рские воины, а также  Лусилло  со
своими двадцать пятью сотнями выступят навстречу свирепым туркам. Напряжение
в городе наверняка возрастет: все  будут  ожидать  выступлений  Живых,  ведь
гарнизон очень слаб.
   Эйзел не думал,  что  Союз  предпримет  какие-либо  действия.  Разве  что
несколько фанатиков... Именно этого боялся старик с тех пор, как начал  свои
дела с Чаровницей.
   Кушмаррах мог одним яростным рывком сбросить  ярмо  Герода.  Но  не  было
практически никаких шансов отстоять завоеванную независимость. Разве  только
пламя восстания охватит все побережье...  Или  Живые  получат  оружие  более
мощное, чем все легионы Города.
   Накар мог  стать  таким  оружием,  Накар  Отвратительный,  его  сила,  не
сдерживаемая больше Ала-эх-дин Бейхом.
   Не годится думать об этом в Доме  Правительства.  Здесь  он  должен  быть
безупречным геродианским агентом, не только внешне, но и в тайных помыслах.
   Военные начали расходиться. Сулло тоже вышел, ведьмочка  тенью  следовала
за ним. Кадо и Бруда шептались в углу с Лусилло и Марко. Фа'тад  сверкал  на
них орлиными очами с другого конца комнаты. Кадо  вдруг  кивнул,  обернулся,
подозвал телохранителей и  направился  к  выходу.  За  дверью  он  сразу  же
отпустил всех, кроме Эйзела.
   - Что ж, Розан, узнали мы, честно говоря, немного.
   - Узнали, что градоначальник, когда захочет, способен не болтать лишнее.
   - Слава богу, Розан, слава богу.
   - Мне нужно подняться на третий ярус балкона с юго-западной стороны. Хочу
посмотреть, в какую сторону кто пойдет.
   - Хорошо.
   Странно: он не спросил, кто именно и зачем это нужно.
   Чертов генерал шел за ним  по  пятам,  точно  ищейка.  Что-то  произошло.
Что-то, связанное с толстобрюхом-Суллой. Но Кадо не имел  в  виду  возможную
расправу с градоначальником. Нет, дело было совсем не в  этом.  Поколебалось
доверие генерала к самому Эйзелу.
   Проклятые мортиане! Конечно. Кадо упомянул  их...  Он  доложил  Генералу.
Старик велел отрубить им головы. Кадо теперь спрашивает себя:  откуда  Живые
могли так быстро узнать о готовящемся выселении вдовы бел-Карбы? И возможный
ответ ему не нравится.
   Придется, чтоб сгладить эту шероховатость и  успокоить  Кадо,  донести  о
чем-нибудь Бруде.
   Дартары, против ожидания, и не думали расходиться в разные  стороны.  Они
на минуту остановились перед парадным входом, а  потом  кучей  двинулись  на
запад. Именно этот путь выбрал бы человек, покинувший  здание  через  черный
ход и желающий побыстрее скрыться из виду.
   Что ж, он пройдет через один из общедоступных выходов с другой стороны  и
проведает дел-Шадука. А потом уж отправится взглянуть на то, что осталось от
старика.
   Кстати, Фа'тад заслужил щелчок по носу.
   - Еще одно. Я слышал одну  сплетню,  но  не  успел  проверить.  Вероятно,
прошлой ночью ал-Акла оставил в городе, в лабиринте  Шу,  пару  сотен  своих
людей.
   - Интересно. Почему ты до сих пор молчал?
   - Не знал, стоит ли  говорить.  Это  ж  просто  непроверенный  слух.  Что
теперь? Заняться Сулло? Или сопровождать вас?
   Кадо коротко велел Розану быть  готовым  явиться  по  вызову,  когда  тот
наконец покинул Дом Правительства. Эйзелу  не  нравился  повышенный  интерес
генерала к его персоне. Куда спокойнее иметь  дело  с  Брудой.  А  вообще-то
приятнее жить в выгребной яме, чем в этом треклятом городишке. Ничего,  если
случится взрыв, он сумеет смыться еще до того, как осядет пыль.

