, это подло, неблагородно, жестоко. Но я не переживу,
если ты уйдешь. А так, как бы там ни было, ты  непременно  вернешься  ко
мне, через неделю. Если не с любовью, то за противоядием. Вася, желанный
мой, пойми меня и прости, я  просто  слабая,  любящая  тебя  без  памяти
женщина. Ну, не стой так, не молчи. Хочешь, ударь меня, унизь, смешай  с
грязью. Только не гони… Ну, не молчи, скажи мне что-нибудь, скажи!
   Здорово сбутафорила - изобразила  и  смятение  чувств,  и  запоздалое
раскаяние, и всепожирающую ревность, и роковую страсть. Взяла за шкирку,
посадила на цепь, надела строгий ошейник, а все свела  к  банальщине,  к
взаимоотношениям полов. Ах,  дорогой,  прости,  во  всем  виновата  лишь
ревность, проистекающая из нежного чувства,  трепетной  привязанности  к
тебе и бешеного кипения гормонов! Ну не сука ли?  Мастерски  сыграла,  с
душой,  куда  там   Сильвии,   парижской   примадонне!   Да   за   такой
профессионализм ее бы надо… вслед за котенком  в  корзину!..  Да  только
никак. Сам через неделю отправишься следом без противоядия. Здесь-то она
не врет, кого-нибудь угробить для нее первое дело. Надо же, как  смотрит
убито, со слезою во взоре. Притворщица, дешевка, задрыга, дрянь. На лице
раскаяние, вселенская скорбь. Щеки побледнели, губы  дрожат,  грудь  под
пеньюаром ходит ходуном. Ну и актриса! Что же  с  ней  делать?  Замочить
нельзя, и в угол поставить уже поздно… Может, дать ей, как  следует,  на
всю катушку? Чтобы запомнила… И Буров дал. Эту ночь Лаура  действительно
запомнила надолго - едва  не  умерла.  Раз  за  разом  теряла  сознание,
проваливалась в небытие, отчаянно стонала, вскрикивала, бешено ругалась,
хватала губами воздух,  что-то  бормотала  и  выгибалась  дугой.  Однако
крепкий организм взял свое - выжила. Недаром же французы называют оргазм
малой смертью, кончиной понарошку.
   - Надо почаще, дорогой, давать тебе яду, - томно прошептала  она  уже
утром, с легкостью вскочила, надела пеньюар и, уже  уходя,  осчастливила
Бурова табакеркой, той самой, из-под знаменитой отравы. - Это  чтобы  ты
обо мне помнил.
   Табакерка  была  массивной,  золотой   и   оборудованной   секретными
заслонками.  За  одной  находилась  парсуна  Лауры,  одетой  совершенной
монахиней, другая скрывала ее же портрет в образе Корреджиевой  мадонны,
абсолютно нагой. В чем мама родила Лауре было куда лучше.

Накануне

   - Смотри-ка ты, какое изобилие, -  шевалье  с  усмешечкой  взялся  за
стилет, вытащив из ножен, весело прищурился и  взглядом  знатока  оценил
клинок. - Шестнадцатый век, Италия, лучше не  бывает.  Обратите,  князь,
внимание на закалку. Сейчас так не делают. Да,  как  видно,  папе  очень
надо, обычно он тяжелый на подъем. Ишь как разошелся.
   Стол действительно ломился от оружия - кинжалы, шпаги,  боевые  ножи,
панцири и даже нечто  огнестрельное.  Особенно  были  хороши  необычайно
гибкие, носимые вместо пояса клинки.  Говорят,  в  таких  ходила  личная
охрана Чингисхана.
   -  Ну  и  куда  мы  теперь?  -  Буров  выбрал   саксонскую   дагу   с
раздваивающимся по желанию владельца клинком, покачал на руке,  потрогал
острие и одобрительно кивнул. - С этим вот всем?
   После ударной ночи и плотного завтрака ему не хотелось никуда.
