крепости  и  моментально   восстановила
равновесие - как физическое, так и умственное. Внизу, в полях, выпрягали  из
плугов широкогрудых волов; солнце готово было  исчезнуть  за  морем.  Сьонед
объял трепет: еще чуть-чуть, и она стала бы "затерявшейся в тени", вместе  с
солнцем упала бы в Западные Воды, которые здесь называли Темными...
   - Сьонед? Что ты делаешь здесь, наверху? Что-нибудь случилось?
   На лестнице появилась встревоженная Камигвен.  Сьонед  догадывалась,  что
подруга все поняла по ее лицу. Они прибыли в Крепость  Богини  одновременно,
подружились с первого дня. Разница в их возрасте составляла всего лишь  год.
Камигвен была единственной - кроме Андраде - кто  знал  о  том,  что  видела
Сьонед в Воде и  Огне,  и  поэтому  девушка  ограничилась  тем,  что  просто
сказала:
   - Ками, пора. Я еду к нему.
   Кровь прилила к оливково-смуглым щекам старшей из подруг. В  ее  огромных
темных  глазах  со  слегка  приподнятыми  к  вискам  уголками  горела  сотня
вопросов. Но она только сжала руки Сьонед.
   - Ты и Оствель поедете со мной? - умоляюще спросила Сьонед. - Я не  знаю,
что мне следует делать и что говорить...
   - Я посмотрю на этого человека во что бы то ни стало, даже если  на  моем
пути встанет тысяча драконов! Сьонед нервно хихикнула.
   - Ну, тысячу я тебе не обещаю, однако  драконы  будут...  -  Значит,  это
Пустыня? Но кто...
   - Наследный принц, - поспешно ответила Сьонед, чувствуя, что не  в  силах
произнести его имя.
   Камигвен ошеломленно посмотрела на  подругу,  не  в  силах  вымолвить  ни
слова. Но когда девушка наконец открыла рот, у нее вырвался  лишь  отчаянный
стон.
   - О Богиня, мы же не успеем сшить свадебное платье!  Все  напряжение  как
рукой сняло. Сьонед рассмеялась и обняла Ками за плечи.
   - Только ты могла в такой миг вспомнить о прозе жизни!
   - Кто-то должен подумать об этом, пока ты стоишь здесь, колода колодой...
Ох, Сьонед! Это чудесно!  -  Камигвен  отпрянула  на  шаг  и,  прищурившись,
посмотрела на подругу. - Ты ведь тоже так думаешь, правда?
   - Да, - прошептала Сьонед. - О да... Камигвен удовлетворенно кивнула.
   - Я сейчас же скажу Оствелю, чтобы  он  готовил  эскорт.  Как  по-твоему,
сколько понадобится человек?
   - Леди Андраде сказала, что двадцать. И мы должны быть  там  через  шесть
дней.
   - Через шесть? - Она застонала и покачала головой. - Это  невозможно!  Но
мы обязаны справиться, иначе не видать мне своего шестого кольца, а  Оствеля
из второго сенешаля Крепости разжалуют в помощника конюха!  Выезжаем  завтра
на рассвете. Сегодня вечером я буду кроить, а платье сошью дорогой!
   Напор Камигвен и распорядительность Оствеля сделали свое дело;  все  было
закончено так быстро, что у Сьонед закружилась голова. Задолго  до  рассвета
девушка уже сидела верхом на лошади и ехала в Пустыню. Она обернулась  всего
лишь раз и бросила прощальный взгляд на замок, высившийся на вершине  холма.
Его окутывали клубы голубовато-серого тумана, а  небо  над  морем  было  еще
по-ночному темным. Ей следовало сходить  в  рощу  и  спросить  о  будущем  у
Материнского Дерева, но было  уже  поздно.  Правда,  Сьонед  не  чувствовала
особых угрызений совести: Крепость Богини оставалась в прошлом, а ее ожидало
будущее.
