О`Санчес
   Я люблю время


---------------------------------------------------------------
   © Copyright О`Санчес (hvak(a)yandex.ru), 2004
   Date: 5 May 2004
   Обсуждение романа
---------------------------------------------------------------


Роман  "я  люблю  время"  (сказка-ларец)  Я старался писать иначе, другими.
"мускулами", нежели "Кромешник", либо "Нечисти". Но это не значит, что я
хотел написать хуже. :-) Новый роман - не продолжение "Нечисти",  нет и нет.
Но,  быть может, эти два романа не совсем чужие друг другу. :-) В  главе 14 я
поместил  стихотворение  Марины  Серебро из Петербурга: "300 секунд"(она  не
против, за что ей искренняя моя благодарность).


Я ЛЮБЛЮ ВРЕМЯ
        (сказка-ларец)



     Вдали от галактических туманов,
     Где только время воет в чистом поле,
     Я проникал сквозь мерности Вселенной
     И насчитал их бесконечно много.
     И поиск невозможного итога
     Занес меня в пургу огня и тлена.
     Там, на границе воли и неволи,
     Живет пылинка цвета Океана.
     Так я обрел случайную потерю:
     Квант бытия в неведомом когда-то,
     Где он, послушный магии генома,
     Очаровал случайную планету...
     Я обнял небо соколом рассвета,
     Дивясь великолепию земному,
     И обернулся вороном заката,
     Читая руны в звездной полусфере...
     И понял я...



ГЛАВА 1

     Идеалист -  это человек, уверенный,  что лучше видеть мир таким, как он
есть, а не таким, каков он кажется. Наверное, это обо мне.
     Полуденное  солнце прошивает  улицу  насквозь  и дома,  ее  образующие,
вынуждены  подгрести, подобрать тени  под себя, чтобы  они  не  усохли и  не
рассыпались в начинающемся  пекле на блики  и зайчики.  Навстречу солнцу  из
недалекого моря робко  течет ветерок,  я чую его  сквозь оконное  стекло, не
носом, так  памятью,  но  и он,  что  называется, не боец: от силы полчаса и
переметнется  на сторону сильного и будет  он  не  освежать своим дуновением
спины и щеки  зазевавшимся прохожим, а  напротив, обжигать их полученным  от
солнца огнем, да к тому же и соленым...
     Но пока еще "мертвый" час не наступил и улица  не опустела... Я невидим
в своей лоджии-эркере на втором этаже и несколько секунд  почти в  упор могу
рассматривать  девушку,  идущую  навстречу.  Лет  шестнадцать  ей и  она  не
замужем, если верить  ее  внешности, прическе  и одежде, а почему  бы  и  не
верить? Это  особое, но  средневековье,  здесь не  попанкуешь  с  протестами
против покрытых плесенью взрослых, здесь нравы устоявшиеся и жесткие, хотя и
не жестокие, нигилистов выпалывают беспощадно и споро. Революционеры в любом
обществе - это как говно в кишечнике: величина переменная, но постоянная, ну
так  вот  в моем  Вековековье  их нет.  Убивать не  убивают,  народ в  целом
незлобив  и  отходчив, но  --  секут  пребольно, месяц  потом провинившемуся
задницу на отлете  держать, желательно при  этом  пользоваться  ею пореже...
Ремень и розги - это вечные козыри прикладного гуманизма.
     Она улыбается, эта  простенькая девчушка, она счастлива, как может быть
счастливо  юное  растение,  живущее  не  умом  и воспоминаниями,  но  каждой
клеточкой  своего тела,  каждым мгновением короткой своей судьбы... Она идет
и...чок-чок-чок...  деревянные башмачки  ее,  каждый  размером  со  взрослую
медицинскую  утку, словно  целуются  с  нагретой и безобидной,  по  светлому
времени  суток,  мостовой... Модница... Я ее не видел раньше...,  во  всяком
случае,  не припомню... Как она молода  и чиста!... Особенно в сравнении  со
мной, так  долго живущим. Жизненный опыт - он  как многолетняя пыль, норовит
все краски окружающего мира сделать тусклыми.
     Впрочем, все относительно, даже и сама  юность: однажды, в другом мире,
девушка  не многим старше этой, сказала мне как-то: "Юность -- это  возраст,
когда тебе уже не улыбаются педофилы..."
