толовая,
кухня, комната для молитв и большой гостиный зал для  собеседований.  На
втором этаже: уединенные комнатки-спаленки,  отдел„нные  друг  от  друга
толстыми стенами. Это на случай, если венценосный супруг  возжелает  сам
навестить какую-то из ж„н, а не призвать е„ в свои  покои.  Ну,  короче,
"ели  будет  эротический  шум  и  вопли,  чтоб  прочие   супружницы   не
захлебнулись слюной от  зависти...  Естественно,  стража  присутствовала
только у входа на первый этаж, войти наверх мог исключительно эмир.  Так
что Льву  в  коридоре  опасаться  было  некого,  разве  вновь  довед„тся
попасться в нежные женские объятия.
   - Нет, нет и ещ„ раз нет! - строго напоминая  самому  себе,  бормотал
наш герой, идя неизвестно куда. - Джамиля - чудная девушка, и я не  хочу
обижать е„ мелочными изменами. Один раз - это ещ„ куда ни шло... В конце
концов я же был захвачен врасплох и даже чуточку  посопротивлялся...  Но
второй раз - категорически нет! Я занят, у меня срочное  дело,  на  меня
возложены большие надежды и... черт! Можно подумать,  мир  перевернется,
если я тут немного задержусь?! О аллах,  ты  меня  пойм„шь...  Это  ведь
гарем! Когда ещ„ довед„тся...
   Но, увы и ах, этой ночью ему довелось испытать совсем другое.  Пройдя
весь коридор от начала до конца, Оболенский не обнаружил  ничего,  кроме
лестницы, ведущей вниз,  и  закрытого  с  обратной  стороны  входа  (или
выхода?). Ладно, это не принципиально... Главное то, что  Льву  пришлось
вернуться назад, и вроде бы у одной двери его  слуха  коснулся  знакомый
перезвон ножных браслетов.
   - Тук-тук, кто в тереме жив„т? Не пугайся, Иридушка, это  всего  лишь
я! - Как утверждал Оболенский, с этими словами он вош„л.  Просто  вош„л,
благо не заперто. Просто сказал,  ничего  такого  не  сделал,  и  почему
рыженькая танцовщица бревном рухнула на пол, так и не  понял.  Хотя  она
ведь  тоже  не  сразу  потеряла  сознание,  сначала  покраснела,   потом
побледнела, потом попыталась прикрыть  ладошкой  глаза,  но  не  успела,
тогда и повалилась навзничь. Не на шутку перепуганный Л„вушка кинулся е„
поднимать, уложил головой себе на колено, похлопал по щ„чкам, и  девушка
вроде бы на секунду очнулась.  Очнулась,  спросила:  "Где  я?",  скосила
глазки, увидела где и отвалилась заново.  Гроза  Багдада  был  в  полном
недоумении...
   - Ирида! Солнышко наше кучерявенькое, вставай, а?! Там на улице Ходжа
дожидается, сестра твоя с ума сходит, а ты тут разлеглась... Вот  уж  не
знал, честно говоря, что все танцовщицы такие припадочные!
   - Не все... - едва слышно пролепетала девушка, не раскрывая глаз.
   - Очнулась?! Ах ты ж моя умничка! Ну, вставай, надо рвать отсюда,  не
оглядываясь. - Лев встал  и  одним  могучим  рывком  поставил  маленькую
красавицу на ноги. Глаза она по-прежнему не открывала, даже  наоборот  -
зажмурилась что было сил.
   - Вы Багдадский вор - Лев Оболенский?
   - Ага, он самый! Минуточку, ты что  же,  не  узна„шь  меня,  что  ли?
Протри светлые очи, подружка, только вчера вместе пили!
   Вместо ответа Ирида отрицательно помотала головой. Лев  опять  ничего
не понял и, уверенно взяв е„ за  руку,  потянул  к  дверям,  но  девушка
удивительно легко вырвалась.
   - Ты чего?!
   - Я никуда не пойду.
