было времени думать о замке и титуле: наступил  кри-
зис в торговле хлопком - надо было спасать доллары.
   И вот, только полгода назад, я решил ехать в Европу.  Оказалось,  что
замок и земли существуют, но все страшно запущено.
   Замок с виду представляет руину, и я даже не был в нем, тем более что
не могу получить ввода во владение - не хватает акта похорон двоюродного
деда или указания места, где находится его могила.
   Вот я и просил Карла  Ивановича  разобрать  школьно-церковный  архив.
Нужной бумаги нет, а он выудил какие-то записки  и  рассказы  о  здешних
вампирах. По правде говоря, мне некогда было его  выслушать,  тем  более
что местный священник все объясняет старинными легендами, а  деревенский
староста уверяет, что вот уже тридцать лет, как у них в деревне не  было
ни одного случая убийства или загадочной смерти. Раз только и случилось,
что пьяный столяр зарубил свою жену, да и та после этого жила целый год.
   Зиму, как вы знаете, я провел в Париже. А весною меня и  потянуло  на
охоту. Вот я и предложил вам поехать в мое, хотя еще и не  утвержденное,
поместье в Карпатских горах.
   Замок выглядит сумрачно, и я велел пока отделать Охотничий дом.
   Карл Иванович забрался сюда раньше и глотает архивную пыль.
   - Если б мистер Гарри разрешил посмотреть архив замка, - заявил  ста-
рый библиотекарь.
   - Хорошо, хорошо. Это от вас не уйдет, мы все пойдем осматривать  за-
мок. Друзья, по последней сигаре, -  предложил  хозяин.  -  Продолжайте,
Карл Иваныч.

                                  III

                                                         27-е

   Ночи стали темнее, сплю хорошо, и нервы совершенно успокоились.
   Вчера заходил к Генриху. Он бледен, но, видимо, тоже успокоился. Ста-
рик усердно подмалевывает крестики и разводит чеснок.
   На мои насмешки по поводу чеснока ответил:
   - Эх, связываться с тобой только не хочу, а уж порассказал бы!
   Надо подпоить старика, авось развяжет язычок.

                                                         28-е

   Все идет спокойно и скучно. По ночам запах чеснока из церковного сада
проникает даже и в мою комнату.

                                                         29-е

   Сегодня зашел к нам церковный сторож, принес Мине в  чистку  какие-то
церковные вещи.
   Я его зазвал в кабинет и угостил чаем, куда успел влить ложки две ро-
му. Старика живо развезло, и он начал ораторствовать: говорил о замке, о
порядках в нем, о гончих, о прекрасной бедной графине.
   - А вот поди ж ты, - развел он руками, - чуть она меня не загрызла!
   - Кто, гончая сука? - спрашиваю я.
   - Какая там сука, графиня. Умерла это она, а как  полнолуние,  так  и
пойдет ходить. Пристанет к кому - известно, погиб  человек!  Иной  тянет
месяца два, а иной и сразу ноги протянет. Выпьет у человека жизнь. Много
тогда народу из замка разбежалось... А вот единожды идем это мы опушкой,
а матерыйто волк и прысь на меня... повалил; я уже Богу душу представил!
А она-то, моя голубка Нетти, красавица, как разъярится, да ему, паскуде,
в загривок впилась...
   - Кто, графиня мертвая? - удивился я.
   - Ну тебя, путаешь все только! Гончая Нетти, я сам ее вынянчил; и  ни
за что пропала собака! В ту ночь и погибла, когда змея  укусила  молодую
графиню. Знаешь, та, с зелеными глазами...
   Чем дальше, тем рассказ его путался все больше и  больше,  и  оконча-
тельно нельзя было уже отличить, о ком идет речь: о суке Нетти, о графи-
не или о змее. Кто кого укусил и у кого были зеленые глаза.
   - Я ее утопил в старом колодце! - с гордостью закончил старик.
   Он пошел домой, я его не удерживал. На пороге он оглянулся и, смеясь,
спросил:
   - Что, помогает?

