Внеземелья.
     - А кто  виноват?  -  спросил  Михайлов,  спрятал  нож  и  прыгнул  в
направлении "Циклона".
     - Я там боялся ходить, - повторил Джанелла. -  Особенно  после  того,
как узнал, что основное количество фугасов в европейские трещины  заложили
Михайлов и Нортон.
     - Пусть швырнет в нас камнем тот, кто не имел отношения к  мусору  на
Европе,  -  сказал  Михайлов.  И  повернулся,  словно  окидывая   взглядом
присутствующих. - Нет таких? Искренне жаль.
     - Он прав, - сказал командир. - Нелепо заниматься поисками  виновных,
когда вот они, друг перед другом. И сами перед  собой.  -  Элдер  закончил
чистку, жестом указал Нортону и Кизимову на "Казаранга": - Винезе, я и  вы
- комиссия по освидетельствованию последствий залпа  из  Кратера.  Давайте
осмотрим драккар Аганна.
     Они остановились перед носом машины. Командир, отливающий  золотистой
броней  скафандра,  Тимур  в  бело-синем  "Шизеку"  и   Дэвид   Нортон   в
голубовато-серебристом, как у Бакулина, "Витязе".
     - Меф, куда вам влепило?
     Он объяснил.
     Включив наплечные фары, Юс скрылся под днищем.
     - Никаких следов залпа я не вижу. Дэв, Тим?
     - Ни ожогов, ни вмятин, - сказал Кизимов.
     - Чисто, - подтвердил Нортон. Полюбопытствовал: -  Меф,  а  насколько
резким был удар?
     - Будто с размаху коленями в подбородок, - ответил он и в этот момент
ощутил, как дрогнула и покачнулась на амортизаторах ступоходов машина.
     На том участке, где  был  снаряжен  я  заложен  фугас,  из  расселины
выметнулось в звездное небо сильно искрящееся со стороны солнца  громадное
облако, очень похожее на пучок серебристо-белых, серых, черных  и  золотых
перьев. Просторы западного сектора накрыла тень.
     - И машина будет в тени, - заметил Юс. - Аб, включи свет.
     С верхушки "Циклона" ударил прожекторный луч, и в луче появился Марко
Винезе. Его "Селена" пылала фиолетово-синим огнем.
     - Командир, после телеметрической диагностики медиколог считает,  что
нам не следует слишком затягивать отправку Мстислава на борт рейдера.
     - Силой отправить? - осведомился Юс.
     - Почему силой?..
     - Потому что плохо ты его знаешь. Мстислав намеренно перешел с  борта
"Казаранга" на борт "Циклона". Верно, Меф?
     - Не знаю, - ответил он, - возможно... - Он  пытался  понять,  что  у
него происходит со зрением: лучи прожекторов и фар казались ему  странными
- в  лучах  неприятно  пульсировали  зеленоватые  блики.  "Может  быть,  я
отравился?.."  -  мелькнула   мысли.   Его   мутило,   во   рту   ощущался
ядовито-железистый привкус.
     - Ну вот, - сказал Элдер, -  вся  комиссия  в  сборе.  Меф,  принимай
гостей... Нет, вчетвером будет тесно. Сначала - я и  Винезе.  Остальные  -
потом.
     Юс и Марко ощупали ложемент второго пилота.
     - Меф, повтори, как было дело.
     Он повторил. Пока он рассказывал, солнце, проглянув сквозь прореху  в
перистом облаке, неожиданно озарило наледь перед "Циклоном" и скрылось,  и
в той стороне тень стала гуще, и ничего  уже  там  не  было  видно,  кроме
пронзительного (с прозеленью) света фар и прожекторов.
     - Меф! - ударил в барабанные перепонки  голос  Накаямы.  -  Командира
срочно просит на связь дежурный координатор.
     - Ким? - спросил Элдер. - Что у него стряслось?
