нет ли добровольцев, и назначил Дабдада. Остальные
атаманы укрылись в помещении и продолжали обсуждать ситуацию.

***

   Отправившийся из  Кушмарраха  флот  достиг  дальнего  берега  залива  Тун
раньше, чем ожидалось. Погода здесь была  значительно  более  благоприятной.
Солдаты высадились на берег и приготовились еще до  захода  солнца  достойно
встретить турецких налетчиков. Что бы ни происходило в других местах  -  эта
победа будет безусловным триумфом генерала Лентелло Кадо. Ни одна живая душа
не видела высадки геродианских войск.
   Зуки повсюду преследовал Арифа.  Того  пугал  взгляд  прежнего  приятеля,
злобный и безумный. Звериный взгляд.
   Что ж это такое? Ариф детским своим умишком не мог ничего понять.  Просто
к прочим его страхам прибавился еще один.
   В клетку снова вошел гигант, а с ним еще один человек.  Ариф  затрепетал.
Что-то в этом коротышке напомнило ему... Зуки  тоже  испугался,  хоть  и  не
помнил ничего. Он убежал и спрятался в стае обезьян.
   Мужчины смотрели на Арифа и о чем-то говорили так тихо, что малыш  ничего
не слышал, хоть и не сомневался, что речь  идет  о  нем.  Он  хотел  бежать,
спрятаться, но ноги  не  повиновались  ему.  Приближаться  к  Зуки  тоже  не
хотелось. А больше деваться было некуда.
   Когда страшные дяди ушли, к Арифу  подошла  незнакомая  девочка  и  молча
уставилась на него. Это было неприятно.
   - Папочка заберет меня отсюда, - вызывающе заявил Ариф. Он хотел  верить,
хотел убедить сам себя, что говорит правду. Вера помогала  Арифу  переносить
весь этот кошмар.