   Будущее с человеком, которого она даже не знала...
   Перед закатом они остановились на свой первый ночлег,  разбив  лагерь  на
берегу одного из притоков реки Кадар. За  день  они  покрыли  немалый  кусок
дороги; правда, долгая скачка была изнурительной. Ее окружали старые  друзья
Антоун, Меат, Мардим, Палевна, Хилдрет - однолетки, с которыми  она  училась
искусству  фарадимов  -  а  также  несколько  других,  имевших   по   дороге
гостеприимную    родню,    которая    жаждала    увидеться     со     своими
родственниками-фарадимами и с удовольствием предоставила бы им стол и  кров.
Кроме того, с ними ехали юноши и девушки, отвечавшие за лошадей и  провизию.
Общее их число не превышало оговоренных двадцати  человек.  Сьонед  удивило,
что так много людей изъявило желание по первому  ее  зову  присоединиться  к
каравану, направлявшемуся на другой край света.
   После ужина  все  расположились  вокруг  костра.  Мардим  лениво  напевал
любовную песню и, доходя до особенно откровенных эпизодов, лукаво поглядывал
на  Сьонед.  Камигвен,  уютно  свернувшаяся  в  надежных  объятиях  Оствеля,
ворчала, что при таком  тусклом  свете  невозможно  шить  свадебное  платье.
Оствель поддразнивал ее, а Сьонед заливалась смехом, мечтая о том, чтобы  ее
с будущим супругом связывали такие же теплые, непринужденные отношения.  Она
не знала этого человека, лишь несколько лет назад видела его  лицо  в  Огне.
Тогда ее, почти девочку, очаровали голубые глаза и то, что скрывалось  в  их
глубине. Впрочем, все это могло ей только показаться... Зачем ехать за сотни
мер, чтобы выйти замуж за совершенно незнакомого человека?
   - Устала или просто задумалась? - с доброй улыбкой спросил ее Оствель.
   - И то и другое. Всего понемножку, - ответила Сьонед. - Но  больше  всего
меня  страшит,  что  через  несколько  дней  придется  переправляться  через
Фаолейн.
   - Ничего, зато потом тебе долго  не  попадется  никакой  воды,  -  утешил
Оствель, в глазах которого играли насмешливые искорки. Или то были  отблески
костра? - Пустыня для вас, "Гонцов Солнца", самое  подходящее  место.  Скажи
мне, Сьонед, ты тоже вроде  Камигвен,  которую  начинает  тошнить  при  виде
ванны?
   Ками ткнула его кулаком в ребра. - Следи  за  своими  словами,  или  меня
начнет тошнить от тебя больше, чем от воды!
   Оствель фыркнул, подобрал под себя длинные ноги и встал.
   - Антоун, Меат, пойдем проверим лошадей, пока моя нежная возлюбленная  не
сломала мне руку...
   Мардим, которому так  и  не  удалось  смутить  Сьонед  своими  песенками,
заявил, что он не в голосе и хочет спать. Большинство остальных  последовало
его примеру, завернулось в одеяла и улеглось на землю, тактично перебравшись
подальше от костра, у которого задержались Сьонед  и  Камигвен.  Без  музыки
было слишком тихо. Сьонед потянулась за веткой и подбросила ее в  огонь.  На
душе у нее было невесело.
   - Ками, ты и Оствель еще немного побудете  со  мной  после...  -  Девушка
запнулась. Почему-то язык не поворачивался выговорить слова "после свадьбы".
А сказать "после того, как я стану принцессой" она тоже не могла: этот титул
принадлежал не ей, а той женщине, которую Сьонед видела  в  Огне  много  лет
назад. - Мне ведь там и поговорить будет не с кем... - жалобно добавила она.
   - Конечно, если хочешь, мы останемся. Только мы тебе  не  понадобимся.  У
тебя будет он...
   - Именно этого я и боюсь, - пробормотала девушка.
