яла  Собрания  Ложи  пушинками  одуванчика  разлетаться  во   все
стороны. Их престиж позволял Ложе более требовательно относиться к новым
кандидатам. К нынешним временам взносы в Ложу Волка были самыми высокими
во всех градациях членства, и хотя внутренняя  помпа  и  блеск  уступали
почти любой другой Ложе, не  было  Ложи  более  влиятельной  в  текинке,
науке, коммерции, искусстве, образовании...  в  военных,  гражданских  и
национальных делах.
   Конечно, Волк соблюдал все свои  обряды,  начиная  с  положенных  при
открытии и завершении регулярных собраний. Самым торжественным был  день
Возвращения, когда в  средзимний  Сочельник  собрание  сходилось,  чтобы
помянуть усопших. День Летнего Солнцестояния приносил с  собой  воздание
Почести. Пирушки  сопровождали  инициации,  повышения  в  ранге,  браки,
крещения и золотые годовщины. Похороны оформлялись  величественно,  суды
были суровы. Волки принимали участие в  местных  празднествах,  впрочем,
без особого пыла, и занимались филантропической деятельностью:  школами,
культурой и  наукой,  милицией  -  все  как  обычно  -  не  забывая  про
собственные столь же полезные коллективные предприятия, долю  в  частном
бизнесе и представительство в Великом Совете. В целом Ложа  Волка  более
прочих полагала, что члены ее сами будут строить свою  жизнь  и  судьбу.
Она предоставляла им скорее помощь, чем поддержку. Взамен  Ложа  ожидала
от них труд и взносы и не  задавала  лишних  вопросов.  Демократичная  в
местных домах собраний, она становилась  весьма  олигархичной  на  более
высоких уровнях, где умели держать язык за  зубами.  Члены,  которым  не
нравилась эта надстройка, неоспоримо  бывшая  необходимой  двадцать  лет
назад в военное время, вольны были жаловаться, требовать  расследования,
импичмента или отставки. Кое-кто так и поступал, но на них  не  обращали
особого внимания. Среди Волков древние законы стаи оставались  столь  же
незыблемыми, как - некогда - связь между Капитаном и аэрогенами.
   Такова была Ложа, затеявшая Орион и  до  тех  пор  возглавлявшая  все
труды, чтобы добиться его восхода.

4.

