рился.
     За пределами тамбура искрилась под солнцем водная  ширь.  Байкальская
панорама. Ветер дул прямо в лицо,  на  горизонте  синели  горы  восточного
берега. Было видно, как ветер трогает воду - участками. В этик местах вода
морщилась и темнела. Шагая вдоль заметно  изогнутой  анфилады  открытых  в
сторону озера гротов с высокими сводами, Андрей впервые подумал,  что  без
панорамы Байкала высоченные коридоры тороидальных ярусов корабля наверняка
производили  бы  странное  впечатление  На  однокорпусных  кораблях   люди
привыкли к интерьерам более экономных пропорций.
     Анфилада полузатопленных солнцем гротов окончилась.  Андрей  вошел  в
сумеречное  пространство  ренделя.  Постоял  у  комингса  горловины  шахты
пониженной  гравитации,  чтобы  привыкли  глаза;  плиты   настила   вокруг
горловины мерцали синими  искрами,  по  стенкам  шахтного  ствола  бродили
фиолетовые  блики,  я  почему-то  вспомнился  "Фомальгаут",   на   котором
шахты-атриумы для межэтажных сообщений всегда были ярко освещены.  Правда,
атриумы "Фомальгаута" не так глубоки. Он посмотрел на часы  и  понял,  что
неосознанно тянет время.  Не  хотелось  быть  в  бассейновом  зале  раньше
Копаева.
     Автоматика, сбитая с толку неподвижностью человека,  дала  "окно"  во
весь купол ренделя. Заслоняя собой обзорное поле, стеной  стояло  дымчатое
полушарие Титана;  верхний  край  атмосферы  нежно  порозовел.  Прямо  над
головой висел  расцвеченный  светосигналами  ФОБ.  Как  летучая  мышь  под
сводами звездной пещеры. Андрей покосился влево -  на  устремленный  ввысь
иллюминированный алыми и голубыми огнями безектор "Байкала" -  и  подумал,
что после шуточек штурмана эта "индустриального" вида  громадина,  облитая
призрачно лоснящимся защитным слоем стекловидного керамлита,  до  смешного
напоминает пучок многорегистровых саксофонов. Призрачные облака  Титана  и
диковинно-призрачная  конструкция  в  призрачном  свете  Сатурна...  После
солнечных гротов нужна была минута-другая, чтобы  поставить  все  на  свои
места - вернуть этим "призракам"  права  на  вещественность  и,  наоборот,
осознать, что эффектная панорама Байкала - иллюзия,  стопроцентный  обман.
Человек в обнимку с иллюзией тверже в ногах.
     Андрей спрыгнул в атриум.  Падая,  услыхал,  как  в  глубине  зашумел
воздух.
     В карпоне среднего  яруса  воздушный  вихрь  аккуратно  снес  его  на
финиш-площадку. Здесь тоже было безлюдно. В "окне"  бокового  обзора  были
видны  порозовевшие  в  свете   титанианского   утра   навесные   цилиндры
контейнероносных и танкерных корпусов (на жаргоне техников-экзоператоров -
"минареты"). Танкерный "минарет" под номером 18 дал течь:  переднюю  муфту
сорвало вместе с импульсным  маяком  и  среди  грязно-зеленых  потеков  на
облицовке желтел  нарост  заледеневшей  пены.  Химический,  видимо,  груз.
Андрей представил себе, каково приходится  каскадным  системам  на  этапах
разгона  и  торможения,   и   посочувствовал   экзоператорам.   Пилоты   и
экзоператоры хорошо понимают друг друга. Общий враг - перегрузки. Во время
маневра,   когда   пилоту    невозможно    использовать    все    средства
противоперегрузочной  защиты  (иначе   просто   не   чувствуешь   динамику
корабельных масс), экзоператоры выполняют функции ассистентов  я,  бывает,
тоже выходят  из-под  защиты.  А  после  маневра  им,  беднягам,  вдобавок
приходится ползать по "люстре"  -  приводить  поле  битвы  в  порядок.  Те
пилоты, про которых экзоператоры говорят _н_а_ш _п_и_л_о_т_, могут считать
себя профессионалами очень высокого класса.
     Андрей еще раз взглянул на часы. Пожалуй, Копаев на месте. Пора...
     В глубину карпона, где светились отверстия ветротоннелей, вел пологий
пандус. Разбег под уклон, прыжок  головой  вперед  в  гофрированную  трубу
тоннеля под номером десять, ощущение невесомости и  весомый  удар  плотных
струй воздуха сзади. Принудительный ветрополет.