Глава 21

   С боевым ножом и мечом в руках Аарон чувствовал себя  шутом.  Он  не  мог
избавиться от мысли, что спутники-дартары  подсмеиваются  над  ним.  Что  он
понимал в оружии? Он шесть лет не держал  в  руках  меча,  да  и  тогда  ему
приходилось лишь следить, чтоб лезвие было  острым  и  не  ржавело.  Прошлой
ночью у себя дома он впервые в жизни всерьез попытался убить человека.
   Но потом Аарон пригляделся к дартарам поближе. Вряд ли многие из них были
опытнее его. Они же совсем мальчишки!  Ветеранов  Фа'тад  отправил  в  места
вероятных сражений. У этих  же  ребят  было  лишь  одно  преимущество  перед
Аароном - они выросли в суровых условиях, с детства привыкли к жестокости.
   Геродианская колдунья трещала без умолку. Даже  Ногах  не  понимал  ее  и
послал за переводчиком.
   На зов  его  явился  дартарин  постарше.  Молодые  сразу  занервничали  и
подтянулись. Мнение этого человека явно много значило для них.
   - Мо'атабар, - пояснил Аарону Йосех, - сержант и друг нашего отца.  Когда
он здесь, дух отца словно заглядывает нам через  плечо.  -  Мальчик  сегодня
определенно был в ударе.
   Между тем ведьма продолжала тараторить,  а  Мо'атабар  переводил.  Сперва
казалось, что слова ее лишены всякого смысла, что она думает вслух,  говорит
сама с собой. Но потом проскользнуло что-то о каких-то двух людях,  следящих
за ними. Для  всех  это  было  полной  неожиданностью.  Мо'атабару  пришлось
остановить ее, попросить повторить.
   - Два человека смотрят на нас из крепости, с  той  башни.  -  Она  кивком
показала, откуда именно. - И еще с полдюжины с крыши красно-белого здания  с
балконами, вон там на площади...
   Аарон взглянул в указанном ею  направлении,  стараясь  не  выдать  своего
беспокойства. Колдунья говорила о доме той безумной женщины,  судовладелицы.
Он заметил, как мелькнул на крыше дома чей-то силуэт. С такого расстояния  и
в полутьме опознать человека было невозможно.
   - Живые, - констатировал Мо'атабар. - Сидят тихо, как мышки, а сами ни на
секунду не оставляют нас без  наблюдения.  Эй,  Фарук!  -  Мо'атабар  шепнул
что-то одному из младших дартар, и тот заспешил к Резиденции.
   Ведьма  теперь  бормотала  о  чем-то  другом,  имеющем   непосредственное
отношение к ее работе.
   - Что-то не так с этими воротами. Непохоже, что они ведут куда-то.  Когда
же я получу людей для экспериментов?
   - Скоро, - пообещал Мо'атабар, - я только что послал человека за ними.
   Лжешь, подумал Аарон: он понял достаточно из слов колдуньи, чтобы уловить
смысл ее вопроса. С каким бы поручением ни отправился  в  Резиденцию  Фарук,
касалось оно исключительно Живых. Никто  здесь  не  говорит  правды.  Каждый
врет,  виляет,  выкручивается  и  пытается  манипулировать   другими.   Кто,
например, сказал хоть слово о роли, которую играет здесь он, Аарон?
   Он не понимал, чем еще может быть полезен. Дартары точно  расквитались  с
ним, позволив вертеться поблизости. Если только  он  не  был  им  нужен  как
знамя, как символ и доказательство благородства их целей.
   Аарон старался не думать об Арифе. А что, если  сын  его  совсем  близко,
камень можно докинуть  до  места,  где  его  прячут...  Нет,  нельзя  терять
головы...
   Мимо, в сторону Резиденции,  промчался  отряд  конных  дартар.  Мо'атабар
успел приветствовать их командира и узнать, что конница направляется  в  Шу,
где запертым в ловушке  геродианам  удалось  взломать  один  из  выходов  на
третьем уровне. Теперь они отчаянно борются, пытаясь вырваться из лабиринта.
Их необходимо загнать обратно, а брешь заделать.  Как  раз  сейчас  яростная
схватка перешла на ярус, что непосредственно над домом Аарона.
   Началась паника. Но способность спокойно соображать  вскоре  вернулась  к
собравшимся у крепости дартарам. Ведь основное кровопролитие будет не здесь,
а в Шу: именно там находятся почти все геродианские солдаты.
   - Йосех, я должен забрать оттуда семью. Они окажутся в самой гуще свалки.
   Юноша взглянул на Аарона так, точно не понимал, чего же тот медлит.
   - Я скажу Мо'атабару.
   Мо'атабар подозвал Аарона и обвязал его левую руку у локтя обрывком яркой
веревки.
   - По этому знаку наши воины узнают, что ты - друг. Но не искушай судьбу.
   - Я вернусь. - Аарон зашагал прочь, ожидая,  что  его  остановят  еще  до
того, как крепость скроется из виду. Он не бежал, но старался не терять  зря
времени.
   Йосех проводил  взглядом  быстро  удаляющегося  плотника.  Ты  не  должен
волноваться о ней, твердил себе юноша. Жизнь Тамисы тебя  не  касается.  Она
так же далека от тебя, как была до вашего знакомства.
   - Куда это он? - спросил Ногах. Йосех объяснил.
   - Умно, ничего не скажешь. Знаешь, мне сдается,  что  от  нашей  колдуньи
толку не больше, чем от бычьего вымени. Она только  и  делает,  что  сама  с
собой разговаривает.
   Черт побери! Да ведь Ногах сам не свой от страха! Он боится, что  они  не
успеют вовремя попасть в крепость.
   В каждом движении, в каждом  взгляде  Йосех  различал  тот  же  страх.  И
сильнее всего он был в глазах маленькой ведьмы. Обитатели крепости  дали  им
время. Много времени. Зачем? Может, они играются с дартарами,  как  кошка  с
мышью, хотят всласть помучить непрошеных гостей?
   Чем  больше  Йосех  думал  об  этой  смертельной  гонке,  тем   тревожнее
становилось у него на  душе.  Он  удивлялся,  как  позволил  уговорить  себя
завербоваться на службу в этот безумный город. Мо'атабар был прав. Это город
свинца и золота. Только мечтаешь ты о золоте, а получаешь свинец.
   Привели связанных веревкой, вымокших под дождем заключенных. Это были  не
захваченные в плен геродианские солдаты, которых  ожидал  увидеть  Йосех,  а
несколько кушмарраханских преступников, судя по их  жалкому  виду  -  мелких
воришек. Мо'атабар построил их в шеренгу  -  смехотворное  подобие  военного
строя.
   - Мы тут пытаемся проникнуть в эту вашу проклятую крепость, - начал он. -
Ворота ее заколдованы. Но мы должны преодолеть это  препятствие.  Не  скажу,
что вам не грозит никакая опасность,  но  я  вовсе  не  намерен  необдуманно
рисковать вашей жизнью. У вас есть  шансы,  и  немалые  шансы,  благополучно
пройти в ворота. А как только путь будет найден, вас немедленно отпустят  на
свободу.
   Йосех знал, что, если б впереди светила  лишь  тюрьма,  а  затем  цепи  и
геродианские галеры, лично он обязательно бы ухватился за такое предложение.
   - У нас  есть  выбор?  -  спросил  один  из  заключенных,  на  вид  самый
закоренелый.
   - Конечно, никто вас не заставляет.  Если  кто  против,  пусть  даст  мне
знать. Я быстренько перережу ему глотку, а потом  мы  вместе  с  оставшимися
займемся делом.
   - Так я и думал.
   - Вот, все ваши, - обратился Мо'атабар к колдунье. - Скажите мне? что  от
них требуется.
   Сначала Йосеху показалось, что ведьма занимается  какой-то  чепухой.  Она
выбрала одного заключенного,  поставила  его  перед  собой,  а  потом  через
Мо'атабара попросила его сделать четыре шажка вперед и стоять  не  двигаясь,
пока она займется с остальными. Второму надлежало повторить то же самое плюс
еще пару шажков в сторону и три вперед.
   Когда пятый заключенный проделал те же  упражнения  и  остался  невредим,
оставшиеся вздохнули с облегчением и заметно расслабились. Между  тем  Йосех
вдруг осознал, что нечто все же происходит.
   Пятого человека словно заволокло  марево,  что  в  жару  поднимается  над
вершинами Таков. Шестой,  заняв  указанное  место,  стал  точно  бесцветным,
прозрачным; нормально он выглядел, лишь если смотреть не прямо, а искоса.
   Седьмой исчез совсем - если бы не истошные крики, вообще невозможно  было
догадаться, что он когда-то существовал на свете.