                                                         5-е

   Наступило полнолуние. Я тоскую, меня гнетет неведомое желание, кругом
какая-то пустота.
   Что она хотела, о чем просила?
   Каждую ночь, помимо своей воли, я жду ее и прислушиваюсь...
   Тихо.
   Только противный чесночный запах стоит в комнате. При  открытом  окне
он легче, несмотря на свободный доступ воздуха.
   Чего я жду? Сна... видения?..
   Днем я совершенно покоен, но к ночи  становлюсь  раздражительным,  не
могу найти себе места. Меня тянет куда-то, что-то надо сделать,  но  все
неясно, неопределенно, а потому еще  мучительнее.  Состояние  становится
невыносимым.
   Завтра пойду и принесу ненюфар.

                                                          6-е

   День я был сам не свой, к вечеру пробрался за деревню, сбежал в доли-
ну, к озеру и сорвал прекрасный ненюфар. Причем по колено попал в  боло-
то. Крадучись, точно вор, принес его в свою комнату.
   Сижу у стола и жду. Ничего! Надо лечь.
   Всю ночь не мог спать, ждал и ждал - ничего!
   Ненюфар недвижим, и только запах чеснока царит в комнате.
   Что делать? Как добиться ее возвращения?
   Чувствую, она страдает, но как и что?!

                                                         11-е

   Был на озере несколько раз, но, кроме промоченных ног  и  испачканных
сапог, ничего не добился.
   Тоска моя нарастает... она для меня не видение, не призрак,  а  люби-
мая, желанная...

                                                         13-е

   Был у Генриха. Старик хитро улыбается. На мой вопрос о суке Нетти до-
вольно обстоятельно объяснил, что у графов, в замке была  отличная  стая
гончих, а Нетти была любимицей самой графини и имела привилегию лежать у
ее ног.
   - Уже не иначе, как старый, американский дьявол уходил ее, -  говорил
старик. - С первого же дня она его невзлюбила! Чуяла. Как завидит,  още-
тинится, оскалит зубы... а в ночь, как захворала графиня, на Нетти смот-
реть было страшно.
   - Когда я вбежал в комнату, Нетти стоит и трясется, шерсть на ней вся
дыбом, изо рта пена, а глаза дикие, зубы щелкают. Некогда было тогда за-
няться ею, а помню, это я хорошо помню, как открыл я дверь  на  террасу,
Нетти как сумасшедшая бросилась вон и скрылась по направлению старой ка-
пеллы... Больше ее и не видели...
   - Ты думаешь, что змея укусила Нетти? - спросил я.
   - Нет, змея укусила графиню.
   - Откуда же взялась змея в замке? - удивился я.
   - Из футляра, старый дьявол привез...
   Когда я уходил, старик спросил меня: хорошо ли я сплю и  перестал  ли
ходить на озеро.
   - Кто тебе сказал, что я был на озере?
   - Да где же вы сапоги-то пачкаете, ведь все в тине, не ототрешь.  Ни-
чего, будете спать хорошо, - прибавил он и засмеялся.
   Придя домой, я все раздумывал, почему старик интересуется, хожу ли  я
на озеро, и почему он уверен, что я буду спать хорошо.
   Раздумывая, я ходил по комнате  и  нечаянно  задел  занавес  у  окна:
из-под него что-то скользнуло и упало на пол - поднимаю и что же!.. Гир-
лянда из засохших цветов и луковиц чеснока! Так вот откуда этот  против-
ный запах, а я думал из церковного сада. Не иначе, как сумасшедший  ста-
рик подкинул мне ее.
   - Здесь опять перерыв, - сказал старик библиотекарь.
   - И отлично. Пора спать, а то половина наших гостей дремлет,  капитан
Райт так и похрапывает, - заявил хозяин. - Доброй ночи и побольше  прек-
расных сновидений.
   Все охотно разошлись по комнатам деревенской  гостиницы  -  усталость
охотничьего дня давала себя знать.

                                  IV

   Утром за чаем веселый хозяин спросил:
   - Господа, кого посетили ночью здешние девы? Неужели никого!
   - Меня, - робко заявил один молодой человек,  скорее  мальчик  -  лет
шестнадцати, болезненный, нервный.
   - Что, как, расскажите? - посыпались вопросы.
   - Она пришла и просила открыть дверь, где она давно томится, и сказа-
ла, что берет меня в свои рыцари, - конфузясь, сообщил мальчик.
   - Какую дверь, где? - спросил Гарри.
   - Не знаю. Она сказала "ищи".
   - Ну, конечно, она была с распущенными волосами  и  с  ненюфарами?  -
смеясь, сказал доктор.
   - Совсем нет, - ответил юноша, - я рассмотрел ее хорошо  и  узнаю  из
тысячи. У нее темные волосы и большой черепаховый гребень держит  их  на
затылке.
   - Галлюцинация, - пробормотал доктор.
   - Лошади готовы! - доложил слуга.
   Все бросились к ружьям, сумкам, патронташам, и все женщины и  вампиры
мира были забыты.
   Охота.