   Под солнцем,  клонившимся  к  западу,  волны  вспыхивали  зеленоватым
огнем, отливали пушечным металлом и ртутью. Во всей  грозной  мощи  валы
катили к берегу, вздымались и  разбивались  об  утесы,  поднимая  пенные
фонтаны.
   Ветер со свистом рвался в леса и истово трепал ветви, срывал  желтые,
красные, бронзовые  листья.  И  давил,  обтекал,  кружил,  нес  влагу...
соленую морскую пену, запахи водорослей и дальних странствий. Кружили  и
мяукали чайки:  черная  казарка  встала  на  крыло,  заметив  поблизости
вынырнувшую морскую выдру, вдалеке время от  времени  среди  волн  вдоль
берега вздымался  кит;  корабль  скользнул  под  парусами  у  горизонта,
оставив в памяти свои белые крылья.
   Полоска густой травы у края обрыва, где расположились Иерн и  Роника,
благоухала запахами осени.
   Побродив по лесу, они присели на берегу передохнуть,  понаблюдать  за
проплывающими мимо китами. Роника обхватила колени. Взгляд ее скитался у
края вод - где-то на северо-западе, обращенный к дому или к небу.
   Она призадумалась, губы ее приоткрылись. Иерн прикоснулся к рукаву...
шерсть макино  шершавила его пальцы.
   - Ты сегодня почему-то печальная, -  сказал  он.  Роника  глянула  на
него.
   Волосы ее спускались на  плечи.  Только  один  локон  выбился  из-под
кепочки и трепетал на лбу. В жизни своей он еще не  видел  ничего  более
родного.
   - Неужели? - спросила она, словно бы медленно пробуждаясь.
   - Ты сегодня такая весь  день.  Ты  пыталась  справиться  с  собой  и
казаться радостной, но я уже успел узнать тебя, Роника.
   Она вздохнула с горькой улыбкой:
   - О'кей, будем откровенными. Боюсь, что все это скоро кончится.
   Разочарование кольнуло его.
   - Нет, этого не может, не должно быть!
   - Мы с тобой прожили чудесный месяц. Я не  помню  лучшего  времени  в
своей жизни. Но я не  имею  права  вечно  паразитировать.  У  меня  есть
работа, родня... мастер Ложи дал мне  отпуск  на  месяц.  Для  меня  это
щедрая награда. - Зеленые глаза бестрепетно глядели на него. - Но  тогда
я не представляла, как тяжело будет сказать тебе: "До свидания".
   На момент голова его пошла кругом, отдавая барабанной дробью в  ушах,
так что, казалось, смолк даже ветер.
   - Неужели надолго? - простонал он.
   Боль исказила строгое лицо.
   - Не знаю. Я попытаюсь получить отпуск и встретиться с тобой,  прежде
чем... взойдет Орион... но все зависит от многих обстоятельств... и  еще
от того, насколько нужны им мои услуги. Не бойся, Иерн.  В  воздухе  над
Красной ты спас  мечту  Волка,  Ложа  этого  не  забудет.  Мы  не  можем
позволить, чтобы маураи узнали о тебе; ты знаешь слишком много, знаешь и
о том, куда  мне  предстоит  направиться;  если  их  врачи  прибегнут  к
наркотикам, то скрыть  эту  тайну  вряд  ли  удастся.  Тебе  предоставят
пристойное место для  жилья,  а  потом  -  надеюсь  -  мы  поможем  тебе
возвратиться к себе на родину.
   - Но надолго ли мы расстаемся?
   - На год, может быть,  на  два...  не  знаю.  Я  всего  лишь  младший
инженер, и меня не было там столько...
   - Итак, я должен тебя ожидать... - взорвался Иерн, ударив кулаком  по
ладони. - Нет, черт подери! - завопил он на англишском.  -  Это  не  для
меня! Я слишком тебя люблю!
   Она ахнула:
   - Ах, Иерн, ах, Иерн. - И они упали друг другу в объятия.
   ...Смеясь, со слезами, поблескивающими на щеках, она приподнялась  на
локтях и неуверенно сказала:
   - Ну что ж, летун, ты победил; я все твержу себе, что это судьба.  Ты
был чужаком, сперва мне было только интересно, но  я  еще  не  встречала
человека, который настолько бы увлек меня и заставил себя уважать.
   Впрочем,  я  так  долго  была  одна...  Ну   что   ж,   я   оказалась
недальнозоркой. Ничего не заканчивается с этим совместным  отдыхом...  я
хочу быть с тобой всегда.
   - И я. - Он нагнулся, чтобы поцеловать ее во впадинку,  где  сходятся
ключицы. От гладкой и теплой кожи пахло летом - минувшим и теми, которым
наверняка еще надлежит прийти. - Вместе нам будет нелегко, Роника. Мы  с
тобой не просто разной  национальности...  мы  принадлежим  к  различным
культурам... Но я... - выдавил он, припав к ней лицом. - Теперь только я
начал понимать, насколько ребячливо вел себя всю свою жизнь. И я не могу
исправиться за пару недель.
   - Ах вот оно что! - Она взлохматила его волосы. -  А  не  одеться  ли
нам, пока напрочь не замерзли.
   Так они и поступили, а потом сели  и  взялись  за  руки,  обменявшись
улыбкой и легким  поцелуем.  Ветер,  киты,  прохлада,  заходящее  солнце