   - Ах вот оно что... - медленно и певуче протянул знаток женских  душ,
для которого неожиданно вс„ стало на свои места. - Ага... теперь-то  мне
вс„  ясненько...  Конечно,  кто  для  тебя  какой-то  там  Насреддин   -
преступный элемент, изгой, гонимый ветром легенд литературный  персонаж.
Не  чета  вашему  эмиру,  разумеется!  Да  я  не  в  претензии,   каждый
устраивается, как может... Раз тебе в гареме лучше, о ч„м говорить?! Мне
глазки строила, Ходже улыбалась, так и эмира охмуришь - он  тебя  наутро
любимой женой вне очереди назначит. А мы уж,  извини,  для  такой  чести
компания неподходящая... Как говорится, стражу не позвала  -  и  на  том
спасибо!
   - Я не могу...
   - И не надо! Я уж сам как-нибудь отсюда выберусь,  без  провожатых...
Что сестре-то передать? Или ну е„  на  фиг...  Оно,  знаешь,  правильнее
будет  -  зачем  жене  эмира  внебрачную  дочь  визиря  в  сродственницы
принимать? Далеко пойд„шь, свет Епифенди, ой далеко!
   - Не-е-т!
   - Что ор„шь? Ну нет так нет... Не хочешь далеко ходить - не  надо.  В
последний раз спрашиваю, ты со мной или как?
   Девушка долгую минуту молчала, напряж„нно морща носик, потом вс„-таки
решилась и, повернувшись ко Льву спиной, выпалила вс„ как на духу:
   - Я не могу с вами пойти, потому что вы весь голый!
   - Кто, я?! - не сразу поверил Лев, лихорадочно проверяя, а  на  месте
ли верная тюбетейка. На месте,  хвала  аллаху...  Но  кроме  не„  ничего
другого обнаружено не было. Он вынужденно  признал  правоту  девушки.  -
Ладно, каюсь... Были форс-мажорные обстоятельства и... и... и  потом,  у
меня вс„ равно весь халат  бесповоротно  испорчен  подсолнечным  маслом!
Твой Ход-жуля подсуропил, кстати... А у вас тут нигде лишних шаровар  не
завалялось?
   - Нет.
   - Да ты хоть глаза открой и посмотри хорошенько!
   - Не буду я глаза открывать! - почти срываясь  на  слезы,  взвизгнула
девушка. - Потому что вы голый, а Шариат запрещает  смотреть  на  голого
мужчину!
   - Я в тюбетейке... - нервно огрызнулся Лев, ему и  самому  уже  стало
как-то неудобно. Пошарив по комнатке, он вытащил полупрозрачные  газовые
ткани, три раза  обмотал  себя  вокруг  пояса  и  вполне  удовлетворился
осмотром.
   Стыдливая Ирида, мельком глянув на  приодевшегося  Багдадского  вора,
коротко всхлипнула и вновь повернулась спиной:
   - Все равно...
   - Что вс„ равно? Сейчас-то чем я тебя не устраиваю?!
   - Вс„ равно у вас вс„ видно...
   Ответить Лев не успел, хотя  уже  набрал  полную  грудь  воздуха  для
гневной отповеди, - в коридоре раздались возбужд„нные голоса:
   - Эмир! Радуйтесь, ибо наш муж приш„л к нам!

***

   Вернулся муж, а я без парашюта.
   Памяти В. Вишневского.

   А скромный полуголый герой почему-то сразу  почувствовал,  что  Селим
ибн Гарун аль-Рашид  несколько  не  в  духе.  У  владыки  Багдада,  надо
признать, были причины  для  плохого  настроения.  Являясь  просвещ„нным
монархом, он время от  времени  переодевался  в  платье  простолюдина  и
разгуливал по  базару,  слушая,  как  народ  восхваляет  его  правление.