   - В чем дело? Ты ведь долго ждала этого, а сегодня весь день  была  такой
веселой...
   - А если мы не сумеем поладить? - порывисто воскликнула Сьонед.  -  Вдруг
ему со мной и поговорить будет не о чем?  Ками,  посмотри  на  меня.  Кто  я
такая? Никто! "Гонец Солнца" с шестью кольцами, едва знающая свое ремесло  и
родившаяся в захолустье, о котором никто и не слыхивал! Ты серьезно думаешь,
что я гожусь в принцессы?
   - "Гонцу Солнца" подобает бояться только тени,  -  пошутила  Камигвен.  -
Перестань прибедняться. Конечно, вы полюбите друг друга.
   - А если нет? Я не знаю его, а он не знает меня. Я не хочу связывать себя
с человеком, которого не люблю.
   - Послушай меня, Сьонед... Взгляни в Огонь. В нем ни одной тени, так  что
ты не сможешь погрузиться в нее и исчезнуть. Там только свет.
   Вняв совету  подруги,  Сьонед  подбросила  в  костер  еще  одну  ветку  и
заглянула в пламя, увидев в нем мужское лицо.  Боль,  от  которой  потемнели
голубые глаза и исказился чувственный рот принца, заставила  ее  вздрогнуть.
Руки непроизвольно потянулись к  нему,  и  Сьонед  вскрикнула,  когда  Огонь
лизнул ее пальцы и мозг.
   - Сьонед!
   Девушка не ощущала холодной воды, которую лила на  ее  обожженные  пальцы
Камигвен, не слышала взволнованных голосов вокруг... Боль пронзила ее  кисти
и плечи, дошла до самого сердца и даже до того участка мозга,  который  умел
сплетать  нити  из  солнечного  света.  Она  раскачивалась  взад  и  вперед,
задыхаясь от муки. Но  постепенно  ее  страдания  стали  утихать,  и  Сьонед
наконец смогла поднять глаза.
   Ее окружали озабоченные друзья.
   - Извините... - пристыжено пробормотала она и покачала головой, прижав  к
животу саднившие руки.
   - Искры полетели, только и всего, - объяснила случившееся Камигвен.
   - Будь осторожнее, Сьонед, - посоветовал Меат, сочувственно  похлопав  ее
по плечу. Девушка молча кивнула, боясь посмотреть ему в глаза.
   - Да, - буркнул Оствель. - Мы должны доставить тебя принцу  в  целости  и
cохранноcти, чтобы невеста не морщилась от боли, когда жених станет целовать
ей ручки. А теперь спать! Завтра будет трудный день...  -  Когда  все  ушли,
Оствель  опустился  рядом  с  Сьонед,  заставил  ее  поднять  подбородок   и
внимательно всмотрелся в лицо.
   - Извини... - повторила она.
   - Это я должна извиняться, - вмешалась Камигвен. - Я только хотела, чтобы
ты еще раз посмотрела на него и поняла, что тебе нечего бояться.
   - Что, не сумела управиться с  заклинанием  Огня?  -  спросил  Оствель  и
только присвистнул, когда Сьонед  пристыжено  кивнула.  -  Хотелось  бы  мне
поскорее повидать твоего принца.  Если  мужчина  может  заставить  ошибиться
такого "Гонца Солнца", как ты, это...
   - Это не он, а я виновата, - ответила Сьонед и вдруг взорвалась:
   - А Ками говорила, что мне нечего бояться!
   - Конечно, нечего, - подтвердил  Оствель.  -  Просто  Огонь  был  слишком
ярким. Тень здесь ни при чем, Сьонед, а бояться следует только ее.
   - Но пострадать можно и от Огня, - прошептала Сьонед, глядя на свои руки.
