тельное!  Ну  не  в
солярий  же  его  клали  эксперимента  ради?   Загадочные   метаморфозы,
происходившие   с   недвижимым   телом    нашего    друга,    заставляли
задумываться... Я и сейчас ломаю  голову  над  этой  загадкой.  В  конце
концов факт переноса человека из одного мира в другой  уже  не  вызывает
активных протестов даже в среде уч„ных. Как, собственно, и факт перехода
души в иное тело где-нибудь в запредельном пространстве. Но  Лев-то  был
здесь! Это известно точно. И одновременно там...  Что  тоже  в  общем-то
подтверждено определ„нными доказательствами. Как человек  начитанный,  а
потому обладающий долей скептицизма, я мог бы предположить, что он  меня
разыгрывает.  Однако  в  вольных  рассказах   Оболенского   периодически
попадались такие тонкие мелочи, специфические словечки, обороты  речи...
Ведь это уж никак не выдумаешь. И, опять же, загар!

***

   ... Запыхавшийся Лев вытирал пот рукавом дорогого  атласного  халата,
привалившись спиной к стене чьей-то лавки на соседней улице.  Оказалось,
что не только руки его идеально подготовлены для воровства. В  тот  миг,
когда он высоко подбросил над головой шехметовские перстни, ноги  словно
включились сами собой, рванув с места на третьей  скорости.  Вор  должен
уметь бегать! На любые  дистанции,  петляя  и  по  прямой,  с  приличной
скоростью, а главное, высоко подпрыгивая. Удирая, Оболенский ухитрился с
разбегу перепрыгивать даже мирно  лежащих  верблюдов,  что  уже  здорово
приближено к олимпийским рекордам...
   - Интересно, а успел начальник стражи  отхлебнуть  моего  "вина"  или
сначала  вс„-таки  принюхался?  -  вслух  рассуждал   Лев,   краем   уха
прислушиваясь к яростному вою со стороны караван-сарая.  Ревел,  подобно
оскорбл„нному слону, несомненно, сам господин Шехмет. Но возвращаться  и
расспрашивать, по какому поводу, было слишком рискованно... Поэтому  наш
герой резко вспомнил, где ему следовало быть,  и  отправился  на  поиски
лавки башмачника Ахмеда. Узкая улица вела его по склону вниз, к базару -
самое место для того, чтобы узнать  нужный  адрес,  -  но  Лев  на  беду
споткнулся и больно ушиб левую пятку.
   - Яп-понский городовой...  Какой  кретинистый  модельер  выдумал  эти
тапки с загнутыми носами?! - возопил наш герой, прыгая на одной ноге. Из
ближайшего проулка раздались голоса и  появились  два  яростно  галдящих
таджика, тягая за узду разнесчастного серого ослика.
   - О! - едва не налетев на Оболенского,  воскликнул  один,  в  круглой
тюбетейке, - Салам алейкум, уважаемый! Вы, видимо,  человек  уч„ный,  не
поможете ли разрешить наш спор?
   - Какой ещ„ спор, мужики... Ой! Салам,  садам,  всем  садам!  Клянусь
бабушкой, если здесь не поменяют асфальт, я накатаю такую  жалобу  мэру,
что главу  района  ни  один  адвокат  не  отмажет  от  пятнадцати  суток
общественно полезных работ в оранжевой робе!
   - Вах... - вздрогнул второй, поправляя тощую чалму. - Как говорит, а?
Большой уч„ный! У нас даже мулла таких слов не знает.
   - И бабушку уважает...  клянусь  аллахом,  да?  -  весомо  подтвердил
первый... и Лев расслабился. У Оболенского была маленькая слабость -  он
редко спорил с дураками.
   - Ладно, в ч„м проблема?
   - В осле, уважаемый! Мы с братом вед„м его на базар и никак не  можем
решить: продать его погонщикам или живод„рам?
   - Жалко... на вид такая лопоухая милашка.