Естественно, заблаговременно  предупрежденная  стража  Шехмета,  так  же
переодевшись,  ненавязчиво  охраняла  эмира   от   всяких   малоприятных
неожиданностей. Со стороны  это  выглядело  очень  впечатляюще:  десяток
откормленных мордоворотов в нищенских  лохмотьях,  распихивая  прохожих,
повсюду сопровождал невысокого,  худенького  декханина  средних  лет,  с
набриолиненной бородкой  и  ухоженными  руками.  Народ  тоже  быстренько
прос„к  это  дело,  и  везде,  где  только  появлялся  переодетый  эмир,
начиналось  шумное,  едва  ли  не  хоровое,  вознесение  до  небес   его
социальной политики. В результате каждый  получал,  что  хотел:  эмир  -
удовлетворение, народ - разрядку, ибо  после  таких  похвал  увеличивать
налоги было уже как-то неудобно...
   Вот в один из безоблачных  от  общегородской  лести  дней  великий  и
могущественный Селим ибн Гарун  аль-Рашид  увидел  на  базаре  танцующую
девушку.  Ее  милое  личико  слегка  прикрывала  полупрозрачная   вуаль,
шаровары и расшитый жилетик  почти  не  скрывали  стройную  фигурку,  и,
посоветовавшись с ближними сопровождающими, эмир решил взять  танцовщицу
во дворец. Ему казалось, что это очень хороший и мудрый шаг -  в  народе
будут говорить, что их повелитель скромен, доступен и  не  чванлив,  раз
бер„т себе в постель первую же базарную девку. Ошибка была лишь  в  том,
что Ирида Епифенди таковой не являлась. Да и сами багдадцы вряд ли сочли
подобный произвол свидетельством простоты и демократии...
   Но причина плохого настроения именно сегодня была  совсем  в  ином  -
город полнился  слухами  о  неуловимом  Багдадском  воре.  За  последние
несколько дней его видели многие, его деяния превращались в легенды, его
голубыми  глазами  бредили  женщины,  его  ловкость  и   безнаказанность
воспевали бродячие акыны, его приметы были столь значимы, что не  узнать
такого человека  на  улице  было  просто  невозможно,  а  он  вс„  равно
оставался неуловим... Он обокрал караванщиков Бухары, он надсмеялся  над
городской стражей, бежал из зиндана и дважды грабил самого  Шехмета;  он
опозорил подающего надежды Али Каирского, расстроил его  брак  и  изгнал
Далилу-хитрицу вместе с дочерью; он  постоянно  уходил  из  суровых  рук
закона, и некоторые  отдельные  неблагонад„жные  мусульмане  даже  смели
ему... сочувствовать! А ведь в Багдаде уже  почти  установился  истинный
порядок... Назойливые мысли о наглом воре не давали эмиру спать, и  даже
когда  преданные  нукеры  доложили  о  доставке  во  дворец  рыжеволосой
красавицы с базара, эта приятная новость вс„ равно не  была  достаточной
для полного успокоения души. Конечно, здесь было где порадоваться  телу,
но... Сиюминутное удовлетворение  чисто  мужских  потребностей  с  новой
игрушкой не могло соперничать со жгучим желанием собственноручно содрать
кожу с бесстыжего нарушителя основных заповедей Корана. Но ладно,  пусть
неотвратимое  возмездие  подождет,  а  пока  на   маленькую   танцовщицу
следовало взглянуть поближе. Каково же было  удивление  эмира,  когда  у
самых дверей хранимого Аллахом гарема он обнаружил двух  бессознательных
охранников!  Прич„м  бедные  нубийцы  валялись  так,   словно   какой-то
дэв-великан стукнул несчастных лбами, как  шкодливых  котят.  По  одному
знаку  владыки  гарем  со  всех  сторон  окружили  бдительные  нукеры  с
ятаганами наголо! А сам Селим ибн Гарун аль-Рашид осторожненько постучал
в дверь...
   - Да, наш господин? - счастливым хором взвыли  все  ж„ны,  наложницы,
сожительницы, любовницы и фаворитки эмира, гроздьями высовываясь из окон
второго этажа.
   - Кыш, бесстыдницы! Разве вы не  видите,  сколько  здесь  посторонних
мужчин?! А вы куда уставились, негодяи?! Разве вы не видите, что это мои
ж„ны?!