   - Ну, первым делом, конечно же, в оперу, -  шевалье  отложил  дивную,
испанской работы бретту ,  и  глаза  его  шаловливо  заблестели.   -
Куда-нибудь подальше от ложи короля и поближе к сцене, в партер  . Полюбоваться на
несравненную Камарго. Не знаю, в курсе ли вы, князь, но танцует она  без
панталон и бреет волосы, словно красотка из гарема. О, восхитительнейшее
зрелище, крайне возбуждающее. Так что из театра, князь, будет нам прямая
дорожка в "Трюм".
   - В трюм? - Буров ни к селу, ни  к  городу  вспомнил  ПКТ  ,  каменную  шубу
тюремных стен, и в голосе его  послышалась  скука.  -  Мореход  из  меня
паршивый, шевалье. При большой волне блевать тянет.
   Да, веселиться нечего -  взяли,  как  быка  на  веревочку,  в  ежовые
рукавицы, за самые яйца. Давай вали по душу Скапена,  подставляй  башку,
играй в войну. Вперед  на  мины.  Неизвестно,  во  имя  чего,  с  грудой
малоэффективных,  зато  остро  заточенных  железок.  Толку-то  от   них.
Навалится с десяток молодцов, фехтующих, как шевалье, -  и  все,  пишите
письма. Тут и лопата  не  поможет.  А  от  огнестрельных,  с  позволения
сказать, стволов тоже проку мало. Вот оно, торжество  инженерной  мысли,
новейшее  достижение  оружейного  гения  -   дальнобойное   винтовальное
кремниевое ружье. Чертовски элегантное, с семью  нарезами.  Конечно,  не
такое  дерьмо,   как   Шерливильский   мушкет   , из коего за  сотню
метров не попадешь и в  дверь  амбара.  Нет,  симпатичнейшая  штучка,  с
богатой  инкрустацией  и  тонкой  гравировкой.  Можно  белку  добыть  за
полсотни шагов. Только вот пока завернешь  пулю  в  промасленный  холст,
дошлешь ее шомполом в ствол, натрусишь заправочного пороха - раз  десять
успеешь умереть. Скорострельности, а значит, и  эффективности  в  бою  -
ноль. Хорошо еще, приклад крепкий, из ценных пород дерева, с  вырезанной
кабаньей головой.  Только  не  вепрь  это  -  писец,  который  подкрался
незаметно. А скорее свинья, с ловкостью подложенная судьбой-злодейкой…
   - Господи, князь, князь! Что за святая простота!  -  шевалье  страшно
удивился, дружески кивнул и  с  нежностью  погладил  маленький,  острый,
словно бритва, ножичек батардо .  -
Отправить ко  всем  угодникам  мэтра  Рошеро,  расписать  какого-то  там
Батиста с его красавцами и не знать, что в Париже есть "Трюм"?  Ах,  мон
шер, это же непростительно. Неисповедимы пути господни, но все ведут они
- нет, не в Рим, - в бордель. И "Трюм" не худший вариант. Девочки там на
любой вкус. Мальчики, впрочем, тоже. Стоит только пожелать, и будет  вам
"птичка", "галстук", "лошадка" или "дилижанс"  . Сказка  тысячи  и  одной  ночи,  настоящий  "Кордон  бле"
.
   В это время без стука  отворилась  дверь  и  пожаловал  хозяин  дома,
бледное, словно бы меловое лицо его было решительно и серьезно.
   - Ну как дела, господа, не скучаете?
   - Готовимся, все в трудах, - шевалье пожал плечами, скромно  вздохнул
и как бы в продолжение прерванного разговора и нудно пробубнил:
   - И прошу вас, князь, по примеру испанской школы не забывать о плаще.
Им можно обернуть свободную руку  и  парировать  удары.  Хорошо  так  же
набросить  его  врагу  на  голову,  с  тем  чтобы  ослепить   и   лишить
ориентировки. Не стоит ни  на  мгновение  забывать,  что  нападение  без
обороны ничто.