     Тоннель  расширился,  скорость  заметно  упала.  Андрей  летел  вдоль
прямоугольного коридора с прозрачными  полом  и  левой  стеной.  Вверху  и
справа тянулись красочные витражи - композиция на спортивные темы.  Сквозь
блики на полу просматривались четыре этажа ветротранспортных  коридоров  -
на самом нижнем плыла в обратную сторону фигурка в оранжевом  комбинезоне.
В спортзалах, проплывающих слева, никого не было. Команда  занята  работой
по авральному расписанию, пассажиры покинули борт еще вчера.
     Финиш-площадка мерцала синими  звездами.  Андрей  по  инерции  сделал
пробежку и, ощущая, как с каждым шагом набирает вес в  поле  искусственной
гравитации,  свернул  в  потерну  с  кинематическими  витражами:   пузатые
каравеллы по-утиному переваливались с борта на борт среди крутобоких волн,
и крутолобые дельфины грузно перелетали над волнами по крутым траекториям.
В конце потерны сиял широкий овал. На подходе Андрей  привычно  сощурился.
Овал распахнулся - в глаза ударило солнце...
     В аэрарии он, бросив взгляд на пустующие диванчики и шезлонги,  зашел
в гардеробный павильон, быстро разделся. Решетчатый потолок пропускал свет
и тепло, в  павильоне  стоял  запах  нагретого  дерева.  От  жалюзи  веяло
прохладой -  он  чувствовал  это  голыми  ногами.  Холодок  натягивало  из
бассейна. Температура воды наверняка ниже нормы. И превосходно. Застегивая
ремень на плавках, он поглядел в  щели  между  пластинами  жалюзи.  Сквозь
прозрачную воду желтело  дно.  Противоположной  стенки  бассейна  не  было
видно, потому что блеск натуральной воды сливался там с блеском иллюзорной
лагуны  атолла;  на  круговой  песчаной  косе  торчали   высокие   пальмы.
Непривычно тихо в бассейне - ни единого всплеска.
     Из аэрария он выбрался по винтовой  лестнице  на  трамплин  и  только
теперь увидел сверху Копаева.  Представитель  МУКБОПа  лежал  на  парапете
животом вниз и, подперев голову  кулаком,  смотрел  в  воду.  Он  раскачал
доску. Сильный толчок. Тройное заднее сальто, всплеск. Вода была  ледяная,
как в проруби.
     - Здравствуй, - сказал Копаев. - Доброе утро.
     - Привет. - Андрей ухватился за поручни  трапа,  выпрыгнул  из  воды,
подошел к  Аверьяну  Копаеву.  Увидел  портфель  -  обыкновенный  дорожный
портфель - и подумал: "Уж не попутчика ли  я  себе  приобрел?  Или,  может
быть, компаньона?" Сел и спросил: - Так о чем разговор?
     - Мне представляться не надо?
     - Нет, не надо.
     Штурман  считал  Аверьяна  одним  ив  лучших  координаторов.   Служба
космической безопасности, надо признать, добротно готовит  и  конспирирует
своих людей.
     - До старта люггера два с половиной  часа,  -  проговорил  Копаев.  -
Давай думать, кому лететь на Япет.
     Андрей поднял бровь. Сухо ответил:
     - Полетит тот, крылу поручена работа эксперта.
     - Андрей, тебе поручили мою работу.
     "Жаль, - подумал  Андрей.  Он  был  настроен  свидеться  с  капитаном
"Анарды". - Любопытно, однако, чем привлек их внимание старый танкер?"
     - Н-да. Ну что ж... Ведь не стану я,  в  самом  деле,  препятствовать
работе  функционеров  космической  безопасности.  -  Андрей  поднялся.   -
Приятного тебе полета, синхронной безекции. Капитану и орбитальной команде
теплый привет.
     Перед прыжком в воду он  помассировал  мышцы  плеч  и  груди.  Копаев
смотрел на него снизу вверх.
     - Документы!.. - вспомнил Андрей. - Тебе все отдать? И  что  сообщить
Морозову?
     - Прошу, сядь. Разговор впереди.
     - О чем? Я ведь сказал: мешать не намерен.
     - Да. А помочь?
     - Помочь? - Андрей покосился в сторону собеседника. - В каком смысле?
Кому?
     - В прямом смысле. Мне, себе, своим детям. Человечеству.
     -  Погоди  насчет  человечества.  Ты  предлагаешь  мне   быть   твоим
ассистентом?
     - Нет.  В  слова  про  то,  что  тебе  поручили  мою  работу,  вложен
буквальный смысл.
     - Позволь, позволь... Морозов был в курсе?
     - Нет. Но утвердил тебя экспертом по нашей просьбе.