   - Да простит нас Аллах... - пряча улыбки, ответили верные  стражи,  а
женщины с упо„нным визгом зад„рнули занавески. Эмир постоял,  подумал  и
решился на новый вопрос, не очень умный...
   - О женщины, нет ли в мо„м гареме незнакомца?
   Ответом  послужила  долгая  минута  недоуменного  молчания,  а  потом
началось такое... Вой перепуганных и оскорбл„нных женщин был так громок,
что под ногами нукеров  задрожала  земля.  Некоторые  опустили  ятаганы,
наиболее впечатлительные падали ничком, закрывая  ладонями  уши,  а  сам
владыка Багдада едва не опрокинулся навзничь, хватаясь обеими руками  за
спрыгнувшую с головы чалму. Увы,  ей  не  удалось  спастись  бегством...
Призвав на помощь всю силу воли и терпение, умудренный  опытом  жития  с
пятьюдесятью женами сразу, Селим ибн Гарун аль-Рашид безуспешно  пытался
переорать несчастных. (Или счастливых? Ведь что ни говори, а посторонний
мужчина  в  гареме  -  это   какое   ни   есть   развлечение   для   его
обитательниц...)  Но  верн„мся  к  попыткам  эмира  -  они  были   сколь
старательны, столь и бесполезны. Вой не прекращался!
   А  истинный  виновник  всей  суматохи  стоял  в   комнатке   базарной
танцовщицы Ириды, с лицом белее алебастровых  стен  и  нервно  дрожащими
коленками. Лев лихорадочно соображал, куда и как удрать? Прыгать из окна
второго этажа - глупо, там ждут стражи с  острыми  саблями,  а  выходить
через  единственную  дверь  первого  этажа  -  прямо  в  т„плые  объятия
ревнивого мужа - тоже не намного умней... Тем паче  что  благодаря  тр„м
безымянным плутовкам  Багдадский  вор  уже  осчастливил  хозяина  гарема
добротными, слегка  разветвл„нными  рогами.  Мысли  путались  в  голове,
стукаясь, пихаясь локтями и яростно наскакивая друг на друга. Спокойно и
хладнокровно вела себя лишь одна, чинно стоящая в уголочке, мысль о том,
что времени становится вс„ меньше и меньше. Рано или поздно муж  и  ж„ны
придут к взаимопониманию, в пять минут обыщут вс„  здание  и  с  позором
выдадут связанного ш„лковыми ленточками блудливого внука дедушки Хайяма.
Который, кстати, так и не узнает, где сгинул его воспитанник, ибо  тайны
гарема хранятся строго, а нарушители его покоя покоятся  тихо.  Если  вы
поняли, что я хочу сказать... Если не совсем, то поверьте мне на слово -
Льву в ту минуту действительно было страшно.
   - Они убьют вас.
   - А? Что?! Кто? Эти?! Кого?! Меня-я???
   - Обязательно убьют,  -  бесцветным,  утешающим  голоском  продолжила
маленькая Епифенди. - По  законам  Шариата  безумец,  опозоривший  гарем
владыки, подлежит немедленной казни. А также все ж„ны, что попались  ему
на глаза и были этим безвозвратно обесчещены...
   - Да  что  ты...  Их  тоже  поставят  в  угол?!  -  удачно,  как  ему
показалось, съязвил Оболенский.
   Девушка повернулась и в первый раз без смущения глянула ему в глаза:
   - Нас обезглавят или утопят.
   - Бред собачий!
   - Так поступали всегда. Меж смертью и  позором  достойнейший  выберет
смерть.
   -  Угу...   Офигенно   нравится   мне   ваша   толстовская   политика
непротивления! - посерь„знел Оболенский, и меж его бровей легла  упрямая
складка борца до последнего. - Короче, ты тут, конечно, как хочешь, а  я
пош„л домой.
   - Там вооруженные люди. - Танцовщица  мельком  глянула  в  окно.  Лев
отважно (или безрассудно) пожал плечами. - Но выход только внизу, а  там
- эмир.