***

   Йосех заметил, что они болтают уже несколько  часов.  Девушка  преодолела
робость и трещала без умолку. Ясно было, что дома  ей  редко  когда  удается
высказаться. Она изложила Йосеху свое мнение по всем возможным вопросам. Ему
оставалось лишь улыбаться и кивать -  чтоб  она  не  смутилась  снова  и  не
убежала.
   Наконец вернулся Меджах. Он скорчил выразительную гримасу, возвел глаза к
небу и уселся рядом с Ногахом. Помолчал немного, потом  прицокнул  языком  и
покачал головой:
   - Ты не поверишь. По правде сказать, мне и самому верится с трудом. Но  я
был там.
   - Удача улыбнулась тебе?
   - Мало сказать! Я стал баловнем фортуны. Если б я  мечтал  о  золоте,  то
превратился бы в первого на свете богача.
   Ногах насмешливо покосился на него.
   Из лабиринта вышли два каменщика: понадобились еще кирпичи. Что там такое
происходит, недоумевал Йосех. День, вопреки ожиданиям, выдался спокойный. Не
было захвачено ни одного пленного. Меджах предположил, что  темные  личности
ускользнули из  лабиринта  под  покровом  ночи.  Вполне  вероятно,  согласно
буркнул Ногах, - в его отряде, мол, сплошные лентяи. Йосех  подозревал,  что
они вчера захватили всю возможную добычу: в лабиринте изначально было не так
уж много народу.
   Меджах завел с Арифом игру в "отнималки" - отнимать надо  было  апельсин,
который кто-то из дартар стащил у одного из  городских  зеленщиков.  Мальчик
оказался ужасно неуклюжим -  все  боялся,  что  ему  сделают  больно.  Йосех
подумал, что родители,  должно  быть,  чересчур  трясутся  над  ним.  Вейдин
невесть как носятся со своими ребятишкам. У дартар это не принято.
   Показался Мо'атабар. Он в одиночестве спускался с холма.  Ногах  подошел,
начал что-то говорить ему.
   Стафа решил вмешаться в игру. Правила карапуз понял по-своему.  Он  отнял
апельсин у Меджаха и братишки и, заливаясь смехом, носился с ним  между  ног
верблюдов  Меджах  поймал  малыша,  ухватил  и  попробовал  подкинуть  -  но
передумал и опустил на землю.
   - Уф! Ну и тяжел ты, братец! Возьму лучше кого-нибудь другого Стафа,  так
и не выпустив из рук апельсин, побежал в дом.
   - Мамочка! Я  устал!  -  кричал  он  так  громко,  точно  на  самом  деле
решительно никакой усталости не чувствовал.
   - Я лучше пойду, - спохватилась Тамиса. - Дел по горло, а матушка  и  без
того раздражена. Идем, Ариф.
   Йосех  попрощался,  проводил  их  глазами.  Он  понимал,  что,  предпочтя
общество Миш,  жестоко  разочаровал  Арифа  Но  что  тут  поделаешь?  И  как
объяснишь?
   Мо'атабар пошел дальше. Ногах  вернулся  и  сел  на  прежнее  место.  Он,
очевидно, был чем-то озабочен.
   - Ну? - спросил Меджах.
   - Джоаб. Он забирает пятнадцать сотен и отправляется в погоню за турками.
   Чешуйчатое существо в  животе  Йосеха  пробудилось  от  спячки  и  начало
извиваться.
   - Мы тоже идем?
   - Нет. Мы продолжим играть в Фа'тадовы игры Он посылает  только  конницу.
Хочет успеть вклиниться между турками и стадами. Так, на всякий случай.
   Йосех попытался скрыть облегчение. В нем не  было  ничего  позорного,  но
юноше не хотелось показывать свое равнодушие к славе и отвращение к дракам и
бешеным скачкам в дождь и бурю.
