дел... со
сдиранием кожи заживо, натягиванием на барабан, потом на кол...
   Соммерг сказал ядовито:
   - Нет уж, давайте послушаем. Когда трезвый, он дурак дураком,  но  спьяну
такие идеи  выдает...  Он  же  спинным  мозгом,  у  него  такая  особенность
подсознания.
   - Сверхзнания, - заорал Лакло весело, ничуть не  обидевшись,  -  а  то  и
Дознания,  Ультразнания!..  Словом,  предлагаю  учредить   тайное   общество
магов... а что, хорошо звучит, а связи  со  стариной  сейчас  в  уважении...
Владимиру присвоить звание Великого Мага... кто против?
   Они посмеивались, только Челлестоун  взревел  что-то  ругательное,  потом
задумался, протянул озадаченно.
   - Да, спинной у него хорош... Если бы  мы  вздумали  организовать  что-то
подобное, именно Владимир... гм... По  всем  показателям.  По  всем!  Живков
смотрел на меня веселыми глазами. Перехватив мой взгляд, встал и с  шутливой
церемонностью осушил свой бокал. Его примеру последовали Ноздрикл  и  Лакло.
Мне стало неловко, шутка затягивалась. Но еще большая неловкость потому, что
это не шутка. Или не совсем шутка. Кристина счастливо засмеялась,  захлопала
в ладоши.
   - Маг!.. Великий Маг! Женщины посматривали на нее ревниво,  но  улыбались
широкими накрашенными ртами.
   Ночь  наступает  медленно,  в  небе  все  еще  полыхают,  медленно  теряя
багровость, вытянутые облака. Эти облака, вернее - тучи, казались отражением
волн, что  с  заходом  солнца  замедлили  движение,  катились  к  берегу  со
скоростью песчаных барханов. Челлестоун  ушел  первым,  что-то  прорычав  на
прощанье. Лакло расцеловал всем  женщинам  пальчики,  руки  и  даже  пытался
целовать в плечи. Соммерг распрощался  церемонно,  Живков  и  Ноздрикл  ушли
вдвоем, попрощаться забыли. Лордер полулежал в изящном кресле, в одной  руке
длинный бокал с соком, другой лениво нарисовал в воздухе полукруг.
   - Вокруг этого островка, как и положено, стомильная зона.
   - И соблюдается? - поинтересовался я. Мое кресло в двух  шагах,  Кристина
исчезла.  Если  не  ошибаюсь,  ее  увела  секретарша   Лордера.   Я   слушал
внимательно, сердце мое стучало громче и чаще.
   - Попробовали бы не соблюсти, - ответил он с ленивой угрозой. - Здесь  мы
полные хозяева. Весь этот остров ? наш. Кстати, и ваш тоже.
   - Всю жизнь мечтал стать острововладельцем, - ответил я еще ленивее.
   - Гм... Все верно, зачем это инфисту вашего класса?.. А  класс  у  вас  в
самом деле просто какой-то невероятный.
   - Ох, - сказал я и оглянулся в сторону дворца, -  вы  как-нибудь  скажите
это при моем литагенте.
   - Скажу, - пообещал он серьезно. - Кстати, она уже заметила, что мы к вам
с особой осторожностью и почтительностью. Вы похожи на атомную бомбу,  никто
не хочет нечаянно запустить таймер. Кстати, моя страна  первой  оценила  это
новое оружие... Вас потрясет цифра, если скажу, сколько  у  нас  выделено  в
будущем году на развитие инфистики... У вас сколько?
   Я пожал плечами.
   - Ни рубля.
   Он не удивился, кивнул.
   - Знаю. А у нас?
   - В прошлом, - сказал я, - триста миллионов долларов.
   - На следующий,  -  произнес  он  четко  и  медленно,  чтобы  я  проникся
значимостью и весом цифр, за которыми стояли тонны золота, - на следующий...