***

   Рохан успешно скрывался от тетки до самого вечера. Андраде, отослав Тобин
отдохнуть и восстановить потерянные силы, искала юного принца, но так  и  не
смогла найти. Гордость не позволяла ей спрашивать, где он может  быть.  Надо
было  заботиться  о  своей  репутации;  кроме  того,  Андраде   отказывалась
признать, что не может найти человека,  явно  находившегося  неподалеку.  Ей
была давно знакома  отвратительная  привычка  племянника  исчезать  в  самый
нужный момент. Андраде решила переупрямить принца, прекрасно  зная,  что  он
сам выберет время и место для встречи.
   Когда  поздним  утром  следующего  дня  Андраде  пришла  к  Тобин,  чтобы
объяснить ей происшедшее накануне, Чейн еще спал - не  столько  от  крайнего
физического и душевного утомления, сколько от  крепкого  вина,  выпитого  на
голодный желудок, чтобы забыть  о  Зехаве,  пронзенном  драконьими  когтями.
Стремясь остаться наедине, обе женщины спустились в сад.
   - Все это было очень странно, - призналась Тобин, когда Андраде спросила,
что она думает по поводу вчерашнего. - Я  всегда  удивлялась,  как  фарадимы
умудряются управлять солнечным светом.
   - Вчера ты помогла мне,  но  не  вздумай  повторить  это  в  одиночку,  -
предостерегла Андраде. - Равновесие - вещь  тонкая,  и  управлять  им  может
только хорошо обученный человек. - Она сделала паузу, увидев, что над кустом
роз неподалеку склонился садовник. - Но когда приедет Сьонед, я  попрошу  ее
заняться с тобой.
   - Сьонед? Это ее имя?
   - Да, но  с  более  сильным  ударением  на  втором  слоге.  Первый  почти
проглатывается, и получается что-то вроде "Сь'нед".
   - Красивое имя, - задумчиво сказала Тобин. - Рохан  уже  знает,  что  ему
предстоит добавить к этому имени титул "принцесса"?
   - Я думала, что ты сама скажешь ему... Да,  Сьонед  предстоит  стать  его
женой. Рохан еще не знает об этом, но ждать осталось недолго.
   - Мне понравилась эта девушка. Я словно прикоснулась к ней.  Там  были...
цвета, и я словно держала их в руках. Чудесные цвета...
   - Похоже, ты испытала это не впервые... - Андраде глядела  на  принцессу,
приподняв бровь.
   - Временами я чувствую нечто подобное с Чейном, - медленно сказала Тобин.
- Как будто заглядываю внутрь его, а он переливается разными цветами...  Это
значит, что я могу стать фарадимом?
   - Сьонед кое-чему научит тебя, но и только. Это опасно.
   - Я помню, как Кессель потерялся в тени, - тихо ответила принцесса. -  Мы
с матерью заботились о нем, пока он не умер.
   Андраде отвернулась, вспоминая красивого молодого "Гонца Солнца", некогда
посланного  сюда.  Он  не  справился  с  солнечным  светом  на  исходе  дня.
Потеряться в тени было самой страшной опасностью,  подстерегавшей  фарадима,
поскольку воображаемые  нити,  не  прерванные  до  наступления  темноты,  не
расплетались, а забытые в ночи цвета  больше  никогда  не  знали  солнечного
света. Лишенное души тело вскоре умирало: его сущность следовала за солнцем,
садившимся в Темные Воды.
   - Значит, ты знаешь, к чему приводит самонадеянность, - сказала  Андраде.
- Кстати, о самонадеянности. Точнее, о высокомерии. Кажется, Рохан затеял со
мной игру в прятки.
   - Мать сказала, что вчера поздно вечером он ненадолго заходил  в  комнату
отца. Однако где он скрывается сегодня утром, я не знаю. - Тобин  опустилась
на стоявшую в тени скамью. -  Ты  права,  и  я  отвечу  тебе,  не  дожидаясь
вопроса. Да, я знаю почти все места, где он  может  прятаться,  но  тебе  не
скажу. Он придет сам, когда будет готов к этому. Не трогай его,  тетя.  Пока
не надо. Я волнуюсь за него.
