ли сломать нос?..

- Сэр Джойс...

- Сэр Кит...

- Сэр Кеннет...

- Сэр Ламберт...

- Сэр Ланцелот... Не нравится? Ах, говорите, что есть уже воитель с таким
именем? Что ж, в таком случае - сэр Лайонелл, и будьте в битве подобны
льву...

- Сэр Магнус...

- Сэр Малькольм...

"Смотри, как чешет!" - восхитился Жихарь и продолжал:

- Сэр Догада... Тьфу ты - просто Догада!

- Тебе имя Докука - больше всех галдел...

- Тебе - Дубонос...

- Тебе - Дурло... За что? А чтобы рот разинутым не держал!

- Ты зовись Жибор, почти тезка...

- Ты - Жулист... Не бегай глазами, прямо гляди!

- Ты - Заруба...

- Ты - Звонило...

- Ты - Зеленя...

- Сэр Морган...

- Сэр Мортимер...

- Сэр Мердок...

- Сэр Невилл...

- Сэр Норман...

- Сэр Оуэн...

- Сэр Патрик...

- Сэр Перси...

- Сэр Реджинальд...

- Сэр Роджер, и не скальтесь - ничего веселого здесь нет!

- Сэр Рональд...

- Сэр Рейган...

- Сэр Соломон...

"Эх, опередил!" - пожалел Жихарь и тотчас же вспомнил другого попутчика:

- Ты будешь Китоврас... Никакая	не конская кличка!

- Ты - Корепан...

- Ты - Коротай...

- Ты - Лепило...

- Ты - Лытай, все равно от дела	будешь лытать...

- Ты - Матора, дубина то есть, - не за ум, а за силу - славно ты мне
заехал...

- Ты - Милюк...

- Ты - Мотовило...

- Ты - Незван, хотя все вы тут незваны и нежданы...

- Ты - Неклюд, будешь науки превосходить...

- Ты - Немир...

- Ты - Ненарок...

- Сэр Тимоти...

- Сэр Тристан...

- Сэр Вивиан...

- Сэр Уилфрид...

- Сэр... А, вы кончились, добрые сэры сыновья, за что вам большое спасибо!

Жихарь поторопился:

- Повирало, Погиблик, Полелюй, Рокот, Татище, Угомон, Фартило, Хватило,
Чудило, Шебарша, Щеголь, Эндогур, Юшка, Ярыга! Расчет окончен!

После чего побратимы пошли отдыхать у жбана с рисовым вином, а
поименованные сыновья - кичиться друг перед другом обновками.

- Мастер ты! - с уважением сказал Жихарь. - Какие имена-то все ладные, один
Алджернон чего стоит! О, был бы я Алджернон, так весь свет по кирпичику бы
разнес! Только вот два имени мне не понравились - Гавейн да Тристан.

- Вы очень внимательны, дорогой брат. Но чем же плох, к примеру, Тристан?

- На понос похоже. Яр-Тур скривился.

- Заметив, что этот юноша чем-то озабочен, я его и назвал Тристан, что
значит - грустный, печальный...

- Да загрустишь при такой болезни...

- А вот мне как раз показалось, что именно вы даете своим наследникам
какие-то насмешливые прозвища, а не славные имена, от единого звука которых
вострепещут враги.

- Враги пускай не от имен трепещут - от молодецких ударов. Вот ты ученый, а
про книгу "Ономастикон" и не слыхал. Все мои прозвища оттуда! Это же
нарочно делается, чтобы злые духи младенчика не изурочили. Я ведь каждому
из деток на ухо говорил тайное, настоящее имя, а вслух - прозвище. А у вас,
видно, имя дают одно, явное, и потом удивляются, отчего это дитя чахнет!
Жихарь, между прочим, тоже прозвище, и не очень хорошее - ведь жихарем,
бывает, кличут и запечного усатого жука...

- Ну, наши дети не такие уж и младенцы.

- Это ты верно сказал.

Еще бы не верно! Всю сыновнюю ораву надо было чем-то занять, а то они уже
начали беситься от безделья, овсянки и сосновой колбасы.

Яртуровичи, например, отобрали у Бедного Монаха его дырявый зонтик и чуть
не сломали, изучая его устройство. Не иначе, собрались жить в краю, где
дождь хлещет без передыху.

Потом Яртуровичи же оторвали у кого-то из убиенных колдунов голову,
поделились надвое и стали перебрасывать эту голову друг дружке пинками ног.
В игре, как водится, начались ссоры и потасовки.

Разгневанный Яр-Тур отобрал у детей и зонтик, и голову.