     - Это не у меня  стряслось  -  у  тебя.  Точнее  -  у  вас.  Я  таких
сейсмограмм отродясь не видывал.
     - А в чем дело?
     - Если б я не знал,  на  каком  расстоянии  от  места  вашей  посадки
находятся сейсмозонды, я заподозрил бы, что кто-то их пинает  ногами!  Юс,
мне кажется,  сейсморазведку  Ледовой  Плеши  следует  повторить.  Похоже,
Оберон гудит, как надтреснутый колокол...
     - Повторим, - заверял командир. - Организуем новый десант и повторим.
     - Хочешь сказать, не сегодня?
     -  Да.  Сегодня  нам  нужны  в  основном  образцы  ледорита  со  всей
территория района А. Все наши дальнейшие планы зависят от того, найдем  ли
мы в образцах изотопные микроследы работы двигателей "Леопарда".
     Во время переговоров Элдера с координатором Меф усиленно  жмурился  и
моргал, пытаясь избавиться от мелькания  этой  чертовой  зелени.  И  вдруг
ощутил  два  толчка.  Катер  сильно  шатнуло,  и  автоматика   стопоходных
движителей заставила  "Казаранга"  немного  попятиться  с  дифферентом  на
корму. Окрик Элдера:
     - Меф, что происходит?!
     - Не знаю. Похоже, наледь дала осадку.
     Он видел в зеркало, как Элдер нетерпеливо подтолкнул Винезе к выходу.
     - Командир! - снова ударил в уши  голос  Накаямы.  -  Бакулин  просит
слова.
     Элдер замер в проеме люка.
     - Юс, - проговорил Бакулин с трудом (это  чувствовалось),  -  прикажи
парням... ближе к "Циклону". С Обероном шутки, видать, плохи.  Кажется,  я
догадался: лед с планетоида унесло не... не взрывом. И вообще  никуда  его
не уносило - карст поглотил. Ледовая Плешь - это ледовый карст.  Кратер  -
ледово-карстовая яма, провал... - Переводя дыхание, Бакулин сделал  паузу,
которой никто не воспользовался. - Понимаешь, вся масса льда  -  внутрь...
Как в прорву.
     - Бред, - пробормотал кто-то.
     И тут все заговорили разом:
     - Почему "бред"?
     - Вот именно. Мысль интересная...
     - А известно тебе, сколько миллиардов тонн  льда  было  в  сегментной
шапке, которую потеряла Ледовая Плешь?  И  вся  эта  масса  ухнула  внутрь
Оберона?!
     - Почему   обязательно   "ухнула"?   Может   быть,   в    процессе...
постепенно...
     - Ты  мог  бы  представить  себе  необходимое  количество  внутренних
вместилищ с достаточным для этого объемом?
     - Пустот?
     - Не пустот, не прорв, а именно вместилищ. Какие,  к  черту,  пустоты
внутри  полужидкого  планетоида!  Прорва  -  это,  конечно,   впечатляющее
понятие, но я хотел бы знать ее физический механизм.
     - Ишь чего захотел!..
     - Как ни вертите, а проблему эту Мстислав  ковырнул  глубоко.  Никуда
ведь не денешься - Кратер действительно  здорово  смахивает  на  карстовый
провал. Необычайная глубина при  сравнительно  небольшом  диаметре,  почти
отвесные  стенки  и  нет  обязательного  для  взрывных  и  ударно-взрывных
кратеров кольцевого вала...
     - ...Зато есть совершенно необязательный для карстовых пропастей залп
из придуманного Рамоном ледазера.
     - Напрасно иронизируешь над моим ледазером, напрасно. Если у вас  нет
здоровья придумать что-нибудь иное, пусть будет ледазер.
     - А мне,  парни,  тоже  не  нравится  сейсмоактивность  этой  ледяной
тарелки. Что-то слишком долго  бродит  подо  льдом  эхо  нашего  взрыва...
Смотрите-ка, опять тряхнуло!..
