Стивенсон Роберт Луис
   Потерпевшие кораблекрушение
 
   Изд. "Правда", Москва, 1981 г.
   OCR Палек, 1998 г.
 
 
   ПРОЛОГ
   НА МАРКИЗСКИХ ОСТРОВАХ
 
   Было три часа зимнего дня в Таиохаэ, французской  столице  и  главном
порту Маркизских островов. Дул  сильный  шквалистый  пассат,  грохочущий
прибой разбивался на крупной гальке пологого берега, и  пятидесятитонная
шхуна - военный корабль, олицетворяющий достоинство и влияние Франции на
этом каннибальском архипелаге, - прыгала на волнах у своего причала  под
Тюремным Холмом. Низкие, черные тучи закрывали вершины поднимающихся ам-
фитеатром гор; около полудня прошел сильный дождь - настоящий  тропичес-
кий ливень, когда вода падает с неба сплошной стеной, - и по темно-зеле-
ным склонам все еще вились серебристые нити потоков.
   На этих островах с жарким и здоровым климатом зима  -  только  пустое
название. Дождь не освежил жителей Таиохаэ, и ветер не принес им бодрос-
ти. Правда, на одной из окраин комендант  лично  наблюдал  за  работами,
производившимися в его саду, и садовники - все до  одного  каторжники  -
волей-неволей продолжали трудиться, но все прочие обитатели городка пре-
давались послеобеденному отдыху и сну: Вайкеху, туземная королева, почи-
вала в своем прелестном домике под сенью шелестящих  пальм,  комиссар  с
Таити - в своей осененной флагами официальной резиденции, торговцы  -  в
своих опустевших лавках, и даже клубный слуга крепко  спал  в  помещении
клуба, уронив голову на буфетную стойку, над которой были прибиты визит-
ные карточки морских офицеров и карта мира. На протянувшейся вдоль бере-
га единственной улице городка, где в благодатной тени пальм и  в  густых
зарослях пурао прятались дощатые домики, не было видно ни  души.  Только
на конце рассохшегося причала, который некогда (в дни краткого процвета-
ния восставших Южных Штатов) стонал под тяжестью тюков хлопка,  на  куче
мусора примостился знаменитый татуированный европеец -  живая  диковинка
Таиохаэ.
   Он не спал - его взгляд был устремлен на бухту. Он смотрел на  горный
отрог, переходящий у горловины бухты в цепь невысоких утесов,  на  белую
кипящую полосу прибоя у двух островков, между которыми в узком  просвете
виднелись на синем горизонте туманные вершины крутых гор острова  Хуапу.
Однако внимание его не задерживалось на этих давно знакомых чертах ланд-
шафта. Он был погружен в то дремотное состояние, когда  сон  граничит  с
явью, и в памяти его всплывали разрозненные картины прошлого:  лица  ту-
земцев и белых - шкиперов, старших помощников, местных царьков и  вождей
проходили перед его глазами и снова исчезали  в  небытии;  он  вспоминал
старые путешествия, забытые пейзажи, освещенные первыми лучами зари;  он
снова слышал грохот барабанов,  сзывающих  на  каннибальское  пиршество;
быть может, он вспоминал темнокожую принцессу, из любви к  которой  под-
вергся мучительной пытке татуирования, а теперь сидел на мусорной куче в
конце причала порта Таиохаэ - бездомный бродяга-европеец. А быть  может,
на память ему приходило еще более далекое прошлое,  и  он  снова  слышал
звуки и ощущал запахи родной Англии, своего  детства:  веселый  перезвон
соборных колоколов, аромат цветущего вереска, нежную песню реки у плоти-
ны.
   У входа в бухту - опасные воды, и корабль можно провести только  сов-
сем рядом с островками, так что с него легко добросить до берега сухарь.
И вот, пока татуированный европеец дремал и грезил о прошлом, изза  око-
нечности западного островка выдвинулся надутый ветром кливер -  зрелище,
которое мгновенно заставило его очнуться. Затем показались два стакселя,
и, прежде чем татуированный европеец успел вскочить на ноги,  топсельная
шхуна круто легла к ветру и, обогнув островок, курсом бейдевинд вошла  в
бухту.