   - Что вы, достопочтеннейший?! Да под луной ещ„ не было осла глупее  и
нахальнее, чем этот... У него глаза ангела, а душа  бесстыжего  шайтана.
Он  обладает  злобным  нравом,  крепкими  зубами,  тв„рдыми  копытами  и
воистину ослиным упрямством! - разош„лся тип в тюбетейке,  и  Оболенский
недоверчиво пожал плечами. Ослик  выглядел  просто  нагло  оклеветанным.
Ресницы огромных  фиолетовых  глаз  вздрагивали,  точ„ные  ножки  нервно
постукивали копытцами, а хвост с кисточкой вертелся, как  у  счастливого
щенка, дождавшегося наконец любимого хозяина.
   - Так ведь если продать его  живод„ру,  он  заплатит  нам  только  за
шкуру! А если караванщику или декханину, то они  на  следующий  же  день
вернут негодного обратно и потребуют  назад  свои  деньги...  Да  ещ„  и
поколотят в придачу! - активно включился второй брат,  поправляя  чалму,
съезжающую на брови. - Научи нас, о образованный прохожий, что же лучше:
взять мало, но не рисковать, или же взять настоящую цену и бояться  быть
битыми?!
   - Хм... хороший вопрос,  буквально  шекспировский...  -  Лев  поскр„б
подбородок, глянув мельком на обсуждаемого непарнокопытного.  Ушибленная
пятка вс„ ещ„ ныла, до базара пилить квартала два, и  душа  настоятельно
требует хоть что-нибудь да украсть. К тому же ослик  кивнул,  фыркнул  и
так  заговорщицки  подмигнул,  что  все   сомнения   развеялись   разом.
Оболенский тоже подмигнул и обернулся к братьям:
   - Мальчиши, проблема особых сложностей не представляет и при  научном
подходе к теме имеет гарантированный шанс положительного разрешения.
   Спорщики переглянулись так, словно хоть что-то поняли, и, восхищ„нные
уч„ностью Льва, старательно закивали.
   - Итак, учитывая абсолютную несостоятельность логических доводов (ибо
они построены на весьма умозрительных заключениях), я предлагаю оставить
выбор решения за Аллахом. В конце концов, он всех нас умнее  и  в  таком
простеньком вопросе уж никак не ошиб„тся. Кто против?
   Желающих  объявить  самого  Аллаха  некомпетентным  не  нашлось.  Наш
аферист мысленно поздравил себя с таким завидным простодушием клиентов и
продолжил:
   - Тогда сейчас  же,  неспешным  шагом  возвращайтесь  к  себе  домой,
становитесь спиной к воротам и на одной ножке прыгайте сюда. Если первым
добер„тся "тюбетейка", то продавайте осла погонщикам,  а  если  "чалма",
то,  соответственно,  живод„рам.  Претензии  не  принимаются.   Да,   не
забывайте хлопать себя руками по бокам и кричать "кукареку!".
   У  ословладельцев  вытянулись  лица.  Они  недоум„нно  переглянулись,
почесали в затылке и в один голос сообщили:
   - Какая глупость, вай мэ...
   - Что?! - взвился уязвленный в самое сердце Оболенский.  -  А  ну-ка,
объяснитесь, чурки узкоглазые!
   - О, прости нашу горячность, почтеннейший. - тут же повинился один. -
но не лучше ли вместо  "кукареку!"  кричать  "кирикуку!"  -  это  больше
похоже на утренний крик петуха?
   - Не подумай,  что  пренебрегаем  твоей  уч„ностью.  о  мудрейший,  -
виновато добавил второй, - но, быть может,  все-таки  не  отдавать  осла
"чалме" и "тюбетейке", а сделать так: если  первым  приду  я,  то  -  на
живод„рню, если он - погонщикам.
   Сначала Лев скоропалительно решил, что над  ним  издеваются...  Потом
прикрыл ладонью глаза и тяжело выдохнул - братья оказались куда наивнее,
чем он даже мог предполагать.