     Андрей молча сел.
     - Правда, это вовсе не значит, что мы  затянули  последнюю  гайку,  -
продолжал Копаев. - Ты не сотрудник МУКБОПа и... как  говорится,  вольному
воля. Скажу откровенно: я не в восторге от перспективы уступать тебе  свое
рабочее  место  и  был  бы   рад   твоему   несогласию.   Но   руководство
оперативно-следственного отдела считает, что у меня меньше шансов добиться
нужного результата на танкере, чем у Андрея Тобольского.
     "Вот это маневр!.." - подумал Андрей, разглядывая собеседника в упор.
Вид у Копаева был действительно невеселый.
     - Осталось узнать, - добавил Копаев, - как  смотрит  на  рекомендацию
нашего ведомства сам Тобольский.
     Андрей помолчал. Аверьян сидел неподвижно и глядел на воду. Лицо  его
было теперь совершенно бесстрастным.
     - Серьезное ведомство, - проговорил Андрей. - Если мы не прислушаемся
в рекомендациям его руководства, это, по-видимому, не сделает нам чести...
Но  учти,  я  ставлю  условие.  Полная  откровенность  с  твоей   стороны,
предельная ясность. Я никогда не затевал возни за чужой спиной  и  терпеть
не могу, если ее затевают за моей собственной.
     Глаза Копаева изменили направление взгляда  -  уставились  куда-та  в
даль.
     - Я обязан предупредить, - сказал он. - Возможно, дело будет для тебя
тяжелым.
     - Риск?
     - Не думаю. Вряд ли. Хотя и это не исключено... Нет, я  имел  в  виду
сложности  иного  порядка.  Пилоты  УОКСа,   как   правило,   плохо   себе
представляют нашу работу.
     - Кто виноват? Все у вас под замком, под секретом. Я,  к  примеру,  и
настоящего паллера никогда в руках не держал.
     - Понимаю. - Аверьян покивал. - В голове  у  тебя  детективная  каша.
Темные коридоры старого танкера, паллер под  мышкой,  погони,  стрельба...
Вот только гоняться будет не за кем. На борту "Анарды" один человек. Да  и
тот - капитан.
     - Ты... серьезно? На танкере один Меф Аганн?!
     - По данным сектора орбитальной эксплуатации.
     - Да они что там, в секторе, совсем обалдели! - взорвался Андрей. - А
куда МУКБОП, леший бы вас побрал, смотрит?
     - Не кричи, - попросил Копаев и повел глазами по сторонам.  -  Ревешь
как мамонт.
     - Плевать на ваши секреты! -  прошипел  Андрей.  -  Бросили  человека
одного на орбитальном приколе! А ну-ка тебя в  ржавую,  грязную  бочку,  и
чтоб на борту никого и миллионы километров до ближайшей базы?!
     -  Вот  и  составь  ему  компанию.  Повезет  -  узнаешь  причину  его
добровольного одиночества.
     - Добровольного? - переспросил Андрей. - Чушь! Позволь не поверить.
     - Нет уж, позволь не позволить. Факты.
     - Какие факты? Откуда?
     - Из карманов твоего  родного  УОКСа.  Как  желаешь  -  вразброс,  по
порядку?
     - Ладно... давай по порядку.
     - Загибай пальчики. Год назад "Анарду" снимают с юпитерианской  линии
к загоняют сюда - на прикол у  Япета.  Команда  согласно  вашим  традициям
ритуально прощается с кораблем и, уронив скупую мужскую  слезу,  переходит
на борт "Соймы"...
     - С кораблями прощаться тебе приходилось?
     - Бывает,  с  кораблями  прощаются  гораздо  сентиментальнее,  чем  с
людьми... Так вот, среди тек, кто вернулся на "Сойме" в  Леонов,  капитана
"Анарды" не было. Вашей администрации, которая имела в  виду  торжественно
проводить ветерана Дальнего Внеземелья на  заслуженный  отдых,  оставалось
развести руками. Загни первый палец.
     - А что же администрация Сатурн-системы?
     - Ничего. "Титан-главный" несколько запоздало сообщил  на  Луну,  что
Аганн самодеятельно развернул на "Анарде" подготовительный комплекс работ.
Не  дожидаясь  актов  списания  и  передачи,  проводят   очистку   танков,
стерилизацию и  полуконсервацию  кают,  демонтаж  полетного  оборудования,
мелкий ремонт...
     - И все один? Без участия орбит-команды?
     - От услуг орбитальной команды он вежливо отказался. Загибай  второй.
Мало того, Аганн обещал  к  прибытию  стройбазовых  монтажников  закончить
подготовительные работы едва ли не в полном объеме.