     - Но ведь Клин говорил: вся луна гудит, как надтреснутый колокол.
     - Погудит - перестанет.
     - Она-то пусть себе гудят. Нам бы не загудеть.
     - За разговором не забывай о деле - и дрожь в коленках пройдет.
     - Ты нам свое бесстрашие не показывай - таких храбрецов  на  кладбище
тринадцать на дюжину.
     -  Верно.  Эта  луна,  парни,  выглядит  сверхподозрительно.  Избыток
странностей. Если не сказать - чудес...
     - А что о чудесах думает сам Мстислав?
     - Не дергай ты его зря! Он, между прочим, впервые на этой луне  и  не
виноват, если процессы тут протекают такие...  своеобразные.  Скажем,  лед
сжимается, погружаясь  куда-то  внутрь,  а  излишек  энергии  -  наружу...
залпами.
     - Сжимается?
     - Отстань, я не гляциолог.
     - Вот именно.
     - Меф, слышишь меня? - голос Бакулина.
     - Да.
     - В глазах тоже зеленые просверки?
     - Да...
     - Может, это нам теперь на всю жизнь, а? - Мстислав тихо и  нехорошо,
неестественно рассмеялся.
     Он не ответил. Справа, в той стороне, где  невидимо  затаилась  среди
наледей и торосов исполинская пропасть, мельтешили вспышки зеленых зарниц.
В районе Кратера... впрочем, как  и  везде  на  просторах  Ледовой  Плеши,
что-то происходило. Непонятно что... Ледовую равнину словно бы  затягивало
дымной  пеленой  -  все  там   шло   морщинами,   складками,   шевелилось,
горбатилось. Лица замершего в проеме люка Элдера видеть  он,  конечно,  не
мог, но почему-то был уверен: Юс в состоянии шока. Командир не был готов к
осложнениям.  Они  застали  командира   врасплох.   Лед   вздрагивал   под
ступоходами  "Казаранга",  быстро  сгущалась   мгла   -   возникло   почти
мистическое ощущение, будто Ледовая Плешь расправляет черные крылья...
     - Полундра!.. - прошептал кто-то.
     - Работу отставить! - встревоженным голосом приказал Асеев. -  Элдер,
где ты? Все по машинам! Аганн, освещение!
     Он врубил всю  бортовую  иллюминацию  и  увидел,  что  Юс  успел  уже
спрыгнуть к стоящим группкой Нортону, Винезе,  Кизимову.  Сильный  боковой
толчок заставил машину качнуться на левый борт. Вторым толчком, еще  более
мощным, ее развернуло градусов на шестьдесят вправо; четверых  десантников
опрокинуло - они падали друг на  друга,  как  падают  шахматные  фигуры  с
наклоненной доски.
     - Всем  к  "Циклону"!  -  выкрикнул  Элдер.  -  Бросай  оборудование!
Стартовая готовность!
     Освещенную фарами поверхность наледи пересекла,  отделив  десантников
от "Казаранга", сабельно-кривая трещина. В поисках Рамона он  повел  лучом
прожектора по краю террасы и обомлел: террасы не было -  курилась  струями
снежной пыли обширная яма, с морскую бухту величиной, а из  мутных  глубин
этой ямы невесомо всплывал, уходя верхушкой в черное  небо,  рог  ледяного
утеса..
     - Командир! - крикнул он. - Джанелла исчез!!!
     -  Всем  на  "Циклон"!  -  яростно  командовал   Элдер,   подталкивая
десантников. - Меф, мы с тобой стартуем после "Циклона".
     Потрясенный  реакцией  командира,  он,  проводил  взглядом   длинные,
уродливо  деформированные  тени  Винезе,  Нортона   и   Кизимова,   прытко
уползающие под зеленоватый свет фар и прожекторов "Циклона". "Как же так?!
- думал он  в  совершенном  ошеломлении.  -  Выходит,  все  они  мгновенно
примирились с гибелью Рамона? Или я чего-то не понимаю?.."