   - Да, да, главное это защита, - с живостью подхватил маркиз,  подошел
к столу и вытащил из-под клинков доспех в виде куцей  кольчатой  рубашки
. - Что, хороша? Арабской работы, из Солука . Лучший булат, харасан.
   Рубашоночка и в самом деле была  неплоха  -  легкая,  с  мелкими,  не
клепаными, а сварными звеньями. Такую ни шпагой, ни кинжалом не взять  -
без толку, только искры полетят. Разве что шилом, стилетом  и  заточкой.
Да и против пули-дуры, пусть даже и мушкетной, особо не попрешь -  дырку
не пробьет, а все ребра поломает.
   Это тебе не броник фирмы "Нортон" .  А
впрочем, дареному  коню  в  зубы  не  смотрят.  Как-нибудь  сгодится  на
колбасу.
   -  Да,  дивная  работа,  замечательный  булат,  -  Буров  взялся   за
кольчужку, посмотрел на  свет,  пощупал,  кивнул.  -  Мерси  за  заботу,
маркиз. Вы прямо как отец родной.
   Тот еще папа, гадский. Это ведь как пить дать  с  его  подачи  Лаурка
сыпанула яду. Не от великой любви, переходящий в ревность.
   -  Спасибо,  князь,  на  добром  слове.  Тронут,  -  маркиз  фальшиво
улыбнулся, с поспешностью отвел глаза  и,  как  бы  вспомнив  о  чем-то,
вытащил из-за обшлага бумаги. - Кстати, князь, о родственных связях. Это
рекомендательные  письма  графа  де  Бурга,  моего  троюродного   брата.
Возьмите, пригодятся. А то ведь по нынешним-то временам без  бумажки  ты
букашка. Итак, со вступлением в нашу семью, граф. И не забудьте, что  вы
долго жили в Англии, - отсюда ваш чудовищный акцент  и  полное  незнание
некоторых нюансов. И уж будьте так  добры  по-простому,  по-родственному
оказать мне содействие в одном важном деле. - Он вытащил платок,  быстро
вытер пальцы  и  посмотрел  на  шевалье,  пробующего  на  ноготь  лезвие
кинжала. - Надеюсь,  вы  извините  нас.  Кстати,  заклинаю  вас,  больше
никаких дуэлей. Скапен, только Скапен. - Лицо его  вдруг  исказилось  от
ненависти, и резко, не договорив, он повернулся к Бурову. -  Прошу  вас,
граф, следовать за мной, дело спешное. Прошу. - Сделал приглашающий жест
и повел Бурова под землю, только на этот раз  не  к  себе,  в  роскошные
апартаменты, в другой  конец  подвала,  в  просторный,  ярко  освещенный
застенок.  Здесь  не  было  ни  инкрустированной  мебели,  ни  шпалер  с
бандеролями, да и пахло  не  галантными  духами,  возвышающими  мысли  и
пробуждающими  чувственность,  -   кровью,   нечистотами,   извергнутыми
внутренностями. Живодерней.
   - Проходите же, граф, не стойте в дверях, - радушно улыбнулся маркиз,
приветливо кивнул Лауре Ватто и  поманил  Бурова  в  угол,  к  дыбе,  на
которой висел голый человек. - Скажите, это случаем не Скапен?
   В голосе его звучало нетерпение. Сумрачный, похожий в длинном фартуке
на мясника, Бернар медленно опустил кнут, Лаура затаила  дыхание…  Буров
подошел, встретил взгляд, полный ненависти и муки,  отрицательно  мотнул
головой.
   - Нет. Тот посмазливее будет.
   Морально-этический аспект его не волновал - на войне, как  на  войне.
Идет нормальный процесс сбора информации. Как говорится, предупрежден  -
вооружен. Только вот, господи боже мой, сколько суеты - веревки, крючья,
ремни, кнут этот трехметровый. А как прикажете быть в полевых  условиях?