отодвинулись в небытие.
   - Ты поедешь со мной на Ляску, - радостно проговорила она. -  Я  могу
это устроить. По сути дела, для тебя нет более безопасного места.
   - Но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Как насчет свадьбы...
я не знаю, какие у вас обычаи на этот счет. По закону  аэрогенов  Фейлис
может получить развод только через год  и  один  день  после  того,  как
подаст заявление, если оно останется неопротестованным. А как  относится
законодательство Союза к браку, совершенному в другой стране и более  не
являющемуся действительным?
   - По этому поводу законодательство Союза набрало в рот воды.  Неужели
ты полагаешь, что мы позволяем правительству вмешиваться в столь  важные
вещи? И нечего понапрасну тревожить свою красивую головушку.
   Мои родственники все поймут, а формальности мы уладим, когда  получим
такую возможность.
   Они обнялись, а потом она посерьезнела.
   - Давай-ка обдумаем еще кое-что, мой дорогой,  -  предложила  она.  -
Там, куда мы направимся - если, конечно, не передумаешь - тебя  ждет  не
тихое убежище с невинными сельскими развлечениями - задворки культуры.
   Тебе не разрешат ни  отпусков,  ни  внешних  сношений  до  завершения
работы, а до этого как минимум может пройти еще пара лет. Я буду  занята
- что твой однорукий осьминог и, приходя домой,  буду  валиться  с  ног.
Наши  действительно  торопятся.  Быть   может,   меня   снова   отправят
разыскивать делящиеся вещества, а ты не умеешь  этого  делать.  Конечно,
Ляска - страна живописная, там тебе - охота, рыбалка и все прочее...
   Но и суровая зима на носу. Рассчитывай на то, что все время  придется
сидеть дома.
   - Ну, - возразил он, - полагаю, что мог бы...
   - Иерн, - перебила она его, - ты только что назвал  себя  ребячливым,
быть может, так оно и есть в известной мере, но в главном ты -  мужчина,
энергичный и не любящий отдыха. Неужели ты сможешь вести жизнь наложницы
мужского рода?
   "Сумею ли?" - удивился он про себя.
   - А надо ли? - услышал он свой напряженный голос.
   Она помрачнела.
   - Да. И... о Боже... - Она стукнула кулаком о землю. - .Чем больше  я
думаю об этом, тем более  думаю,  что  подобная  ситуация  отравит  наши
отношения. Быть может, нам все-таки лучше расстаться? Как  бы  долго  ни
продлилась разлука.
   - Нет! - он вспыхнул гневом. - Зачем держать меня пленником? Разве  я
не заслужил доверия?
   - Орион - предмет для нас  чересчур  важный,  мой  дорогой.  Чересчур
важный для меня самой. - Она выложила все напрямик. - Ты  ведь  говорил,
что как сеньор своего Клана выказывал особое расположение маураям.
   "Я могу  накричать  на  нее  и  разрушить  то  счастье,  которого  мы
добились, - сверлил новый голос голову Иерна. - Или же я  могу  ответить
осторожно, вдумываясь старательнее, чем когда-либо в жизни".
   Пытаясь умно подбирать каждое слово и  говорить  ровным  голосом,  он
поежился.
   -  Роника,  слушай.  Действительно,  я  стремился  к  более   близким
отношениям с маураями. Но... тогда я считал, что будущее науки и техники
принадлежит  им.  А  у  вас  я  узнал,  что  Союз  продвинулся  в   этом
направлении, быть может, дальше. Неужели оба пути несовместимы?
   Неужели освобождение Союза означает гибель маураев?
   - Ах нет, - прошептала она. - Я же говорила  тебе,  что  Орион  -  не
оружие. По крайней мере, он не может убивать людей миллионами. Если  все
сложится как надо, мертвых не будет.
   - Итак, ты можешь работать над ним с чистой совестью?
   - Да. - Нелегкое воспоминание о Плике  вползло  в  память  Иерна.  Он
отбросил его, повинуясь порыву... как во время того полета  в  бурю  или
перед прыжком из Скайгольма. Иерн ощутил, что это  решение  давно  тайно
созревало в нем. И теперь вырвалось на свободу.
   - Почему тогда я не  могу  присоединиться  к  вам?  -  потребовал  он
ответа.
   - Что? - вослликнула она.
   Голос его отдавался в голове.
   - Запиши меня в вашу  лавочку.  По  твоим  обмолвкам  я  уже  отчасти
представляю, чем может  оказаться  ваш  Орион.  Если  я  не  ошибаюсь  -
великолепно. Я хочу помочь вам. И если я не прав, все  равно  постараюсь
помочь  вам.  Я  предлагаю  вам  свои  услуги...   помимо   технического
образования, я еще и первоклассный пилот.  Могу  сделать  пару  полезных
предложений. Роника, бери меня.
   - Иерн, Иерн, Иерн! - Он заключил ее в объятия.  -  Иерн,  мы  вместе
увидим, как взойдет Орион.
   Вовсю свистел ветер, волны  мощными  валами  катились  к  берегу:  от
Северного полюса надвигалась зима.

