ДЖОН БЕРК
                         ТЕАТР ДОКТОРА СТРАХА

                                          Оборотень,    вампир,    лоза-
                                         убийца, оторванная рука, жуткое
                                         негритянское  божество  - всему
                                         этому предстоит сыграть  злове-
                                         щую роль в судьбе пятерых  муж-
                                         чин,   оказавшихся   случайными
                                         попутчиками  в  самом   обычном
                                         поезде. Доктор Шрек -  личность
                                         загадочная и  страшная -  пред-
                                         сказывает каждому из них  ужас-
                                         ное будущее...


                                Глава 1

   От HЕГО не спрятаться. ОHО подстерегает там, где ждешь меньше  всего.
Не в сумрачных тенях под лестницей и не в темном углу  вашей  спальни  -
ОHО предпочитает застать вас врасплох, среди бела дня, в обстановке при-
вычной и как будто безопасной. И тогда вас пробирает странный озноб. Да-
же в жаркий день.
   ОHО прогуливается по знакомой улице или, приветливо улыбаясь, посижи-
вает в светлой комнате, и от улыбки этой веет зловещей насмешкой, жесто-
кой издевкой, превращающей в прах жалкую  видимость  благополучия  вашей
жизни.
   ОHО... Нечто неведомое и опасное, вселяющее страх, от которого  цепе-
неет душа...
   Алчное и недремлющее, терпеливо поджидающее свою жертву.
   Вы можете столкнуться с ним в любой момент. Сегодня. Или  завтра.  На
автобусной остановке или на пороге собственного дома.
   Или - возможно - в самом обычном купе самого обычного поезда. Поезда,
которым вы ездили сто раз.
   Но это - сто первый...
   - Поезд до Брэдли отправлением в 8.43 находится у девятой  платформы.
Повторяю: скорый до Брэдли - у платформы девять.
   Металлический голос прогремел под сводами вокзала, и Джим Даусон  ма-
шинально прибавил шагу, направляясь к выходу на платформы.
   В свои тридцать лет Джим был обаятелен, рассудителен и не  женат.  Он
жил в Эдинбурге, работал в архитектурном бюро, любил свою работу и испы-
тывал симпатию к своему компаньону. К тому же ему  нравилось  разъезжать
по стране, что приходилось делать довольно часто, и он  получал  немалое
удовольствие от часов, проведенных в Лондоне, где нередко  бывал  проез-
дом. Одним словом, Джим наслаждался спокойным течением жизни и не  соби-
рался ничего в ней менять. Работа поглощала все его время.
   Торопливо шагая вдоль состава, он искал свободное купе -  большинство
были уже заняты. Толпа осаждала хвост поезда. Джим поспешил вперед.
   Двое детишек, расплющив носы о вагонное стекло, корчили ему рожи. Ед-
ва справившись с искушением состроить в ответ гримасу, он улыбнулся.  Но
заходить не стал. Пусть теребят своими наверняка  липкими  пальцами  ко-
го-нибудь другого.
   Неожиданно он заметил купе, где сидел только один  человек.  Открывая
дверь, Джим был готов ко всему: он не удивился бы, обнаружив целый выво-
док ползающих по полу ребятишек. Но увидел лишь несколько пакетов на си-
денье рядом с пассажиром, который тут же поднялся и переложил свою  пок-
лажу на багажную полку. Из прорехи в обертке с комичной важностью  тара-
щилась голова куклы.
   Громкоговоритель опять шумно выдохнул свое  воззвание.  Это  возымело
действие: в купе ворвались еще трое, один за другим. Первый оказался мо-
лодым человеком с гладко зачесанными волосами,  открытым  высоким  лбом,
горящими выразительными глазами и пухлыми губами.  Забрасывая  футляр  с
трубой на багажную полку, он отбивал на нем пальцами какой-то ритм.
   Второго Джим тотчас же узнал. Очень высокий, с худым смуглым лицом  и
длинным носом, который придавал ему возмущенный вид, - будто этот  чело-
век только сейчас с ужасом узнал о необходимости делить купе  с  кемлибо
еще, - это был Фрэнклин Марш, частенько появлявшийся в  самой  элитарной
из телевизионных программ, где он высокомерно посвящал ничтожных  смерт-
ных в тайны современной живописи. Джим нередко смотрел его  программу  -
единственно из профессионального интереса, но никогда ради удовольствия.
