Потом, мы не хотим
кровопролития... с любой стороны.
   -  Вы  слышали,  капитан  Лоханнасо.  Если  не  считать   одного-двух
экспериментальных запусков, Орион сможет стартовать лишь через год.
   Это оставляет нам достаточно времени. Откровенно говоря, я полагал  с
самого начала, что кабинет слишком считается с мнением масс,  рекомендуя
безотлагательно проводить крупные операции. От этих двух  слов  "атомная
энергия" коленки затряслись слишком у многих. А теперь будем  надеяться,
что нам позволят действовать  рационально  и  не  резать  противника,  а
душить его. - Впервые Кепалоа улыбнулся. -  Быть  может,  все  получится
достаточно  быстро,  -  заявил  он.  -  В  соответствии   с   полученной
информацией мы можем вскоре рассчитывать на помощь.

   "Сегодня Пять Наций совместно объявили войну  Северозападному  Союзу,
штурмовые отряды уже вышли к Скалистым горам и двигаются к перевалам, на
которых не выставлено серьезной обороны,  В  Чай  Ка-Гоу  сам  Тянь-Дзян
заявил, что союзники захватят месторасположения проекта "Орион"  задолго
до летнего солнцестояния".

2.

   Месяцы шли, и Фейлис все чаще и чаще  старалась  оставаться  в  своих
апартаментах. Невзирая на одиночество, она была  почти  рада  тому,  что
Джовейну приходилось работать  долгими  часами.  Если  бы  у  него  было
свободное время для развлечений, как у прежних Капитанов, ей приходилось
бы исполнять - как подобает - роль хозяйки  и  бывать  вместе  с  ним  в
обществе. Она стала страшиться людей и  старательно  избегала  встреч  с
ними.  Обо  всем  заботились  служанки,  а  челнок  доставлял  книги  из
библиотеки Консватуара.
   В открытую никто не был с  ней  груб;  однако  кое-кто  из  персонала
аэростата - особенно женщины - холодно поглядывали на нее; слыхала она и
фразы, которые будут подобать ее достоинству, когда развод наконец будет
оформлен и она по праву сделается  женой  Капитана.  Терранская  гвардия
изъявляла к ней  искреннее  уважение,  офицеры  же  старались  держаться
любезно.
   Она не знала, как реагировать. Это были солдаты - люди иной породы.
   Многих теперь ничто не связывало с  домом,  что  прискорбным  образом
напоминало ей о собственном изгойстве. Их разговоры были ей  скучны;  не
разбираясь ни в чем, кроме отвратительных военных  занятий  и  политики,
они не имели представления о науке, эстетике... и не хотели иметь.
   Что касается Маттаса Олверы - этот вонючий хам не мог  даже  сдержать
свои липкие пятерни. Фейлис в конце концов набралась отваги  и  заявила,
что не нуждается в его наставлениях по основам геанства.
   Легко ей было только с братом Лоренсом, но он обычно путешествовал по
Домену, представляя Джовейна и улаживая всякие  неприятности,  а  наверх
поднимался, лишь чтобы передохнуть от трудов.
   Сам Скайгольм сделался нереальным.  Поначалу  она  возненавидела  эти
толпы, но теперь, после того как Джовейн  распустил  кадетов  и  отменил
визиты членов кланов на период чрезвычайного положения (природы его  она
никогда не понимала вполне, поскольку  мотивы  всегда  менялись),  здесь
оставались лишь персонал и их жены, несколько  конфидентов  Джовейна  да
сотня гвардейцев, сменявшаяся через месяц. Прилетавшие по  делам  редкие
посетители - как правило, иностранцы - были ей  неизвестны,  обычно  они
задерживались не более чем на неделю. И теперь, в его  гулких  пустынных
переходах, она всегда ощущала, насколько огромен и как высоко парит этот
аэростат, и вечно старалась напомнить себе, что все ее страхи  порождены
одиночеством, а значите безосновательны. Или же это было  не  так?  Сама
иррациональность делала их ужасными; ее часто посещали кошмары.
   Была и небольшая компенсация: теперь сады почти всегда пустовали.
   Много  раз  она  успевала  насладиться  в  них  красотой   и   покоем
природы,.никого не встретив, А в остальном она предпочитала сидеть дома,
читать, слушать музыку, обдумывать акварели  или  готовить  какой-нибудь
отрывок для очередной речи Джовейна.