   - Уф... что в лоб, что по лбу! Ладно, у меня натура отходчивая.  Будь
по-вашему! Марш домой, и начинаем соревнования. Ослика я посторожу, чтоб
не убежал. Желаю спортивной удачи. При  любом  исходе  -  пусть  победит
дружба! Дерзайте, вс„ в руках Аллаха...
   Как только спорщики скрылись в проулке, Оболенский повернулся к ослу,
присел на корточки, глядя ему прямо в глаза, и откровенно предложил:
   - Камрад, у тебя тройной выбор... Либо в караван - мешки  по  пустыне
тягать,  либо  на  живод„рне  со   шкурой   расставаться,   либо   стать
персональным транспортным средством ведущего вора этого  благословенного
города.  Тво„  окончательное  решение?  Так  я  и  думал...  Прими   мои
поздравления - ты зачислен штатной единицей. Да,  и  впредь  не  вздумай
кому-нибудь ляпнуть, будто бы я тебя украл, - ты сам согласился!
   Ослик пошевелил ушками, дунул в нос своему  новому  хозяину  и  бодро
развернулся мордой к базар). Кажется, эти двое нашли друг друга...

***

   Во пустыне саксаул, а в Багдаде тетка.
   Сиротская поговорка.

   ... А ведь вы, видимо, как и я,  были  уверены,  что  на  осле  ездил
исключительно Ходжа Насреддин? Увы, господа... Вс„ это результат  чтения
непроверенной и зачастую весьма дал„кой от  первоисточников  литературы.
На ослах и ишаках в Багдаде ездили очень многие! Выносливое, практичное,
нетребовательное, а главное - самое экологичное  средство  передвижения.
Ни ароматов бензина, ни пятен масла, ни смены шин, ни отравляющих воздух
выхлопных газов... Хотя, стоп, здесь я, видимо, несколько увл„кся... Ну,
в общем, вред окружающей среде  -  минимальный,  а  польза  существенная
(если уж даже переработанные отходы производства  в  виде  навоза  и  то
находили применение). Что же касаемо самого Ходжи Насреддина, так Лев  в
приватных беседах первоначально вообще  отзывался  о  н„м  отнюдь  не  с
лучшей стороны. Это  незабвенный  Соловь„в  сделал  из  него  культового
героя, а на деле вс„ было далеко не так просто...

***

   Восточный базар Оболенскому не понравился -  слишком  много  суеты  и
слишком легко красть. Продавцы так яростно торгуются с покупателями, что
и те и другие не замечают вокруг себя ровно ничего.  Лев,  не  слезая  с
осла, вытянул у толстого богача кошел„к, взял себе на карманные  расходы
и успел сунуть кошель обратно, а владелец даже не почесался. Скука...
   - Не-е... так дело не пойд„т, - вслух  размышлял  Оболенский,  толкая
ослика пятками и двигаясь вдоль Фруктовых рядов. - Дедушка Хайям  поднял
бы меня на смех, если б узнал,  что  я  обворовываю  жалких  простофиль.
Спасибо, не надо, . Не надо! Не хочу я персиков!  Вот  обокрасть  самого
эмира... Это задачка для настоящего Багдадского вора,  а  мелочиться  на
торгашах, работягах да фермерах - несерь„зно... Пацан, ты ч„, глухой?! Я
тебе два раза сказал - нет! Не хочу я  твой  сладкий,  спелый,  розовый,
пушистый персик!  Эх.  не  успел  я  выяснить  у  гражданина  Шехмета  в
караван-сарае насч„т эмирского дворца. Город  большой,  леший  знает,  в
каком квартале его искать... А  найти  надо,  ибо  там  -  гарем!  Очень
возбуждающее слово... Слушай, мальчик, засунь эти  персики  себе  знаешь
куда?! Иди отсюда! Пристал, как банный лист к... Вот-вот, и персики туда
же засунь! - Однако, поняв, что от загорелого  до  черноты  мальчишки  с
корзиной  фруктов  избавиться  не   удастся,   Лев   подумал   и   наш„л
взаимовыгодный компромисс:
   - Шайтан с тобой, иди сюда... Где это вас,  мелких,  так  менеджменту
учат?! Товар покупателю всучивают настойчиво, но вежливо! Вежливо, а  не
настырно... Дай один!