Раза три, по меньшей мере, он, не выдержав, выключают телевизор и теперь
сразу припомнил, как это надменное лицо нехотя исчезало с  экрана,  пока
от него не оставалась лишь маленькая светящаяся точка.
   На этот раз с такой легкостью избавиться от Марша  не  представлялось
возможным. Выключить его было нельзя.
   Следующий пассажир, пятый по счету  (теперь  оставалось  только  одно
свободное место), был молодым человеком  в  костюме  явно  американского
покроя и с несомненно американской стрижкой.
   - Поезд до Брэдли отправляется с девятой платформы.
   Эхо еще не смолкло, когда дверь купе опять открылась.
   - Простите, мне кажется, здесь найдется свободное место?
   В дверном проеме возникла сутуловатая фигура -  новому  пассажиру  на
вид можно было дать не меньше семидесяти. А его одежда казалась еще  бо-
лее древней - не то чтобы поношенная, но весьма старомодная,  вызывавшая
воспоминания о далеком прошлом. На морщинистом  лице  выделялись  глаза:
зоркие, пронзительные, но в то же время как будто сонные. Говорил  он  с
неуловимым акцентом, а в его манерах чувствовалась робкая почтительность
явно неанглийского происхождения.
   Мужчина, занявший купе самым первым, похлопал по сиденью рядом с  со-
бой:
   - Сюда, пожалуйста. - Он подобрал ноги, чтобы старик  смог  войти,  и
закрыл за ним дверь.
   - Спасибо. - Это был едва слышный шепот, почти вздох.
   Фрэнклин Марш демонстративно развернул газету и,  бросив  поверх  нее
презрительный взгляд, громко зашелестел страницами, выражая явное неудо-
вольствие от соседства со столь чудаковатым иностранцем.
   Поезд тронулся.
   Джим, сидящий по ходу движения, увидел, как поплыла назад  платформа,
колеса застучали на стыках. Мимо окон двинулись ряды домов, среди  кото-
рых время от времени мелькали заводские трубы или фасады офисов, изредка
окаймленных крохотными лоскутками зелени. На придорожном шоссе теснились
автомобили, попавшие в пробку. Утреннее небо  пронзал  церковный  шпиль,
окутанный строительными лесами.
   Мелькание за окном скоро прискучило Джиму.  В  кейсе  у  него  лежали
кое-какие деловые бумаги, но ему не хотелось вставать и вынимать их пря-
мо сейчас. Вместо этого он принялся разглядывать попутчиков.  Остальные,
за исключением Фрэнклина Марша, похоже, занимались тем  же  самым.  Марш
все еще закрывался газетой, которая должна была  свидетельствовать,  что
он не чета окружающим.
   Внезапно Джим встретился взглядом с пожилым иностранцем. В лицо будто
слепящая вспышка ударила: Джим ощутил резкую боль, инстинктивное желание
зажмуриться, перед глазами поплыли темные пятна. Хотя на самом деле -  и
это пугало больше всего - взор старика был потуплен, тяжелые веки полуп-
рикрыты, он, казалось, дремал.
   Но  в  подернутом  сонной  дымкой  взгляде  крылась  зоркая  проница-
тельность. Старик успел оценить каждого в купе - Джим был в этом уверен,
- и странная грусть, скорее даже некая мрачная покорность легла на  мор-
щинистое лицо, затаилась в угрюмой складке губ.
   Постепенно поникшая голова старика упала на грудь. Поезд  прогрохотал
по короткому тоннелю, вагон качнуло на повороте, но старик лишь  вздрог-
нул и задышал чуть тяжелее. Его цепкие  длинные  пальцы,  придерживающие
чемоданчик на коленях, непроизвольно разжались. На стыках вагон потряхи-
вало, и чемоданчик постепенно съезжал с колен.
   Джим заметил, что молодой американец тоже не спускает глаз со  стари-
ка. Рано или поздно чемоданчик упадет, и один из них должен будет  подх-
ватить его. Американец сидел ближе.
   Джим откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.
   Он должен обдумать то, ради чего ехал в Брэдли. Должен достать  бума-
ги, сделать несколько пометок и вообще увязать концы с концами.  Но  ему
никак не удавалось сосредоточиться. Вместо этого он думал о темноволосой
женщине с огромными серыми глазами, живущей в  сотнях  миль  отсюда,  на
Гебридах, - женщине, которую он вряд ли увидит снова.