   Он было ней добр, внимателен и ласков, утешал ее - на ухо - пока  она
плакала, делился удивительными  мыслями  и  выслушивал  ее  мнение.  Эти
разговоры - об искусстве,  литературе,  истории,  языках,  астрономии  -
словом, обо всем - следовало бы записать,  думала  она,  Они  безусловно
были блестящими, прямо лак в салоне  Эры  Пинкард.  То,  что  они  редко
занимались любовью, ее не тревожило; бедняжка, он так часто  возвращался
домой изможденным - слава Богу, никаких волнений от того, что через  два
или три дня припомнишь, что забыла принять  пилюлю,  как  теперь  бывало
нередко. Вот только если бы он побольше бывал с ней.
   Фейлис осознавала, что уходит от мира: потеря не велика. Когда-нибудь
Джовейн заставит покориться всех своих противников, и тогда  они  смогут
жить  во  дворце,  окруженные  культурными  друзьями.  Кроме  того,  она
выпивала, быть может, чуть больше,  чем  следовало,  но  вино  позволяло
справиться с меланхолией. И она все глубже и глубже разбиралась в весьма
разнообразных темах.
   И поэтому поступок его был как удар кнута.

***

   Он не предупреждал о том, что задержится, но  появился  даже  прежде,
чем повар  приготовил  обед.  Фейлис  отложила  в  сторону  коимбранскую
новеллу (томик восхитительный во всех своих тонкостях, а также  новый  -
едва десять лет как из печати. Она подумала, что неплохо бы  попробовать
перевести на франсей эту книгу).
   - Добрый вечер, дорогой, - начала Фейлис. Мрачное выражение  на  лице
его смутило ее. - Ox! Что случилось?
   - Я хочу выпить, - резанул оч, подошел к полке с напитками и  отмерил
себе внушительную дозу аперитива.
   Хотя покои Капитаца были относительно просторными, он вдруг  заметил,
насколько тесны  они  на  самом  деле.  Стены  давили,  словно  стараясь
стиснуть его рамами картин, не принадлежавших ни ей, ни ему. Ей  еще  не
представилась  возможность  заменить  собственность  Тома  Сарка  новыми
произведениями. Впрочем, она и не очень старалась, полагая, что пока  ей
лучше игнорировать чужие фамильные портреты и банальные ландшафты.
   Джовейн стоял, словно в окружении. Быстро  выпив,  он  наполнил  свой
бокал.
   -  Надеюсь...  по  крайней  мере  ничего  ужасного  не  случилось?  -
поинтересовалась Фейлис.
   - Нет, нет, - он покачал головой и улыбнулся. -  Сегодня  -  нет,  но
завтрашний день будет деловым.
   Повариха вопросительно глянула на него. Джовейн вывез ее из  поместья
Валдор, отметив искусство, верность и абсолютное незнание других языков,
кроме эскуарского. Фейлис было жаль ее, женщине этой  так  одиноко  было
здесь; но, с другой стороны, хорошо -  с  ней  не  нужно  разговаривать.
Улыбнувшись, Джовейн заговорил и  с  ней.  Женщина  просветлела.  "Каким
очаровательным он умеет быть, - подумала Фейлис.  -  Почему  они  мешают
ему? Он хочет только добра Домену... и всей планете".
   Кухарка накрыла на стол. Аромат съестного наполнил  комнату.  Джовейн
погрузился в раздумьями Фейлис вновь обратилась к книге.  Женщина  ушла;
утром, когда Фейлис будет еще спать, придет служанка, чтобы  прибрать  и
подать завтрак.
   Сев за стол, она спросила:
   - Теперь ты можешь говорить, дорогой?.
   Из бутылки забулькало вино, разливаясь по хрустальным бокалам.
   - Наверное, придется, - ответил  он.  -  Впрочем,  извини,  я  не  то
сказал; мне пришлось готовиться втайне, но наконец я готов.
   Страх охватил ее.
   - К чему готов?
   - Я не хотел  говорить  тебе,  -  вздохнул  он,  -  но...  ты  и  так
страдаешь, зачем тебе еще не спать ночами, гадая, что случится,  если  я
оступлюсь.
   Не сделав того, что я задумал, я мог бы потерять власть, стать просто
символом, передав ее в руки реакционеров. - Джовейн  комкал  скатерть  в
руках. Она отметила, как пожелтела кожа его,  как  выступали  надувшиеся
синие вены. - Мы не можем отказаться от Реставрации Энрика, когда мир  в
смертельной опасности.
   -  Нет,  конечно,  нет,  -  ответила  она,  пытаясь  восхититься  его
решимостью. Он был подобен героям старых романов и преданий. Конечно, не
искрился ни волей, ни энергией.  Этот  усталый  человек  с  каждым  днем
встречал все большее  открытое  неповиновение  аэрогенов  и  наземников,
сомневаясь в собственной мудрости и правоте.