двенадцать миллиардов!.. Да-да, миллиардов. Только на инфистику. Нам  дан...
вернее, мы дали себе карт-бланш  на  выработку  учебных  программ,  создание
институтов,   как   учебных,   так   и    научно-исследовательских,    набор
сотрудников... Словом, эти двенадцать миллиардов мы можем тратить,  как  нам
заблагорассудится.
   Я поинтересовался:
   - А этот остров, дворцы... тоже из этой суммы?
   - Рассчитываете меня уесть? Нет,  это  из  прошлой  суммы.  А  из  новой,
представьте себе, мы вольны отщипнуть себе лично любое количество миллионов.
Хотя вы правы, на фиг нам эти мелочи? Мы все время  забываем,  что  в  нашем
распоряжении весь мир! Его хозяева - мы, а вовсе не те туземные царьки,  что
сидят на местах...
   Я поинтересовался:
   - А остров купили из бюджета США? Он пожал плечами.
   - Даже затруднюсь ответить... Честно! Ведь для нас, для  инфистов  такого
уровня, все деньги мира - наши. Как и все ресурсы. И нам как-то без разницы,
откуда взяли. Скорее всего, отщипнули  от  всех  бюджетов  сразу,  чтобы  не
нарушать равновесия, ибо остров... гм... оценен очень высоко. Он  засмеялся,
легко  и  раскатисто,  однако  мои  настороженные  уши   уловили   некоторое
напряжение. Наши взгляды встретились, и он понял, что я ему не поверил. Нет,
насчет острова верю,  но  я  ощутил,  что  у  них  не  так  безоблачно,  как
прикидываются. Почему-то они во мне нуждаются.  Нуждаются  остро.  Некоторое
время он медленно попивал сок, взгляд его скользил по морю. Я  почти  видел,
как прыгает по кончикам волн, что застыли, как красные сгустки крови.
   - Вам наверняка уже предлагали, - сказал он медленно,  -  переселиться  в
благополучную часть планеты. Дело не в том, чтобы  отказаться  от  России...
сейчас, когда весь мир связан Инетом, от нее можно не  отказываться  даже  в
Австралии... но другой уровень благосостояния, комфорта... гм...  словом,  я
уполномочен предложить вам любую  точку  земного  шара,  где  вы  хотели  бы
поселиться и работать.
   - Любую?  -  переспросил  я  иронически.  Он  поймал  мой  взгляд,  кисло
поморщился, процедил:
   - Мы же не станем всерьез говорить о диких странах Востока, Юга или вечно
воюющей Африке?.. Но в западных странах, особенно в США...
   Не понимает, мелькнуло у меня. Он все еще не понимает,  что  мы  в  самом
деле связаны Инетом,  и  теперь  без  разницы,  где  живешь.  Я  зарабатываю
достаточно, чтобы обеспечить себе уровень комфорта тот же, что и на  Западе.
Если не выше. А доступ ко всем информациям у любого жителя  Мухосранска  тот
же, что и у жителя Вашингтона или Нью-Йорка. Был бы  доступ  в  Инет,  а  он
теперь есть у каждого.
   - А зачем? - поинтересовался я так же лениво.
   - Ну...
   - В моей стране над бивисами пока еще ржут, а у вас  они  выпускают  свои
журналы, заседают в сенате, становятся президентами...
   Он поморщился.
   - Не они становятся, а мы их делаем. Все-таки, согласитесь, есть  разница
в обществах, где президентами становятся  те,  кого  ставим  мы...  или  где
бравый комбат может захватить телестанцию и объявить себя отцом нации?
   Я помолчал,  обдумывая  вариант,  при  котором  нашелся  бы  какой-нибудь
отважный генерал, типа молодого Бонапарта... Я чувствую,  а  если  надо,  то
могу подтвердить исследованиями, что процентов  семьдесят  населения  примет
это с восторгом. Слишком всем осточертела эта  свистопляска  с  демократией,
эта грязь, эта ложь... даже публичные казни примут с молчаливым одобрением.