     Пойти за ней, да познакомиться, что ли? Приволокнуться, как это принято
говорить  среди  тамошней  золотой  молодежи. Да  нет, это я  так шучу сам с
собой, на  фиг  мне  никчемушные войнушки и  бесполезные объяснения с целыми
кварталами,   заселенными    "ейными"   родственниками,   наверняка   тупыми
ремесленниками; тем  более, что  жениться я не собираюсь и сегодня у меня  в
Питере дела.  Теоретически  я, пожалуй,  мог бы  попридержать  время  в этом
месте, в смысле  -- сделать  нечто вроде волшебной трехмерной  видеозаписи с
полным "сенсонабором" и после питерских заморочек заскочить сюда, проследить
хотя бы,  куда и  откуда эта девушка идет,  и зачем... Но овчинка выделки не
стоит, ведь вернусь я из Питера усталый, голодный... Или наоборот, сытый, но
все равно усталый и не до теток мне будет...
     Тетки  - на  нынешнем современном  молодежно-убогом языке, на котором я
сейчас говорю, это - если  кто не  знает - девушки и женщины, чей  возраст и
привлекательность позволяют их так называть, без риска обидеть и уязвить.  Я
влюблен в теток, как в класс, но ни в одну конкретно.  Ни  под каким  видом!
Брысь, брысь, проклятая, другим дурачкам сердце высушивай!
     Хорошо бы еще в  Пустой Питер  предстояло, но я  только  что оттуда и с
утра до полуночи должен успеть поработать свои восемь часов и поболтаться по
Полному... Питеру...
     Потому что  у меня  в  распоряжении есть  миры,  множество самых разных
миров,  в  том  числе  и  эти  два,  оба  земные,  где  я  теперь  временный
завсегдатай: Полный Питер и  Пустой  Питер, оба Петербурги  начала  третьего
тысячелетия по  их летоисчислению. И есть вот это вот Средневековье, которое
я  про себя  называю Вековековье.  Этот мир - самый "мягкий", если можно так
выразиться, из  моих  угодий,  самый  тихий  и  беспроблемный,  разве что  с
культурой гигиены слабовато: бытовой и пищевой грязи много вокруг и эпидемии
всякие-разные  случаются.  Чума исключительно редка  и в десятки раз скуднее
смертями, нежели  на Земле,  к примеру, но дизентерия как  нападет,  бывает,
нападет  --  не продохнешь от  нее  и в  королевских  дворцах.  Всякие  иные
эпидемии  также  случаются,  от чесотки  до гриппа.  Но  меня  они  особо не
затрагивают, ни в  прямом, ни в переносном смысле, а в остальном это мне как
бы  Диснейлэнд,  в  котором  время   бежит  на  месте...  Столетия  идут  за
столетиями, поколения  сменяют поколения, а  там все так  же правят короли в
горностаевых  мантиях,  бьются  рыцари  на  мечах,  смекалистые простолюдины
спасают  принцесс, подростки то и дело находят  по помойкам каких-то джиннов
(иногда  я их сам  и  подбрасываю), -  прелесть,  а не мир! Если в городской
ратуше  хранится  манускрипт времен какого-нибудь  тамошнего царя Гороха,  с
описанием того, как и сколько идти из пункта А в пункт Б, в пределах данного
королевства,  то  будьте  уверены: и по  сию пору все  действует аналогичным
образом и находятся  именно там,  где они указаны - почтовые "ямы", кузницы,
монахи-письморобы...  "Два  дня конного  пути  и  девять полетов  стрелы  из
арбалета" -даже и не сомневайтесь  - таков ваш путь и протянется: кони такие
же, арбалеты такие же... -  а то и те же... Здесь  совсем иные нравы, чем на
средневековой Земле, здесь живет мирная добрая сказка, со смертями, конечно,
с  разбойниками  и разбитыми  сердцами, с  нищетой и  обманутыми  мужьями  и
женами,  с  жуликами,  казнокрадами и  прелюбодеями, но... В  тех краях, где
добродетель   лютует  особенно   сильно,   даже   порок   утрачивает  всякое
представление о приличиях, а в Вековековье жить никому не натужно и всем под
силу.
     Я   даже   лоджией   пожертвовал:  настроил   вид  из   нее  сугубо  на
Средневековье...
     И  есть  Старый Мир,  к  которому  привычное  приставное  слово-паразит
"добрый"  -  ну  никак  не  подходит. В  нем единственном  я  чувствую нечто
особенное, такое... с  холодком...,  что...  ни сказать,  ни  пером описать.