   - Ешь, - предложил он. Фейлис положила еду на тарелку, хотя  есть  не
хотелось. Горло перехватило, сердце  заторопилось.  -  Позволь  мне  все
обьяснить, - голос его обрел энергию. - Несколько недель  назад  кое-кто
из экипажа Скайгольма решил не исполнять свои обязанности в случае войны
или восстания.  Они  не  стали  называть  свои  имена  и  спрятались  за
делегата. О, я прекрасно представляю,  с  кем  именно  имею  дело,  хотя
наверняка вычислил имена не всех предателей и не  могу  предвидеть,  как
поведут себя остальные, если дойдет до дела. - Фейлие услышала, как  нож
и вилка выпали из ее  рук.  Джовейн  вскинул  голову.  -  Ты  поняла,  -
произнес он. - По обоюдному согласию,  мы  с  их  представителем  решили
молчать обо всем. Реакцию публики тоже трудно предвидеть.  Ну  а  после,
как ты помнишь, я смягчал  выставленные  Девону  условия,  и  епископ  с
готовностью пошел  на  компромисс.  Он  запретил  деятельность  геанских
миссионеров, однако оставил открытыми центры геанства.
   - Да, я была вне себя от счастья.
   -  Да,  да,  -  скривился  Джовейн.  -  Мне  стыдно  обманывать  тебя
полуправдой. Еще раз повторяю: я не могу и не  вправе  позволить,  чтобы
власть Капитана ослабла. Предположим, например, что Северо-западный Союз
сумеет  отразить  натиск  союзников...  норрмены  получат  свою  атомную
энергию - что тогда? Я немедленно приступил к работе, - продолжил он.
   - Брат твой оказал самую бесценную помощь. Эспейньянцы помогли мне...
и маураи. Их посол немедленно запросил Велантоа,  и  Федерация  прислала
всех специалистов, которых я просил.  Так  что  сегодня  в  Турневе  уже
собралась полная смена. Завтра воздушный корабль  доставит  сюда  верный
мне контингент, и я прикажу нынешнему экипажу убираться  на  все  четыре
стороны; те же, кто сейчас исполняет наземные обязанности, оставят  свои
посты и отправятся домой.
   Голода Фейлис закружилась.
   - Нет, ты не можешь... не можешь...
   Джовейн ухмыльнулся:
   - Нет, могу.  Пока  у  меня  есть  мои  гвардейцы.  В  конструкции  и
устройстве Скайгольма нет никаких секретов.  Любая  группа  компетентных
специалистов способна разучить все обязанности за несколько дней. И  они
будут служить не заговорщикам в Домене, а его Капитану.
   - Но Земля... ее недра, еда, посадочные поля...
   - Мы распоряжаемся долиной Лу, если необходимо,  прибегнем  к  помощи
гвардии, а под нами ресурсов  хватит,  чтобы  поддержать  нас.  Ни  один
мятежник не посмеет напасть на нас. - Джовейн отрезал кусок мяса и жадно
прожевал. - Неужели ты не видишь, какой груз свалится с моих плеч, какая
это свобода?..
   Фейлис закрыла лицо.
   - О нет, о нет! Скайгольм против собственного народа!
   - Ни в коей мере. - Он протянул руку через стол, чтобы  погладить  ее
по голове. - Дорогая, не плачь. Скайгольм будет выполнять те же функции,
что  и  всегда:  оборонные,   связные,   метеорологические,   управление
безопасностью,   энергоснабжения.   Мы   просто   поставим   зарвавшихся
подчиненных на место и подтвердим древние права Капитанства. Раны  скоро
залечатся. Через год или два Домен сделается более единым и  счастливым,
чем прежде.
   Она подняла взгляд. Слезы мешали ей и  горькой  солью  отзывались  во
рту.
   - Сперва я так надеялась на это, - кашлянула она. - Но дела идут  все
хуже и хуже. А теперь еще иноземцы будут распоряжаться вСкайгольме.
   Откуда ты знаешь, что они будут ладить друг  с  другом?  Откуда  тебе
известно, что они не повернут против тебя?
   Джовейн поглядел на нее и наконец медленно сказал:
   - Я согласен - нас ожидает трудный период, и ты здесь одна, словно  в
заточении. Ты не хочешь возвратиться на Землю? В наш дом  в  Турневе?  Я
буду скучать без тебя, но сейчас не обижусь.
   - Нет, никогда! Я хочу быть с тобой!
   Он поднялся и сбоку подошел к ее  креслу,  утешая,  пока  рыдания  не
утихли. Потом они молча приступили к еде.  Наконец  все  закончилось,  и
Джовейн поднялся.