   - Отлично, вот наконец и познакомимся! Так ты со мной?!
   - Нет.
   - Почему? - уже начал заводиться  Оболенский,  сам  отвечая  на  свой
вопрос. - Потому что я опять голый?!  О,  трах  тибидох  трах,  чтоб  не
сказать крепче! Ч„рт с тобой, где там завалялась моя старая  одежда?  Но
имей в виду, она вся так пропитана маслом - хоть выжимай, и я  наверняка
буду оставлять жирные пятна на паркете... Устраивает?
   Рыженькая Ирида осторожно кивнула. На всякий случай, так  как  особой
уверенности у не„ вс„ равно не было...

***

   Гарем - это серпентарий из любящих жен.
   Автор неизвестен.

   Эмир у  входа  тоже  пребывал  в  заторможенном  состоянии.  С  одной
стороны, так и не мог перекричать своих женщин, а с другой -  что  толку
на них орать, если логического разрешения  ситуации  вс„  равно  дн„м  с
огн„м не сыщешь. Ведь вроде бы вс„ просто -  зайди  в  гарем,  самолично
проверь помещение и, если там кто есть, - хватай злодея  за  шиворот  да
тащи  в  шариатский  суд.  А  лучше  -  руби  его  тут  же,   на   месте
преступления... Оставалось одно "но" (честно говоря, их было два, просто
второе вытекало из первого...). Вдруг этот Багдадский вор  действительно
там и вместо того, чтобы покорно склонить  голову  перед  мощью  закона,
вздумает оказать  сопротивление?  Если  он  действительно  так  сил„н  и
страшен, то в одиночку выходить на такого преступника  -  опасно!  Лучше
заручиться поддержкой проверенных слуг и послать их впер„д, а уж  самому
появиться в нужном месте в нужный час  для  совершения  акта  последнего
приговора. Вот тут-то вступает в дело второе "но", плавно проистекая  из
первого - если пустить нукеров в гарем, то  получится,  что  они  своими
нескромными взглядами обесчестят  всех  пятьдесят  ж„н!  Что  же  потом,
казнить  и  нукеров,  и  супружниц  чохом?!  Идея  показалась  настолько
привлекательной, что эмир даже отвл„кся  от  мыслей  о  штурме.  Любимые
женщины старательно продолжали вс„ тот же ор, в полной убежд„нности, что
от  их  верноподданнического  воя  сердце  их   общего   мужа   полнится
непередаваемой радостью.
   - Я войду туда и за уши вынесу голову негодяя, скрывающегося  в  мо„м
гареме!
   - Но, владыка мира, а если там никого нет? - резонно  уточнил  кто-то
из приближ„нных царедворцев. Ответить эмир не  успел,  так  как  четверо
молодцов поставили пред его грозные очи вырывающегося Ходжу Насреддина:
   - О великий и сиятельный, мы поймали этого человека за бить„м окон во
дворце!
   - Кто ты такой?! - гаркнул эмир.
   - Не  слышу!  -  нагло  ответил  домулло,  указуя  кивком  головы  на
заходящийся воплями гарем.
   - Я спрашиваю, кто ты такой, недостойный червь?!  -  едва  не  срывая
глотку, проорал глава Багдада. Насреддин поморщил лоб,  имитируя  работу
левого полушария, и откровенно доложил:
   - Просто прохожий. Гулял себе под луной, смотрел  на  зв„зды,  слушал
пение соловья о его нераздел„нной любви к прекрасной розе...
   - Ты лж„шь!
   - А что, нельзя?!
   - Казнить паршивца!
   - Что сделать?! - оттопыривая уши, переспросили нукеры. Эмир медленно
начал наливаться багровой краской...
   - Я сказал, отрубите ему голову-у-у!!!
   - Не надо... - вынужденно буркнул Ходжа.
   - Что?! - не расслышал эмир.
   - Я говорю: не надо-о-о!
   - Почему-у-у?!