***

   Аарон решил, что разумнее всего перевести семью в дом Насифа.  На  улицах
ни души, двери и окна крепко-накрепко  закрыты  -  кушмаррахане,  видно,  не
желают ни видеть, ни слышать творящихся кругом беспорядков. Поэтому никто из
соседей Насифа не узнает, что в доме появились новые постояльцы.
   Ему удалось незаметно доставить домашних к Насифу. Они захватили все, что
смогли унести. Потом Лейла проводила мужа до двери.  Она  смотрела  на  него
так, как в тот день, когда рота Аарона уходила в Башни.  Оружие,  с  которым
Аарон обращался весьма неуклюже, Лейла старалась не трогать.
   - Будь осторожен, - проговорила она напоследок, и слова эти прозвучали не
как обычное прощальное напутствие, а как горячая молитва.
   Аарон поцеловал жену в лоб.
   - Я буду очень осторожен, уж поверь. Я ведь совсем не герой.
   - Не говори так. Ты настоящий герой.
   На пороге Аарон обернулся  и  еще  раз  с  каждым  простился  взглядом  -
особенно долго смотрел он на Стафу, - а затем вышел на улицу.
   Наверное, вел его сам Арам. По дороге  домой,  на  улице  Чар,  Аарон  не
встретил никого, хотя не сомневался, что наткнется  на  дартар,  которые  не
примут во внимание, что на  рукаве  у  него,  видите  ли,  повязана  цветная
тесемка. Удача не изменила ему и на обратном пути.
   Аарону и в голову не приходило поинтересоваться, куда подевались  все  те
спешившие на улицу Чар  всадники,  те,  которым  предположительно  надлежало
удерживать геродиан в лабиринте.
   - Аарон...
   От изумления Аарон чуть было не схватился за меч.  Он  огляделся  -  и  у
входа в переулок, на том самом месте,  увидел  бел-Сидека.  Он  встревоженно
огляделся снова, испуганно и подозрительно.
   - Я один, Аарон, - и безоружен.
   - Чего вы хотите?
   - Хочу кое-что передать твоим друзьям-дартарам.
   - Что такое?
   - Порой даже враги играют нам на руку. Мы - моя  фракция  в  Союзе  -  не
хотим возвращения Накара. Я говорил Фа'таду, что  готов  позволить  дартарам
обчистить крепость, если взамен они уберутся из Кушмарраха.
   - Так что вы хотели передать? - Аарон и верил, и не верил одновременно. У
каждой клики в этом треклятом Союзе  своя  правда.  Возможно,  некоторые  не
совсем утратили связь с реальностью.
   - Это очень просто и  очень  важно,  Аарон.  Они  пытаются  проникнуть  в
крепость не тем путем. Парадные ворота - лишь видимость магическая  западня.
Настоящий вход - с южной стороны. Он  создан  два  столетия  назад,  поэтому
никто не знает о нем. Стена в том месте кажется неповрежденной. Мне сказали,
что ход снабжен системой  сигнализации,  поэтому  появление  ваше  не  будет
неожиданностью.
   - Они и так знают, что мы делаем. За нами наблюдают с самого утра.
   - В самом деле? Поторопись в таком случае. Вы дали им уже  слишком  много
времени. -  Бел-Сидек  проверил,  свободна  ли  дорога,  и  снова  нырнул  в
переулок.
   Аарон тоже огляделся, но не увидел ничего, кроме мрачных зданий и  пелены
дождя. Он пожал плечами и заспешил вверх, на холм.
   Дартары встретили его удивленными взглядами.  Аарон  направился  прямо  к
Мо'атабару и пересказал ему историю бел-Сидека.
   Мо'атабар не склонен был верить словам плотника, но вмешался Ногах.
   - Пусть решает она, ведьма. Она-то должна разбираться в подобных вещах. И
она уверена, что таким манером ничего не добьется.
   - Дело  дохлое,  -  пояснил  Аарону  Йосех.  -  Она  уже  потеряла  троих
заключенных, а пути так и не обнаружила.
   Мо'атабар нахмурился: яйца курицу не учат. Однако  он  передал  сообщение
Аарона Анналайе.
   Геродианская колдунья просияла, бросила то, чем занималась, и заспешила к
южному фасаду крепости.  Там  она  потыкалась  немного  туда-сюда,  а  потом
застыла и молча уставилась в пространство. Затем она разразилась речью более
бурной, чем вся ее болтовня до сих пор.
   - Ты был прав, плотник, - переводил Мо'атабар. - Она клянет себя, что  не
нашла его раньше. Но оправдывается  тем,  что  ход  так  дьявольски  искусно
спрятан.
   - Она спорит сама с собой?
   - А что ты хочешь? У всех геродиан крыша набекрень.