- Я приказал им отныне разговаривать только о погоде, - заявил он,
вернувшись. - Тогда не будет повода для размолвок.

Жихаревичи же, напротив, сидели тихонечко, кучкой, и богатырь заподозрил
неладное:

- Мать честная - бражкой тянет! Уже бражку успели завести!

И побежал бороться с хмельной напастью. Борьба была долгая и трудная -
воротился пошатываясь.

- Надеюсь, вы наставили их в законах, сэр Джихар? Ведь вашим тоже предстоит
основать державу!

- Наставил, - вздохнул Жихарь. - Кому под левый глаз, кому под правый. Я им
слово - они десять. Я говорю: пьяный не воин и не работник. Они мне: пьян
да умен - два угодья в нем. Я говорю: краденое счастья не приносит. Они: от
трудов праведных не наживешь палат каменных. На всякую мою поговорку у них
своя отговорка. Ну да ладно, как-нибудь да урядятся. Завтра возьмем у них
лошадок покрепче, мечи понадежнее...

- Как завтра, сэр Джихар? Как раз завтра я хотел им преподать наставление о
правах человека и обязанностях простолюдина, а потом выработать регламент
Круглого Стола - о, я не забыл ваш бесценный совет! Послезавтра с утра мы
учимся играть в бридж, вечером у нас скачки на Кубок Большого Дерби в
Саутгемптоне. Днем позже у нас заседание в Адмиралтействе, вечером же идем
на премьеру в театр "Глобус"...

- Так ты что, жить здесь собрался? Нам, по-моему, кое-куда сходить надо,
кое-что найти и кое-что сделать. Давай-ка отойдем подальше, я тебе пару
слов скажу.

Побратимы отдалились на сколько следовало и уселись под кустом. Жихарь
поделился отнятой у детей изо рта брагой ("Добрый старый эль!" - оживился
Яр-Тур), но сам он от хмеля становился все трезвее и задумчивее.

Принц вслух грезил о славе своего королевства, фундамент которого был
заложен на сеновалах Окаянии, замышлял освободительные походы и очень
справедливые войны. Походов и войн было много, богатырь устал ждать.

- Намечтался, королевич?! - рявкнул он наконец.

- Отчего же и не дать волю воображению, не распорядиться будущим...

- А мне сдается, что это нами кто-то распоряжается! Не верю я, брат, ни в
долгие годы, ни в скорые роды. Ребята, конечно, на нас похожи, не спорю, но
разве мы сами таких раздолбаев вырастили бы?

- Зато мы сберегли средства, необходимые на их воспитание и обучение, -
возразил Яр-Тур.

- Где же сбереженное - без гроша маемся! Нет, не нравится мне все это. Сын
отцу не должен быть ровней, это против всякого порядка...

- Вот уж не думал, что вы такой приверженец Порядка!

- Запомни, братка, я не за Порядок и не за Ералаш, я сам за себя. Только
ведь дальше еще хуже будет, еще сильней все на свете перемешается. Пока мы
прохлаждаемся, Змей наш Уроборос, похоже, заглотил свой хвост по самую
репицу...

- Не представляю, где это у змея репица... И мы бросим тут, в чужом краю,
этих бедных недоумков? Увы, сэр Джихар, мои сыновья, признаюсь, немного
туповаты... Что вы хотите - безотцовщина!

- Зато мои - вострей некуда! На ходу подметки режут! Любой за стол сядет и
один семерых до смерти заврет! Может, они тоже, как в предательском городе,
и не люди вовсе, а... Ложка! - страшно закричал он. - Ложка где?! Где моя
верная ваджра?! Куда ложку дели, сволочи?!

До Яр-Тура дошло, что дело серьезное.

Побратимы помчались к стоянке, добежали быстро, только никакой стоянки на
поляне уже не было. Дымились кострища, стояли пустые телеги, на которых
приволокли овес, но все Алджерноны и Незваны, Реджинальды и Зарубы сгинули.
Только топот множества копыт пропадал где-то вдали...

- Я же говорил... - завыл Жихарь. - Бежим, может, догоним еще! Куда мы без
ложки-то?

- Уважаемые Жи Хан и Яо Тун ищут чудесный жезл Жуй?

Бедный Монах как сидел на одном месте, так и сидел, ласково расправляя
перья на Будимире.

- Вот он. Увы, один из молодых людей по дерзости и глупости решил его
присвоить.

- Надеюсь, это не мой потомок? - вскинулся Яр-Тур.

- Признаться, я не заметил, - опустил глаза Лю Седьмой. - Да и какая
разница? Главное - жезл Жуй вырван из неумелых рук и возвращается к
законному владельцу.