   Тучи потихоньку сгущались. Но вейдин не обращали на это внимания. Значит,
дождя скорее всего не будет. А жаль.

***

   В городе черт знает что творилось. Все воинские  подразделения  пришли  в
движение - они подтягивались к  Летним  воротам,  откуда  с  первыми  лучами
солнца предстояло выступить в поход. Эйзелу не  нравились  эти  перемещения:
они мешали с должной тщательностью соблюдать меры предосторожности.
   Что-то будет завтра, когда в Кушмаррахе останется лишь сильно ослабленный
гарнизон? Неужели безумцы из числа Живых не удержатся и дадут знать о себе?
   Эйзел почуял нечто неладное. Непонятно что, непонятно  где.  Просто  укол
беспокойства. И потому неприятно вдвойне: неизвестно, откуда ждать удара.
   Он занял наблюдательный пост неподалеку  от  дома  Ишабела  бел-Шадука  в
северном Шу и с час следил за входной  дверью.  Ишабела  посетили  несколько
человек. Двух головорезов Эйзел узнал. Ребятки из тех, что ради денег готовы
решительно на все.
   Эйзел понял, чем занимается бел-Шадук. И это ему тоже не понравилось.  Он
думал, что у Ишабела хватит здравого смысла держаться в стороне. Но золото и
женщины способны ослепить даже самого благоразумного мужчину.
   Время между тем шло. Пора идти, если он хочет успеть сделать все дела  за
Осенними воротами и вернуться засветло.
   Эйзел нагнал кавалькаду с гробом Генерала километрах в трех к востоку  от
дартарского лагеря. Новый Генерал-калека указал  ему  на  крытую  повозку  с
телом старика.
   Эйзелу  стоило  лишь  взглянуть  на  черную  метку  -  и  подозрения  его
превратились в уверенность.
   Проклятая женщина спятила вконец! Она ведь предаст город огню!
   Самое скверное - Чаровнице до этого и дела нет.
   Эйзел выбрался из повозки и прошел в конец  процессии  -  переговорить  с
ехавшим верхом на осле калекой. Какое падение! При Дак-эс-Суэтте  он  небось
скакал на чистокровном жеребце.
   - У меня возникли некоторые соображения. Теперь  я  знаю,  откуда  начать
поиск.
   - Откуда? Кто это сделал?
   - Я сообщу вам, когда буду знать точно. Кстати, у меня предложение  -  не
закапывайте старика, сожгите его.
   - Это в обычае последователей Горлоха, но не Арама.
   - Слушайте, сколько людей будут оплакивать своего возлюбленного Генерала?
И сколько, по-вашему, шансов, что все они сумеют держать рот  на  замке,  не
проболтаться, кого и где хоронили? Слух дойдет до Кадо, старика откопают - и
пошло-поехало...
   - Хорошо, я подумаю.
   Упрямый дерьмец. Напрашивается на неприятности.
   - Обратите внимание на нового градоначальника и его ведьму.  Тут  все  не
так просто, как кажется. Подробнее обсудим при встрече - я тороплюсь.
   Эйзел развернулся и зашагал на запад.
   Дорога была запружена народом. Много, слишком  много  людей.  Присутствие
скольких из них объясняется похоронами? Эйзел вгляделся в лица. Некоторые он
узнавал. Он запоминал  каждого  встречного.  Это  вошло  в  привычку,  Эйзел
следовал ей всегда, порой бессознательно.  Сейчас  его  взгляд  выхватил  из
обычной толпы нищих и бродяг у Осенних ворот два лица. Одного из этих  людей
он впервые заметил поблизости от жилища Ишабела бел-Шадука. Второго видел  в
коридорах Дома Правительства.
   Так-так.