***

   Рейхе нечего было делать, и она почти обезумела от ужаса. Насифу пришлось
таскать ее за собой во время бесконечных обходов баррикад. Он нашел для  нее
работу - чтобы занять ум и руки. Необходимо было переключить внимание  Рейхи
на выполнение простых практических поручений.
   Сам Насиф был почти доволен, что геродиане очутились  в  столь  отчаянном
положении. Отражение нападений предателей-дартар не  оставляло  времени  для
размышлений о судьбе Зуки.
   Впрочем, атаки их становились  все  более  вялыми.  Дартары,  похоже,  не
особенно стремились захватить Дом Правительства, им  довольно  было  держать
его в осаде и не пускать туда никого больше.
   Насиф проклинал невозможность узнать, что происходит в городе.  Проклинал
дождь. В хорошую погоду с крыши Дома Правительства был виден весь Кушмаррах.
Осажденные могли бы получать и передавать информацию  с  помощью  сигнальных
огней.
   Судя по всему, армия геродиан находилась в бедственном положении.
   Ох уж этот идиот Сулло!
   Прибежал молоденький лейтенантик. Совсем ребенок,  не  следовало  бы  ему
находиться здесь, где  жизнь  его  может  оборваться,  так  и  не  начавшись
по-настоящему.
   - Сэр, врач говорит, что полковник Бруда приходит в себя.
   - Отлично, я сейчас приду. - Насиф проверил  еще  один  пост:  специально
задержался, чтобы взять себя в руки. - Итак, подходит к концу  звездный  час
Насифа бар бел-Абека, - обратился он к Рейхе, - а между тем ни одно дело  не
завершено.
   Рейха не ответила. Она говорила только по необходимости и  последний  раз
добровольно открывала рот, чтобы в общих словах поблагодарить  за  исцеление
Рахеб Сэйхед.
   Нерадостным было  пробуждение  полковника  Бруды.  Когда  Насиф  вошел  в
комнату, полковник сидел за столом, поглощая обильный завтрак.
   - Все действительно так плохо, как мне доложили? - обратился он к Насифу,
жуя абрикос.
   - Наверное, еще хуже. Я не знаю. Мы отрезаны от города. Полагаю,  дартары
полностью  контролируют  Кушмаррах.  Никто   не   пытался   освободить   Дом
Правительства, не пытался даже пробраться к нам с донесением. Я  сделал  все
возможное, то есть пытался продержаться хоть как-то.
   - Немало, учитывая, что  в  вашем  распоряжении  были  лишь  мальчишки  и
престарелые ветераны. Итак, начинайте с самого начала. Ничего, если что-то и
повторите. Они наверняка перепутали все на свете.
   Насиф рассказал, что знал.
   - Чувствуется рука Фа'тада. Выбрал момент  -  лучше  не  придумаешь  -  и
ударил стремительно, как молния. Судло-то как почувствовал сладость  власти,
вконец сдурел и начал городить глупость на глупости.
   - Что же нам делать?
   - А вот на этот счет существуют разные  точки  зрения.  Одна  -  наша.  А
другая - тех старых пердунов из Герода. Если хоть кто-то  из  нас  выберется
отсюда живым, они предъявят претензию - почему не погибли все, до последнего
человека. Ладно, вы с женой перекусите чего-нибудь,  а  я  покамест  обдумаю
ситуацию.
   Бруда размышлял минут пятнадцать.
   - Беда в том, что мы не в курсе происходящего, - наконец заговорил он.  -
Возьмите белый флаг и ступайте к ал-Акле, выведайте, что у него на уме.
   У Насифа упало сердце.
   - Слушаюсь, сэр.
   Полковник Бруда говорил по-геродиански, Рейха не понимала ни слова,  пока
Насиф не перевел ей.