Нечто вроде  ужаса,  сладостного  предчувствия  этого  ужаса,  и ностальгии,
которая вновь и вновь заставляет туда окунаться... Иногда  мне даже кажется,
что  я  сам порождение Старого Мира, так ярко я в нем живу и чувствую.  Но с
некоторых пор разлюбил и не бываю в нем.  Пока не  бываю. Все равно тянет  и
знаю: не удержусь и побываю. И раз, и два, и сто... Но когда-нибудь после, а
нынче я живу иными интересами и еще поживу, пока их все не избуду.
     Есть  и еще миры и мирочки, общим разведанным числом до полутора тысяч,
в которых я имею право и полную власть жить  и развлекаться  как вздумается.
Кто я и почему  так? На первую  часть вопроса ответить легче, но мне пока не
хочется. Мир и я -  это  объективная реальность в плену у  субъективной. Я и
мир - это субъективная реальность в плену у объективной. Можете считать, что
я кем-то  и  зачем-то изгнанный  и запертый  в  неких  пределах  поверженный
демон-шалопай,  а хотите  --  считайте  меня  мозгом  в банке  с питательным
раствором   и  подключенными   к   нему  датчиками-передатчиками,  по   воле
экспериментаторов имитирующими для  меня  все  впечатления окружающей среды.
Или  богом-самородом, безотчим  отцом,  обживающим  созданные им  вселенные,
или... Все версии хороши и все меня устраивают. Миров много и они большие, и
болтаюсь  я  по  ним множество лет, и мне пока не  надоело. Потому что уметь
надо.  Кстати,   многообразие   миров   условно,  все   они   сверстаны  под
существование человека и  все, что называется, "земные": всюду есть  воздух,
вода и суша,  по которой  передвигаются  мыслящие прямоходящие,  совершающие
поступки  самой разной  степени осмысленности.  Жрут, пьют,  любят, убивают,
созидают. Мыслят. Кое-где встречается космос,  но  там по-настоящему скучно.
Довелось мне  побывать на так называемом  Марсе, четвертой планете Солнечной
системы, если от  самого Солнца  считать. Там, на черном небе, высоко-высоко
малюсенькая лампочка горит, Солнце,  вокруг немигающие  точки - звезды. Одна
точка,  побледнее  --  планета  Земля две тысячи...  третьего года.  Или две
тысячи  двадцать третьего?... Потом вспомню и уточню. Под ногами неровная, с
трещинами,  с  камнями  почва. Обычным  взором  ни черта не  видать:  темно,
контрастно,  никаких полутеней. Разве  что  днем и  на  экваторе  --  там  к
местному  полудню день  разбрезживается и  даже смутно  похож по  количеству
света  на  наш  тусклый  северный ноябрьский день,  каменный и голый, слегка
красноватый. Жуткий совершенно  холод, тишина, пнешь пыль или камень -- звук
как сквозь вату доходит, плоский, едва различимый... Под ложечкой постоянная
слабость,  как будто все время на  качелях вниз летишь...  Надоедает вся эта
космическая  романтика окончательно за пять минут и хочется домой, к дивану,
к телевизору и кофейнику...
     Но это  мы все о мирах, где я бываю и  время  от времени живу,  в самом
широком смысле слова.  А  где  я гнездо себе свил, телом нагрел, место, куда
я... возвращаюсь, то есть - чаще всего прихожу спать, и где держу постоянных
слуг - это называется жилище. Оно для меня вне миров и при этом к каждому из
них  --  предбанник,  сени.  Угу,  так вот  жилище  у  меня  оборудовано  по
современному  человеческому  обычаю:   квартира,  отдельная   двухкомнатная,
неизвестно от кого замаскированная  под однокомнатную. Квартира --  это  вид
частного жилища, если кто не  знает, у  меня  в ней  наличествуют:  комната,
единая  для бодрствования  и  сна,  прихожая,  коридорчик,  кухня с  плитой,
туалет,  ванная...   Кладовка,   две  антресоли.  Антресоли,   однако,  дело
ненадежное  --  то  появляются,  тотчас  заполняясь   совершенно  непонятным
барахлом,  то  вновь  исчезают, когда  на меня накатывает  очередной приступ
скромности и "диогенизма".  Жилье обеспечено водой всех температурных типов,
электрическим и иным светом, любого края спектра, по моему желанию.