                                   V

   Вечером охотники собрались вместе. Результат охоты был великолепен, а
потому и состояние духа у всех повышенное. После хорошего ужина и многих
стаканов вина разговор с охотничьих приключений снова перешел на  вурда-
лаков. Вытребовали старика библиотекаря и приступили к нему с вопросами,
не нашел ли он продолжения дневника учителя.
   - Нет, господа, в церкви идут приготовления к празднику Богородицы, а
потому ризница и архив подле нее замкнуты. Но если мистер  Гарри  позво-
лит, то я могу прочесть письма, найденные сегодня в Охотничьем доме.
   Мы были там с управляющим, и дом, как уже известно, не успели  приго-
товить к сегодняшнему вечеру. Он очень запущен. Даже к завтрашнему будет
готова только часть дома: столовая и несколько спален, - говорил библио-
текарь.
   Убирая одну из спален, управляющий нашел в столе пачку писем и  пере-
дал ее мне. Я просмотрел их, мне кажется, что письма эти имеют  связь  с
Дневником учителя, и вот если господа пожелают, я их прочту, - предложил
Карл Иванович.
   - Просим, просим!
   - Я предполагаю, - продолжал Карл Иванович, - что это пишет один  то-
варищ другому; место отправления, судя по пометке, Венеция. Италия.

                            ПИСЬМА К АЛЬФУ

                             ПИСЬМО ПЕРВОЕ

   Милый Альф!
   Ты не можешь себе представить, как я счастлив. Мне разрешено, вернее,
я могу вернуться на родину, которую оставил семилетним мальчиком. До сих
пор для меня тайна, почему я был отослан из родительского дома.
   Я много раз тебе рассказывал, как богато и весело  жилось  в  родовом
замке отца, но я как-то стеснялся рассказать тебе последние мои  впечат-
ления. Сегодня мне хочется это сделать. Не знаю сам, что побуждает  меня
к тому.
   Начинаю.
   Был прекрасный, весенний вечер, солнышко еще не закатилось, сад  бла-
гоухал запахом цветов; все собрались на террасе. Я и малютка  Люси,  моя
сестренка, также присутствовали. Любимая собака мамы лежала около нас.
   Вдруг входит слуга и докладывает, что старый, чужой  господин  просит
разрешения переговорить с отцом.
   На разрешение отца ввести его на террасу явился старый, седой  госпо-
дин, одетый в длинное полумонашеское платье. Я заметил, что у него  были
красноватые глаза и пунцовые губы на бледном лице.
   При первых звуках его голоса Нетти, любимая собака  матери,  вскочила
и, ощетинившись, бросилась на него. Она точно хотела вцепиться в его но-
ги, но страх перед палкой, которую держал незнакомец, заставил ее отсту-
пить.
   - Поразительно, что с Нетти, - сказала моя мать. - Извините, -  обра-
тилась она к незнакомцу, - это первый раз, что Нетти бросается на чужих.
   - Петро, выведи собаку, - приказал отец.
   Незнакомец, казалось, не обратил никакого внимания на выходку  собаки
и с низким поклоном подал отцу большой запечатанный конверт.
   Пробежав несколько строк, отец обратился к матери и начал сообщать ей
содержание письма. Я, конечно, не понял, да и не все слышал. Дело кончи-
лось тем, что отец и мать предложили посланному сесть  и  изъявили  свое
согласие на его просьбу.
   Пропустив первое мимо ушей, незнакомец спросил:
   - Когда же позволите привезти гроб?
   - Завтра, если хотите, - ответила мать.
   Поклонившись, незнакомец удалился.
   О чем говорили отец с матерью, я не разобрал; поминали капеллу, деда,
старый портрет, но какую все это имело связь, я тогда не понял.
   Вчера мне не удалось кончить письма: пришел Сильвио и  уговорил  меня
ехать прокатиться  на  Лидо.  Вечер  был  чудесный.  Гондола  наша  тихо
скользила по воде. Отблеск заходившего солнца золотил облака. Кругом нас
раздавались пение и музыка с соседних гондол.
   Я, настроенный на воспоминание о прошлом, думал о моей  матери  и  ее
преждевременной кончине. Она умерла, когда я уже был  в  Нюрнберге.  Как
прекрасна она была и как быстро увяла. До сих пор я не знаю болезни, что
свела ее в могилу. На мои вопросы отец не отвечал, так же, как не объяс-
нил мне причины, почему я был отослан из замка.
   - Это желание твоей матери.
   Но почему? Она так любила меня?
   Я ясно представлял себе мою мать: высокая, стройная, с тяжелыми русы-
ми косами. Голубые глаза любовно и нежно  смотрят  на  меня...  Я  точно
чувствую их... и что же... два глаза смотрят на меня, но это не  голубые
глаза матери, а жгучие, черные.
   Они промелькнули и исчезли... а я не могу их забыть!.. Мне необходимо
их еще раз видеть!..
   Пока прощай.
                                                                 Твой Д.