   - Целая таньга?! - не поверил своему счастью мальчишка, но Оболенский
мог позволить себе такую неслыханную щедрость.
   - Сдачи не надо. Скажи, а где тут лавка башмачника Ахмеда?
   - Там! - Юный торговец неопредел„нно махнул рукой.
   - Угу, общее направление понятно, а где это конкретно "там"?
   - Дай ещ„ таньга, скажу!
   - Хм... а ты крутой парень, не пропад„шь. На одну.
   - Уй, спасибо, благородный господин! Поезжай на осле прямо  до  конца
рядов, потом сверни направо, и a... - Наглец призадумался и сунул  палец
в рот.
   - Направо, а потом?
   - Потом, потом... давай ещ„ таньга!
   - Ах ты, вымогатель паршивый! Ты что же, разорить меня хочешь?!
   - Дорога длинная, народу много, вы оба не местные, без  меня  нипочем
не найд„те! Ну, всего одну таньга, ай?..
   - Одну. Последнюю. Попробуешь надуть, я тебе уши оборву,  будешь  как
Ван Гог по улицам бегать! - делая страшное лицо, пригрозил Лев.
   Видимо, мальчишка поверил, потому что, цапнув монету,  он  отбежал  в
сторону и уже с безопасного расстояния популярно объяснил:
   - Потом вернись обратно и попроси осла  быть  твоими  глазами.  Лавка
Ахмеда у тебя под носом! - после чего, довольный,  развернулся  и  бодро
двинулся вдоль рядов, громко предлагая персики очередному покупателю.
   Лев посетовал про себя на  "теперешнюю  молодежь",  а  приглядевшись,
действительно увидел в двух шагах неброский сарай, возле которого висели
куски выделанной кожи. Готовая  обувь  была  разложена  прямо  на  голой
земле,  башмачник  вряд  ли  был  богатым  человеком,   и   предлагаемый
ассортимент поражал однообразием и  скудностью.  Пара  сапог,  две  пары
женских туфель без задников, чувяки.  штук  десять  в  одной  куче,  вс„
разного размера...
   - Привет изготовителю качественных кроссовок "Адидас"! - торжественно
прокричал Оболенский, эффектно сползая с ослика.
   Из сарайчика выглянула небритая физиономия.
   - Башмачник Ахмед здесь проживает?
   Человек кивнул и вылез  наружу  полностью.  Был  он  на  голову  выше
немалорослого Льва, страшно худ, обрит наголо и традиционно бос.
   - Сапожник без сапог,  -  понимающе  хмыкнул  наш  герой  и  протянул
ладонь:
   - Садам алейкум, будем знакомы, я - Лев Оболенский!
   - Валейкум ассалам, - чуть заискивающе поклонился  башмачник,  -  что
угодно почтеннейшему господину?
   - Да брось... Какой я тебе господин? Ещ„ вчера был нищ как  церковная
мышка... ну, или, по-вашему, как крыса при мечети. А  костюмчик  этот  я
честно экспроприировал у одного купца из солнечной Бухары. Такая скотина
оказалась, между прочим...
   - Экспро-о... прости, уважаемый, что ты сделал?
   - Матерь божья, да украл я его, понимаешь?!  -  попытался  как  можно
доходчивее объяснить Лев, даже  не  замечая,  как  побледнел  его  тощий
собеседник. - Мне-то в принципе вещизмом страдать не приходилось,  я  за
этими Версачи и Пазолини  отродясь  с  высунутым  языком  не  бегал.  Но
дедушка Хайям ч„тко обрисовал инструкции  -  у  порядочного  вора  имидж
превыше всего! Пришлось  спереть  халатик...  А  что  делать,  положение
обязывает...