Глава 17.

1.

   Новый порыв ветра вырвался из Саунда и, взмыв над городскими  домами,
сбросил дождь на  крыши  и  улицы.  Вода  хлестала  струями,  бурлила  в
канавах, поблескивала на мокрой мостовой, под фонарями, гнавшими  раннюю
тьму. Улицы были полны пешеходов в плащах с капюшонами, велосипедистов и
мотоциклистов в пончо, пузырились лужи, мылись под дождем  автомобили  и
автобусы, то и дело проскакивал  всадник,  проползала  телега,  влекомая
животными.  Гудки,  звяканье,  стук...  шумные  вокзалы,  дворы,   доки,
фабрики,  работавшие  допоздна.  В  небе  -  огненные  вывески   таверн,
ресторанов, игорных домов, театров, публичных домов.
   К. дверям их жались бродяги, другие слонялись по переулкам,  стараясь
удержать в себе тепло, которое приносила доставшаяся  по  случаю  кружка
дешевой выпивки или сигарета с марихуаной.
   Патруль Инспектората шествовал по нижнему Сиэттлу,  намерзая  ледяной
коркой, от них разбегалось молчание, и повсюду сапоги маураев  топали  в
неимоверной тишине. Все были вооружены, не просто дубинками и  ножами  -
пистолетами и винтовками. Патрульные шли тесным  строем  и  неприязненно
поглядывали по сторонам. Казалось, они были бы рады открыть огонь... это
мягкосердечные-то маураи, так стремившиеся  после  войны  завести  здесь
друзей.
   Но дом Элвина Халмера не видел их. Он прятался  среди  старых  домов,
местами  еще  сохранившихся  в  индустриальных   районах,   проглотивших
соседние кварталы. В теплой гостиной, уставленной всяческими реликвиями,
неяркие отблески очага ложились на пастельные обои.
   Устройство камина было тщательно  продумано,  но  сложен  он  был  из
грубых камней, над резными костяными  подсвечниками  на  каминной  доске
висела эмблема Волка, выжженная на куске моржовой шкуры.
   - Шах... и как будто бы мат, - объявил Плик.
   Его хозяин и страж поглядел на доску.
   - Черт побери! Ты  прав.  Ну  что  ж,  неплохая  партия.  -  Тон  его
противоречил словам.
   Плик распрямился и вылез из-за стола к буфету с бокалом в руке, чтобы
налить себе виски. Норрмен покачал головой.
   - И как это ты умудряешься? - удивился он. - Пьешь так,  что  вот-вот
разоришь Ложу, и тем не менее выигрываешь у меня три партии из четырех.
   - Быть может, тебе тоже лучше бы выпить, - предложил Плик. Теперь его
англиш был вполне приличным. - Раз Ложа проявляет ко  мне  любезность  и
платит за все, наверное, я могу поделиться с тобой.  По-своему  я  прав:
твои хозяева хотят, чтобы я был доволен своим заточением,  а  кто  может
радоваться, когда пить не с кем.
   Элвин нахмурился:
   - Ты же знаешь, что я  тут  ничем  не  могу  тебе  помочь,  мне  надо
сбросить лишний вес.
   Среди маураев своего возраста он бы не  вызвал  удивления,  Однако  в
этих краях полнота не была в обычае.
   Плик ухмыльнулся. Жидкость забулькала в горлышке бутылки.
   - Я знаю, я как раз сочинил для тебя песню, мой друг.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну же... я говорил тебе, что дома был сочинителем всяких баллад.
   Позволь, спою - без сопровождения...

   Доктор сказал - диета: так есть, а вот этак пить.
   Я кивнул и подумал: все-таки будут кормить.
   Потом заглянул в тарелку - крохи, но главная боль:
   В моем бокале водичка, а не алкоголь.
   Боль! Боль! Боль! Водичка не алкоголь!
   Боль! Боль! Боль! Водичка не алкоголь!

   - Неплохо для тебя, - буркнул Элвин.
   Плик вернулся в свое кресло.
   - Слушай дальше.

   Милка, моя умилка! Я в ужасной тоске -
   Кормят меня как птичку, ругая при каждом глотке.
   Мой рацион, голубка, очень похож на ноль,
   Но хуже всего: водичка не заменит мне алкоголь.
   Боль! Боль! Боль! Водичка не алкоголь!
   Боль! Боль! Боль! Водичка не алкоголь!

   (Следующий куплет требует женского голоса.)

   Миленок мой, приободрись, голубем не стони.
   Знаю я верное средство: вот как будем одни,
   Прыг в постель и, как хочешь, метель. Но уж изволь -
   Забудь про диету u алкоголь.
   Боль! Бо...