Жихарь расцеловал ваджру, а потом и ее спасителя.

- А куда же наши деточки делись? Чего это они вдруг надумали удрать?

- Позвольте доложить все по порядку. Когда я попытался урезонить
расшалившихся после вашего ухода юнцов, они выказали крайнее презрение,
стали меня дразнить и оскорблять. Одни кричали мне: "Чин-чин-чайнамен!" и
требовали, чтобы я постирал им одежду. Другие почему-то спрашивали меня:
"Ходя, соли надо?", хотя ни в какой соли я не нуждаюсь. Видя столь явное
отклонение молодых людей от пути Дзынь, я решил проверить, подлинные ли они
существа или же призраки и бесы?

- Вот видишь, он то же подумал! - сказал Жихарь.

- Для проверки применяется собачья кровь. Она у меня всегда с собой в
тыкве-горлянке. Но не успел я извлечь из тыквы пробку, как все войско,
словно по приказу Полководца Южного Дворцового Крыла, вскочило на коней и
помчалось прочь, образовав при этом боевой порядок, именуемый "Два берега у
одной реки"... Так я и не узнал того, что хотел. Может быть, призраки
почуяли губительную для них жидкость, а может быть, молодые люди убоялись
сурового отцовского наказания и бросили беспомощных престарелых родителей
на произвол судьбы. Я непременно составлю об этом возмутительном случае
докладную на имя Сына Неба, и он прикажет разрезать негодяев на тысячу
кусочков в течение трех месяцев...

Жихарь и Яр-Тур тоже никогда не узнали - то ли они попались в очередной
обман, то ли и вправду стали прародителями двух великих народов.



ГЛАВА ПЯТАЯ

Большую телегу вперед не пускай -
Сам будешь в пыли и песке.
Не думай о многих печалях своих -
Лишь сам изведешься в тоске.

Ши Цзин


- Да, сэр Джихар, не успели мы и оглянуться, а сыновья наши ушли в бой за
свои державы, - вздохнул Яр-Тур.

Он и сам как-то мгновенно переменился: приобрел и королевскую стать, и
властный волос, и борода погустела, и глаза начали то и дело метать молнии,
и доспехи, убогие и залатанные, заблистали серебром и золотом. Такому герою
зазорно метаться по свету в поисках неведомо чего, ему лишь на престоле
восседать и движением руки приводить в трепет сопредельные племена. А
Жихарь остался самим собой:

- Разве о таком народе я мечтал, разве такую страну искал?

- Каков же ваш народ, сэр брат, и какова страна?

- Нетрудно сказать. Молодые у нас все как один добрые, а девицы - красные,
мужи - доблестные, жены - верные, старцы - премудрые, старушки -
сердобольные, дали - неоглядные, леса - непроходимые, дороги - прямоезжие,
города - неприступные, нивы - хлебородные, реки - плавные, озера -
бездонные, моря - синие, рыбки - золотые, силы - могучие, брови -
соболиные, шеи - лебединые, птицы - вольные, звери - хищные, кони -
быстрые, бунтари - пламенные, жеребцы - племенные, зерна - семенные, власти
- временные, дела - правые, доходы - левые, уста - сахарные, глаза -
зоркие, волки - сытые, овцы - целые... Да что говорить, все равно не
поймешь...

- Осмелюсь заметить, что уважаемый Жи Хан весьма точно описывает времена
правления Желтого Государя, когда вся Поднебесная благоденствовала и
процветала, - обозначил себя Лю Седьмой.

С богатыря все грезы мигом слетели. Он приподнял Бедного Монаха над землей.

- Скажи, дяденька, мы тебе разрешали над нами колдовать?

- Бедный Монах не имел времени объяснить уважаемым...

- Оставьте его, сэр Джихар, - вмешался Принц. - Еще неведомо, как бы
обернулось дело без него. Не забудьте и то, что именно он отнял у
нахального юнца золотую ложку.

Жихарь вернул чайнеца на землю.

- Готов сопровождать уважаемых до любых пределов земли, - предложил Лю
Седьмой. - Умею гадать на черепашьем панцире, вырезать из бумаги людей и
зверей, не говоря уже об отвлеченных понятиях. Буду требовать, чтобы в
попавшихся нам на пути городах и селах уважаемым подносили для питья кровь
белого лебедя, а для омовения ног - коровье и лошадиное молоко... Знаю
также все придворные церемониалы и свойства трав...

Богатырь вспомнил о дальнейшем пешем пути и загрустил.

Над поляной выл холодный ветер, натягивал темные тучи, сулившие первый
снег. Бесполезные телеги выставили оглобли в разные стороны.