   - Да, - признался я, - у вас такой захват власти невозможен.
   Он довольно улыбнулся, полагая, что я не  то  сказал  комплимент,  не  то
признал его правоту. А  я  мысленно  продолжал  развивать  эту  идею,  когда
Бонапарт приходит к власти и под крики ликующей толпы первым делом ставит  к
стенке всяких  там  спецов  по  инфовойнам  и  имиджмейкеров...  Черт,  надо
поторопиться со своей книгой, а то в самом деле общество созрело для прихода
Бонапарта...
   Он удивленно вскинул брови, когда я взглянул на  часы,  развел  руками  и
торопливо поднялся.
   - Извините, - сказал я со вздохом. - Увы, неотложная работа.
   Он кисло улыбнулся:
   - Удачи вам. Наверное,  что-нибудь  особенно  грандиозное.  Но  над  моим
предложением подумайте!
   И этот догадывается, мелькнуло в голове. Все знают, что я уже почти  год,
пусть полгода, не выдал ни одной книги, не совершил ни одной акции.  А  ведь
за это время не ослабел, это невозможно, инфисты не спортсмены, они с годами
становятся только сильнее,  виртуознее,  молниеноснее,  а  противника  умеют
опережать уже не на шаг, а на два-три.
   Я буркнул:
   - У вас сотни специалистов. Вы тратите двенадцать миллиардов долларов  на
их обучение и подготовку. Какого черта надо от меня?
   - А вы как думаете? Я пожал плечами:
   - Хотите ослабить противника. Он мягко улыбнулся:
   - Разве что  косвенно.  Но  главное  -  нам  в  самом  деле  хотелось  бы
заполучить именно вас.
   - Почему?
   - Вы, - произнес он значительно, - дикий талант, мистер Владимир. Даже  в
своем диком состоянии вы стоите целой армии наших специалистов.  Конечно,  я
не сомневаюсь,  что  мы,  бросив  на  противодействие  вам  лучшие  силы,  в
состоянии  вас  обезвредить,  нейтрализовать  и  заставить  отступить.  Даже
признать поражение. Армия мышей в состоянии нанести поражение льву!  Но  нам
очень хотелось бы, чтобы лев был на нашей стороне.

***

   Я проснулся, голова не то чтобы уж  очень  тяжелая,  но  в  ней  странная
легкость. И почему-то качаются стены. Нет, не качаются, я ж не  на  корабле,
но все же что-то с ними не так... Не настолько я напился, чтоб  не  помнить,
где заснул. А это не мои апартаменты, хотя в части роскоши могут  поспорить,
могут. Но уже не зал,  к  счастью,  здесь  даже  уютнее.  Огромная  комната,
меблированная очень пышно, на стенах непременные картины.  Чувствуется,  что
руководила дизайном одна и та же рука.  Я  спустил  ноги  с  постели.  Голые
ступни опустились в толстый ковер. В меру  толстый.  Кто-то  знает,  что  не
люблю, когда ноги тонут в ворсе по щиколотку, но это и не  дешевое  ковровое
покрытие. Дверь открылась от легкого толчка. Я едва не вывалился на простор,
ибо пол в самом деле слегка качнулся. В лицо пахнул свежий морской ветер,  я
застыл, глаза распахнулись шире, чем у Кристины,  когда  она  услышала,  как
высоко меня оценивают.
   Передо мной палуба самого элегантного корабля, который я только мог  себе
представить. А дальше... дальше бескрайние волны.  До  горизонта.  Справа  и
слева - тоже. Я не оборачивался, спиной  и  затылком  чувствовал,  что  море
всюду. Я нахожусь на большом корабле, язык все время старается  назвать  его
королевской яхтой.