   - Ну-ка, цыц! -  воскликнул  Элвин,  сжав  кулаки.  -  Ты  решил  еще
посмеяться надо мной, тощая свинья, жалкий пьянчуга?
   Плик потянулся к трубке и горшочку с табаком.
   - Да нет же, с чего это ты взял?  Во  всяком  случае,  не  более  над
тобой, чем над собой.
   - Целый месяц я испоганил на тебя и твою охрану...
   Побагровевшие от выпитого щеки англемана приобрели еще  более  густой
оттенок.
   - Трудись  на  свою  паршивую  Ложу,  получишь  повышение  за  труды,
переведут на следующую ступень... Назовут клоподавом первого класса, что
там у вас на этот счет принято. Или ты полагаешь, что мне приятно сидеть
в твоей конуре,  да  еще  чтобы  гулять  выпускали  только  на  коротком
поводке?
   - Ага, и к кошкам на ближайшую крышу. Они выбрали мой дом  не  просто
из-за расположения, но и потому - ты, сукин сын, сам знаешь  это  -  что
моя жена уже год как в могиле, и я не шляюсь...
   - Если ты считаешь, что я преднамеренно... это оскорбление, сэр.
   Они  яростно  глядели  друг  на  друга  через  стол,   напряженность,
собиравшаяся неделями, готова была разразиться грозой... Бурю унял  один
из стражников - он вошел, как всегда, при ноже - они следили, чтобы Плик
оставался в доме, и сопровождали его в городе по различным оказиям.
   - К вам гость, - объявил он, Вошел Иерн. Аэроген скинул дождевик,  но
влага еще покрывала лицо, казалось, источавшее запах вечернего дождя. За
ним невозмутимо следовал его собственный адъютант.
   - Добрый вечер, - сказал Иерн на англише.
   - Рад, рад, рад и еще раз рад! - Плик сорвался с места и,  оступаясь,
рванулся навстречу  другу.  -  Кому  еще,  кроме  Лозочки,  могу  я  так
радоваться? - булькнул он, отступив назад. - Ну как ты, старина?
   - Дела все, - рассеянно отвечал Иерн. - А ты?
   - Хм, здесь, конечно,  уютно,  меня  просто  завалили  развлечениями;
прогулки там, театры, книги, сам представляешь  -  но  время  все  равно
тянется, как резина... Но к черту мои горести - в  особенности  если  ты
принес мне свободу. Так ведь?
   Иерн помедлил.
   - В известной мере.
   Они разговаривали на англее. Элвин Халмер недоуменно кашлянул.
   - Да-да, правильно. - Иерн перешел на англишекий. - Мой охранник  все
понимает. Но, все равно, извините. - Он решил приступить  к  делу.  -  Я
пришел, чтобы обсудить свои планы с вашим гостем.
   - А почему в такой поздний час? - спросил Плик.
   - По вполне очевидной причине - чтобы не привлекать внимания.  Теперь
в Сиэттле маураи кишмя кишат, как, наверное, и в каждом городе Союза,  в
который могут добраться. Сумели даже еще прислать.
   Плик внимательно посмотрел на Иерна:
   - Итак, ты решил встать на сторону северян.
   - Умм... в известной степени. Но я не могу разговаривать  с  тобой  о
подробностях, пока ты не примешь решения.
   Они сели. Элвин заставил себя  проявить  гостеприимство  и  предложил
выпивку. После того юропанцы не замечали остальных.
   - ...Я отправляюсь с Роникой на север.  Вне  сомнения,  ты  прекрасно
понимаешь, в чем дело, но я обещал молчать, да  и,  по  сути  дела,  мне
ничего не сказали, обещали  все  объяснить  в  пути.  Не  хочешь  ли  ты
отправиться с нами? Учти, на все уйдет год или два. Если ты  откажешься,
весь этот срок тебя продержат здесь в заключении. Но здесь ты  сохранишь
все развлечения, которые только что перечислил, а в тех  краях,  где  мы
окажемся, о них придется забыть.
   - Ну вот, уже и разговариваешь, как она.
   - Неужели? Ну что ж...  я  попросил  за  тебя,  она  уговорила  своих
начальников; словом, Ложа тебя приглашает.. Я считаю, что  ты  заслужил,
чтобы тебе предоставили право выбора. Там тебе будет менее  одиноко.  Но
вообще-то не исключено, что подобное приглашение принимать просто глупо.
   Плик вспыхнул.
   - Глупо?  При  чем  тут  скулящий  от  страха  слабый  умишко,  когда
представляется шанс увидеть гибель богов? Конечно, я согласен!
   Иерн пристально разглядывал его: тени порхали по худощавой физиономии
поэта, а в глазах его мерцали отсветы очага.
   - Не понимаю тебя.
   - Неужели ты, изгнанный принц, не понимаешь? - полились  слова.  Плик
отчаянно зажестикулировал. - Ну что ж, такое часто бывает; он  не  знает
себя самого - кто он есть и  кем  был  прежде,  пока  не  вернет  своего
королевства или не встретит смерть. Здесь ты  попал  в  миф;  понимаешь,
полностью погрузился в него. Ты стал на сторону Ориона, а в  этих  краях
он - спящий герой, который пробудится, чтобы освободить свой народ,  или
же гигант в цепях, который разорвет свои оковы и приступит  к  отмщению.
Мертвецы оставляют свои могилы. В этой дождливой  земле  я  увидел,  как
древний мериканский дух восстает из земли, в которой он покоился столько
столетий, и основания мира уже сотрясаются...
   - Плик, ты пьян, ты снова напился.