   Сонный городок пробудился, как по волшебству. Со всех сторон высыпали
туземцы, приветствуя друг друга радостным криком "эхиппи" - корабль; ко-
ролева вышла на веранду и стала вглядываться в бухту, прикрыв глаза  ру-
кой, являвшей собою чудо высокого искусства татуировки; комендант, забыв
о своих садовниках, бросился в дом за подзорной трубой; семнадцать брон-
зовых канаков, во главе с боцманом-французом составлявшие команду  воен-
ной шхуны, столпились на ее баке, а все  англичане,  американцы,  немцы,
поляки, корсиканцы и шотландцы - торговцы и правительственные  чиновники
в Таиохаэ, - оставив свои лавки и конторы, по обычаю  начали  собираться
на улице перед клубом.
   Расстояния в городке были так малы, и вся дюжина его белых обитателей
собралась поэтому так быстро, что они успели  уже  обменяться  догадками
относительно национальности и цели плавания  неизвестной  шхуны,  прежде
чем она продвинулась на полкабельтова по направлению к якорной  стоянке.
Через мгновение на клотике ее грот-мачты взвился английский флаг.
   - Я же говорил, что это англичане - сразу узнал по стакселям! - воск-
ликнул старый, но еще бодрый моряк, который с полным на то правом  (если
бы ему удалось найти незнакомых с его биографией судовладельцев) мог  бы
опять украсить своей персоной еще один капитанский мостик и разбить  еще
один корабль.
   - Но ее корпус американской формы, этого вы отрицать  не  станете,  -
заметил проницательный шотландец - механик с хлопкоочистительной  фабри-
ки. - Помоему, это яхта.
   - Вот-вот, - сказал старый моряк, - именно яхта.
   Поглядите-ка на ее шлюпбалки и гичку, подвешенную за кормой.
   - Яхта, как бы не так! - отозвался голос, несомненно,  принадлежавшей
уроженцу Глазго. - Она же несет флаг английского торгового флота!  Яхта!
Еще чего!
   - Во всяком случае, вы можете запереть лавку, Том, - заметил  холеный
немец и добавил, обращаясь к проезжавшему мимо на красивой гнедой лошади
туземцу с тонким и умным лицом: - Bonjour, mon Prince! Vouz allez  boire
une verre de biere? [1].
   Однако принц Станилас Моанатини - единственный по-настоящему  занятый
человек на острове - торопился осмотреть оползень, заваливший утром гор-
ную дорогу. Солнце уже клонилось к закату, скоро должны были  спуститься
сумерки, и если он хотел избежать опасностей, которые таят в себе мрак и
невидимые пропасти, и страха перед призраками, населяющими  джунгли,  то
не мог принять любезное приглашение. Впрочем, если он даже  и  собирался
спешиться, тут же выяснилось, что угостить его будет нечем.
   - Пива! - вскричал уроженец Глазго. - Как бы не так! В клубе осталось
всего восемь бутылок! А я еще ни разу не видел в этом  порту  судна  под
английским флагом! Его капитан и должен выпить это пиво.
   Это предложение показалось всем присутствующим  вполне  справедливым,
хотя и не вызвало особого восторга: вот уже несколько дней  самое  слово
"пиво" наводило тоску на членов клуба, которые каждый вечер уныло  подс-
читывали оставшиеся бутылки.
   - А вот и Хэвенс! - сказал кто-то, словно  обрадовавшись  возможности
переменить тему. - Ну-ка, Хэвенс, что вы думаете об этом корабле?
   - Я не думаю, - ответил Хэвенс, высокий, невозмутимый,  медлительный,
облаченный в белоснежный полотняный костюм англичанин, закуривая папиро-
су, - я знаю. Он должен доставить мне груз от оклэндской фирмы  "Дональд
и Эденборо". Я как раз собираюсь отправиться на него.
   - А что это за корабль? - спросил старый морской волк.
   - Не имею ни малейшего представления. Какойнибудь трамп [2],  который
они зафрахтовали.
   С этими словами Хэвенс прошествовал дальше и скоро уже сидел на корме
вельбота, там, где он был в безопасности от брызг,  грозивших  испортить
безупречную свежесть его костюма, и отдавал команды буйным канакам  нег-
ромким, вежливым голосом, что не помешало им подойти  к  борту  шхуны  с
большой лихостью и точностью.
   У трапа его встретил загорелый, обветренный капитан.
   - По-моему, ваш груз адресован нам, - сказал англичанин. - Моя  фами-
лия Хэвенс.
   - Совершенно справедливо, сэр, - ответил капитан, обмениваясь с ним -
рукопожатием. - Владелец, мистер Додд, ждет вас в  каюте...  Осторожнее,
рубка только что окрашена.
   Хэвенс вступил в узкий проход между рубкой и бортом  и  спустился  по
трапу в салон.