   Конечно, она уверяла, что будет рада видеть его, когда бы он ни поже-
лал приехать. Но такие слова обычно говорят из вежливости,  не  придавая
им особого значения; да и он не мог воспользоваться  приглашением,  даже
если сделано оно было от всего сердца. Слишком далеко, и повода нет: ра-
боты в доме завершены - ничего не поделаешь.
   Хотя мысли о ней не покидали его и больше всего на свете он хотел  бы
знать, действительно ли она так довольна жизнью в уединении,  как  стре-
мится уверить окружающих.
   Миновав на полной скорости несколько мелких станций,  поезд  замедлил
ход, затем снова рванулся вперед. Джим открыл глаза. Чемоданчик  старика
мягко соскальзывал на пол. Американец попытался подхватить его, но позд-
но: упав на ребро, чемоданчик раскрылся, и его содержимое  вывалилось  к
ногам шестерых пассажиров.
   Фрэнклин Марш, буркнув что-то под  нос,  раздраженно  подобрал  ноги.
Старик проснулся и, виновато оглядевшись, нагнулся, чтобы  уложить  свои
пожитки обратно.
   Музыкант поспешил ему помочь. Присев на корточки, он  присвистнул  от
удивления.
   - Какие занятные карты! Хотел бы я знать, как ими играть в покер!
   Фрэнклин Марш не смог устоять перед искушением и бросил взгляд поверх
газеты.
   - Это карты Таро, - высокомерно процедил он.
   Вынимая карты из колоды, старик кротко, но  проницательно  глянул  на
Марша:
   - Вы знакомы с гаданием Таро?
   - Этого я не говорил. Но подобные карты уже видел.
   Джим посмотрел вниз и заметил визитную карточку, валявшуюся под нога-
ми. Он поднял ее и прочел:

                              ШАНДОР ШРЕК
                           ДОКТОР МЕТАФИЗИКИ

   - МЕТАфизика? - недоуменно воскликнул Джим.  Он  никогда  не  слышал,
чтобы в подобных науках присваивалось докторское звание.
   - Изучение особых форм скрытого знания, - объяснил Шрек.
   - Иначе говоря, вздор! - фыркнул в ответ Марш.
   Джим снова прочел имя на карточке. Почему-то оно вызывало в нем неяс-
ную тревогу.
   - Шрек - это немецкое имя, не так ли? - неуверенно произнес он.
   - Совершенно верно.
   - Оно означает... испуг. Или растерянность... Что-то вроде этого?
   - Более точный перевод, - с видимой неохотой сказал Шрек, -  будет...
страх. - Он виновато улыбнулся - скорее самому себе, чем  окружающим,  -
как будто предупреждая возможные насмешки. - Неудачное имя, ведь я - сам
видите - тишайший из смертных.
   Он сложил свои нехитрые пожитки в видавший виды чемоданчик  и  закрыл
его, оставив только карты Таро.
   - Тем не менее, - продолжил он тем же спокойным тоном, -  иногда  мне
случается ПРЕДСКАЗЫВАТЬ... гм... довольно пугающие вещи.
   Джим обменялся лукавой улыбкой с американцем, сидевшим напротив.
   - Предсказывать? С помощью этого? - Музыкант кивнул на карты.
   - Да, это ключ.
   - Ключ к чему?
   Шрек заколебался. По-видимому, он пытался решить, стоит ли продолжать
разговор со скептиками. Ибо все они, несомненно, были  скептиками.  Даже
если он не заметил снисходительных усмешек, которыми они обменялись,  то
должен был почувствовать насмешливое недоверие в тоне вопросов.
   И все же от доктора - и это почему-то тревожило Джима - исходила спо-
койная уверенность. Уверенность, придававшая ему величие и лишавшая  ок-
ружающих возможности откровенно посмеяться над чудаковатым стариком. Ка-
кими бы абсурдными ни казались его утверждения, он  несомненно  верил  в
то, что говорил.
   - Это древнее знание, - вымолвил наконец Шрек. - Карты Таро есть сим-
волы величайшей книги жизни, дающей ответы на глубочайшие вопросы  исто-
рии и философии, вопросы о сущности бытия. И иногда... иногда они предс-
казывают судьбу.
   Доктор разложил несколько карт на чемоданчике, который все еще нелов-
ко держал на коленях. Цветные картинки слегка подрагивали в такт  движе-
нию поезда, и в этом было что-то зловещее. Колеса причудливой колесницы,
казалось, начали вращаться; красавица и зверь устремились друг к  другу,
чтобы затем отвернуться в разные стороны; обезьянка затанцевала... Цвета
расплывались, образуя странные, необычные оттенки.