   Андраде села рядом, борясь с досадой. Вполне возможно,  что  Рохан  не  в
состоянии говорить с кем бы то ни было. Даже с родней, и тем  более  с  ней,
Андраде.
   - Все равно ему рано или поздно придется сделать это.
   - Ты упрекаешь его в трусости? - Вовсе нет. Но почему он  не  с  Зехавой?
Тобин вздохнула.
   - Наверно, он слишком похож на меня. Тоже не может поверить в смерть отца
- ни в близкую, ни в дальнюю. Может быть, в этом все дело?
   Андраде поняла. Еще вчера Зехава был бодрым и  полным  сил  человеком,  а
сегодня умирал. Жизнь еще теплилась в нем и отказывалась покидать израненное
тело.
   - Все равно наследному принцу запрещено следить за  смертью  собственного
отца, - продолжила Тобин.
   - Варварский обычай. Рохан должен видеть  это,  иначе  образ  Зехавы  всю
жизнь будет стоять у него перед глазами и не даст смириться  с  мыслью,  что
отец мертв и прах его сожжен.
   Черные глаза Тобин наполнились слезами. Дождь, омывший полночь...
   - Ты самая жестокая женщина из всех, кого я знала, - прошептала она.
   Андраде закусила губу, а потом сжала руку племянницы.
   - Не думай, что я не скорблю о твоем отце. Зехава замечательный  человек.
Он подарил мне тебя и Рохана, чтобы  я  могла  любить  вас  как  собственных
детей. Но я такая как есть, Тобин. Обе мы занимаем высокое положение, а  это
налагает особую ответственность. Когда  у  нас  есть  время,  мы  даем  волю
чувствам. Сейчас такого времени нет. Мне необходимо немедленно поговорить  с
Роханом.
   Однако он  скрывался  от  тетки  весь  день.  Эта  игра  в  "кошки-мышки"
постепенно привела Андраде в такую ярость, что она в конце концов  смирилась
с унижением и поставила одного из "Гонцов Солнца" дежурить у  дверей  покоев
принца, велев ему немедленно доложить о прибытии  Рохана.  Другие  фарадимы,
получившие тот же приказ, обыскали все укромные уголки вокруг  крепости,  но
ни от кого из них так и не поступило известий.
   Ближе к вечеру Андраде выбилась из сил. Она  дважды  заходила  к  Зехаве,
надеясь, но не слишком рассчитывая на то, что он придет в себя, и  несколько
часов просидела рядом с Милар в  душной,  жаркой  комнате.  В  сумерках  она
решила подняться на Пламенную башню, надеясь  ощутить  там  хотя  бы  слабое
дуновение прохладного ветерка. Андраде  открыла  дверь  верхнего  помещения,
отдуваясь после долгого  подъема,  и  гневно  выругалась:  посреди  огромной
круглой комнаты сидел одинокий Рохан.
   Свет от разведенного в центре небольшого костра бросал золотистый отблеск
на его светлые волосы и бисеринки пота, выступившие  на  лбу  и  впадинке  у
горла. Он поднял глаза и равнодушно посмотрел на тетку.
   - Долго же ты меня искала... - заметил он. Андраде  боролась  с  желанием
молча надрать ему уши. У дальней стены стояло несколько стульев.  Она  взяла
один из них, села напротив племянника и уставилась в пламя.
   - С твоей стороны очень любезно так долго прятаться, - сказала она,  едва
владея голосом. - Ты выбрал не самое лучшее место для разговора. И не  самое
удобное. - Она указала на костер, который горел  здесь  круглый  год.  -  Не
самое удобное? - пожал плечами Рохан. - Может быть. Я вижу  в  пламени  лицо
отца.
   - Понапрасну тратишь время. Он еще не умер.
