сдачу  и  говорит:  "Фото  получишь  при  выписке  из
госпиталя. Здесь у тебя кто-нибудь их может увидеть  -  будут  неприятности.
Лучше не рисковать..."
   "Хорошо, - согласилась с ее доводами Вероника. - Но это без обмана?"
   "Как можно? - возмутилась переводчица. -
   Это тоже мой бизнес. А бизнес идет только тогда, когда есть  честность  и
доверие к партнерам".
   Наконец приблизилась  кульминация  всей  этой  истории  -  роды.  На  них
пригласили еще двух  переводчиков.  Наверное,  чтобы  ошибки  какой-либо  не
произошло, чтобы каждый крик роженицы переводился точно, без искажений.  Еще
- сделали обезболивающий укол. Как оказалось, очень дорогой. Но это по нашим
меркам, конечно. А по американским вполне приемлемый. Стоил  он  около  двух
тысяч долларов.
   - И кровать у них не такая кушетка, как у  нас,  -  почти  с  восхищением
рассказывала  Вероника.  -  Это  -  целое  сооружение  с  кучей   кнопок   и
электроники...
   Короче, после укола у меня пропала чувствительность  нижней  части  тела.
Боли какой-то при родах я не чувствовала. Не ощущала и схваток.  Все  прошло
быстро. Услышала только детский крик: "А-а-а". Мне  тут  же  дали  подержать
моего сыночка. Точнее,  просто  положили  его  на  грудь.  Дали  возможность
ощутить его вне материнской утробы. Потом  забрали.  Тут  же  его  взвесили,
измерили и унесли куда-то...
   На  следующий  день  после  родов  Веронику  выписали.   У   американцев,
оказывается, не положено долго держать в медучреждениях. Это из-за того, что
все  медицинское  обслуживание   очень   дорогое.   Как   рассказала   новая
переводчица, один день пребывания в госпитале стоил около 800 долларов.
   - А ребенок? - спросил я. - Его тоже выписали и отдали новым родителям?
   - Нет. Его оставили в госпитале. - Как бы вновь переживая в воспоминаниях
те мгновения, Вероника часто зашмыгала носом, словно хотела  разрыдаться.  -
Мне даже не дали его покормить грудью. Нельзя... От меня  там  потребовалась
лишь подпись на специальной карте, которая заводится  на  новорожденного.  В
правом верхнем  углу  этой  карты  крупными  буквами  надпись:  "Ребенок  на
усыновление". Вот в ней я и расписалась.
   Наблюдая в эти минуты за рассказчицей, я вдруг подумал, а не переигрывает
ли эта женщина? Слишком уж явно и показушно она переживала и раскаивалась  в
том, что оставила своего малыша там, за океаном. И мне показалось,  что  она
больше рисовалась, что якобы до сих пор  еще  в  ее  груди  не  утихла  боль
утраты. Как на такое могла решиться настоящая мать, которая пошла  на  такой
поступок даже в силу обстоятельств, которые ее чуть ли не загнали в  роковой
угол?
   Только и  в  животном  мире  есть  подобный  феномен.  Это  кукушка.  Она
единственная птица в наших местах, которая не выкармливает своих детей сама,
а подбрасывает другим. Делает  это,  конечно,  безвозмездно.  Выполняет  эту
необходимости" только для продолжения рода собственного. Ну а  человек?  Что
толкает его на подобное? Неустроенность нашего нового демократического дома?
Другие неурядицы? Что приближает к подобной черте женщин?
   Скорее всего, именно из-за переживаемых материальных трудностей  вступают
на этот путь некоторые женщины. Более того, в отличие от  птиц,  суррогатные
матери пытаются сделать на своих отчуждаемых детях деньги. Как выяснилось  в
дальнейшем, и женщина, рассказавшая эту историю, пошла на все  именно  из-за
денег. Но к этому вернемся чуть позже.
   - Вот так мой сыночек стал для меня чужим. - Вероника опять всхлипнула. -
Его у меня отобрали...
   Как ей объяснили, новорожденный остался в родильном отделении до  встречи
с новыми родителями. Дальше уже все права на него переходили К  ним,  и  они
сами решали, когда  его  забирать.  Они  оплачивали  его  содержание,  уход,
искусственное кормление и многое другое. Подобное было там в порядке  вещей.