     - Но ведь "Титан" обязан...
     - А что "Титан"? Им это  на  руку.  Увязли  в  стройках  по  горло  -
монтируют  сразу  две   стационарные   базы,   шесть   орбитальных.   Вазу
космодесантников  "Снежный  барс"  расширять  собираются,  на  очереди   -
исследовательская станция "Фермуар" в Кольце. У них тут, кроме  проблем  и
забот, всего не хватает. Времени, мастерских, оборудования, материалов...
     Андрей чувствовал на  себе  изучающий  взгляд  Аверьяна,  и  это  его
раздражало.
     - В общем ясно, - перебил он. - Не  скоро  дело  у  них  до  "Анарды"
дойдет.
     - Андрей, раньше всех это было ясно Аганну.
     - Допустим. В итоге?..
     - А ты загибай пальчики, загибай. В итоге  получится  кукиш,  который
продемонстрировал Аганн УОКСу в ответ на предложение выйти в отставку.  Он
обвел вокруг пальца всю вашу администрацию и добился желанного одиночества
без отставки. И теперь - один на один с мириадами звезд и миллионами,  как
ты уже  имел  случай  отметить,  километров  до  ближайшей  базы.  Этакий,
извольте  видеть,  Диоген  Дальнего  Внеземелья...  Есть  возражения?  Что
скажешь?
     - Есть - сказал Андрей. - Года полтора назад в Леонове на занятиях по
переподготовка я часто видел Аганна. Иногда мы с ним беседовали.  Однажды,
затронув какую-то профессиональную  тему,  засиделись  в  холле  гостиницы
"Бега" почти до утра. Никаких признаков мизантропия. О своих товарищах  по
работе он отзывался уважительно и тепло, с ним приятно было общаться.
     - Твоя слова удивили бы экипаж "Анарды".
     - Неправда. Аганн очень  знающий  профессионал,  экипаж  относится  к
своему капитану с почтением.
     - Да. Но все как один считают его нелюдимым.
     - Может, здесь что-нибудь возрастное?
     - Он выглядит старым?
     - Н-нет.. Сначала я даже принял  его  за  ровесника  Валаева.  Однако
Аганн старше нас с тобой лет на... пятнадцать?
     - На двадцать. Ему пятьдесят три.
     - В таком возрасте, говорят, иногда охота побыть одному.
     - Иногда. Но не десять лет кряду.
     - Не знаю, не знаю... Со мной  он  был  общителен  я  приветлив,  был
откровенно рад поговорить о том, о сем.
     - Только с тобой. За последние годы - только с тобой.
     - С какой стати? - удивился Андрей.
     Аверьян не ответил. Смотрел в сторону. Подсохшие волосы топорщились у
него на макушке стрелками.
     "Особо приятельские отношения  возникнуть  не  успели,  -  недоумевал
Андрей, припоминая встречи с Аганном. - Общался я с ним гораздо реже,  чем
с любым из своих приятелей..."
     - Ну что ж, - сказал он, - теперь мне  хотя  бы  понятно,  почему  вы
решили  меня...  А  вот  за  каким  лешим  прицепился  к  Аганну   МУКБОП?
Нелюдимость - черта, конечно, тяжелая, но..
     - Минуту назад ты чуть ли не с кулаками...
     - Я был не прав, извини.
     - Ты был прав.  Нашей  службе  давно  следовало  бы  заинтересоваться
Аганном. Еще в те времена... Или хотя бы когда "Сойма" ушла  на  Луну  без
него. Надо было немедленно выяснить, по какой причине этот отшельник надел
сандалии отчуждения и направил стопы в вакуумную пустынь.  И  какому  богу
творит молитвы в своем орбитальном скиту...
     Андрей почти со страхом смотрел Аверьяну в лицо.
     - Наши предки, - сказал он, -  с  помощью  космонавтики  прорубили  в
Пространство окно, и мы всегда считали это великим достижением...
     - Окно они прорубили для  нужд  космической  миссии  человечества,  -
напомнил Копаев. Снял с поручня трапа забытые кем-то солнцезащитные  очки.
- А вовсе не для того, чтобы всякие там опасные  неожиданности  Внеземелья
заползали через это окно в наши земные дома.
     Андрей, не сводя глаз  с  лица  Аверьяна,  облокотился  на  поручень,
спросил:
     - Тебе непременно надо меня пугать?
     - Моя задача скромнее:  дать  прочувствовать  обстановку.  -  Аверьян
протяжно вздохнул. Подышал на стекла очков.