   В десятке шагов впереди отворилась дверь. Вышла  очень  красивая  молодая
женщина. Роскошные пышные волосы падают на спину, в глазах  смех.  Она  в...
гм... морской  одежде,  по  крайней  мере,  китель,  на  волосах  фуражка  с
кокардой, крепкие бедра обтягивает нечто среднее между шортами и трусиками.
   Я невольно засмотрелся на  ее  длинные  стройные  ноги,  покрытые  ровным
изумительным загаром. Голова начала медленно проясняться.
   - Приветствую вас, - сказала она чистым звонким голосом.
   -  Я  Джессика  Лайн,  капитан  этого  корабля.  Правда-правда,  у   меня
международный диплом, выдан по всем правилам!
   - Приветствую, - ответил я, голос мой прозвучал несколько хрипло.
   - А я - Владимир Факельный, пленник.
   Она отмахнулась.
   - То, что я слышала о вас, говорит о том, что стоит вам только шевельнуть
бровью... и этот корабль - ваш. А я буду служить вам. Или... если  захотите,
меня уволите, возьмете другого, старого и занудного! Но  предупреждаю,  я  в
самом деле один из лучших капитанов!.. Извините, меня послали пригласить вас
на завтрак.
   Я сказал медленно:
   - Послали?..
   Она пожала плечами.
   - Я не хозяйка, а  всего  лишь  служащий.  Хоть  и  высокопоставленный  и
высококвалифицированный... какое длинное слово!.. Итак?
   - Пойдемте, - сказал я.  Корабль  слишком  огромен,  устойчив  и  слишком
роскошен.  Дворец  султана  Брунея  на  плаву,  Тадж-Махал  посреди  океана.
Элегантный капитан этого корабля направилась не к какой-нибудь рубке или что
там еще на корабле, а к зданию, тоже роскошному и построенному не по проекту
архитектора  из  Урюпинска.  Когда   распахнула   передо   мной   дверь,   я
подсознательно ожидал,  что  придется  спускаться  по  железным  ступенькам,
справа и слева брызжут паром горячие трубы, но без  всяких  холлов  открылся
большой зал. Снова я ощутил знакомую руку дизайнера. Посреди  зала  огромный
широкий стол, можно  усадить  и  двенадцать  человек,  и  двадцать,  и  даже
семерых. Элегантный капитан обогнула стол, оглянулась,  улыбка  была  больше
дружеская, чем профессионально-приветливая.
   - Вас ждут в задней комнатке. Там  теснее,  но...  Снова  она  распахнула
дверь, как  услужливый  шофер  дверцу  ?Кадиллака?.  Я  перешагнул  порог  и
наткнулся на  шесть  взглядов.  Эта  комната  намного  меньше,  проще,  стол
придвинут к стене, а в креслах все  шестеро:  Челлестоун,  Соммерг,  Лордер,
Лакло, Живков, Ноздрикл. Челлестоун, несмотря  на  его  грузность,  поднялся
первым, довольно резво, тут же встали и остальные.
   - Вольно, - сказал я.
   - Садитесь, господа. Челлестоун слабо улыбнулся.
   - Я счастлив, - прогудел он виноватым басом, - что вы не потеряли чувства
юмора. Простите за все, Владимир... если сможете. Впрочем, я  на  это  и  не
надеюсь.
   - Правильно делаете, - ответил я. - Итак, что это значит?
   Они переглядывались, бросали друг на друга  нервные  взгляды.  Челлестоун
проглотил комок в горле, сказал торопливо:
   - Прежде всего... прошу вас, сядьте. Где  угодно.  Если  хотите,  сгоните
любого из нас с его места.
   - Вас сгонишь, - ответил я. Они молча смотрели, как я  сел.  Я  некоторое
время двигался, устраиваясь поудобнее. На  самом  деле,  конечно,  выгадывал
секунды, стараясь ухватить как можно больше из ситуации. То,  что  чувствуют
себя явно неловко и даже виновато, мне автоматически придает уверенности.  И
тут неважно, играют виноватых или в самом деле  так  себя  чувствуют,  но  я
ощущаю себя все крепче, а этого хотят и они, и я.