   - Мистер Додд, если не ошибаюсь? - сказал он, обращаясь к  невысокому
бородатому человеку, который что-то писал за столом. И тут  же  восклик-
нул: - Да это же Лауден Додд!
   - Он самый, милый друг, - радостно ответил мистер Додд, вскакивая  на
ноги. - Прочитав вашу фамилию во фрахтовых документах, я так и надеялся,
что это будете вы! Ну, в вас не заметно никаких перемен: все тот же  не-
возмутимый, подтянутый британец.
   - Зато вы переменились, - ответил Хэвенс. - Вы, кажется,  сами  стали
британцем?
   - О нет, - возразил Додд. - Красная скатерть на верхушке мачты -  это
флаг моего компаньона. Но сам он в делах не участвует. Вот он. - И  Додд
указал на бюст, составлявший одно из многочисленных и  весьма  необычных
украшений этой оригинальной каюты.
   - Прекрасный бюст! - заметил Хэвенс, бросив на него вежливый  взгляд.
- Судя по лицу, ваш компаньон - приятный человек.
   - И даже очень, - отозвался  Додд.  -  Собственно,  он  глава  нашего
предприятия. Это он его финансирует.
   - И, кажется, он в деньгах особенно не стеснен, - сказал его собесед-
ник, со все возрастающим изумлением осматривая каюту.
   - Его деньги, мой вкус, - объяснил Додд. - Книжный  шкаф  из  черного
ореха - антикварная редкость; книги все мои - в  основном  это  писатели
французского Возрождения. Видели бы вы, как отскакивают от них скучающие
жители здешних островов, когда подходят к шкафу, рассчитывая  поживиться
чем-нибудь получше библиотечных романов! Зеркала настоящие венецианские;
вон то в углу - очень недурной образчикМазня - моя и его, лепка - только
моя.
   - Лепка? А что это такое? - спросил Хэвенс.
   - Вот эти бюсты, - ответил Додд. - В молодости я ведь  был  скульпто-
ром.
   - Да, я - об этом слышал. А кроме того, вы, помоему,  упоминали,  что
интересовались недвижимостью в Калифорнии.
   - Неужели я утверждал что-либо подобное? - удивился Додд. -  "Интере-
совался" - это не то слово. "Был втянут в спекуляции" - гораздо ближе  к
истине. Как бы то ни было, я прирожденный художник: меня никогда  ничто,
кроме искусства, не интересовало. Если бы я завтра разбил эту  посудину,
- добавил он помолчав, - я, пожалуй, опять занялся бы искусством!
   - Ваш корабль застрахован? - осведомился Хэвенс.
   - Да, - ответил Додд. - Есть  во  Фриско  дурак,  который  согласился
застраховать его и забирает львиную долю наших прибылей, но мы с ним еще
посчитаемся.
   - Груз, я полагаю, в полном порядке? - заметил Хэвенс.
   - Да, наверное, - ответил Додд. - Займемся документами?
   - У нас для этого будет весь завтрашний день, - сказал  Хэвенс.  -  А
пока вас ждут не дождутся в нашем клубе.  C'est  l'heure  de  l'absinthe
[3]. А потом, Лауден, вы, разумеется, пообедаете у меня?
   Мистер Додд охотно выразил согласие, надел белую куртку - не без  не-
которого труда, потому что он был уже в годах и довольно толст, - расче-
сал бороду и усы перед одним из венецианских  зеркал  и,  взяв  фетровую
шляпу с большими полями, вывел своего посетителя через помещение конторы
на шкафут.
   У борта их ждала кормовая шлюпка, очень изящная, с мягкими  сиденьями
и отделкой из полированного красного дерева.
   - Садитесь за руль, - предложил Лауден. - Вы ведь знаете,  где  здесь
удобнее всего пристать.
   - Не люблю править чужими лодками, - возразил Хэвенс.
   - Считайте ее лодкой моего компаньона, и мы с вами окажемся в  одина-
ковом положении, - посоветовал Лауден, легко спускаясь по трапу.
   Хэвенс последовал за  ним  и  без  дальнейших  возражений  взял  рум-
пель-штерты.
   - Не понимаю, каким образом вам удается  извлекать  доходы  из  вашей
шхуны, - заметил он. - Во-первых, она, на  мой  взгляд,  великовата  для
торговли по архипелагам, а во-вторых, слишком роскошно отделана.