   Джим моргнул и попытался сосредоточиться.
   - Вы имеете в виду, что на них можно гадать? - спросил он.
   - В каком-то смысле - да.
   Фрэнклин Марш пробурчал что-то презрительное. Скорее для того,  чтобы
сгладить неприятное впечатление от скверных манер Марша, нежели желая на
самом деле услышать объяснение, Джим снова спросил:
   - И каким же образом?
   Шрек почтительно, почти благоговейно коснулся колоды. Казалось,  этот
человек впитывает энергию, идущую от нее. В его голосе появилась спокой-
ная уверенность:
   - Каждый из нас, кроме обычной  судьбы,  наделен  еще  одной,  парал-
лельной. Ее можно назвать "сверхъестественной". Карты открывают нам под-
робности именно этой, второй судьбы. Они чувствительны  к  сверхъестест-
венному, воспринимают его эманации и отзываются на  них  -  музыкант  бы
сказал: резонируют.
   - Точно, приятель! - одобрительно вскричал развязный молодой  трубач.
- Стоит взять нужную ноту...
   - Если вы попадете в резонанс, - продолжал Шрек, - то можете услышать
мелодию, постичь ее глубокий смысл.
   Джим беспокойно заерзал на месте:
   - Когда вы говорите о сверхъестественном...
   - Я подразумеваю все неизведанное, странное, жуткое и таинственное. К
чему нельзя подходить с обычными мерками, ибо мы даже не в состоянии об-
наружить его нашими несовершенными чувствами. Но оно незримо присутству-
ет в наших жизнях, оно всегда рядом. И однажды кто-то из нас сталкивает-
ся с ним. Счастье, если только однажды. Эти карты способны...  предосте-
речь.
   Шрек медленно поднял голову, и каждый ощутил гипнотическую  силу  его
взгляда, хотя ни на кого в отдельности старик не смотрел.
   - Я называю это, - произнес он чуть застенчиво, - своим Театром  Ужа-
сов.
   Наступила тишина. Затем молодой американец, пряча усмешку, спросил:
   - И как это происходит?
   - Человек, чье будущее предсказывается, касается карт три раза. Затем
они тасуются и сдаются. Первые четыре предсказывают судьбу. Пятая  сооб-
щает, как ее изменить... если это возможно.
   Марш раздраженно сложил газету и отработанным жестом выгнул бровь:
   - Довольно! Неужели мы обязаны выслушивать весь этот бред?
   - Но это ведь вполне безобидно, - поспешно  вмешался  Джим,  стараясь
защитить старика, хотя смутный внутренний голос говорил ему, что вряд ли
он нуждается в защите. По крайней мере, в защите от людей.
   - Астрологи! - взорвался Марш. - Спириты! Медиумы! Целая шайка сумас-
шедших! Черт возьми, сколько раз их разоблачали, этих шарлатанов, а  они
все не унимаются.
   Музыкант ухмыльнулся:
   - Ну, не знаю. Однажды цыганка нагадала мне, что я получу неожиданный
подарок. И в тот же день мне на голову капнул голубь.
   Шрек укоризненно обернулся к нему:
   - Карты Таро - серьезное дело. Они предсказывают правду. Всегда.
   - И верят этому лишь простофили.
   Пронзительный взгляд доктора остановился на Марше.
   - Не хотите ли узнать свое будущее? - Он вынул карты. -  Вам  надо...
просто коснуться карт:
   Все с любопытством наблюдали за реакцией Марша. Критик помедлил, нас-
мешливо косясь на протянутую руку старика, затем оглядел попутчиков -  и
принял решение. Ему был брошен вызов, и теперь  Маршу  явно  требовалась
поддержка окружающих.
   - Я должен предостеречь вас, джентльмены, что это, несомненно, хорошо
отрепетированная прелюдия к какому-то дешевому трюку. Старые методы  пе-
рестали срабатывать, и эти ловкачи придумали новую... гм... хитрость.
   Он презрительно глянул на Шрека:
   - Мои уважаемые попутчики будут последними  глупцами,  если  позволят
вам... доктор... но меня от этого увольте, пожалуйста,  -  и  опять  де-
монстративно отгородился газетой.