   Челлестоун оглядел коллег, но все пятеро отводили взгляды. Он  скривился,
сказал грубым голосом, который напрасно старался сделать мягче:
   - У вас возникли вопросы... Так задайте! Мы здесь, чтобы на все ответить.
   - Какие вопросы? - удивился я.  -  Вы  меня  похитили,  чтобы  продать  в
рабство. Говорят, у вас все еще есть хижины дяди Тома для негров,  евреев  и
коммунистов.
   Челлестоун хрюкнул, беспомощно  развел  руками.  Молчание  длилось  почти
минуту,  наконец  устало  заговорил  Соммерг.  Глаза  его   показались   мне
покрасневшими, словно долго смотрел навстречу сухому ветру.
   - Хотите правду? - спросил  он  серым,  бесцветным  голосом.  -  Так  вот
получайте ее... Да, весь этот  симпозиум  был  затеян  с  одной-единственной
целью, чтобы выманить вас из России. И мы все, все шестеро, участвуем в этой
гнусности. Добровольно участвуем, никто нас не принуждал.
   - Странно видеть идейных людей, - сказал я, - в вашем лагере.
   Соммерг кивнул, но смолчал, а сказал тихим печальным голосом Живков:
   - Дело в том, Володя, что ставки слишком уж высоки.
   - Для того, чтобы возникли идеи?
   - Идеи, Володя, - сказал Живков, - в благополучном обществе  не  нужны...
почти не нужны. Когда человек сыт, то его ум и душа спят.
   - Но я, - сказал я, - человек идейный. До крайности идейный... Кстати, вы
считаете, что сойдет с рук?
   Он кивнул.
   - Еще бы.
   - Почему?
   - Сами догадайтесь... Россия - не  Америка.  Это  наша  страна  сразу  на
защиту своих граждан. Стоит одному  прищемить  палец  где-нибудь  на  другом
конце света, тут же посылаем ударный авианосец с крылатыми ракетами и сотней
самолетов с бомбами  точного  наведения.  Не  отпустите  нашего  -  разнесем
половину вашей страны!.. А как в этих случаях поступает Россия?
   - Значит, - ответил  я,  -  моя  любовь  крепче.  Я  ее  люблю  и  такую,
хроменькую. А вы по принципу: ты - мне, я - тебе.
   Он поморщился:
   - Софистика... Ладно, допустим, вы такой фанатик, но остальные? Остальные
в вашей стране, как и в нашей, - простое  быдло.  Которое  любит  за  что-то
определенное. Любовь Ромео, который любил Джульетту неизвестно за что, -  не
для низших классов наших стран. А вы ведь прагматик, верно?  Я  смолчал.  Он
посмотрел удивленно, в моих глазах прочел нечто, что встревожило.
   - Владимир, - сказал он пораженно, - нет, этого не может быть!
   - Подождем, - ответил я. - Все станет  ясно.  С  другой  стороны  комнаты
раздался холодный ясный голос Лордера, оттуда словно бы повеяло холодом:
   - Извините, Владимир... Ждать как раз некогда. Раз уж  никто  не  берется
сообщить такую нехорошую новость, то... простите, придется мне. В  помещении
повисла тяжелая, напряженная тишина.  Все  отводили  взгляды,  опускали  под
ноги. Странно, речь явно о моей жизни, но страха нет, я  все  еще  чувствую,
что это они в моих руках, а не я в их цепких пальцах.
   - Я слушаю, - произнес я. Мой голос не дрогнул, хотя я сглотнул слюну,  а
руки держу на коленях, на виду.