   Эйзел не дал им поохотиться всласть. Он пошел к Муме и весь остаток дня и
начало вечера провел в трактире - ел, размышлял и, неторопливо,  старательно
подбирая слова, сочинял длинное послание генералу Кадо. Потом вручил  письмо
младшему  отпрыску  Мумы,  сообразительному  и   проворному   мальчишке,   и
расслабился за кружкой темного пива. Перед ночной работой не помешает  чуток
передохнуть.

***

   Мериэль взяла бел-Сидека за руку, отвела к заваленному подушками дивану.
   - Извини, дружок, но вид у тебя нынче - краше в гроб кладут.
   - Это ты меня извини...
   Она с любопытством взглянула на него, но при слугах, сновавших  туда-сюда
с блюдами в руках, ни о чем  не  стала  расспрашивать.  Лишь  дождавшись  их
ухода, Мериэль поинтересовалась, как прошел день.
   - Убийство? Ты уверен?
   Поведение же бел-Сидека во время допроса жены предателя  ни  капельки  не
занимало ее.
   - Это кажется все более и более вероятным. Но я ума не приложу, кому было
выгодно убрать его с дороги.
   - Может, у кого-то из фанатиков лопнуло терпение?
   - Нет. Они слишком почитали его. Кроме того,  убрав  с  дороги  его,  они
наталкиваются на меня. Сегодня вечером я назначу своим преемником одного  из
умеренных. Так что нет ни малейшего смысла.
   - Возможно, ведьма нового градоначальника отомстила за гибель его слуг?
   - Нет, если только она не способна предвидеть  будущее.  Полагаю,  старик
умер раньше мортиан. В любом  случае  геродиане  захватили  бы  его  живьем.
Подумай: Сулло, не успев приехать, накладывает лапу на  самого  предводителя
Живых! Да ведь это - политическая смерть Кадо. Он до  сих  пор  уцелел  лишь
благодаря своей ловкости, нескольким покровителям и снисходительности Живых.
Кое-кто в Городе давно жаждет его крови.
   - Чересчур строптив?
   - Именно. Нам-то его смещение вовсе не выгодно. Раз уж приходится терпеть
присутствие геродиан. Живые предпочитают Кадо. Никто другой не  будет  столь
мягок с кушмарраханами. Ладно, я лучше пойду. Нам надо многое обсудить.
   Мериэль поднялась вслед за ним.
   - У меня есть кое-какие связи в среде влиятельных людей. Я расспрошу,  не
слышали ли они чего, имеющего отношения к смерти старика.
   Бел-Сидек приостановился на пороге.
   - Хорошо. Разузнай также насчет похищений детей. И о  человеке  по  имени
Эйзел.
   Он покидал дом Мериэль без всякой охоты.  Предстоящие  дела  не  радовали
его. Но необходимо решить, кто теперь будет главным в Шу и  кто  возьмет  на
себя большую часть обязанностей по контролю за районом порта.
   А  еще  бел-Сидек  надеялся  добраться  до  изнанки,  до  темной  стороны
деятельности старика. А на то,  что  она  имела  место,  при  всей  любви  и
уважении к покойному Генералу, нельзя закрывать глаза.
   Чаровница застонала.  Конечности  ее  непроизвольно  подергивались,  тело
отказывалось повиноваться. Вся воля ее была  сосредоточена  на  ребенке,  на
этом упрямом маленьком ублюдке.
   Трижды пыталась она  преодолеть  барьер,  трижды  ее  отбрасывало  назад.
Никогда еще Чаровница не  сталкивалась  с  таким  отчаянным  сопротивлением.
Ужасен, должно быть, был конец предыдущей жизни этой души.
   Чаровница собрала остатки сил.., а осталось их после полудневного  транса
совсем немного. Последняя попытка... Впрочем, стоит ли? Все "равно перед ней
не тот, кого она ищет. Пускай Эйзел забирает мальчишку на здоровье.
   На самом деле  мысли  Чаровницы  не  были  столь  отчетливы.  Они  больше
напоминали бешеную скачку, чем трезвые, логичные рассуждения.