Нет бы пассатижами зажать клиенту нос и затем мелким рашпилем по  зубам,
с толком, с чувством,  с  расстановкой.  Эх,  старина-матушка,  никакого
научного подхода. Плохо у этого Бернара  с  психологией,  плохо.  Такого
красавца надо не кнутом по ребрам - клещами за яйца. Ишь какой  гладкий,
у баб небось имеет успех. Есть чего терять, сразу  все  расскажет.  Так,
так, так, а что это у него на животе, чуть  пониже  пупка?  Никак  крест
наколот? Обвитый змеей? Неужто из блатных? Интересно, интересно. У наших
зэков такого не бывает.
   - Значит, посмазливее? - Лаура разочарованно вздохнула, уставилась на
пленника и, как бы прочитав мысли Бурова, сказала:
   - Спереди попали, малым жаром.
   Глаза ее нехорошо прищурились. Бернар тут же  положил  кнут,  запалил
толстый березовый веник и привычно, с каким-то убийственным спокойствием
сунул факел подвешенному в  пах.  Выгнулось,  судорожно  забилось  тело,
страшные, душераздирающие крики метнулись к  потолку.  Запахло  жареным.
Наступала самая кульминация - или пациент сломается  и  расколется,  или
вырубится  и  будет  никакой.  Откачивай  его  потом.  Почувствовав  всю
значимость  момента,  Лаура  встрепенулась,  подошла  поближе,  спросила
что-то напористо, не повышая тона.
   "Ишь ты, и по-испански может", - позавидовал Буров, а  пленник  вдруг
вскрикнул, дернулся, и голова его упала на грудь. И сколько ни  старался
Бернар, ни водил огненным языком ему по бедрам  -  ноль  эффект.  Только
лопающаяся кожа, смрад  паленых  волос  да  разочарованное  покашливание
маркиза.
   - Порка мадона  путана  ,  -  уже
по-итальянски выругалась Лаура и состроила презрительную гримаску.  -  В
обморок упал, слюнтяй. Ох уж мне эти красивые мужчины. -  Повернулась  к
Бернару, властно повела подбородком. -  Снять,  отлить  водой,  вправить
плечи ,
намазать бальзамом. Чтобы к утру был, как огурчик. А на завтра приготовь
шину . Так,  давайте
следующего…
   Да, похоже,  пыточное  дело  в  доме  у  маркиза  было  поставлено  с
размахом.
   - Мильпардон, - вежливо напомнил Буров  о  своем  присутствии.  -  Не
будете ли вы, Лаура, так любезны разъяснить, что это за крест у молодого
человека на животе? Это что же, мода такая? Может, мне тоже наколоть?
   - Крест? - Лаура быстро взглянула на маркиза, тот коротко  кивнул,  и
она усмехнулась. - Да этой моде  уже  лет  триста,  если  не  больше.  И
следовать ей, князь, я вам не советую. Это же знак  флореадориса  , а большей дряни представить себе трудно.  И  вообще,
шли бы к Мадлене с вашими расспросами. Она у нас спец по  Испании,  уже,
наверное, проспалась. С радостью удовлетворит все ваши интересы.
   Чувствовалось, что Мадлену она не жалует. Более того…
   - Да, да, князь, благодарю вас, - подхватил маркиз и растянул губы  в
улыбке. - Не смею более  задерживать.  К  тому  же  у  нас,  знаете  ли,
накопились кое-какие домашние дела…
   И Буров отправился на третий этаж к Мадлене. Та была бледна  и  не  в
настроении - простоволосая,  босиком,  пила  крепчайший  кофе  с  ромом.
Пальцы ее дрожали, взгляд был  снул,  осунувшееся  лицо  выражало  муку.
Проклятье тебе, зеленый змий!
   - А, это вы, князь, - мутно взглянула она  на  Бурова,  икнула  и  со
страдальческим видом указала  на  кресло.  -  Присаживайтесь.  Наливайте
сами. Чего хотите. Прислугу я послала за рассолом. Боюсь, французский на
сегодня отменяется.  Ну  его  в  задницу.  Надеюсь,  вы  извините  меня.