"Вот в наказание запряжем косоглазого - и пусть тащит!" - подумал Жихарь,
но сразу же другая, чудесная дума осенила его.

Если из двух телег собрать одну, но не простую, а такую, у которой задние
колеса много больше передних, она ведь станет катиться сама собой, как бы с
горки! И не надо никаких чар и заклинаний! И как это люди по темноте своей
до такого сами не додумались, коней томили?

"Безмозглые!" - подумал Жихарь про всех, кроме себя.

Драбаданские телеги были, по счастью, разной величины. Богатырь без труда
поменял колеса на двух телегах по своему замыслу и отошел в сторонку, но
недалеко: вдруг покатится так быстро, что и не догонишь?

Яр-Тур и Бедный Монах наблюдали за его делами с интересом, но без всякого
понимания в глазах. Да и куда им?

Преображенная телега с места не трогалась.

"Первотолчок нужен!" - догадался Жихарь и сильно, обеими руками двинул
повозку вперед.

Да, обычному человеку так не толкнуть, докатилась чудесная телега почти до
деревьев и остановилась.

Будимир первым понял, в чем дело, он захлопал крыльями и глумливо
закукарекал.

Тут и Яр-Тур с новым знакомцем догадались, что Жихарь посягнул на вечное
движение. Они обменялись ядовитыми улыбками, а потом, не удержавшись,
рухнули на землю.

- Говорят, что шмелю не изменить куколки, юэской курице не высидеть
гусиного яйца - это по силам лишь наседке из Лу! - выкрикнул Бедный Монах и
снова забился в припадке веселья.

Богатырь оставил телегу и пошел на спутников, потрясая сжатыми кулаками, но
не дошел.

"А ваджра-то на что?" - вспомнил он и вернулся на место, заметив скупо и
холодно:

- Дуракам половину работы не кажут! Но все равно провозился с повозкой до
полудня, покуда не догадался использовать золотую ложку в качестве шкворня.
Телега покорно завращала колесами и вдруг рванула с места - еле успел
задержать и вытащить ваджру.

Насмешники прикусили языки.

- Так-то! - сказал Жихарь.

- Я читал, что Ле Защита Разбойников проделывал нечто подобное с бумажной
колесницей, - сказал Бедный Монах. - Но чтобы подчинить себе дерево...
Воистину Жи Хан незаметно для себя овладел всеми путями Дзынь и способен
покорить восемь сторон света!

- Ладно, что про дерево напомнил, - молвил Жихарь. - Нарубили бы уж давно
дров, пока я тут пластаюсь, да костерок развели - околеем ведь. Вон пенек
торчит...

Лю Седьмой услужливо достал из рукава причудливого вида бронзовый топорик и
поспешил к указанному пню.

Пронзительный вопль потряс деревья. Жихарь и Яр-Тур мигом оказались возле
пня, готовые к любому нападению. Бедный Монах виновато разводил руками.

- А-а, - вспомнил Жихарь. - Колдуны же одного своего в пенек обратили -
было такое?

Он достал золотую ложку и коснулся середины пня. Богатырская рука подлетела
вверх, поскольку и сам пенек вырос и предстал высоким смуглым человеком,
горбоносым и в черном плаще.

Человек сделал шаг вперед и сморщился, припав на раненную топором ногу, а
потом неожиданно запел, да такую скверную песню:

Бездна бездну призывает,
Рот широко разевает,
А когда разинет рот,
Похваляючись, поет:

"Раньше я жила темна,
Холодна и голодна,
А с тобой мы - ам да ам -
Мир поделим пополам.

Что вверху и что внизу -
Все сметелю, все сгрызу.
Что внутри и что вовне -
Все съедобно, все по мне".

Бездна бездну обманула:
Между глаз ей звезданула,
И осталася одна
Бездна бедная без дна...

Любой бы догадался, кто таков этот певец, но только не Жихарь. Потому и
спросил:

- Ты кто?

- Какое из моих имен ты хотел бы услышать? - Голос у бывшего пенька
оказался низкий и раскатистый.

- Настоящее, - потребовал богатырь.

- Если, конечно, вы не стыдитесь его, сэр колдун, - добавил Принц.

- Все беды происходят из-за ложных имен, - заметил Лю. - И для того, чтобы
изменить нравы, необходимо восстановить истинные имена...

- Напрасно избрал я на этот раз шкуру драбаданского шарлатана, - сказал
хромой. - Хотелось бы предстать перед вами в подлинном виде, но, увы... Эти
болваны, как всегда, все испортили и перепутали, а вы двинетесь дальше,
навстречу своей бессмысленной судьбе...