   Снова она атаковала ребенка. На сей  раз  в  укреплениях  появилась  чуть
заметная брешь. Чаровница сосредоточилась на  ней,  бросила  туда  всю  свою
силу, то немногое, что уцелело после часов бесплодных потуг...
   Вопль вырвался из ее груди. Она кричала, кричала, кричала, никак не могла
остановиться. Черная волна ужаса накрыла ее с головой.
   Душа по ту сторону барьера была душой Ала-эх-дин Бейха. Она  не  исчезла,
не ослабла за прошедшие годы. Она просто затаилась в засаде.

***

   Торго действовал инстинктивно. Размахивая кулаками, ворвался он в  шатер.
Евнух не задумался ни на секунду. Ударами по голове  он  оглушил  женщину  и
ребенка. Потрясение разомкнуло цепь. Прятавшийся в тщедушном  теле  мальчика
дьявол отступил, провалился назад, в бездну хаоса. Но не исчез совсем. Торго
ощущал его силу.
   Крики Чаровницы затихли. Она погрузилась  в  глубокий  сон,  возможно,  в
кому. Торго разрушил окаянный шатер, загасил огонь в жаровне, развеял  пары.
Слезы струились по щекам евнуха.
   Не опоздал ли он?
   Госпоже  следовало  предвидеть  это,  обучить  его.  А  теперь  в   своем
невежестве  он  мог  лишь  смотреть,  и  ждать,  и  надеяться,  что   Горлох
смилостивится и дозволит Чаровнице  вернуться  назад,  в  мир,  из  тьмы,  в
которую ввергла ее встреча с врагом.
   От ребенка мощным потоком струилась сила.
   Снаружи, за стенами крепости, собирались тучи.

Глава 13

   Вернувшись домой, Аарон застал своих женщин в весьма мрачном расположении
духа. Они ощетинились точно ежики.
   - Что на этот раз? - Аарон тоже был не в настроении. Дела  на  работе  не
ладились.   Геродиане   разделились   на   сторонников   прежнего   военного
правительства и на поклонников  нового  градоначальника.  А  отыгрывались  и
срывали  напряжение  на  наемных   кушмарраханских   рабочих,   отдавая   им
противоречивые распоряжения.
   - Бабуля ругается, потому что Миш отнесла Йосеху поесть, - пояснил Ариф.
   - Ты сам велел мне сделать это, - возразила Миш.
   - Неудачная мысль, Аарон, - проворчала Рахеб. - А ты, Тамиса,  не  должна
вести себя словно последняя шлюха.
   - Да ладно, мама. Ничего подобного она не  сделала,  -  оборвала  старуху
Лейла. - Но тебе, Тамиса, не стоило разговаривать с ним  столько  времени  у
всех на виду. Это производило нехорошее впечатление.
   - Может, мне просто хотелось поболтать с кем-нибудь, кто не затыкает  мне
рот и не брюзжит беспрестанно. Очко в пользу Миш, отметил Аарон.
   - А я ездил верхом, - похвастался Стафа.
   - Правда? Ариф, иди-ка сюда. Расскажешь,  чем  вы  со  Стафой  занимались
нынче, пока ваша мамочка и Миш приготовят наконец ужин.
   Лейла с Миш молча кинулись исполнять поручение. Нигде и  никогда  женщины
не посмеют чересчур  долго  и  настойчиво  раздражать  даже  такого  мягкого
мужчину, как Аарон.
   Он посадил Стафу на колени,  правой  рукой  обнял  Арифа  и  беседовал  с
мальчиками о верблюдах и прочих диковинках, пока  не  позвали  к  столу.  За
ужином ребята сидели непривычно  притихшие,  женщины  тоже  молчали.  Должно
быть, вид у Аарона был свирепый. Домочадцы решили дать ему передышку.
   Ничего, потерпят. Он и в самом деле нуждается в тишине.