   Шрек не обиделся. Даже не смутился. Вежливо  кивнув,  он  отвернулся,
как будто Марш ничего и не говорил.
   Но для Джима это было чересчур. Шрек  напоминал  несчастного  старого
шарманщика, приглашенного на вечеринку  и  внезапно  обнаружившего,  что
слушать-то его никто и не  желает.  Тягостную  напряженность,  вызванную
грубостью Марша, следовало как-то разрядить. И Джим сказал:
   - Я бы не прочь попробовать.
   Шрек помедлил, затем спросил, очень серьезно:
   - Вы не боитесь?
   - Боюсь?..
   Джим не верил ни в гадание на картах, ни в хиромантию, не верил,  что
кто бы то ни было способен предрекать будущее. Хотя, как человек  свобо-
домыслящий, и допускал, что на свете немало фактов, нуждающихся в  более
тщательном объяснении - совпадений, на первый взгляд,  невероятных,  но,
при ближайшем рассмотрении, вполне поддающихся анализу. Нередко незначи-
тельные события могут иметь серьезные последствия, и даже  изменить  ход
истории. Предположим, некий Генри Джонс, пересекая Пикадилли  в  опреде-
ленное время определенного дня 1880 года, попал под лошадь;  его  вдова,
выйдя замуж во второй раз, родила сына, который, в  свою  очередь,  стал
отцом того, кто возглавил атаку на Сомме во время первой мировой  войны,
и получил "Крест Виктории", и вернулся домой, пьяный от крови и  патрио-
тических чувств, и женился на белокурой буфетчице,  проведшей  всю  свою
сознательную жизнь в бесплодных мечтаниях среди накачавшихся джином  по-
сетителей, и... ну, и так далее, и так далее. Все это, конечно, не могло
быть прочитано на руке Генри Джонса или на розовой ладошке  истомившейся
в ожидании рыцаря буфетчицы, ибо невозможно предвидеть все случайности и
совпадения.
   Если бы его родители не умерли во время второй мировой  войны,  когда
Джим служил во Флоте Ее Величества, то он неизбежно вернулся бы в  родо-
вое поместье на Гебридах. И тогда он вряд ли стал бы заниматься архитек-
турой и не открыл бы бюро в Эдинбурге. И если бы дом не пришлось  прода-
вать, Джим не встретил бы темноволосую женщину с большими серыми  глаза-
ми.
   Между ними ничего не было. Он продавал дом - она хотела  купить  его.
Вот и все. И даже если бы они встретились еще раз, это все равно  ничего
бы не изменило.
   Но - нелепая мысль вновь и вновь назойливо возвращалась к нему - если
бы его родители скончались позже, он вообще бы не встретил ее.
   Одна случайность влекла за собой  другую.  Случайно  брошенное  слово
рождало идею - идея могла изменить мир.
   Внезапно он понял, что доктор Шрек все еще ждет его ответа.
   - Чего же бояться, если все равно от судьбы не уйти?
   - Ну ладно. - Шрек неуверенно кивнул и вынул карты.
   Джиму вдруг сделалось не по себе, он ощутил неприятный озноб, но убе-
дил себя, что причина этому - суеверный страх, живущий  почти  в  каждом
человеке. Любой, кто вырос в туманном климате Гебрид, до конца  дней  не
мог избавиться от тревоги, будто витающей над островами.  Джим  протянул
руку и резко, с вызовом, постучал пальцами по колоде.
   Три раза...
   Шрек начал тасовать карты - неторопливо и  сосредоточенно.  Остальные
внимательно наблюдали. Даже Марш опустил газету и следил за происходящим
- хотя и с вызывающе-высокомерным видом.
   Джим вытер внезапно вспотевший лоб. Что-то было не так в этом священ-
нодействии: карты, казалось, двигались сами по себе.
   - Видите, - сказал Шрек, - я не властен над ними. Наоборот - они  уп-
равляют мной, заставляя мои руки  двигаться,  и  предопределяют...  вашу
судьбу.
   Все замерло. Руки Шрека застыли. И карты застыли. Шрек медлил, подоб-
но тому как стервятник не торопится нападать на свою жертву - не столько
из жестокости, сколько подвластный неумолимому року.
   Наконец на чемоданчик легло четыре карты.
   На первой была изображена разукрашенная колесница.
   На второй - Верховная Жрица.
   На третьей в лучезарном сиянии Луны два волка, крадучись,  пересекали
бескрайнее поле.
   На четвертой застыл