   - Молчи, безумный! -  взвыл  наконец  перепуганный  башмачник,  резво
прикрывая рот Льва грязной пятерн„й.
   Из соседних палаток и лавочек уже начали высовываться любопытные носы
вездесущих соседей. Ахмед со стоном впихнул говоруна  в  свой  низенький
сарай и толкнул задом на кучу кожаных обрезков.
   - Ты что, совсем потерял разум?! Даже у стен есть глаза и уши,  а  ты
кричишь на весь базар: "Я - вор! Я - внук дедушки Хайяма!!" Тебе отрубят
голову, а меня изобьют палками как укрывателя злодеев!
   - Да ладно запугивать... - буркнул  Оболенский,  но  тон  понизил.  В
сарайчике пахло  кислым  молоком  и  гарью,  на  полу  валялся  нехитрый
сапожный инвентарь: ножи,  шило,  дратва.  Сам  хозяин,  опустившись  на
корточки, пристально вглядывался в лицо своего необычного гостя.
   - Ты не похож на жителя Востока. Твоя кожа белая, лицо нежное, словно
никогда не видело солнца, а руки не ведали молота или мотыги. А глаза...
Они же голубые, как небо! Где только старый Хайям отыскал такого внука?
   - Не дави на дедушку! -  строго  предупредил  Лев.  -  История  моего
рождения полна загадок и тайн, а ты хочешь, чтоб я тут вот так сразу вс„
и открыл?! Эксьюзми, сэр, только для посвященных и членов  профсоюза!  А
вообще-то закрывай давай свою лавочку  и  пойдем  посидим  где-нибудь  в
кабаке за кувшинчиком румийского. Приличное вино, я пробовал...
   - О несчастный, ты что, не знаешь - Аллах запрещает правоверным...
   - Ну ни фига себе! Как-то странно  он  запрещает  -  выборочно!  Мне,
значит, нельзя, а  горбоносому  господину  Шехмету  можно?!  Слушай,  не
морочь мне голову, а? Я с утра не завтракал...
   - Сиди! Никуда не ходи... О Мухаммед, за что мне такое  наказание?  Я
принесу леп„шки, козий сыр и  немного  молока.  -  Башмачник  решительно
встал, всем видом давая понять,  что  Оболенский  причинит  ему  минимум
неудобств, если останется в сарайчике. А вот если выйдет  наружу,  то  -
максимум! Лев хмыкнул и полез за деньгами.
   - На, прикупи всего и всякого. Чего не хватит, скажи, я наворую.  Да,
и  присмотри,   куда   там   можно   ослика   привязать,   он   у   меня
незарегистрированный и наверняка числится в угоне...
   Ахмед пробормотал под нос какую-то короткую молитву, помянул шайтана,
сплюнул, сгр„б монеты и вышел вон. Будущая гроза Багдада с  наслаждением
вытянул ноги и даже слегка придремал, пока башмачник не вернулся...

***

   Без страха перед Аллахом нет стыда перед людьми.
   Иранская поговорка.

   - Сволочь ты, Ахмед, а кумыс этот дрянь несусветная!
   - Он хорошо утоляет  жажду  и  полезен  при  болезнях  печени.  Кушай
инжир...
   - Уф... меня уже от плова мутит, жирный, как не знаю что...
   - Жир - это благодеяние Аллаха, служащее для смягчения нрава и блеска
кожи у правоверных!
   - А кто додумался есть его руками?!  В  приличных  заведениях  подают
ложки и вилки, на крайняк - китайские палочки...
   - Вай мэ! Сам эмщэ кушает плов руками... Ты  что,  совсем  не  обучен
вести себя за столом?
   - О, блин горелый! Ну чья бы корова мычала... Ладно, давай сюда  свою
кислятину, вс„ лучше, чем этот зел„ный чай. К  вам  на  базар  индийский
совсем не завозят? Что, и грузинского с  опилками  тоже  нет?  Пресвятая
богородица, ну и дыра...