     - Не вздыхай. Не я затеял беседу. Сказал бы прямо: так, мол, в так  -
наше  ведомство  намерено  вставить  палки  в  колеса  многотрудным  делам
освоения Внеземелья.
     - Я не член объединенного директората МУКБОПа.
     - Свое мнение у тебя есть?
     - Думаю, мы не в силах притормозить маховик  внеземной  экономики.  -
Копаев надел очки, я Андрей увидел свое отражение в темных стеклах. - Я уж
не трогаю другие маховики нашей сверхрасторопной  цивилизация.  На  данном
этапе.
     - На данном... Как будет дальше?
     - Андрей, в последнее десятилетие Внеземелье очень  жестко  дало  нам
понять: шутки в сторону. Есть основания  для  серьезного  беспокойства  за
сохранность природной сущности человека вообще. Что и  как  будет  дальше,
никто не знает.
     - Тебя послушать... Земля оскудела умами.
     - Однажды мне довелось побывать на ученом совете института  генетики,
- вяло, словно бы нехотя проговорил Копаев. - Был любопытный доклад.  Двое
иммуногенетиков   выразили   сомнение,    что    человечество    поступает
осмотрительно,  расширяя   колонизацию   Меркурия   и   Венеры.   Особенно
Меркурия...
     Андрей уставился на собеседника.
     - В чем смысл опасений?
     - Насколько я понял, Солнышко наше - это такая штука,  возле  которой
нам, человекам, следует держаться никак не ближе радиуса земной орбиты,  -
пояснил Аверьян. - Во избежание.
     - Мутаций?
     - Да. Воздействие всякого рода изученных я  неизученных  излучений...
Дескать, темпы меркурианских мутаций на порядок выше земных.  Дескать,  на
поколениях потомков это скажется неминуемо.  Но  я  о  другом.  На  ученом
совете нашлись и такие, кто пытался освистать доклад. Понимаешь?
     - А если докладчики перегнули палку?
     - Встречный вопрос: а если нет?
     - Тогда третейский суд.
     Аверьян покивал:
     - То есть третья группа умов должна рассудить спор двух первых. Такая
делаем. Земля не оскудела умами. По любому вопросу  безопасности  Ближнего
Внеземелья  создаем  ученые  советы,  комиссии,   подкомиссии,   комитеты,
агентства. Трудно даже сказать, сколько их работает  под  эгидой  МУКБОПа.
Международных и  региональных.  Специальных,  функциональных,  экспертных,
координационных. Всяких. Нагромождаем друг  на  друга  этажи  умов,  яруса
авторитетов. Вдобавок теперь нас прижимают  к  стене  "сюрпризы"  Дальнего
Внеземелья. Как быть? Уповать на неисчерпаемость интеллектуальных ресурсов
родимой  планеты?  Создавать  какие-то  новые  инструментарии   системного
анализа?
     - Значит, так обстоят дела... - пробормотал Андрей.
     - Да, - сказал Аверьян. -  Лавина.  Теперь  основная  наша  забота  -
сохранить природную сущность людей вообще.  Средств,  правда,  у  нас  для
этого маловато... И знаний. Мелко плаваем.
     "Ну и плавали бы глубже, - с неприязнью  подумал  Андрей.  -  Нас,  к
примеру, некому упрекнуть, что мы низко, дескать, летаем". Сухо напомнил:
     - Мы уклонились от предмета нашего разговора.
     - Я понимаю, когда-то Аганн произвел на тебя приятное впечатление.  И
превосходно. Там, на "Анарде", ты должен будешь постоянно поддерживать его
нем "приятного впечатления".
     - Мне это будет нетрудно.
     - Ошибаешься, - тихо сказал Аверьян. - Именно в этом сложность  твоей
миссии.
     - Ничего не понимаю, - призвался Андрей.
     - Аганн каким-то непостижимым образом физически  ощущает  малейшую  к
себе неприязнь. Вот потому-то тебя... вместо меня.
     - Да? А у тебя что...
     Копаев понял вопрос с полуслова:
     - А я никогда приятно с ним не беседовал. Я его и в глаза  не  видел.
Как полагают наши  психологи,  имитировать  положительные  эмоции  мне  не
удастся. Полагают, тебе будет легче.
     - Верно. Я не испытываю к Аганну ни малейшей неприязни. И  не  думаю,
чтобы там...
     - Поводы будут, - загадочно пообещал  Копаев.  -  Кстати,  о  чем  вы
беседовали до утра в гостинице "Вега"?
     - Я уже говорил. На профессиональные темы. Вспоминали, конечно,  свою
альма-матер. Меф тоже учился в иркутском вузе.
     - Аганн упоминал о рейдере "Лун