Персонал давно, видимо,  привык,  что  именно  так  у  них  рожают  русские,
украинки и т, п. Рожают и отказываются. Для них,  для  персонала  госпиталя,
главным критерием было лишь то, чтобы оказываемые  ими  услуги  были  хорошо
оплачены.
   Как правило, ребенок содержался  под  медицинским  наблюдением  не  менее
девяти дней. За это время проводились все необходимые мероприятия. Потом его
передавали  американским  родителям.  И  по  их  законодательству   он   уже
становился гражданином Соединенных Штатов, как и любой другой родившийся  на
этой территории.
   Из госпиталя Вероника уезжала вместе с  новой  переводчицей.  Как  только
машина покинула режимную зону  и  позади  закрылись  автоматические  ворота,
американка вручила русской фотографии. Их было несколько: Вероника в родовой
палате, Вероника с ребеночком...
   - Это все, что осталось на память о моем и  вместе  с  тем  чужом  теперь
сыночке. - Женщина старательно сложила фотографии и  спрятала  их  в  черный
пакет. - Теперь вы все узнали и увидели...
   - Да, но что было с вами дальше?
   - Меня привезли в квартиру. Дали возможность отлежаться...
   И тут, как рассказала Вероника, в ней проснулся материнский инстинкт. Она
позвонила Гене: "Верни мне моего сыночка".
   "У тебя с головой все в порядке?" - резко спросила та.
   "Да".
   "И ты не понимаешь, что это теперь невозможно?!"
   Вероника разревелась прямо в трубку.
   "Ладно. Прекрати. Успокойся и жди. К  тебе  приедет  человек,  с  которым
можно будет решить этот вопрос".
 
 
   На пути домой
 
   В тот же вечер на квартиру к Веронике приехала незнакомая американка.
   "Привет, меня зовут Синди, - представилась она. - Я - адвокат".
   "Здравствуйте", - равнодушно ответила Вероника.
   "В чем у нас проблема?"
   "Я бы хотела вернуть сына..."
   "Понятно. Очень сложная задача".
   Крепившаяся до сих пор Вероника не удержалась и стала всхлипывать.
   "Ну, это зря. Как говорят у вас, русских: слезами горю не поможешь.  Надо
действовать. Я же не сказала, что проблема ваша безнадежна".
   "И что надо делать?  -  оживилась  Вероника.  -  Деньги  возвращать?  Вот
возьмите, что у меня есть..."
   Она протянула американке сто долларов.
   "Это все, что у меня есть".
   "Маловато, если это, конечно, не насмешка. -
   Синди внимательно и вместе с тем с оттенком пренебрежения  посмотрела  на
русскую. И вдруг она резко перешла на "ты", отбросив  далеко  свои  вежливые
манеры: - Ты хотя бы догадываешься, сколько на тебя потрачено  денег,  чтобы
привезти сюда, содержать, оплатить роды? Твои сто долларов, которые тебе  же
выдала фирма на мелкие расходы, не покроют и сотой, тысячной доли  расходов.
Вот уж точно: русская душа - потемки..."
   Вероника разревелась, уже совершенно не сдерживаясь. Это был просто поток
слез и всхлипываний, а потом чуть не истеричной брани.
   Но Синди даже не пыталась остановить ее.
   Она  спокойно  наблюдала  за  этой  ненормальной  русской.   Ее   красиво
подведенные глаза превратились  в  узкие  презрительные  щелочки.  По  всему
чувствовалось, что она прекрасно знает, как вести себя в такой ситуации. Еще
бы, ведь за это она получала деньги, за это ее держали на фирме и, возможно,
ценили хозяева.
   Синди точно рассчитала момент, когда Веронике  надо  было  подать  стакан
воды и предложить выпить, чтобы хоть немного успокоиться. Иначе нельзя будет
проехать вместе с ней в одно местечко, где за ужином можно бы  было  "решить
этот сложный вопрос". А когда порция успокоительного и  еще  какой-то  дряни
была заглочена вместе с  водой,  она  продолжала  бесстрастно  наблюдать  за
клиенткой, пока та не вырубилась.
   - Чем завершился наш разговор с Синди, я не знаю, - откровенно призналась
Вероника. - Что было дальше, не помню. В себя пришла уже поздно вечером, все
в той же квартире. Голова просто раскалывалась. Попыталась вспомнить, что со
мной было. Но сколько ни пыталась - безрезультатно.