     - Рамон! - позвал он без всякой надежды, сознавая уже,  что  чуда  не
произойдет и Джанелла же откликнется.
     Серия ударов снизу. Впереди взлетел фонтан осколков  льда,  и  сквозь
эту сверкающую  в  луче  прожектора  россыпь  было  видно,  как  временный
обелиск-рог лад могилой Рамона внезапно разрушился и глыбы, странно  меняя
свои очертания в момент вспышек зеленых зарниц, отваливались и отплывали в
стороны. Ледовая Плешь, быстро потемневшая и помутневшая от снежной  пыли,
ощетинилась султанами газовых  я  осколочных  выбросов,  айсбергоподобнымн
громадинами выдавленных  из  трещин  кусков  наледей,  кусками  и  плитами
ледового панциря. Он смотрел, как  обозримое  пространство  Ледовой  Плеши
быстро тонет во  мгле,  как  все  вокруг  ломается,  дыбится  и  крошится,
чувствовал дрожь ступоходов, а потом почувствовал невесомость -  несколько
мгновений невесомости и удар - катер словно бы по  собственной  инициативе
спрыгнул в глубокую яму и  сильно  ударился  днищем.  Удар  был  страшный.
Действительно, будто с размаху коленями в подбородок - искры из глаз...
     Во рту было  больно,  горячо  и  солоно  ("Не  натекло  бы  в  маску,
ч-черт!.."), губы и нижняя челюсть быстро  немели.  Он  похолодел,  когда,
оглядевшись, не увидел  прожекторов  драккара.  "Циклона"  не  было,  люди
спешили  обратно,  за  их  спинами  жутко  клубился  зеленоватый  "дым"  в
каньонообразном провале, и все вокруг сползало туда сплошным ледопадом. Он
сразу понял, что "Казаранг" - единственное теперь средство спасения  людей
на взбесившемся Обероне, и до предела увеличил яркость прожекторов.
     Первым прыгнул в кабину Йонге. За ним -  Симич.  Кизимов  ввалился  в
люк, держа  под  мышкой  кого-то  недвижного  в  оранжево-белом  "Шизеку".
Лорэ?.. Освобождая место для других, десантники опустили Лорэ  в  ложемент
второго пилота. Чей-то голос предупредил: "Осторожней, у  него  переломы!"
Кажется, голос Винезе. После Винезе в кабине  стало  тесно.  Тяжелый  удар
сзади - машина опасно вскинула корму, но устояла. Очень опасно...
     Он ждал. Пальцы застыли на  рукоятках,  изготовленных  к  действию  в
позиции старта. Краем глаза он видел, как Элдер отшвырнул Нортона к люку и
десантным  ремнем  пристегнул  себя  к  переднему  ступоходу.   Правильное
решение. В кабину, пожалуй, мог бы втиснуться  еще  один  человек,  но  не
более...
     Из-за клубов ледяной и снежной, ныли, радужно сверкающей  под  светом
прожекторов, видимость на озаряемом зелеными зарницами  пятачке  снизилась
до  нескольких  десятков  метров.  За   пределами   отчетливой   видимости
угадывалось  перемещение  каких-то  пугающе  огромных  масс,  мимо  катера
медлительно перекатывались  или  проплывали  на  уровне  блистера  крупные
глыбы, в шлемофоне сипело, хрипело, трещало, лед под ступоходами дрожал  и
лопался,  и  создавалось  впечатление,  будто  машина  все  время  куда-то
проваливается. Он ждал.  Слившись  в  одно  целое  с  гашетками  старта  и
форсажа,  он  чувствовал,  что  сила  толчков  нарастает,   что   ситуация
осложняется с каждой секундой, следил за траекториями хода  самых  больших
обломков и ждал. Наконец в разрывах снежно-дымчатой завесы показался Асеев
с Михайловым на плече. Мелькнул в прыжке и пропал, а сквозь  завесу  выпер
под луч прожектора белопенный горб пилящего вала!.. По нервам ударил  крик
Элдера:
     - Нортон, назад!!!