                             ПИСЬМО ВТОРОЕ

   Милый Альф.
   Вот уже две недели, как я не писал тебе. Представь, я даже  не  заме-
тил, что прошло так много времени!.. Ты простишь мне, если я скажу,  что
счастлив, безмерно счастлив!!
   Я нашел ее, т.е. нашел обладательницу тех черных глаз,  что  смотрели
на меня на Лидо. Глаза эти, при свете солнца, еще прекраснее. Да  и  вся
она хороша! Возьми описание красавиц Венеции, и ты будешь иметь понятие,
но думай не о ней, а только о ее тени...
   Она знатного рода, но сирота и небогата. Живет под  присмотром  своей
кормилицы; вот все, что пока я о ней знаю.
   Я уже тебе сообщал, что мое невольное изгнание с родины кончилось,  и
я могу вернуться в родительский дом. Возвращение мое невесело,  так  как
возможность вернуться я получил только благодаря смерти отца.
   Много лет я уже не имел известий из родного дома. Отец,  под  угрозой
его проклятий, запретил мне самовольно явиться в  замок:  "Когда  придет
время, я позову тебя".
   И вот старый слуга пишет, что отец скоропостижно скончался от разрыва
сердца, как определил врач.
   Петро был моим дядькой и отвозил меня в Нюрнберг. Он просил  прислать
нотариуса для продажи замка и прибавляет, что это желание отца.  О  моем
возвращении он не говорит ни слова. Точно этого и быть не может...
   Нет и нет! Я еду домой, хотя бы это стоило мне жизни! Я  хочу,  нако-
нец, знать тайну, что окружает смерть моей матери.
   Да и сказать ли тебе, я мечтаю, что поеду туда не один...
   Прощай!
                                                                 Твой Д.

                             ПИСЬМО ТРЕТЬЕ

   Милый Альф!
   Может ли быть кто-либо несчастнее меня? С семи лет у меня не было ма-
тери, и я не знал ее забот и ласк; не было родины; никто меня не  любил;
ты скажешь, что я жил в довольстве, окруженный достатком. Да, но это  не
то! Я все же чужой; вот и она прошла вчера мимо меня и даже не  взгляну-
ла! А я знаю, знаю, что она видела, знала, что я стою за колонной и  жду
ее взгляда. А прошла мимо. Несчастный я, ты можешь плакать на могиле ма-
тери, а я... Еду, еду домой!
   Ты спрашиваешь, о каком гробе я писал тебе, да о гробе  дедушки,  что
его слуга привез из Америки, Отчего дед был в Америке и что  с  ним  там
было - сказать тебе не сумею. Есть какое-то предание, но детская моя па-
мять его не удержала. Знаю одно, что дед завещал перевезти себя в  родо-
вой замок из страны ацтеков.

   - Как ацтеков? - вскричал молодой хозяин, - ведь и я из страны  ацте-
ков, я потомок их.
   - Быть может, это есть тот самый родственник, документов о погребении
которого и недостает, чтобы быть введенным в права наследства, -  сказал
доктор.
   - Жаль, что нет здесь нашего нотариуса. Но дальше, дальше, -  торопил
Гарри.