   Утром к Веронике опять приехала Геня.  Она  вручила  русской  суррогатной
матери бумагу, прочитав которую несложно было догадаться, что примерно такую
же подписала Лена, когда ее избивали два мордоворота. С Вероникой  обошлись,
можно сказать, более мягко.
   "Я ничего такого не подписывала", - возмутилась Вероника.
   "Это твое заявление - пустые  слова,  -  четко  произнося  каждое  слово,
отчеканила Геня. - А это - документ. Кому поверят в суде?"
   Тут открылась входная дверь, и в комнату вошла Синди. Увидев ее. Вероника
закатила истерику. Через несколько минут  она  закончилась  тем  же,  что  и
вчера: дали воды и уже в открытую заставили выпить какую-то таблетку.
   "Будь умницей и не делай глупостей, - наставляла Геня. -  Ты  так  хорошо
вела себя и вдруг сорвалась... Это нервы. Надо принять  успокоительное,  все
обдумать..."
   - Они уложили меня в постель, - продолжала Вероника. - Дальше  ничего  не
помню. И таблетками этими Синди пичкала каждый день, вплоть до моего  отлета
из Штатов. На самом  деле  она  вовсе  не  была  никаким  адвокатом.  Просто
охранник-садистка. Даст мне таблетку и ждет: выпью ее или нет,  даже  в  рот
заглядывала. А действовали эти таблетки сногсшибательно. Как-то  попробовала
наблюдать за собой, что будет. Выпила и легла почитать книгу. Смотрю, а букв
и строчек - нет. Чистый лист, и все. Перевела взгляд  в  сторону-на  люстру.
Она  вдруг  качнулась,  а  потом  от  потолка  отделяется  и   давай   круги
выписывать...
   Как оказалось, эти таблетки еще и напрочь память отшибали. Однажды  утром
Вероника позвонила Гене и выговаривает ей, мол, обещала вечером позвонить, а
не позвонила.
   "Как же так? - возмутилась переводчица. -
   Мы же с тобой минут десять по телефону болтали, все обсуждали..."
   Для Вероники эта новость была просто потрясающей. Она  совершенно  ничего
не помнила: ни содержания разговора, ни того, что Геня  звонила.  Хотя  надо
сказать, что до поездки в Штаты память у  нее  была  если  не  отменная,  то
хорошая. Иначе как она смогла  бы  выучить  вопросник,  устройство  "своего"
прибора...
   Через неделю ее отправили в Вашингтон, а оттуда - в Москву. Перед отлетом
с ней встретился директор фирмы по усыновлению, Сэм.
   "Ну как, довольна, что мальчика твоего пристроили в хорошую семью?"
   "Я не знаю, - вяло ответила Вероника. - Я не видела даже родителей".
   "Как не видела? Вот фото и бумаги, подписанные  тобой,  -  он  достал  из
папки цветной снимок, на котором она  была  снята  с  ребенком  и  какими-то
людьми. - Себя, надеюсь, узнаешь?"
   "Да. Но я не помню ничего".
   "Ну это, может, даже и к лучшему".
   Он подал, ей плотный пакет.
   "Вот это, - говорит, - передашь  Саше  и  Андрею.  Они  тебя  встретят  в
аэропорту. Номер рейса мы им сообщили. Счастливого полета".
   Пакет был вроде того, что Вероника привезла с собой в Штаты.  Что  именно
лежит в нем, прощупать невозможно. Но можно было догадаться  -  доллары.  По
толщине  пачки  можно  было  предположить,   что   там   их   где-то   около
пятидесяти-семидесяти  тысяч,  если  все   сотенными   банкнотами.   Гонорар
московским агентам за их труды, плата за деток, сыночка Вероники из Шарьи  и
дочку москвички Лены...
   Дома Веронику встретили словно героиню.  Заокеанские  подарки  прошли  на
"ура". Больше всех была рада маленькая Ольга. В  обнимку  с  Мики  из  самих
Соединенных Штатов она ходила целую неделю.  Об  оставленном  где-то  далеко
ребеночке никто и не вспомнил. Для всех Вероника ездила в Америку просто  по
туристической путевке, которую выиграла в  лотерею  среди  распространителей
газет. Настоящий же мотив поездки знали только два человека: мать и  сестра.