     Было видно, как Нортон, повинуясь приказу, остановился, и вал на лету
рассыпался снежными шапками и лоскутами, застывая сугробами.  Потом  вынес
на лед кого-то в белом скафандре - кого-то облепленного с  головы  до  ног
искрящимся инеем, - и когда этот кто-то  знакомым  жестом  протер  лицевое
стекло  и  расчетливо  уклонился  от   шального   обломка,   стало   ясно:
зарождающийся  водяной  фонтан  выпустил  только   Асеева.   Одного,   без
Михайлова... Сквозь хрипы и треск голос Элдера:
     - Николай, Дэвид, в люк! Быстрее!!!
     Казалось, что удар расколол  планетоид  на  части.  "Казаранг"  низко
просел на корму. Оскальзываясь передними ступоходами,  дергаясь  и  дрожа,
машина делала попытка вырваться из ледяного капкана. Голос Асеева:
     - Меф, сам видишь: больше никого не будет. Старт!
     В кабину хлынули отсветы сине-фиолетового пламени - гашетки стартовой
тяги вдавлены до упора. Парализованный ужасом, он чувствовал,  что  задние
ступоходы заклинило намертво. Машина, вибрируя от напряжения, задрала нос,
но не стронулась с места. Под днищем, заливая все вокруг нестерпимо  ярким
фиолетовым светом, пульсировал плазменный смерч, сзади  буйствовал  ураган
лилового огня и  пара,  впереди  закутанным  в  белое  призраком-великаном
набирал высоту столб фонтанирующей  пены,  над  блистером  едва  ли  не  с
плотностью чаек на птичьем базаре  проносились  стаи  обломков  и  крупные
глыбы. Все вокруг шевелилось, двигалось, прыгало, плыло, катилось.
     - Отселить ступоходы! - рявкнул Асеев. - Старт!!!
     Рука, сжимавшая рычаг отстрела, не подчинилась приказу. Убить Элдера,
чтобы спасти остальных... Но если вон та вертлявая глыба успеет  долбануть
в блистер - всем крышка...
     Не успела. На  перехват  выпрыгнула  из  люка  фигура  в  обындевелом
скафандре - короткое "эк!.." совпало с  рубиновой  вспышкой  разблокировки
фиксации рычага и похожей на агонию судорогой отстрела. Тяжесть  стартовой
перегрузки, стянутая алыми буквами полоса транспаранта "Гермолюк  закрыт",
куда-то вниз провалилась озаряемая зелеными вспышками белая муть, и  вдруг
распахнулся простор звездно-черного неба. Горошина Солнца над запрокинутым
горизонтом... Деревянные пальцы левой руки разжались,  отпустили  ненужный
теперь красный рычаг,  деревянно  сомкнулись  вокруг  рукоятки  управления
катером. И что-то со зрением: голубой  серп  Урана  словно  бы  расслоился
ледяными пластинками, оброс лучистой бахромой - перед  глазами  все  стало
мутным, нерезким.
     - Эй, кто-нибудь!..  -  позвал  он.  -  Вместо  меня...  Я  не  смогу
причалить машину.
     - Не будь идиотом, - тяжело дыша, сказал Лорэ.
     - Меф, ты намерен убить нас на финише? - полюбопытствовал Нортон.
     Остальные молчали.
     Он вспомнил про воздуходувку  внутри  гермошлема,  включил.  Облизнув
разбитые губы, посмотрел с высоты на Ледовую Плешь. Кратера не было видно,
всю центральную область ледяного диска  затянуло  дымчатой  рябью.  Издали
похоже на овечью шерсть. Будто овца улеглась в огромное блюдо. Значит, вот
как погиб "Леопард"... По сути, Ледовая Плешь -  прорва,  прикрытая  слоем
льда. Бакулин был прав. Западня. Тигровая яма...