   На другой день, - опять читал Карл Иванович, - после посещения стари-
ка с красными глазами перед вечером в ворота нашего замка въехали дроги,
а на них большой черный гроб.
   Отец и мать весь день были заняты хлопотами к его принятию.
   Открыли двери склепа, что из капеллы. Капеллу всю  убрали  зеленью  и
свечами, решили пригласить священника. Склеп также очистили  от  пыли  и
паутины и на одном из запасных каменных гробов отец приказал высечь над-
пись с пометкой "Привезен из Америки".
   Долго ожидали старика, и только к вечеру он явился со своей печальной
кладью.
   Гроб оказался страшно тяжел.
   Старик с красными глазами выразил сомнение, пройдет ли гроб по  узкой
и крутой лестнице, что вела из капеллы в склеп.
   - Не лучше ли открыть западные двери склепа, выходящие в сад, -  ска-
зал он.
   - Откуда вы можете все это знать? - удивился отец.
   - По рассказам графа, - сумрачно ответил старик.
   Пришлось отказаться от внесения тела в капеллу и от похоронной  служ-
бы, что очень огорчило мою мать.
   Наскоро открыли западные двери склепа и через них внесли гроб и опус-
тили в назначенное место.
   Когда хотели снова замкнуть двери замком, который изображал крест  и,
по словам стариков слуг, был прислан самим папою из Рима,  не  оказалось
ключа. Поднялись суматоха и спор - кто держал ключ, но ключ не  находил-
ся.
   Красноглазый старик попросил у отца разрешение поселиться в развалив-
шейся сторожке, близ дверей склепа, обещая их охранять, как собака.
   - Да ведь сторожка непригодна для жилья, - сказал отец.
   - Ничего, я ее поправлю, а для меня только и осталось на  свете,  что
посещать могилу моего господина.
   - В таком случае - хорошо.
   Старик низко поклонился и, вынув из кармана  большой  темный  футляр,
подошел к моей матери.
   - По словесному приказанию моего умершего господина, графа, на память
о нем, - сказал он, передавая футляр.
   На нежно-голубом бархате лежало чудное колье из жемчуга. Застежкой  к
нему служила голова змеи художественной работы, с двумя большими зелены-
ми глазами. Изумруды, их изображавшие, были большой стоимости  и  как-то
загадочно мерцали.
   Все колье было особенно и стоило немало денег, конечно.

   Вдруг Гарри прервал чтение.
   - Не знаю, известно ли вам, что на груди у Вицли-Пуцли было  ожерелье
из жемчуга, вернее из жемчужной змеи с зелеными глазами, и оно имело ка-
кую-то таинственную силу. Ожерелье пропало, когда испанцы разорили  храм
Вицли-Пуцли.
   Подождав минуту, но видя, что Гарри молчит, Карл Иванович продолжал:
   Мать взглянула на отца, тот утвердительно кивнул головою.
   Мать приняла подарок. Лучше бы она отказалась от него!..
   Но прощай, "она" послала за мной... о, я счастливейший из людей!
                                                                      Д.

                           ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ

   Альф, милый Альф, дорогой Альф, она меня любит, любит... мы  объясни-
лись! Она меня любит. Это нарочно она прошла мимо. Ей хотелось, чтобы  я
пошел за ней. Как я счастлив! "Она" и родина, что нужно еще человеку?
   Прощай. Бегу за розами.
                                                                      Д.

                             ПИСЬМО ПЯТОЕ

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

                             ПИСЬМО ШЕСТОЕ

   Как я уже писал тебе, все шло по-старому, и если смерть дочери садов-
ника и огорчила мать, но все же она была совершенно здорова.

   - Какая смерть, когда? - раздались вопросы.
   - Видимо, пропущено одно письмо, - ответил Карл Иванович.
   - Ну, дальше, - сказал хозяин.

   ... совершенно здорова, вплоть до роковой ночи.
   Происшествия этой ночи крепко врезались мне в память, хотя до сих пор
во многом они для меня загадочны.
   Люси и я, мы спали через комнату от нашей матери, под надзором  Кате-
рины.
   Среди ночи меня разбудил страшный крик: откуда он, я не знал. Сев  на
кровати, я стал слушать: в доме была суматоха, хлопали двери,  слышались
шаги и голоса.
   Окликнув Катерину, я убедился, что ее нет в комнате.  На  меня  напал
страх. Босиком, в одной рубашке, я бросился в спальню матери.  Там  было
много народа.
   Мать лежала без чувств на высоко приподнятых подушках,  бледная,  как
ее б