будут тогда иметь торговцы детьми?!
   Беседа корреспондента и вербовщицы  затянулась.  На  диктофоне  была  уже
записана и исповедь суррогатной матери, и последующие ее злоключения. Чем-то
подкупала эта женщина. Ей можно было дать около сорока лет.  На  самом  деле
она была моложе почти на десять. Как же здорово провернула  ее  жизнь  через
свои жернова. Но, конечно, она сама выбрала этот путь.
   С ее слов выходило, что не таким уж и доходным оказался появившийся у нас
в стране новый вид бизнеса - торговля младенцами еще в утробе матери. От  ее
откровений веяло чем-то  мерзким  и  низменным,  от  чего  холодело  внутри:
неужели общество докатилось до такой грани, когда даже столь святое чувство,
как материнство, претерпевает жуткую деградацию? Как это страшно!
   Только вспомним историю. Для того чтобы поставить на колени  государство,
допускающее такое,  не  нужно  никакой  атомной  бомбы.  Надо  лишь  выждать
какое-то время, и  оно  само  развалится,  рухнет.  У  общества  с  подобной
ориентацией не может быть  будущего.  Оно  уже  продано  с  молотка.  И  тут
неприемлемы никакие, даже самые гуманные мотивировки, чем стремятся прикрыть
подобные действа. Дескать,  все  это  для  усыновления  и  иного  устройства
сироток добрыми забугорными тетями и дядями.
   По большому счету, если смотреть без  иллюзорных  розовых  очков,  -  это
тактика волка в овечьей шкуре. Вспомним, Гитлер  тоже  приказал  вывозить  с
оккупированных территорий детей. Их использовали не только как рабочую  силу
в детских концлагерях. Цель была более дальновидной: дети - будущее нации  и
государства. Чем их больше, тем крепче власть, опирающаяся на них.
   Вероника К, не вымышленное лицо. Но вместе с  тем  это  и  не  совсем  та
Вероника,  с  которой  мне  как  корреспонденту  "Опасной  ставки"  довелось
познакомиться  на  столичном  Ярославском  вокзале  и  которая  в   качестве
суррогатной матери летала в  Штаты.  Это  образ  собирательный,  как  и  все
остальные в повествовании.  Вместе  с  тем  все  они  -  подлинные  люди.  О
некоторых из них  в  своих  сюжетах  рассказывал  и  тележурналист  Владимир
Познер. Он, кстати, тоже сохранил инкогнито своих героинь. Потому  не  будем
отходить от этого правила. По большому счету все  они  легко  вписываются  в
одну емкую словесную формулу: я - жертва.
   - История не для слабонервных, но на сенсацию не  тянет,  -  подвел  итог
корреспондент, когда Вероника закончила свою исповедь.
   - Как не тянет?
   - Очень просто. Все похоже на лихо  закрученный  триллер,  который  можно
было где-то прочитать... Без документов, подтверждающих все это, не тянет.
   - А с документами?
   - Тогда совсем другое дело. При наличии документов и разговор будет иной.
Но, как я понял, их у вас нет?
   - Есть.
   - Покажите.
   - Если их нет с собой? - заюлила Вероника.
   - Тогда, как я уже сказал, это всего лишь неплохой триллер  или  материал
для детективчика, а вы - хороший рассказчик. Кто, кстати, его написал?
   - Не верите мне, значит?
   - Ни единому слову, пока не будет документов.
   - А какого тогда черта я тут почти два часа распиналась...
   - Можно было и покороче.
   - Денег, значит, не заплатите?
   - Нет.
   - А если документы все же есть?
   - Заплатим, но после ознакомления с ними.
   - Понимаете, я не ношу их с собой. Мало ли что может случиться. А так они
в надежном месте, у моей знакомой.
   - Опасаетесь, что документы отберет тот же Саша?
   - Он не тот человек. Андрей? Этот - да. В случае чего он убьет  и  глазом
не моргнет.
   - Тогда вам надо поспешить с их опубликованием.  Огласка  станет  как  бы
иммунитетом. Это сейчас вас можно убрать, и никто не хватится. Был человек и
пропал, скажем, без  вести.  До  настоящей  причины  вряд  ли  кто  и  когда
докопается. Убрав же обозначившийся источник  распространения,  мафиози  тем
самым как бы подтвердят подлинность всех этих событий. На это они никогд  не
пойдут.
   - Ладно, пишите телефон. Скажите - от меня, что пришли за черным пакетом.