Дьявольски болит башка. А все это поганое, разрази его гром, шотландское
пойло. Ах, князь, никогда не мешайте виски с  шампанским.  Я  вас  очень
прошу. Заклинаю всеми святыми, черт бы побрал их со всеми потрохами!  Ну
что, скоро эти бестолочи принесут рассол?..
   Сомнений нет, у лорда Болинброка было изрядное веселье.
   - Да бог с ним, с французским, - Буров  сел,  плеснул  себе  кофе,  с
искренним участием посмотрел на Мадлену.  -  И  так  благодаря  вам  моя
немота сменилась косноязычием. Поговорим лучше об Испании. Что  означает
крест, обвитый змеей? Наколотый на животе у одного красавца, висящего на
дыбе в подвале? Нашем.
   - А, вот вы о чем, князь, - Мадлена отпила, скривилась, неловко, так,
что пострадала скатерть, поставила чашку. - Значит, уже все,  с  головой
влезли в это дерьмо? Рыжая сиротка небось постаралась,  как  пить  дать.
Она у нас мастерица по мужской части. И по дерьму. Так, чтоб с  головой.
Не вы, князь, первый, не вы последний. Сука еще та.
   Выразив свое отношение к Лауре, она вздохнула и вдруг  сказала  тихо,
без всякого перехода:
   - Этот человек из Гардуны, тайного органа испанской инквизиции.  Если
бы вы попали к ним в  лапы,  то  вас  сразу  подвесили  бы  за  член,  -
усмехнулась невесело, подлила себе рому и сжато, без эмоций,  довела  до
его сведения информацию - профи, он и с похмелья профи.
   Речь  шла  о   детище   Фердинанда   Арагонского     и  Изабеллы  Кастильской  , решивших в  свое  время  положить  конец  арабскому  влиянию  в
Европе, с тем чтобы прибрать к рукам  богатство  мавров,  проживающих  в
Испании . Именно с  их  подачи  и  появилась  на  авансцене
Гардуна. Ее официально заявленной целью было уничтожение всех конфессий,
кроме католической, причем именно физическое  устранение  инакомыслящих.
Поначалу так оно и  было,  во  славу  короля,  под  чутким  руководством
святейшей инквизиции. Однако скоро Гардуна набрала силу и превратилась в
практически  никем  не  контролируемую  организацию  со  своим  уставом,
жесткой иерархией, железной  дисциплиной  и  штаб-квартирой  в  Севилье.
Единственно, кого слушал Великий Магистр, известный еще под именем  Мэра
Хермано, был  Верховный  Инквизитор,  представлявший,  в  свою  очередь,
интересы духовенства. Не  торгаши,  блудницы  и  мытари  обосновались  в
храме, а бандиты. Мафия и в самом деле  сделалась  бессмертной,  получая
авансом отпущение грехов. Щупальца Гардуны опутали всю Испанию, ее  люди
назначались на должности судей, становились прокурорами, покупали дружбу
придворных и высокопоставленных  персон.  К  вящей  славе  Господней  не
возбранялось ни убивать, ни лжесвидетельствовать, ни похищать женщин, ни
подделывать документы. Это был настоящий бич Божий,  только  вот  держал
его в своих руках Верховный Инквизитор. Огромная, отлично вымуштрованная
преступная  армия  со  своей,  как  было  сказано  выше,   иерархической
структурой, в которой насчитывалось девять ступеней. Неофиты  назывались
чиватос ,  они  прислуживали  более  высокопоставленным
членам общества. Из их рядов набирались шпионы, разведчики и  доносчики.