     Да  хоть пещеру на  термоядерном  топливе  с  первобытным обслуживающим
персоналом,  голов в  четыреста-пятьсот  или  больше,  и все как  на  подбор
голубоглазые покладистые блондинки, частично обернутые в леопардовые шкуры -
я  мог бы  себе  отгрохать,  поскольку  могущество  и  сырье  позволяют,  но
вздумалось, пожелалось... и ныне мое логово -- обычная квартира, каких полно
на Земле-планете, где  расположен Полный Питер, здоровенный город. Питер  --
это, как я уже сказал, земной город, Санкт-Петербург, бывшая столица некогда
могущественного   государства.   Довольно    низенький,   если   брать   его
архитектурные  формы  в  сравнении  с  другими  мегаполисами,  плоский,  без
всхолмлений и прочих горбатостей ландшафта. Изрядно сыро в нем, относительно
тепло.  Так уж я выбрал. Полный и  Пустой -- две его  ипостаси,  но об  этом
позже.
     ... и вторая, специальная комната, в которой нет ничего, кроме гвоздя в
стене, портьеры,  укрывающей  особое зеркало, в которое я  почти  никогда не
заглядываю,  и  Входа=Выхода.  На гвоздь  я  вешаю  скакалку,  а  Вход=Выход
пропускает  меня в коридор  с мерцающими Витринами,  на каждой  из них  знак
Мира,  в  который она ведет. Человек, даже самый крутой и совершенный - а я,
который покамест, (сугубо из скромности и одного лишь развлечения для) решил
определить себя  в  человеки  -- весьма  непоследователен  и  беспорядочен в
качестве мыслящей единицы: сколько так называемых лет, веков, а может быть и
эпох я болтаюсь по морям, по  мирам, но реальной пользы для себя не извлек и
не представляю  даже приблизительно  - в чем  она может заключаться. Никакой
справедливости,  никакого  порядка в моих посещениях -- и мне это  нравится:
во-первых,  люблю   повышать  на  отдельных  участках  пространства  уровень
негэнтропии, а во-вторых  - успею еще и  туда, и сюда, время у  меня есть. В
обоих Питерах, в Бабилоне,  в  Средневековье  --  днюю и  ночую,  когда  под
настроение, а что за вот этой Витриной -- не знаю. Вернее, не помню, но зато
и  называется  сей  мирище-полотнище... Кузнецкий Мост... Что за  фигня?  А!
Вспомнил: бывал  я там однажды, но  зато несколько  лет  безвылазно,  Москва
предвоенная, советский Шерлок Холмс, забавно...
     Итак,  о   несовершенстве   личности  и  беспорядочности  в   мыслях  и
воспоминаниях...  А на хрена я должен помнить  все  событийное,  что со мной
было??? Тем более, что я, по большому счету, и так все помню, если  возжелаю
этого  специально. Любую секунду  любой  эпохи любого  мира... Любую,  но не
каждую,  ибо  мне  пришлось  бы  потратить  на  просмотр  почти  бесконечное
количество времени. И хотя эти две бесконечности были бы равномощны, то есть
--  я  бы не упустил ничего, но  делать так я не  собираюсь даже от скуки --
зачем? Хорошо, казалось бы, ощущать и понимать себя всеведущим и всемогущим,
но  в человека -- а ныне, напомню, я человек -- это ощущение просто-напросто
не умещается. Поясню мысль на своем любимом примере: я идентифицирую себя не
абстрактным человеком, а  мужского пола,  мужчиной. Мужиком, парнем, любящим
тесное  общение  с человеко-женщинами.  Да,  это  одно  из  любимейших  моих
развлечений,  почти как  еда и полеты, но...  Но когда  у меня в любовницах,
одноразовых  и  условно-постоянных, побывало несколько  десятков,  или  там,
сотен тысяч женщин -  афигенно широкого диапазона в  возрасте,  экстерьере и
культурном уровне, то уже на сточетырнадцатитысячной, если их  вдруг  начать
считать и вспоминать по каждой подробности, призадумаешься: а не занять  ли,
для  разнообразия,  свой любовный пыл кем-нибудь  иным,  ну,  скажем, старой
вонючей мамонтихой? Или  чем-нибудь еще, типа газгольдерной  реторты?.. Нет,
этак  нехорошо  будет,  с  бездушной  ретортой - и странно,  и  непорядочно:
партнеры должны быть живыми и желательно одного со мной биологического вида.
Тем  более,  что с мамонтихой  я свой "естественный" шанс,  похоже,  упустил
навсегда.  С  живой  мамонтихой,  имеется  в  виду,   вне  вечной  мерзлоты.