   - Я не так уж уверен, что мы действительно извлекаем из нее доходы, -
возразил Лауден. - Я ведь отнюдь не деловой человек. Мой компаньон,  ка-
жется, доволен, а деньги, как я вам  уже  говорил,  принадлежат  ему.  Я
вкладываю в дело только отсутствие коммерческого опыта.
   - Полагаю, ваши обязанности вам по душе? - осведомился Хэвенс.
   - Да, как ни странно, очень, - ответил Лауден.
   Пока они пересекали гладь бухты, солнце зашло за горизонт, на военной
шхуне раздался сигнальный выстрел пушки (точнее говоря, это было  ружье)
и был спущен флаг. Шлюпка пристала к берегу в уже сгущающихся  сумерках,
и на низкой веранде "Серкль Интернасьональ" [4] (как официально и не без
оснований назывался клуб) засветились  многочисленные  лампы.  Наступили
самые приятные часы суток: исчезли назойливые, больно жалящие мушки; по-
веял прохладный береговой бриз, и члены "Серкль  Интернасьональ"  собра-
лись в клубе поболтать и выпить стаканчик-другой. Мистер Лауден Додд был
официально  представлен  коменданту  острова;  партнеру  коменданта   по
бильярду - торговцу с соседнего острова и почетному члену клуба, который
начал свою карьеру помощником плотника на борту военного  корабля  севе-
рян; портовому доктору; начальнику жандармов; владельцу опийной  планта-
ции и всем остальным людям с белой кожей, которых прихоти  торговли  или
кораблекрушений, а может быть, просто нежелание служить в военном  флоте
забросили в Таиохаэ. Благодаря своей располагающей внешности и  любезным
манерам, а также умению красноречиво изъясняться как на английском,  так
и на французском языках Лауден всем очень понравился.  Вскоре  на  столе
возле него уже стояла одна из восьми последних бутылок пива,  а  сам  он
оказался довольно молчаливой  центральной  фигурой  оживленно  болтающей
группы.
   Разговоры в Южных Морях все на один образец: океан здесь огромен,  но
мир мал; вначале непременно будет упомянут  Забияка  Хейс,  герой-моряк,
чьи подвиги и вполне заслуженный конец остались совершенно  неизвестными
Европе; потом будет затронут вопрос о торговле копрой  или  жемчугом,  а
может быть, хлопком или губками, но очень  небрежно,  словно  он  никого
особенно не интересует; то и дело будут упоминаться названия шхун и  фа-
милии их капитанов, а затем собеседники обменяются новостями о последнем
кораблекрушении и обстоятельно их обсудят. Человеку новому эти разговоры
сначала не покажутся особенно интересными, но, когда он проживет в  мире
островов год или два и перевидает немало шхун, так что  фамилия  каждого
капитана будет вызывать в его памяти определенную фигуру,  облаченную  в
пижаму или парусиновый костюм, да к тому же привыкнет к снисходительнос-
ти, с которой (в память мистера Хейса) относятся здесь к таким видам че-
ловеческой деятельности, как контрабанда, нарочно устроенное кораблекру-
шение, баратрия [5], пиратство, насильственная вербовка рабочей  силы  и
прочее, он убедится, что беседы в клубах Полинезии не менее остроумны  и
поучительны, чем разговоры в подобных же заведениях Лондона и Парижа.
   Хотя мистер Лауден Додд и прибыл на Маркизские  острова  впервые,  он
был старым, просоленным торговцем Южных Морей; он знал множество  кораб-
лей и их капитанов; ему приходилось на других архипелагах присутствовать
при зарождении предприятия, о конце которого шел рассказ, или, наоборот,
он мог сообщить о дальнейшем развитии  событий,  начавшихся  в  Таиохаэ.
Среди прочих интересных новостей - например, о появлении в здешних водах
новых лиц - он сообщил также о кораблекрушении. "Джон Ричарде"  разделил
судьбу многих других островных шхун.
   - Дикинсон выбросил ее на остров Пальмерстона, - возвестил Додд.
   - А кто владельцы? - спросил один из его собеседников.
   - О, как обычно, "Кепсикум и Кё".
   Все переглянулись с многозначительной улыбкой, и Лауден, пожалуй, вы-
разил общее мнение, сказав:
   - Вот, говорят, есть выгодные дела! Что может быть выгоднее застрахо-
ванной шхуны, опытного капитана и крепкого, надежного рифа?
   - Выгодных дел не существует! - заметил  уроженец  Глазго.  -  Никто,
кроме миссионеров, не получает барышей.
   - Ну, не знаю, - возразил кто-то. - Опиум приносит недурную прибыль.