Женщины легкого  поведения  назывались  в  Гардуне  ковертас  . Они останавливали мужчин на дорогах, кокетничали,  соблазняли,
заманивали в ловушки. Для наиболее  изощренных  операций  использовались
"сирены"   -   молодые   блестящие   красавицы,   выдававшие   себя   за
представительниц высшего  света,  обычно  они  были  любовницами  гуапос
  и  вели  богатую  беззаботную  жизнь.  Фуэллес   называли солидных мужчин почтенного  вида,  которые  занимались
грабежами, завязывая дружеские отношения с  будущими  жертвами,  и  вели
переговоры с инквизицией, когда  у  той  возникали  проблемы,  требующие
решений. Флореодарес составляли активную ударную силу Гардуны. Это  были
большей частью здоровяки, набираемые из бывших каторжан и  способные  на
любую подлость. Руководили  ими  понтиадорес  ,  люди,
обладающие  тактическим   мышлением.   Высшие   религиозные   начальники
назывались магистры, они сосредоточивали в своих руках  административные
и клерикальные функции. Капатас  руководили  местными
организациями и обеспечивали выполнение приказов главы  всей  Гардуны  -
Старшего Брата, или Великого Магистра.  Его  слово  являлось  законом  -
дисциплина в организации была железной.
   - И вот эти испанские канальи так и крутятся с некоторых  пор  у  нас
под ногами, - Мадлена, не поморщившись, хватанула рому. - Вернее,  у  их
сиятельства Чесменского. Просто проходу не дают. Хорошо еще, ходить  ему
осталось недолго, - она вдруг поняла, что  сморозила  глупость,  дернула
плечом и пьяно рассмеялась. - О господи, святые угодники,  дай  бог  ему
здоровья. Я имею в виду - по Парижу.
   Что ни говори, а с похмелья лучше бы рассолу, чем  рому.  Для  головы
полезней.
   - Ну да, до затмения осталось совсем… - качал было Буров, но  Мадлена
тут же уколола его взглядом, приложила палец к губам и  рассмеялась  уже
совсем развязно, по-дурацки:
   - Ну да, парижские женщины затмевают красотой  всех  прочих.  Вы  уже
были в Пале-Рояле , князь?
   А сама быстро поднялась, с неожиданной легкостью подошла  к  бюро  и,
откинув крышку серебряной  чернильницы,  перышком  поманила  Бурова.  На
листке бумаги он прочел: "Silentium .  Иногда  у  стен
бывают уши", - и понял, что Мадлена не так пьяна, как кажется. И не  так
проста.
   - Еще  нет,  мадемуазель,  но  тешу  себя  надеждой  там  побывать  в
ближайшее время, -  ответил  он,  дружески  кивнул  и  пошел  к  себе  -
проверять насчет ушей. И как это он раньше об этом не подумал? Вот  она,
инертность мышления в действии. Не обязательно же должен  быть  жучок  -
хороший акустический канал, и дело в шляпе. Болтун - находка для шпиона.
Органы в соборах делают, а уж какую-то там резонирующую трубу…
   "Ладно, будем посмотреть, - Буров отпер дверь, вошел в апартаменты  и
внимательно, словно впервые, огляделся. - Ну,  лепота,  кучеряво  живем,
по-буржуйски". Потом задернул, чтобы никакого сквозняка, гардины,  зажег
свечу  и  подошел   к   шпалере,   сразу   показавшейся   ему   какой-то
подозрительной, не вписывающейся в интерьер. Так и есть - точно напротив
чресел наяды, которую томно облапил кентавр, пламя дрогнуло, затрепетало
и отклонилось в сторону.  В  направлении  гениталий,  за  которыми,  как
вскоре выяснилось, находилось  потайное  слуховое  отверстие.  Еще  одну
аналогичную дыру Буров обнаружил в спальне, и на душе у  него  сделалось
гадостно - ну Лаурка и сука! Устроила кому-то  развлекуху,  ток-шоу  под
кроватный скрип. Вот уж действительно профи до мозга костей. Господи,  а
ведь жили же когда-то люди сами по себе, без слежки, без  контроля  всех
этих долбанных спецслужб. Просто, как люди. Ни к селу ни  к  городу  ему
вспомнилась