***

   Лабиринт казался одним из кругов  ада,  в  котором  томятся  отвергнувшие
безымянного геродианского Бога. Ужас и безумие правили в подземелье. Безумцы
со  дна  преисподней  не  оставляли   безнадежных   попыток   выбраться   на
поверхность, нападая на всех попадающихся на пути. Геродианские  солдаты,  в
свою очередь, в штыки встречали каждого встречного.
   Вода все прибывала.
   Несмотря ни на что, генералу  Кадо  удавалось  поддерживать  в  ближайшем
своем окружении относительный порядок. Он предполагал, что  уже  по  крайней
мере две  тысячи  его  солдат  были  убиты,  ранены  или  просто  утонули  в
лабиринте.
   Генерал готов был принести самую страшную клятву отомстить  Фа'таду,  как
только вырвется на свободу. Удерживало его лишь сознание, что опрометчивость
может  оказаться   самоубийственной.   Ал-Акла   воспользуется   любым   его
необдуманным, совершенным под влиянием  страстей  поступком.  И  потом,  кто
знает, в каком состоянии застанет он город?
   Не вышли ли из подполья Живые?
   А может, Накар раздавил всех своей железной пятой? Через несколько часов,
надеялся Кадо, он все узнает. Его люди вроде бы нашли выход - через один  из
водостоков третьего уровня. Но  предстояло  еще  много  работы.  В  качестве
инструментов, чтобы расширить ход, солдатам приходилось использовать  оружие
и собственные тела, работать  в  полной  темноте,  под  непрерывно  льющейся
сверху водой.
   - Нашли градоначальника Сулло, сэр, - доложил один из офицеров.
   - И?
   - Он мертв, убит собственными телохранителями.
   Кадо сердито заворчал. Еще одно политическое осложнение.
   - Глупость - одно из тех преступлений, за которые нет прощения.
   Не будет ли, однако, и сам он признан виновным и приговорен к высшей мере
наказания?

***

   Аарон настолько привык к дождю, что не пытался укрыться от  него,  только
наклонял голову, чтобы капли не попадали в глаза.
   - Мы здесь все перемрем от холода,  -  проворчал  Йосех.  Аарон  согласно
кивнул.
   - По крайней мере на новом месте она чувствует себя получше.
   За два часа проб колдунья не потеряла больше ни  одного  заключенного,  и
только дважды ее подопытные кролики подвергались явной опасности.
   Аарона даже подташнивало от волнения.  Ведьма  шептала  какое-то  длинное
заклинание.
   Вот  Мо'атабар  отозвал  в  сторону  Фарука,  чтобы  дать  ему   какое-то
поручение. Вот он  похлопал  Фарука  по  спине,  и  тот,  обогнув  крепость,
затрусил прочь. Аарон сделал руку  козырьком  и  еще  раз  оглядел  зловещее
здание. Он точно ощущал, что оно знает об их  присутствии,  ощущал  и  нечто
иное - медленно пробуждающийся ото сна смертный ужас, угрозу. Аарон  узнавал
это чувство. С ним Кушмаррах жил всегда - кроме последних шести лет.
   Он взглянул на Йосеха. Паренек ощущал то же самое. Как и все остальные.
   На сердце Аарона лежала свинцовая тяжесть. Но он отказывался верить,  что
с Арифом что-то случилось. С его сыном все в порядке. Иначе и быть не может.
   Из-за угла торопливыми шагами вышел брат Йосеха, Меджах.
   - Слушай, Мо'табар, сюда идет странный тип. Вроде бы офицер ферренга, а в
руках белый флаг.
   Минутой  позже   появились   Насиф   с   Рейхой.   Насиф   был   разряжен
по-геродиански. Он мельком глянул на Аарона и у