Моя знакомая вам его отдаст.
   Корреспондент записал.
   - Теперь - деньги.
   - За что, если нет бумаг?
   - Вы же заберете документы потом, а за рассказ  заплатите  сейчас.  Разве
этого мало?
   - Как же все это похоже на складную байку. По отношению к носителю  такой
информации давно  бы  должны  были  предпринять  меры,  чтобы  он  замолчал,
навсегда замолчал. Иначе он просто может сорвать такой колоссальный  бизнес.
А этого допустить нельзя. Вы же пребываете в добром  здравии,  беседуете  со
мной, цену за информацию набиваете. Не странно ли все это? Ведь как сейчас у
"новых русских": нет человека, нет и проблемы?!
   - Вы это серьезно?
   - Да.
   - Тогда мне лучше уехать, скрыться?
   - Было бы благоразумнее.
   - Понимаете, у меня даже на дорогу нет денег.
   - Понимаю, но и вы меня поймите. Без документов...
   - Но я дала телефон.
   - Давайте так, из рук в руки: вы - документы, а я - деньги.
   - Ладно, завтра. - Вероника решила взять  тайм-аут,  ситуацию  надо  было
осмыслить. - Ну а хоть на ужин-то можете дать? Я верну.
   Корреспондент протянул двадцать тысяч.
   Утром они встретились.
   - Вот, - женщина протянула черный пакет. - Документы. Давайте деньги.
   - Один момент. - Корреспондент открыл конверт.
   Из него на сиденье машины выпали несколько цветных  фотографий.  Вероника
взяла одну из них. На ней и в самом деле она. - в чистейшем белом свитере  -
стояла у какого-то супермаркета.
   Это  в  Батен-Руж,  -  пояснила  она,  -  когда  по  моей  просьбе   меня
сфотографировала наша переводчица.
   Это  в  вашингтонской  квартире,  -  комментировала  дальше.  -  Здесь  я
познакомилась с Леной...
   Это роды. А вот мой сыночек...
   Судя даже только по фотографиям, можно было уже сделать  вывод,  что  эта
женщина ничего не придумала. Все это на самом деле произошло с ней. Но  были
и другие документы, подтверждающие ее исповедь, например, билет  на  самолет
из Вашингтона в Москву на ее имя...
   - Ну что, теперь деньги будут?
   - Будут. Но вам надо выполнить маленькую формальность: написать расписку.
   Сделка  свершилась.  Вербовщица-продавщица  получила  оговоренную   сумму
денег. Но, как выяснилось позже,  закономерный  итог  был  достигнут  только
одной из договаривавшихся сторон. Вторая изначально уже  имела  намерение  к
продолжению торга, и не только.
   На следующий день Вероника снова позвонила в редакцию:
   - Верните мне документы.
   - Извините, но мы у вас их купили.
   - Я передумала.
   - Тогда возвращайте деньги.
   - Хорошо. Давайте встретимся, и я верну деньги, а вы - мой пакет.
   В момент обратного обмена случилась какаято чертовщина.
   -  Вы  задержаны  за  вымогательство!  -  Корреспондента  с  двух  сторон
подхватили крепкие ребята. - Уголовный розыск...
   Коварный черный пакет  перекочевал  к  оперативникам,  став  вешдрком,  а
деньги так и остались там, где были. Подобной изобретательности  позавидовал
бы и великий комбинатор. Он, если  читатель  помнит,  предпочитал  держаться
подальше от представителей органов. Вероника переплюнула его. Она и  милицию
использовала для достижения своей цели.
   А корреспонденту удалось доказать, что он не тот, за кого его  принимают,
только после длительной и довольно неприятной процедуры. Тогда видавшие и не
такое доки из утро только развели руками:
   - Это не наша епархия, тут не МВД, а МБ  должно  работать,  с  заграницей
связано... Вымогательство, рэкет - это по нашей части... Жертва  есть.  Есть
ее заявление... Извините, что так получилось. Кто знал?
   - А с документами?
   - Их придется вернуть. Женщина не в себе. - Оперативник дописал  протокол
и передвинул его ближе к корреспонденту: - Прочитайте и распишитесь.
   - Извините, до есть же расписка?
   - Да, ее придется приобщить к материалам дознания, чтобы  закрыть,  если,
конечно, вы не будете возражать...
   - А есть другой путь?