   Башмачник Ахмед в прошлом был образованным человеком.  Он  с  детства
много путешествовал, ходил с караванами, понимал  четыре  языка  и  даже
учился грамоте у муллы. Старого Хайяма знал давно, называл его дедушкой,
как  знал  и  то,  что   седобородый   пьяница   и   поэт   подворовывал
направо-налево Когда гонения на мелких  жуликов  достигли  апогея  и  на
улицах Багдада хватали едва ли  не  каждого  второго  прохожего,  именно
Ахмед прятал у себя будущего классика персидской  литературы.  Прятал  и
кормил, рискуя в любой момент быть изоблич„нным и подставить свою  спину
под палки стражников  эмира.  Поэтому  молодого  человека,  назвавшегося
"внуком старого Хайяма", он принял  безоговорочно,  ибо  вслух  признать
такое родство мог либо отчаянный удалец, либо безнад„жный сумасшедший.
   - А зачем тебе Ходжа Насреддин?
   - Да, честно говоря, понятия не имею...  Дедуля  особенно  настаивал,
чтоб я его наш„л. Вроде бы вместе мы сделаем козью морду вашему эмиру.
   -  Уй...  зачем  так  громко  кричишь?!  Неужели  о  твоей   глупости
непременно надо оповестить целый свет? Никто во вс„м Багдаде ни  за  что
не станет помогать безумцу, дерзнувшему грозить великому  эмиру!  Поверь
мне, чужеземец, никто!
   - Слушай, Ахмед... Я, может, чего не так сказал, ты извини.  Все  эти
словечки прикольные - сор, шелуха, не  принимай  за  чистую  монету.  Но
скажи мне - правда, что у вас казнили детей?
   - Казнили... воров.
   - Даже самых маленьких?
   Башмачник  не  ответил.  Власть  любого  тирана  держится  на  крови,
правление эмира Селима ибн Гаруна аль-Рашида было не  лучше  и  не  хуже
предыдущих. Если Аллах дарует человеку власть, он, несомненно, отда„т е„
в достойные руки. Да и кто бы  взялся  оспаривать  мудрость  Всевышнего?
Любой муфтий, мулла и даже бродячий дервиш  в  два  сч„та  объяснили  бы
сомневающемуся глупцу всю глубину его падения  в  бездну  безверия.  Раз
эмир взялся за искоренение пороков, то уж  никак  не  без  поддержки  на
небесах... Значит, и Аллах, и пророк его Мухаммед, и  другие  праведники
одобряют действия эмира. Ахмед основательно потряс головой,  отгоняя  от
себя почти забытый ужас - детские руки на плахах Багдада...
   - Он не будет тебе помогать.
   - Кто?
   - Ходжа Насреддин.
   - Не понял юмора...
   -  Ходже  сейчас  около  тридцати,  это   достаточный   возраст   для
умудр„нного жизнью мужа. Он очень изменился,  совершил  паломничество  в
Мекку, остепенился, потолстел, и люди обращаются к нему - "домулло". Это
уважаемый человек, чтящий Коран, наизусть знающий Саади и Хафиза, совсем
не тот  сорванец,  каким  знал  его  твой  дед.  Ходжа  -  благочестивый
мусульманин, как только ты откроешься ему, он призов„т стражу.
   - Не может быть... Слушай, а мы, вообще, говорим об одном  и  том  же
человеке? Я думал, Ходжа Насреддин - друг бедных, хитрец  и  благородный
мошенник,  разъезжающий  повсюду  на  сером  ослике  и   носящий   титул
"возмутителя спокойствия". Ч„рт, да я же про него целых  два  кинофильма
видел!
   - А что это такое - "кинофильм"?
   - А... не помню, - потупился Лев. Башмачник  пожал  плечами  и  начал
складывать на блюдо  остатки  пиршества.  Оболенский,  подперев  кулаком
щ„ку, задумчиво изучал щели  между  груб