Но они хранили чуть ли не гробовое молчание. Лишь однажды, на следующий день
по прибытии, мать поинтересовалась, где обещанные доллары? Сказать правду  -
что их нет и не будет - у  дочери  не  повернулся  язык.  Она  соврала,  что
оставила их Саше. Он купит на них самый шикарный цветной японский телевизор.
   - Может, самый-то шикарный и не надо, - возразила мать. - Был  бы  только
цветной, и ладно. Лучше - подешевле, а сэкономленные деньги  пригодились  бы
на другое. Вот и Олечке в  школу  в  этом  году  идти,  а  все  так  дорого.
Ребенка-то надо собрать получше, чтоб от других не отличался...
   - Ты права, мама, - только и нашла  что  сказать  Вероника.  -  Я  так  и
сделаю. Позвоню Саше. Он, наверное, еще не успел купить. Договорились, что в
течение месяца...
   - Вот и хорошо.
   - Мам, а ты не дашь денег, переговоры заказать?
   - Дам, конечно, доченька. На хорошее-то дело почему не дать.
   И получилось, что, не выдержав и двух недель,
   Вероника была вынуждена звонить в Москву.
   - А я ждал твоего звонка. - В Сашином голосе  чувствовались  нескрываемые
нотки превосходства. - Как видишь, нам не жить теперь друг без друга.  Я  не
злопамятный и старое вспоминать не буду.  Тебе,  кстати,  тоже  не  советую.
Лучше сразу остановимся на том, что твой ангел-хранитель еще раз протягивает
тебе руку и предлагает очень хороший заработок.
   - И что я должна делать?
   - Будешь нашим региональным агентом.
   - Чего?
   - Ты будешь подыскивать клиенток в Костромской области.
   - Я?
   - Да. Именно ты. Ты сама через это прошла,  все  видела  своими  глазами.
Никто лучше тебя об этом рассказать не  сможет.  Ты  -  идеальный  рекламный
ролик.
   - Спасибо за комплимент. Лучше скажи: сколько я буду получать?
   - Много. В провинции народ  бедный.  От  нежелательной  беременности  или
ребеночка жаждет избавиться чуть не каждая вторая-третья женщина. Помоги им.
Наставь на путь истинный. Не дай перед Господом  совершить  тяжкий  грех.  И
заработай на этом. За каждую суррогатную мать будешь  получать  от  меня  по
триста баксов.
   - Опять ведь обманешь?
   - Нет. На этот раз все будет в лучшем виде.
   - Что-то мне не очень верится...
   - Так ты не сомневайся, а приезжай и получишь аванс за первую клиентку  -
300 баксов. Но лучше будет, если ее сразу и привезешь. Тогда домой  точно  с
телеком уедешь.
   - Ты, Шурик, не ангел. Ты - искуситель.
   - Значит, будем считать, что договорились.
 
 
   Вербовщица
 
   Первую клиентку Вероника нашла среди своих старых знакомых.  Ей  даже  не
пришлось давать объявление в местной газете, как научил Саша. Да у  нее  все
равно на это ни гроша не было. Тут ей, видно, просто подыграл его величество
случай.
   Вероника зашла к подруге, с которой не виделась с лета.  Света  встретила
ее слезами. Муж пьет не просыхая. Денег в дом  не  приносит  и,  хуже  того,
последнее тянет. А четверо детишек (старшей дочке только исполнилось десять)
и хозяйство - все на ее шее. Спасибо,  родители  живут  тут  же,  в  городе,
помогают чем могут. Еще  повезло,  что  все  девчонки.  Старшая  не  сносила
платьице, успев вытянуться, так ей смена есть и большая, до дыр доносят.
   Раньше Светлана поражала своим оптимизмом, энергией. Она не  пасовала  ни
перед какими трудностями. Когда на  хлебокомбинате,  где  работали  подруги,
перестали  платить  деньги,  Света  первой  предложила   заняться   газетным
бизнесом. И вдруг так сникла.
   - Ты чего, подруга? Тебя и не узнать совсем...
   - А ты не видишь?
   - Что не вижу?
   - Беременная я опять.
   - Нашла из-за чего реветь. Чай не в первый раз.