   - Конечно, вы лично или ваша редакция  вправе  подать  на  нее  в  суд  и
затребовать возврат денег. Вот только я не уверен, что вы  сумеете  получить
назад хотя бы рубль. Прикиньте сами, по  своему  общественному  статусу  она
безработная. Так?
   - Пожалуй, да. Последняя запись в ее трудовой книжке сделана  около  года
назад. С тех пор постоянно не работает.
   - Для суда у нее нет никаких источников дохода. Штраф накладывать  не  на
что. Но даже для того,  чтобы  добиться  какого-то  иного  наказания,  уйдет
столько сил и времени. Это будет такая канитель...  Скорее  всего  возникнут
дополнительные осложнения.
   - Какие именно?
   - Я, конечно, не психотерапевт, но мне кажется, что у нее  еще,  и  крыша
едет..
 
 
   В погоне за долларами
 
   Сорвав первый куш с издания, клюнувшего на эксклюзивный материал, а потом
вернув все назад, Вероника ощутила, что нашла еще одну  жилу  для  добывания
денег. Оказалось, в случае чего она всегда  может  спрятаться  под  крылышко
милиции. Главное, делать все по-умному, прикидываясь  жертвой.  А  отделений
милиции в столице много, и в каждом можно по одному заявлению оставить. Пока
разберутся, что к чему, она сможет облапошить еще кого-нибудь.
   Все, решила она. Прошло время,  когда  ее  всякие  там  Шурики-волшебники
кидали.  Теперь  она  будет  заказывать  музыку.  И  ее   внешность   эдакой
простушки-провинциалки для этого  подходит  как  никогда.  Не  каждый  сразу
заметит то, что скрыто под безобидной овечьей шкурой.
   Весь следующий  день  Вероника  посвятила  тому,  что  чуть  не  ежечасно
названивала по телефону американской журналистки. Но на все  ее  настойчивые
звонки  отвечал  только  автосекретарь.  Возможно,  тележурналистка  укатила
куда-то далеко. Возможно, она-вместе со своими коллегами уже проводила  свое
расследование у себя дома.
   Почти  месяц  Вероника  прокараулила  американку.  Обещанный  гонорар   в
заветную тысячу долларов манил магнитом. Но одновременно оставался  все  так
же недосягаемым. На ее звонки все время  был  один  и  тот  же  ответ.  Сама
журналистка на  связь  не  выходила,  а  бесстрастный  автосекретарь  ничего
обнадеживающего, увы, не обещал. Но и Вероника уже, похоже, не в силах  была
отказаться от этого, похожего больше на мираж, чем на реальность, обещания.
   Хотя сколько раз тот же Саша-посредник сулил  ей  золотые  горы.  А  она,
наивная простушка, верила, надеялась и ждала. Потом ругала себя за наивность
и доверчивость. Но ту же  самую  ошибку  повторяла  вновь  и  вновь,  словно
наступала на те же самые грабли.
   Постепенно  вырученные  в  "Опасной  ставке"   деньги   таяли.   Вероника
попыталась  несколько  раз  организовать  им  аналогичную  подпитку.  Но  на
сенсационный, на ее взгляд, материал почему-то никто больше  не  откликался.
Журналисты и редакторы внимательно выслушивали ее, но платить за  информацию
деньги  отказывались.  Не  помогала  и   демонстрация   выцарапанных   назад
документов. Все кивали головой и соглашались, что это интересно,  любопытно,
и не больше, и уж никак не стоит тех денег, что она просит.
   "Но американская телекомпания обещала мне тысячу долларов! - бросила  она
как-то в сердцах. - Я не обманываю. Они купят. Но я вам предлагаю..."
   "Охотно верим, - согласился собеседник. - Но если бы эта ваша журналистка
или ее компания в самом деле хотели купить у вас эту информацию, они бы  это
давно сделали. Тогда вам попросту бы нечем было размахивать..."
   "Я не верю, что это эксклюзив, - прямо ответил один редактор.  -  Вы  так
носитесь с этим материалом, что,  скорее  всего,  почти  во  всех  столичных
изданиях побывали. Мне коллеги рассказывали уже что-то подобное..."
   В конце концов, полностью убедившись в тщетности своих попыток.  Вероника
на жалкий остаток от вырученных  денег  купила  билет  до  Шарьи,  приобрела
кое-что из периодики и отправилась домой.
   Дорогой от нечего делать она стала просматривать газеты, в  том  числе  и
свежий номер "Опасной ставки". Развернула и на одной из страниц узнала себя.