Пресыщенность   --  искусственное  скотство,  несложное  волшебство,  и  при
небольшом  старании даже  простой  смертный вполне  может достичь  подобного
состояния,  когда верхние  конечности  становятся передними.  Легко. Гораздо
труднее избегать этого, и у меня пока получается.
     Да,  но вернемся в мир  привычных  человеческих страстишек...  Если  же
научиться...  отстраняться, забывать оперативной  памятью  и сердцем  --  то
очень даже нормально с девушками  и женщинами знаться, любить, быть любимым,
мечтать и даже страдать небольшими порциями - и все это безо всяких ненужных
подогревающих  экспериментов: здоровье,  желание  и вечно  юный  возраст  --
всегда при мне.  А  все потому, что я не трясусь со  своими воспоминаниями и
переживаниями, как  с  писаной торбой: надо  -- извлек, не надо  -- в чулан.
Хранить же  и бережно перебирать  знаки  прошедшей черт знает когда  любви в
тридевятом мире -- здравый смысл такого не выдержит.
     А мимолетная дружба со смертными? Это ведь немыслимо - помнить и вновь,
и вновь переживать  все потери, в досаде и с муками совести сопровождать, не
разделяя, неминуемое увядание  тех, кого любил, с кем делил радости и труды,
с кем стоял спиной к спине и делился последним...
     А  азартные  игры?.. Что такое  азарт?  Это болезненная жажда увеличить
выигрыш, либо  -- и  гораздо  чаще --  отыграть проигрыш, то  есть  память о
внезапно  и беспричинно утраченном  и  надежда на  внезапное  и беспричинное
счастье.  Про  память  я уже  высказался,  а надежда...  Я бы мог быть самым
удачливым игроком всех  миров и народов, но... Всегда знать заранее и всегда
выигрывать блага насущные, которые и так к твоим услугам в любом количестве,
-- еще скучнее, чем не играть... Я  и не играю, если только этого не требуют
обстоятельства положенные мне по ситуации.
     А "радость" от постепенного  прогресса в очередном мирочке, Вековековье
не в счет?.. Сейчас  я  объясню,  почему невинное слово "радость" поставил в
язвительные кавычки. Научил  я  племя неких кроманьонцев  стабильно добывать
огонь,  причем,  для  надежности,  несколькью  разными способами:  камнем  о
камень,  трением,  от  грозы  --  лет  десять   потом  гордился,  поклонения
принимал...  Но  дальше  пошли  внутриплеменные  невыпалываемые  интриги  по
приоритету. Одного  "прометея"  казнишь, порубишь на щепу, глядь -- пяти лет
не  прошло -- другой лезет  в авторы. Ну не сам,  жрецы его вытесывают, губы
салом и кровью мажут, в голодный год  дубинкой в лоб охаживают... А я там --
чужак  с  раздражающими  паранормальными  способностями,  конкурент  "ихним"
священнодеям. Лишний рот. И, вдобавок, неизбывный: они  умирают, а  я никак.
Пустяк,  казалось бы,  но приводит их в полную досаду... И вообще -- если бы
не  охота с  целью пропитания - предельно скучно жить в том  кайнозое, почти
как  на Марсе, и самки - так себе, невоспитанные, небритые, с запашком... Но
страстные.   В   конце-концов   я  их,   кроманьонцев,   так   и  бросил  на
самостоятельный   долгий  путь  к  прогрессу.  Авось,  через  десяток-другой
тысячелетий, навещу, проверю, как они там без меня. Зачем, спрашивается, мне
нужны были приоритеты и их благодарная память? Вздумалось так, взбрендилось;
впрочем,  опыт  всякий хорош  и особенно успешен, когда он  уже  накоплен, а
заготовка все еще чиста и бела, как в первый день творения,не попорчена и не
потерта.
     Отсюда  вывод:  время  от времени  приходится изымать из  обращения  не
только фрагменты собственной памяти, но и лишать воспоминаний о  себе (и обо
мне)целые народы, коллективы  и племена,  тем более, что последнее просто, а
простое обычно элементарно.
     Итак,   впечатлений    бесконечно    много,    под   стать   прожитому,
перечувствованному и  увиденному. Поэтому, повторяю, чтобы я не утратил вкус
к  простым  человеческим   радостям,   мое  подсознание  научилось  работать
архивариусом:  часть  прожитого  я  помню  бережно, ярко, под  самым сердцем
храню,  а часть  -- так...,  протокольно,  без подробностей  -- было и было.
Большую  же  часть  -- до  времени напрочь забываю,  заталкиваю  подальше  и
поглубже  в дебри своего  Я, а когда надо