     Потом, уже на орбите, когда ошеломленная команда  рейдера  обеспечила
"Казарангу" радиус-ход в режиме зонального захвата, он с трудом взял  себя
в руки и понял, что надо делать. "Высажу всех - и  обратно.  Даже  в  этой
каше можно... еще можно и нужно искать. И найти. Хотя бы  одного  найти...
Не дадут резервный "Циклон" - угоню "Казаранга",  никто  не  посмеет  меня
задержать".
     В вакуум-створе он дрался с Нортоном у открытого люка "Циклона",  был
бит и пленен. Вел себя глупо и агрессивно. Как будто на рейдере  кто-то  в
чем-то  был  виноват.  Потом  он  притих.  Как  только  почувствовал  свою
ненормальность - моментально притих. А  когда  перед  ним  впервые  возник
Жив-здоров - вообще поджал хвост. Мигом смекнул: Ледовая Плешь  -  это  не
просто тигровая яма, а западня с каким-то немыслимо изощренным  механизмом
клеймения упущенных жертв. В сильнейшей тревоге он пытался предугадать,  в
каком  направлении   развернутся   события,   когда   "нормальная"   часть
корабельной команды подметит странности "заклейменных".  В  том,  что  это
непременно приведет к расколу экипажа рейдера на два лагеря, можно было не
сомневаться, - между ними, как минимум, встанет стена отчуждения. Да,  как
минимум. Ведь нет и не может быть никаких  гарантий,  что  сила  страха  и
отвращения  "нормальных"  по  отношению  к  "заклейменным"  не   достигнет
критической величины.  Поэтому  нет  и  не  может  быть  твердой  гарантии
(особенно при таких обстоятельствах, да еще в неимоверной дали от  родимой
планеты!), что обыкновенные, нормальные люди,  которых  на  борту  гораздо
больше, не вознамерятся  очистить  рейдер  от  экзотического  меньшинства.
Откроют вакуум-створ пошире и скажут: "Не нашего вы роду-племени, извольте
выйти отсюда вон  -  туда,  откуда  пришли".  Как  быть  в  таком  случае?
Сопротивляться? Сделай только одно  движение  -  моментально  и,  главное,
безжалостно перебьют, ведь у страха глаза  велики.  Тем  более  у  страха,
помноженного на отвращение. Апеллировать к  чувству  гуманности?  Но  ведь
гуманизм - категория чисто человеческих отношений, и рассчитывать на  него
им, "нечистым", так сказать, по  меньшей  мере  рискованно...  Н-да,  дело
принимало оборот чрезвычайно опасный... Оставалась очень слабая надежда на
апелляцию к рассудку "чистых". Но по логике ситуации именно  рассудочность
экипажа должна стать источником беспокойства за безопасность Земли! Причем
в равной степени для лагеря "чистых" и для лагеря "нечистых"!..
     Это  была  совершенно  новая  для   него   область   размышлений   из
общечеловеческие темы, и на первых порах он был потрясен  и  растерян.  Он
был не в состоянии прийти  к  какому-либо  определенному  решению,  и  это
вернуло ему  ненавистное,  а  теперь  вдобавок  и  тысячекратно  усиленное
ощущение собственной неполноценности,  ущербности.  Однако  случилось  то,
чего он не ожидал: никто из экипажа пристально  к  ним  не  приглядывался,
никто  не  замечал  на  борту  экзотических  безобразий.  Ну  ни   единого
подозрительного взгляда! Сочувственных - сколько угодно, подозрительных  -
ни одного!.. Так и летели - тихо, мирно. "Чистые" относились к  "нечистым"
очень доброжелательно, сердечно и объясняли их  настороженную  замкнутость
пережитым на Обероне, а "нечистые" приходили в себя, обретали твердость  в
ногах, отрабатывали методы охраны тайны своего уродства и жили по принцип