Рядом жирным шрифтом редакция сообщала, как она  заполучила  этот  материал.
Все сообщалось так, как и было на самом деле.
   Публикация материала была как бы корректным  приговором  ее  эксклюзивной
теме. Редакция спешила возместить потраченные деньги. Там, видимо,  тоже  не
были уверены, что странная женщина, сначала все продавшая, а потом с помощью
милиции вернувшая назад снимки и документы, вытребовала их не как память  об
оставленном за океаном ребеночке. Она  сделала  это,  скорее  всего,  затем,
чтобы использовать как материал для последующей перепродажи.
   Дома Веронику встретил пьяный отец. Голодная и грязная дочурка  сообщила,
что деда пьет давно и не просыхая. Но первым ее вопросом был совсем другой:
   - Мам, а кушать привезла?
   Как оказалось, дома уже ничего  представляющего  хоть  какую-то  ценность
нет. Но самое главное - нет и крошки хлеба. Ничего съестного не было с собой
и у Вероники.  Не  было  и  денег.  Чтобы  купить  еды,  предварительно  еще
предстояло продать газеты.
   - Сейчас мы с тобой что-нибудь придумаем...
   Прихватив  с  собой  дочь.  Вероника  рванула   к   старой   подруге   по
газетно-журнальному бизнесу.
   - Свет, выручай, - чуть не кинулась она к ней в ноги. - Купи оптом...
   - Сама сижу на мели, - отказала подруга.
   - Ой, а я на тебя рассчитывала...
   - Не заливай. Ты, подруга, всю жизнь  только  на  себя  рассчитывала.  Но
сейчас-то что так влетела? С Луны свалилась? Народ денег уже третий месяц не
получает даже на хлебозаводе, а вместо хлеба  газеты  твои  жрать  никто  не
будет...
   - Не будет, точно. Но и мне жрать  нечего.  -  Вероника  не  выдержала  и
разревелась. - Отец еще запил...
   Она даже не заметила, как похорошела  подружка.  Светлана  была  в  новой
кофточке и юбке. Оказывается,  не  так  давно  она  вернулась  оттуда,  куда
сосватала ее Вероника.
   Света все же съездила в Штаты,  родила  там  девочку.  Но  в  отличие  от
подруги на вознаграждение и не  надеялась.  Зато  те  триста  долларов,  что
выдали на мелкие расходы, сохранила и даже купила кое-что себе  и  детишкам.
Но эти деньги, такие маленькие  по  американским  масштабам  и  приличные  в
российской глубинке, кончились быстро. Не случайно говорят, как пришли,  так
и ушли. Вот и тут так же. Обо всем этом Света рассказала подруге, пока поила
ее и дочурку чаем.
   - Ничем помочь не могу, извини, - закончила  она  повествование  о  своем
заокеанском вояже.
   - И на том спасибо, хоть ребенка накормила.
   - Мамочка, а у тети Светы такие булочки вкусные, - похвалила  дочурка.  -
Ты мне такие же состряпаешь?
   - Обязательно, только газеты продам...
   - Ой, подруга, давай лучше к нам назад устраивайся. От этого бизнеса одна
морока. А тут хоть сыта будешь.
   - Нет. Не могу. У меня дело в Москве незаконченное...
 
 
   Встречный ход
 
   Вероника еще не знала того, что громом среди ясного неба  на  телевидении
США прозвучал материал о том, как бедные суррогатные мамы из стран Восточной
Европы поставляют в своей утробе младенцев для  обеспеченных,  но  бездетных
американцев. Как оказалось, тема  эта  была  подсказана  скандалом,  который
разразился в самих Штатах. Это случилось, когда иммиграционная служба города
Даллас, штат Техас, задержала  в  аэропорту  и  отправила  домой  беременную
русскую женщину, некую Надю Муликас.  Она  следовала  в  Батен-Руж  к  Наине
Бройндс. Но ее виза была признана незаконной, поскольку  основанием  для  ее
выдачи послужило письмо с приглашением этой дамы фирмой  "Монинг  глори"  на
компьютерный симпозиум. Это была явная фальшивка.  Компания  "Монинг  глори"
никакого отношения к компьютерам не имела, а была создана  своей  владелицей
для производства простых деревянных гробов.