   - Сами понимаете, - сказал Лордер, его голос  тоже  звучал  ровно,  почти
бесстрастно, по-деловому, - что мы не можем позволить  себе  скандала...  ну
если вздумаете внезапно собрать  пресс-конференцию  и  рассказать,  как  вас
похитили... Даже то, что собрались на остров ради вас, уже удар колоссальной
силы по нашему имиджу!.. Простите, мне очень неприятно такое  произносить...
гм... вслух...
   - Говорите, - поощрил я. - Я все понимаю, но некоторые вещи  должны  быть
сказаны именно вслух.
   - Вы покинете этот корабль, - закончил он, -  либо  нашим  союзником,  то
есть будете работать вместе с нами, либо... за борт. С  камнем  или  якорем,
привязанным к ногам.

ГЛАВА 33

   На меня никто не смотрел, все упорно искали взглядами утерянные сокровища
или  те  смехотворные  моральные  ценности,  которые  сумели  уничтожить   в
маленьких людях Юсы  и  прочих  покоренных  стран.  Лордер  некоторое  время
выдерживал мой взгляд, но лоб его покрылся испариной, рука полезла в карман,
что позволило ему перевести взор на платок.
   - Да, - проговорил я, - вы мои реакции просчитали достаточно верно... Вам
даже  не  понадобилось  подсовывать  мне  женщину  с  идеально   выверенными
реакциями, как обычно делается.
   Из другого конца каюты сказал  с  достоинством  Лакло,  он  быстрее  всех
вернул себе привычную манеру общения:
   - Владимир, вы нас недооцениваете!
   Я смотрел вопрошающе. Соммерг пояснил:
   - Здесь на острове - было бы слишком явно. Ее подсунули намного раньше.
   - Неужто Кристина?
   - Да.
   - Ух ты!.. А я уж подумывал, что пашет на ФСБ или ГРУ...  Давно  трудится
на этом поприще?
   - Это неважно. Важнее то, что именно ее параметры и реакции были отобраны
поисковой системой. Гордитесь, Владимир Юрьевич, для вас отыскивали  женщину
по всей планете! Это в самом деле ваша половина.  Ее  отбирали  по  наиболее
привлекательным для вас параметрам. Должен сказать, Владимир Юрьевич, у  вас
прекрасный вкус. В какие бы глубины вашего подсознания  мы  ни  заглядывали,
нигде  изврата,  перверсий,  даже  простой  грязи.  А  видели  бы  вы  досье
величайших мужей страны... Ладно, мы отвлеклись.
   - А зачем это все? - спросил я.
   - Вы же знаете, для работы инфиста нужно...  вдохновение,  что  ли,  хотя
ненавижу это вычурное слово. А какой вдохновизм из-под палки? Соммерг сказал
желчно:
   - Знаем, увы. Но военное министерство... там такие дубы!  Как  и  у  вас,
впрочем. Надеются, что удастся заставить. А если нет, то нам дадено  задание
создать дымовую завесу вокруг вашей персоны, а  потом  распространить  слух,
что вы убежали сами.
   - Ну, а что, если так и не будет моих  новых  работ?  Челлестоун  цинично
улыбнулся:
   - Спились, русские все спиваются. Впрочем, это удел  многих  гениев.  Или
зажили настолько  сыто,  что  пропал  стимул  для  творческой  работы,  ведь
писатель должен голодать, верно? Что лишний раз подтвердит сразу два тезиса:
а) у нас на Западе жизнь намного привлекательнее, б) почему в США все меньше
собственных умов, а все выезжаем на эмигрантах да еще успеваем на их  детях.
Внуки, увы, уже полные ничтожества... Так что операция продумана до мелочей,
дорогой Владимир! Я покачал головой.
   - Знаете, я бы должен для виду согласиться, а  потом  придумать  шикарный
побег со стрельбой с двух рук, с прыганьем с самолета на вертолет, на  крышу
поезда и всякими ногами с тройного поворота в челюсть... но мы  же  взрослые
люди? Они смотрели с ожиданием. У меня создалос