   - Ну куда мне еще рожать? Вон столько нищеты наплодила. Поверила в  бабьи
сказки,  что  от  пьяных  потомства  не  бывает.  А  мой-то,  кобелина,  как
остограмится, так на меня и лезет... Хоть в петлю теперь, а не в роддом.
   - Это, подруга, ты зря так.
   - А что еще-то остается?
   - Хочешь, расскажу тебе еще одну бабью сказочку?
   - Мне теперь ни сказка, ни быль не помогут.
   - Как знать?
   - Тебе шуточки все, Верка, а мне и руки впору на  себя  наложить.  Все  -
мочи нет никакой. Одно и держит: на кого я своих деток оставлю? Только из-за
них на этом свете и живу теперь.
   - Эк, хватила-то!
   - Ой, подруга, и вправду не знаю, что завтра с собой сделаю."
   - Выкинь дурь  из  головы.  Устала?  Да  -  вижу.  Тебе  надо  отдохнуть,
развеяться...
   - Во дает! Тут отдохнешь?!
   - Могу устроить такой отдых, что тебе и не снилось!
   - Кончай разыгрывать.
   - Ладно, не буду. Но сказочку послушай.
   - Давай, развлекай...
   - Итак. Действие первое: она забеременела,  а  парень  ее  бросил.  Аборт
делать поздно, а  ребеночек...  -  и  Вероника  стала  в  цветах  и  красках
рассказывать  о  своих  американских  приключениях,  умалчивая  о  плохом  и
добавляя розовых тонов всюду, где только было можно.
   Света занималась домашними делами и слушала, как говорится,  вполуха.  Но
потом села за стол рядом и  так  увлеклась,  что  все  чаще  стала  задавать
вопросы. А в конце рассказа вдруг спросила в лоб:
   - А ты, подруга, случай  не  про  себя  мне  сказочку-то  сказывала?  Ты,
кстати, где почти полгода пропадала-то? Куда твой хахаль подевался?
   - Догадливая ты. Про себя.
   - Только не похоже, чтобы тебе такую кучу денег отвалили.
   - И тут ты права. Тысяч я никаких не получала. Так,  триста  долларов  на
карманные расходы и все.
   - Они, кстати, тоже на дороге не валяются.
   - И опять, Свет, ты права.
   - Верка, а устрой мне свиданку с твоим Сашей? - вдруг попросила Светлана.
- Чем черт не шутит. Почему  бы  и  мне  на  халяву  мир  не  посмотреть,  а
одновременно и проблему свою решить. Это ж недолго.  Сколько  ты  в  Америке
пробыла?
   - Около трех недель.
   - Нормально. На такой срок я их маме и спихну. Она присмотрит. Вот только
повод какой-то придумать надо...
   - Для начала есть.
   - Какой?
   - Прежний. Газеты.
   - А что? Вполне сойдет! Если что-то еще и заработать удастся, так  кобелю
своему на бутылку отстегну. Он сразу и успокоится...
   На следующий день подруги отправились на телеграф.  Вероника  набрала  по
междугородному знакомый московский номер. Вместо Саши ответил автосекретарь.
   - Значит, так, - Вероника, знакомая с особенностями поведения  столичного
посредника,  или  как  он  сам   любил   себя   величать   -   "ее   земного
ангела-хранителя", продиктовала в  трубку  необходимые  данные:  -  Зовут  -
Света. Возраст - 31 год. Детей - четверо, все девочки. Больных, хромых  и  с
другими патологиями - нет. Материальное положение -  хуже  некуда...  Да  не
переживай ты. -  Заметив  разочарование  на  лице  подруги,  поспешила  дать
пояснения: - Я с ним не первый раз так говорю. Если ты ему подходишь, он сам
объявится. Вот увидишь.
   - Ладно, посмотрим.
   Но  особенно  смотреть  не  пришлось.  Уже  к  вечеру  из  Москвы  пришла
телеграмма: "Оформляй паспорт привози быстрее".
   - Ну и темпы! - Светлана держала бланк в  руке  и  еще  раз  перечитывала
текст. - Как это - привози? А если я передумаю?
   - Это он так свое согласие выразил. Поняла? Тебе  "добро"  на  поездку  в
Штаты дают. Собирай деньги на  оформление  загранпаспорта  и  на  билеты  до
Костромы, а потом - до Москв