   Конечно, затишье продлилось недолго. Но не женщины были тому виной.
   Стук в дверь заставил Аарона вздрогнуть.  Он  встревожился  еще  сильнее,
когда увидел на пороге Рейху с Насифом.  Он  отступил,  дал  им  дорогу.  Не
говоря  ни  слова,  они  прошли  в  комнату  Выглядели  супруги  прескверно.
Мертвенно  побледнев,  Лейла  медленно  поднялась  им  навстречу,  глаза  ее
расширились от ужаса - точно вместе с подругой страх вступил к ней в дом.
   Однако Лейла поддержала Рейху, усадила  ее.  Насиф  пристроился  рядом  с
женой, напротив Аарона. Довольно было одного взгляда  -  каждый  понял,  что
знает другой. Миш отвела мальчиков в сторону.
   - Рейха рассказала вам вещи, о которых разумнее было молчать, - заговорил
Насиф. - Сегодня она получила хороший урок К ней  приходили  Живые.  Теперь,
нравится вам это или нет, вы тоже впутаны в это дело. Живые не отступятся.
   Рейха не отрывала глаз от сжатых в отчаянии рук.
   - Прошлой ночью она приходила сюда. Нынче утром они пришли к  ней.  Живым
известно, что Рейха была на улице Чар, но неизвестно, где именно. Они хотели
выпытать, где и кого она видела. Один из их людей, очень  важный  для  Союза
человек, был убит, ночью, здесь, на улице Чар, и примерно в то же  время.  У
Живых есть основания полагать, что в смерти его повинна женщина.
   - Отец бел-Сидека! - вырвалось у Аарона.
   - Что?
   - Один пожилой ветеран живет  тут  поблизости,  чуть  выше  -  Атаман,  -
вставила Рахеб.
   Аарон с укором взглянул на нее, покачал головой.
   - Немолодой человек, хромой. Был ранен при Дак-эс-Суэтте.  Сегодня  утром
по дороге на работу я заметил толпу у его дома  и  из  любопытства  подошел.
Бел-Сидек сказал, что отец его скончался этой ночью. Меня это не  удивило  -
все время, как они переехали сюда, старик не вставал с постели.
   - Бел-Сидек, - задумчиво пробормотал Насиф. - Похоже на то. Человек,  что
приходил к Рейхе, тоже хромой. Она видела его раньше, но не запомнила. Он-то
всех нас знает. Он не верит, будто Рейха в  самом  деле  кого-то  убила.  Не
сомневается, что она приходила повидать Лейлу. Но он хотел доказательств.
   Сидевший напротив человек смущал Аарона. К такому Насифу  он  не  привык.
Спокойный, собранный, деловитый, полностью владеет собой. Аарон не знал, как
воспринимать эту перемену.
   - Рейха уперлась, - продолжал Насиф, - отказалась отвечать, пока  они  не
вернут Зуки.
   - А они отказались, потому что тогда не смогут держать в руках тебя.
   - Ошибаешься. Потому что, если верить калеке, у них его нет.
   - Как так?
   - Именно. Накануне вечером Живые  показали  мне  Зуки,  а  сегодня  утром
отрицали, что мальчик у них. И похоже, человек этот говорил  искренне.  Имей
Живые такое преимущество, они бы не преминули воспользоваться им.  С  другой
стороны. Рейхе показалось, что она  узнала  одного  из  явившихся  вместе  с
калекой: прошлым вечером он приходил за мной.
   Аарон начал проникаться отвращением к этому неизвестному  дотоле  Насифу.
Что-то он затеял нехорошее.
   - Какие-то скрытые процессы внутри Союза? Одна из фракций  действует,  не
посвящая в свои планы других членов команды?
   - К чему ты ведешь, Насиф?
   -  Просто  думаю  вслух.  Размышляю.  Без  всякого   сомнения,   человек,
приходивший за мной вчера, и тот, что был с бел-Сидеком сегодня, - одно и то
же лицо, некто Хадри