   - Неплохо также подобраться к жемчужной отмели, где ловля  запрещена,
так году на четвертом, обчистить лагуну и удрать на всех  парусах,  пока
французы не спохватились.
   - Неплохо золота самородок отыскать, - вставил какой-то немец.
   - Купить потерпевший крушение корабль тоже иной раз сделка  недурная,
- сказал Хэвенс. - Помните этого человека из Гонолулу  и  бриг,  который
выбросило на рифы Вайкики? Ветер был крепкий, и бриг начало  ломать,  не
успел он как следует сесть на днище. Агент "Ллойда"  продал  его  меньше
чем через час, и до темноты, когда корабль наконец разбило в щепы, поку-
патель успел обеспечить себе безбедную жизнь, а если бы солнце зашло  на
три часа позже, он мог бы совсем удалиться от дел. Но и так он  построил
себе дом на улице Беретания и назвал его в честь этого корабля.
   - Да, порой на кораблекрушении можно недурно нажиться, - сказал  уро-
женец Глазго, - но далеко не всегда.
   - Ну, это общее правило - выгодные дела встречаются редко, -  ответил
Хэвенс.
   - Согласен, - продолжал шотландец. - А я мечтаю  узнать  тайну  како-
го-нибудь богача и поприжать его как следует.
   - Полагаю, вам известно, что такого рода способы среди порядочных лю-
дей неупотребительны? - возразил Хэвенс.
   - Это меня не интересует, мне такой способ вполне подходит, -  невоз-
мутимо отозвался шотландец из Глазго. - Беда только в том, что  подходя-
щих секретов в Южных Морях не узнаешь. Их надо искать в  Лондоне  или  в
Париже.
   - Мак-Гиббон начитался бульварных романов, - сказал кто-то.
   - Он читал "Аврору Флойд", - добавили из другого угла.
   - Ну и что? - возразил Мак-Гиббон. - Ведь это же правда. Почитайте-ка
газеты! Вы хихикаете только из-за своего тупоголового невежества.  А  на
мой взгляд, шантаж - такое же ремесло, как страхование, только в сто раз
честнее.
   Начавшаяся перепалка заставила Лаудена, который больше всего на свете
ценил мир и спокойствие, поспешно вмешаться в разговор.
   - Как ни странно, - сказал он, - но мне на своем веку пришлось испро-
бовать все эти способы добывания хлеба насущного.
   - Вы имели самородок найти? - жадно спросил немец,  изъяснявшийся  на
ломаном языке.
   - Нет, - ответил Лауден. - Я занимался всякими глупостями, но все-та-
ки не золотоискательством. Любой дурости есть предел.
   - Ну, а контрабандной торговлей опиумом вы занимались? -  поинтересо-
вался кто-то еще.
   - Занимался, - ответил Лауден.
   - Выгодное дело?
   - Еще какое!
   - И покупали разбившийся корабль?
   - Да, сэр, - ответил Лауден.
   - Ну, и что из этого вышло?
   - Видите ли, этот корабль был особого сорта, - объяснил Лауден. -  По
чести говоря, я бы никому не советовал заниматься этим видом деятельнос-
ти.
   - А что, его разбило в щепы на мели?
   - Вернее будет сказать, что из-за него на мели оказался я, -  заметил
Лауден. - Не сумел преодолеть трудностей.
   - А шантажом занимались? - осведомился Хэвенс.
   - Само собой разумеется! - кивнул Лауден.
   - Выгодное дело?
   - Видите ли, я человек невезучий. А так, наверное, выгодное.
   - Вы узнали чью-нибудь тайну? - спросил уроженец Глазго.
   - Великую, как этот океан.
   - Тайну богача?
   - Не знаю, что вы называете богачом, но эти острова он мог бы  купить
и не заметить, во что они ему обошлись.
   - Ну, так за чем же дело стало? Вы не могли его разыскать?
   - Да, на это потребовалось время, но в конце концов я  загнал  его  в
угол и...
   - И что?
   - Все полетело вверх тормашками. Я стал его лучшим другом.
   - Ах, черт!
   - По-вашему, он не слишком разборчив в выборе друзей? - любезно осве-
домился Лауден. - Да, пожалуй, у него довольно широкий круг симпатий.
   - Если вы кончили болтать чепуху, Лауден, - сказал Хэвенс, -  то  нам
пора идти ко мне обедать.
   За стенами клуба во мраке ревел прибой. В темной чаще кое-где мерцали
огоньки. Мимо по д