Глаза у хромого были разные: один зеленый, а другой просто дырка.

- А ты нас, стало быть, остеречь захотел? - спросил Жихарь.

- Да нет же! - радостно вскричал хромой. - Я никогда не мешаю людям шагать
навстречу гибели, наоборот, всеми силами рад способствовать этому...

- А расколдоваться сам не мог, - ухмыльнулся богатырь.

- Это пустяки. - Хромец махнул рукой, и Жихарь заметил, что пальцы у него
коротенькие-коротенькие - меча не ухватят.

- Демоны и духи поднаторели в искусстве обмана, - сказал Бедный Монах. - Но
настоящего знатока им не провести. В вас, почтенный, всякий узнает Хуньдуня
- того самого, что в образе красного перца обольщает девушек в сумерках.

- Ну и как, получается? - оживился богатырь. Хромой только пожал плечами, а
Лю Седьмой продолжал:

- В книге "Шэнь и Цзин", повествующей о чудесном и необычайном, про
Хуньдуня говорится следующее: "Он похож на длинношерстую собаку с
медвежьими лапами, но без когтей. У него есть глаза, но он не видит, ходить
не умеет, есть уши, но он не слышит, зато чует приближение человека. В
брюхе у него нет внутренностей, есть лишь прямая кишка, и вся пища проходит
насквозь. На добродетельных он кидается, к злодеям льнет".

- Погоди, погоди, - сказал Жихарь. - Какая прямая кишка? Какая собака? Ты
чего городишь? Человек как человек, хотя, конечно, плохой, надо бы его
потрясти и расспросить...

- Руки коротки, - сказал хромой.

- А поглядим, - ответил Жихарь и протянул к хромому отнюдь не короткие свои
десницу и шуйцу. Но до тощей кадыкастой шеи почему-то не достал, сделал шаг
вперед - и опять не достал, хоть и не двигался с места расколдованный
пенек.

Уже вплотную приблизился к нему Жихарь и только сейчас заметил, что
богатырские его ладони растут почти что прямо из плеч, а куда делось все
остальное - неведомо.

Больше всего на свете боялся Жихарь остаться калекой, поэтому отскочил на
прежнее место и сразу же почувствовал, что руки вытянулись на положенную им
длину. Он облегченно помахал возвращенными конечностями.

- С мечом произойдет то же самое, - предупредил хромой дернувшегося было
Яр-Тура.

Яр-Тур смутился и сказал, что никогда не напал бы на безоружного.

- А пинка тебе дать - ноги коротки? - на всякий случай поинтересовался
Жихарь. Хромой печально кивнул.

- Я берусь изгнать Хуньдуня после соответствующей трехдневной церемоний, -
вызвался Лю Седьмой. - Но для этого нужно взять пластинку из красного
агата, двести лян серебра, четырнадцать гонгов из чуской бронзы и барабан,
на который натянута кожа старшего чиновника Палаты Принятия Мер и Весов...

- Сейчас! - пообещал Жихарь. - Сейчас побегу доставать тебе твой барабан...

- Да я и сам уйду, - сказал хромой. - Ваше общество мне быстро надоело. Но
неужели никто из вас не попросит у меня хотя бы вечной молодости?

Лю Седьмой вежливо улыбнулся:

- Благодаря воздержанию и неустанным упражнениям провожаю вот уже семьсот
двадцать первую осень...

- А я его, Бедного Монаха, еще мальцом на руках нянчил! - не растерялся
Жихарь.

Яр-Тур заколебался, но богатырь его живо осадил:

- Народ не поймет! Чего это, скажут, наш король не стареет, не матереет?
Должно быть, упырь! Так вот, скажут, кто нашу кровушку-то пьет! И конец
королевству!

И Принц не мог с ним не согласиться. Хромой вздохнул, повернулся спиной и
зашагал прочь.

- Эй, что взамен-то попросишь?

Хромой не отвечал, только вроде бы стал меньше ростом. Но, приглядевшись,
Жихарь понял, что фигура в черном плаще с каждым шагом все глубже уходит в
землю, как в воду.

Когда же черный клобук окончательно скрылся в траве, богатырь сказал
спутникам:

- Рты-то закройте - простудитесь, а я за вас отвечай. Больше о нем не
вспоминаем и не говорим, а садимся в телегу и едем!

Перекусили, приложились к неубывающему жбану, набросали в телегу сосновых
веток, сверху прикрыли мешками из-под овса. Будимир сел на торчащую
оглоблю, ко второй оглобле Бедный Монах прицепил на