   - Сегодня без кофе, -  заявил  он.  -  Я  хочу  проснуться  пораньше.
Коньяк, музыка, любовная поэзия и постель.
   Фейлис тоже встала.
   - Я собираюсь пройтись. - сказала она, - Недолго. -  Спокойствие  она
намеревалась отыскать в саду. Джовейн нежно обнял ее и поцеловал в губы.
Борода  его  оставалась  по-прежнему  шелковистой,  а  руки  такими   же
сильными.
   Она спешила по коридорам и переходам, чтобы  по  возможности  быстрей
миновать эту пустоту. Голые стены и яркий свет делали их более  унылыми.
Пыль и тени, должно быть, укрывали призраков из безопасного прошлого, но
эти ходы кипели будущим... фантомами, еще  не  имеющими  лица.  Лестницы
звякали под ногой, шептали вентиляторы, Скайгольм  подрагивал.  Там,  на
подвесной дорожке, по которой она так часто ходила, у этих грубых лиан и
влажного моха, среди зелени с ее  ароматами  она  чувствовала  себя  как
дома, словно выпросив прощение у отца. Шаги ее, дыхание и биение  сердца
замедлились. Озноб оставил ее.
   Мышцы расслабились одна задругой, и Фейлис ощутила, как ныло тело  от
напряжения, но и это смягчилось.
   Мостик, другой проход, ручеек, тропа среди металлических  абстрактных
конструкций, цветы, птицы и бабочки. Она шла к беседке,  в  которой  они
любили бывать с Джовейном - чтобы вновь увидеть Гею, освещенную Луной, и
вновь обрести чувство единства. Фейлис вышла на небольшую поляну, фонтан
плясал и пел, ряд бонсаев выстроились вдоль  тропы,  ведущей  к  Хозяину
Зимы. Какая-то женщина внимательно разглядывала статую; Фейлис подумала,
что она узнает тоненькую фигурку, обращенную к ней спиной.
   "Таленс Элсабет Орман. Родственница Иерна, арктически  корректная  со
мной. Нет, ради Бога, я не хочу встречаться с ней,  по  крайней  мере  в
этот вечер..."
   Вспыхнуло воспоминание. Среди кустов была устроена-будочка с надписью
"Обслуживание". Фейлис никогда не обнаруживала желания заглянуть внутрь,
но будка была слева... убежище, в котором можно переждать, пока  Элсабет
не удалится куда-нибудь. Перебежав по траве,  Фейлис  раздвинула  ветви,
открыла дверь, скользнула внутрь и заперлась.
   Дыхание вновь заторопилось, сердце заспешило. В будке  для  нее  едва
хватало места. Тускло светились  цветные  флуоресцентные  стены.  Крутая
лестница уводила в люк. Из  него  вверх  поднимались  теплота,  влага  и
ароматы. Вибрировали машины... Может быть, насосы?..
   Что, если переждать на  нижнем  ярусе?  Во  всяком  случае  интересно
увидеть, как устроен этот ярус Геи, живущей в небе.  Фейлис  взялась  за
поручень и спустилась.
   Сперва   она   смогла   различить   только    неясное    переплетение
трубопроводов, емкостей, пультов прибород, опорных конструкций.  Ветерок
вентилятора дул в лицо, жалил кожу  едкими  химикатами.  Она  осмелилась
пройтись по коридору, глянула вверх и увидела корни.  Весь  потолок  был
заткан корнями.
   Были  здесь  длинные,  толстые,  кривые  -  словно  руки,  пораженные
артритом, нозаканчивались они щупальцами, которые шевелил  ветерок,  они
тянулись к ней, словно хотели схватить. Но больше было коротких, тонких,
трупно-белого цвета... они извивались, извивались и  извивались.  Кошмар
этот уходил за пределы ее зрения.
   Тоненький голосок, плача, напоминал ей - это  всего  лишь  аэропонная
плантация, ничего другого не следовало ожидать. Но визг,  исходийший  из
собственного рта, заглушил этот внутренний голос. Фейлис  повернулась  и
побежала... так медленно-медленно; и эти щупальца ловили ее за лодыжки и
цеплялись за волосы. Они хотели схватить ее, и похоронить в этой  могиле
навечно.
   Она ввалилась в апартаменты. Джовейн отложил в сторону книги и  забыл
про свою музыку. Он заторопился ей навстречу.
   - Дорогая, что случилось, что с тобой?
   - Я не хочу здесь больше... - выкрикнула  она  чуть  не  плача.  -  Я
должна... Завтра... Не позже. Прошу тебя, не задерживай меня.