   - Потому что я - Насредди-и-н! Друг Багдадского  вора-а,  легендарная
личность и герой народных анек-дото-о-ов!
   - О-о?! - даже удивился Селим ибн Гарун аль-Рашид. - Так, значит, это
ты и есть?  Ну  тогда,  конечно,  мы  не  можем  тебя  вот  так,  сразу,
обезглавить...
   Мы посадим тебя на кол  посреди  базарной  площади,  где  ты  будешь,
извиваясь от боли, славить мо„ имя!
   - На вс„ воля Аллаха... Так я пойду?
   - Куда?!
   Если бы не  бдительные  стражи,  Ходже  почти  наверняка  удалось  бы
выкрутиться.
   - Но вы же сами сказали, что пока я  не  нужен.  Посижу  вон  там,  в
уголке...
   - Ах ты, бесстыжий нахал! Паршивый шакал с раздвоенным  языком  змеи!
Говори сейчас же, где прячется твой жалкий соучастник, и, быть может, мы
одарим тебя л„гкой смертью!
   - Ну, так сразу я не могу... - замялся Ходжа, опустив глаза  долу.  -
Мне надо осмотреться, покажите-ка, где тут у вас что и как.
   Пожав плечами, стража указала на двух вс„ ещ„  не  пришедших  в  себя
нубийцев и воющее здание "женского общежития".
   - Угу, клянусь  бородой  пророка,  здесь  не  обошлось  без  проделок
Багдадского вора. Даю руку на отсечение - он и сейчас находится в  вашем
гареме!
   - Ничего не слышу... - простодушно разв„л руками эмир.
   Насреддин поманил к себе ближайших стражников, и те под  его  началом
хором проорали:
   -  Баг-дад-ский-вор-в-ва-шем-га-ре-ме!!!  От   такого   громогласного
известия притихли даже заинтересовавшиеся ж„ны.
   - Кто у нас в гареме? - тихохонько полюбопытствовал тонкий голосок со
второго этажа.
   - Баг-дад-ский-вор!  -  ещ„  раз  продекламировали  нукеры,  виновато
косясь на обалдевшего владыку.
   - Ой,  мамочки-и...  -  томно  вздохнули  три  голоса  сразу.  И  все
почему-то поняли, что это значит...
   - Я убью его! - визгливо поклялся эмир. - Принесите мой самый большой
ятаган!
   - И доспехи! - тв„рдо добавил домулло. - Щит, шлем, кольчугу,  копь„,
кинжал и лук со стрелами. О вас же забочусь, о великий  и  блистающий  в
гневе... Мой друг сил„н, как снежный барс, просто так вам ни за что  его
не одолеть.
   - Может быть, взять боевого коня?  -  призадумался  Селим  ибн  Гарун
аль-Рашид, но Ходжа дружески отсоветовал:
   - Не стоит, о мудрейший... Гонять лошадь взад-впер„д по всем  этажам,
да ещ„ заглядывая под каждую кровать в каждой комнате?! Клянусь аллахом,
это лишнее...
   - Но как я могу доверять тебе?
   - Его дед, - домулло ткнул  пальцем  в  сторону  гарема,  -  когда-то
написал:

   Если глупый лекарство да„т тебе - вылей!
   Если мудрый подаст тебе яду - прими!

   А я отнюдь не глупец...
   - Из тебя вышел бы хороший царедворец, - поджав губки, процедил эмир,
- но я вс„ равно посажу тебя на кол, а с твоего друга  сдеру  кожу.  Ну,
чего же вы  жд„те,  лентяи?!  Слышали,  что  он  сказал?  Принесите  мой
парадный доспех, и живо!
   Выдрессированные слуги бросились выполнять приказ  уличного  бродяги,
подтвержденный волей самого  властелина  Багдада.  Но  пока  они  бегают
туда-сюда, у нас есть пять минут свободного времени, и мы вполне  успеем
посмотреть, где в настоящий момент скрывается  думающий  виновник  всего
переполоха. Думающий - это потому, что