   - Нет. Но когда я не вижу отца, то вижу себя самого. - Он встал и подошел
к стрельчатым окнам, остававшимся открытыми, чтобы ветер с любой стороны мог
раздувать пламя. Эти окна, разделенные  между  собой  равными  промежутками,
кольцом опоясывали  комнату.  Каждое  из  них  венчало  вырезанное  в  камне
изображение спящего дракона.  Рохан  медленно  шел  по  кругу,  ловя  порывы
жаркого ветра, ерошившего его мокрые от пота волосы.
   - Отсюда подадут сигнал о его смерти, - задумчиво сказал он.  -  Соорудят
такой высокий и жаркий костер, что вся комната будет  объята  пламенем.  Вот
этот слой сажи появился, когда умер  мой  дед,  а  остальные  накопились  за
триста с лишним лет правления нашего рода... - Он провел по стене  кончиками
пальцев. - Вскоре я зажгу от него  факел,  которым  воспламеню  погребальный
костер отца, а этот огонь, так долго горевший при нем, погасят. Мать и Тобин
сами вымоют здесь пол - ты знала это? Это должна была бы сделать  моя  жена,
но у меня ее нет. А  потом  я  приду  сюда  и  снова  зажгу  огонь,  который
воспламенит мой погребальный костер...
   Пока Рохан говорил, тени пробегали по его  гордому  и  изменчивому  лицу,
выражение которого было почти невозможно уловить. Но  Андраде  хорошо  знала
своего племянника, а потому хранила молчание.
   - Когда-нибудь мой сын сделает для меня то же, что через несколько дней я
сделаю для отца. И  это  будет  повторяться  из  поколения  в  поколение.  А
остается от нас только это... - Он показал тетке почерневшие кончики пальцев
и горько усмехнулся. - О Богиня, какая мрачная мысль! -  Но  усмешка  быстро
сползла с губ Рохана, и принц прошептал:
   - Почему он должен умереть?
   Это был не только плач мальчика по нежно любимому отцу, но и вопль ужаса.
Андраде и самой пришлось пережить нечто подобное больше двадцати лет  назад,
когда умирал  лорд  Крепости  Богини  и  ее  избрали,  чтобы  надеть  кольца
покойного. Тогда она тоже была одна.
   Но кто-то должен был отвлечь Рохана от мыслей о смерти  и  заставить  его
вспомнить о благе страны.  Леди  Андраде  поймала  взгляд  принца,  напрягла
остатки воли и заставила его посмотреть в пламя. Протянув к огню  руку,  она
прошептала имя Сьонед.
   Рохан напрягся, на впадинке у горла  запульсировала  тоненькая  жилка.  В
пылавшем пламени появилось бледное лицо с тонкими чертами, обрамленное  рыже
- золотистыми волосами. Несколько мгновений Андраде  сохраняла  изображение,
затем позволила ему исчезнуть и устало опустилась на стул.
   - Кто она? - выдохнул принц.
   Измученная Андраде ничего не ответила. Теперь пусть говорит его сердце...
Прошло много времени, прежде чем он вымолвил слово. Тон  его  при  этом  был
деланно небрежным.
   - Последний раз я видел твое колдовство, когда мне было одиннадцать  лет.
Тогда это было  сделано,  чтобы  доставить  удовольствие  ребенку.  Кажется,
сейчас ты колдовала, потому что хочешь что-то пообещать. Кем она будет  мне,
Андраде?
   Как  странно...  Он  воспользовался  тем,  же  словом,  что   и   Сьонед:
обещание...
   - Ты уже знаешь.
   - Ты хочешь, чтобы я женился на фарадимской ведьме?
   - Я ведь тоже фарадимская ведьма. Неужели ты  боишься  меня,  мальчик?  -
вспыхнула она.
   - Я не боюсь ни тебя, ни других "Гонцов Солнца". Но не могу  жениться  на
женщине-фарадиме.