3.

   Редкне выходы  наверх  были  недолгими.  Маурайских  бомбардировщиков
особо не опасались, их следовало ждать в ясные  дни,  не  частые  зимой.
Гости эти все свое внимание уделяли  тем  местам,  где  человек  оставил
следы  своей  работы.  Пусть  разрушают  дома,   пусть   сыплют   бомбы.
Разворотили кратерами всю дорогу, рытвины теснились друг к  другу.  Один
экипаж по ошибке сбросил свой груз на  пусковую  шахту.  Сталь  и  бетон
уцелели, маскировочный слой грунта, взлетев, осел  на  удерживающей  его
решетке.
   Внизу людей приковала работа. Не один Эйгар Дренг - собственная  воля
подгоняла их, словно рабов. Больше никто не пользовался выходными днями,
обычно от работы отрывались, чтобы только поесть и выспаться.
   И все же небольшой отдых нужен был - в  особенности  занятым  трудной
умственной работой, чтобы мозги не превратились в овсянку. В один  такой
вечер Плик зашел к Иерну и Ронике.  Он  уже  не  выступал  в  "Каблуке",
поскольку посетителей там почти не осталось.
   Он принес с собой бутылку. Иерн ухватился за нее.
   - Эй, а ты, гляжу, не весел, - сказал Плик  и  добавил,  обращаясь  к
женщине:
   - Да и тебе не радостно, мой ангел. Почему же?
   - Новости, - отрезал Иерн. Он плеснул виски в бокалы. - Или точнее  -
отсутствие их. Ты знаешь, что прежде  Судного  Дня  существовала  служба
новостей? Оставаясь дома, ты мог узнать, что происходит по всей планете.
А мы вынуждены довольствоваться крохами и случайной почтой.
   Плик положил руку на его плечо и с сочувствием произнес:
   - Да, поговаривают, что  Домен  охвачен  хаосом.  Должно  быть,  тебе
больно слышать об этом.
   - И монги уже идут!
   - Э? Все это мы уже слышали много дней назад. Ты,  конечно,  помнишь,
что Дренг уверял,  будто  в  горах  наши  люди  могут  легко  перерезать
растянутые коммуникации и надолго задержать наступление.
   Иерн вынул из папки сложенные листы бумаги и бросил их на стул.
   - Прочти, письмо пришло сегодня с военным курьером;  уж  и  не  знаю,
каким образом оно попало к нему.
   Плик развалился во всю  длину,  едва  умещаясь  на  двух  стульях  из
четырех, которыми располагала комната.  Помимо  них  в  ней  поместились
только двухспальная кровать, небольшой стол и шкаф для одежды.
   Бездетным парам большего и не требовалось. Роника навела в  ней  уют,
бросив на пол оленью шкуру, украсила картой Ляски стены, смастерила  для
ружей подставку  из  твердого  дерева  и  связала  узлом  яркие-тканевые
полоски, порхавшие  в  дуновении  вентилятора.  Ее  старый  кот  Кисафер
дремал, свернувшись клубочком на покрывале.
   Плик прочел письмо, потом перечитал его, положил листок и потянулся к
бокалу.
   - Трогательное напоминание о  милой  и  даже  таинственной  крохотной
леди, - улыбнулся он.
   - Ты что, не понимаешь? - охнул Иерн. - Она вступила в армию,  ее  же
могут убить, может случиться все что угодно...
   Сидевшая Роника повернулась лицом к мужу.
   - Так, значит, она действительно волнует тебя, - пробормотала она.  -
Ты мог бы помешать ей, но не сумел...
   - А тебя разве она не волнует? - ответил Иерн. - У  тебя  нет  причин
для ревности: мы с Ганной подружились в Дулу. Тебя тогда не было  рядом,
а я нуждался в друге. Вот и все.
   Роника усмехнулась:
   - Хотелось бы не поверить тебе, жеребчик, но тем не менее ты говоришь
правду. Ну хорошо, сам подумай. Какое-то время  она  будет  пребывать  в
известной безопасности. Не на  передовой  же  она  окажется?  У  нас  на
востоке так мало опорных точек, оборонять  их  особо  некому;  поскольку
все, кто мог, ушли на запад, к Ориону. Думаю, мостам  не  грозит  ничего
опаснее лавины и снегопадов.
   - Но потом их встретят огнем норрмены, - возразил Иерн.
   - Разве могут добровольческие, слабо вооруженные,  удаленные  от  баз
отряды отражать натиск такого врага достаточно долгое время? - рассуждал
Плик. - А