   После этого американские журналисты провели пятимесячное расследование  в
Москве и в Калифорнии, в  Батен-Руж.  Как  они  выяснили,  вся  эта  цепочка
начинается с русских или еще какихто вербовщиков, людей недалеких, наивных и
даже темных. По заданию посредника они высматривают потенциальную жертву  на
вокзалах, около роддомов и  ищут  через  объявления  в  газетах.  Вербовщицы
обещают кандидаткам в суррогатные мамы от 1 до 5 тысяч  долларов,  если  они
согласятся на роды и усыновление в Штатах. Но чаще всего  ни  они  сами,  ни
клюнувшие  на  приманку  женщины  не  получают  ничего.  А  некоторые   ведь
соглашаются и рожают за деньги. Когда же они узнают,  скажем,  из  рекламных
проспектов, сколько на самом деле стоит ребенок, наступает шок. На  самом-то
деле сделка стоит на несколько порядков выше.
   Когда журналисты зацепили у себя дома посредников и представителей  служб
усыновления, то те только руками развели - все, что они делают,  в  ладах  с
законом. Они ничего не нарушают. И не следует вводить общественное мнение  в
заблуждение. Спрос на здоровых  детей  превосходит  предложения.  Только  за
последние годы таким образом более 4 тысяч русских детей стали  американцами
на вполне законных основаниях. А что касается того, что,  возможно,  большая
их  часть  прибыла  в  Америку  в  утробе  матери,  так  здесь,   к   общему
удовлетворению, был найден устраивающий всех компромисс, в  том  числе  и  с
законом. Не они ведь придумали, что родившийся в США автоматически  получает
гражданство. А  ввезенного  и  усыновленного  затем  ребенка  еще  предстоит
сделать гражданином. Это длинная и нудная процедура. И как считается, что  у
них (как и у нас) для решения этой проблемы нужно отстоять длинную  очередь,
потратить уйму денег на оплату различных налогов и на взятки бюрократам.
   - Я думала, сердце мое разорвется, - плакала с экрана русская женщина,  а
кто-то переводил это на английский. - Мой малютка...
   - Через 30 часов ребенок был отобран у нее  и  передан  новым  родителям,
которые заплатили за него 5  тысяч  долларов,  -  бесстрастно  комментировал
голос за кадром.
   Сколько слез и сочувствия в поздние минуты прозрения! Но тут бы следовало
напомнить, что ни одна из этих женщин не оказалась в такой сложной  ситуации
по принуждению. Каждая решилась  на  этот  шаг  самостоятельно.  Вот  только
причины,  подтолкнувшие  к  нему,  были  разные.  И  не  было  предусмотрено
возможности для отступления. Она не устраивала прежде всего тех. кто брал на
себя все хлопоты по усыновлению, и тех, кто яес основные расходы. Да и  кому
на самом деле отдавать предпочтение: русской матери, которую  привезли  сюда
на все готовое, или американской паре, что платит от 40 до 60 тысяч долларов
за ребенка, финансируя все расходы?
   Русских и иных женщин, решившихся стать суррогатными матерями, а потом  в
силу  природных  обстоятельств   вдруг   надумавших   все   переиграть,   не
представляет никто, только те, кто  их  сюда  привез.  А  это,  как  считают
многие, - мафия.
   - лла возглавляет отдел образования в министерстве России,  -  говорит  с
телеэкрана голосом переводчика красивая белокурая женщина.  -  Она  уверена,
что этим бизнесом занимается мафия, которая торгует наркотиками,  оружием  и
т, п.
   - "Куда  ты  убежишь?"  -  спросил  меня  адвокат,  -  признается  бывшая
суррогатная  мать.  -  Первый  же  полицейский  задержит   тебя   с   такими
документами. Что тогда? У тебя нет денег. Ты  не  говоришь  по-английски.  У
тебя нет богатых друзей... Что тебя ждет?
   - Да, по закону родившийся в США получает гражданство этой страны, -  как
бы подводит итог ведущий телепрограммы. - И когда русская мать говорит,  что
она передумала, ей отвечают - поздно. Это ложь.  Даже  по  законам  Луизианы
мать имеет 5 дней, чтобы передумать. Были  случаи,  что  женщины  впадали  в
истерику. Тогда им давали сильнодействующее успокоительное...
   Почему  же  в  таком  случае  нормальные  и  законопослушные   американцы
обращаются к мафии? Они не понимают, что рискуют  своими  деньгами,  рискуют
вместо здорового  младенца  заполучить  больного.  Они  идут  на  это  из-за
огромного желания иметь ребенка.