ки, - сказал нотариус. - Можете не описывать мне своего  положе-
ния. Люди, живущие на пособие своих родных, для меня не  такая  уж  ред-
кость. В подобных случаях я действую по определенной системе.  Сейчас  я
вам дам фунт. Вот он. В любой день, когда вы решите зайти, мой клерк вы-
даст вам авансом шиллинг" По субботам, поскольку моя контора  в  воскре-
сенье закрыта, он будет давать вам два шиллинга. Условия мои таковы:  вы
не будете обращаться лично ко мне, а только к моему клерку, вы не будете
являться сюда пьяным, и вы будете немедленно уходить, как только  распи-
шетесь в получении шиллинга. Всего хорошего.
   - Вероятно, я должен вас поблагодарить, - сказал Картью. - Я в  столь
отчаянном положении, что не могу отказаться даже  от  такого  нищенского
пособия.
   - Нищенского? - улыбнулся нотариус. - В нашем городе человек, у кото-
рого в кармане имеется шиллинг, не считается нищим. У меня на руках есть
еще один молодой человек, который вот уже шесть лет беспробудно пьет  на
такое пособие.
   И он занялся своими бумагами. В течение  многих  месяцев  улыбающееся
лицо нотариуса стояло перед глазами Картью. "Этот трехминутный разговор,
- пояснил он, - научил меня большему, чем все мои прежние  занятия.  Это
была сама жизнь. И я подумал: неужели я дошел до того, что завидую этому
старому сухарю?"
   В течение следующих трех недель Норрис, небритый и исхудавший, каждое
утро появлялся в конторе нотариуса. Ночью он спал  на  скамье  в  парке,
днем лежал там на траве в обществе других бездомных бродяг. Каждое  утро
его будили лучи солнца, встающего за маяком. Он  поднимался  на  ноги  и
смотрел, как меняются краски в восточной части неба, смотрел на  еще  не
проснувшийся город, смотрел на кишащий кораблями  порт,  где  начиналась
утренняя работа. Его собратья по  ночлегу  продолжали  лежать  на  своих
скамьях и на траве, стараясь урвать лишний часок сна, а Картью бродил по
дорожкам парка, проклиная свою былую лень и глупость. Днем в парке появ-
лялись няньки с детьми, а потом - нарядно одетая публика, а Картью и ос-
тальная "шваль" (это было его собственное горькое выражение),  покусывая
травинки, угрюмо поглядывали на проходящую мимо пеструю вереницу.  Потом
наступал вечер, потом ночь, и все начиналось сначала. Иногда ночью  раз-
давались крики о помощи.
   - Вы можете этому не поверить, - сказал Картью, - но я дошел до тако-
го состояния, когда меня уже ничто не трогало. Как-то раз меня  разбудил
крик женщины. Она звала на помощь. А я только повернулся на другой бок и
снова заснул... Да, странное место этот парк, где весь день  гуляют  на-
рядные дамы со своими детьми, а ночью грабят прохожих, хотя кругом горят
огни большого города и слышится шум экипажей, в которых гости  возвраща-
ются с губернаторского бала.
   Единственным развлечением Норриса в те дни были разговоры  с  другими
бродягами. Ему пришлось выслушать много скучных, много странных и  много
страшных историй.
   Пошли дожди, и он был вынужден каждый день тратить  четыре  пенса  за
право переночевать в ночлежке, лишая себя завтрака. Как-то утром, голод-
ный и мокрый, он сидел на скамье в парке, как вдруг услышал громкий  со-
бачий визг. Оглянувшись, он увидел, что неподалеку  несколько  хулиганов
развлекаются, мучая какого-то пса. И Норрис, остававшийся равнодушным  к
крикам людей, попавших в беду, не выдержал страданий ни в чем не  повин-
ного животного. Он бросился на хулиганов, раскидал их  во  все  стороны,
схватил собаку и, прислонившись к дереву, приготовился отразить  нападе-
ние. Их было шестеро, но, как это часто случается, жестокость в них  со-
четалась с трусостью,  и  они  предпочли  удалиться,  осыпая  его  руга-
тельствами. На соседней скамье сидел безработный приказчик, веселый  ры-
жий человечек, по фамилии Хемстед. Сам он не рискнул  вмешаться,  однако
поспешил принести Картью свои поздравления и  предостеречь  его,  что  в
следующий раз подобное вмешательство может окончиться для него плохо.
   - В этом парке попадаются такие субъекты, с которыми лучше не  связы-
ваться, - сказал он.
   - Ну, я и сам ничуть не лучше, - ответил Картью.
   Хемстед рассмеялся и сказал, что человека из хорошей семьи сразу вид-
но.
   - Это не имеет  никакого  значения,  я  ведь  безработный,  -  сказал
Картью, усаживаясь на скамью рядом со своим новым знакомым.
   - Я и сам давно без места, - сказал Хемстед.
   - Все равно мне до вас далеко, - заметил Картью. - Моя  беда  в  том,
что у меня места никогда и не было.
   - Значит, ремесла вы не знаете никакого? - спросил Хемстед.
   - Я умею тратить деньги, - ответил Картью, - разбираюсь в  лошадях  и
немножко в мореходстве. Но я не член профсоюза,  а  то,  наверное,  меня
взяли бы на какой-нибудь корабль.
   - Жалость-то какая! - сочувственно вздохнул его  собеседник.  -  А  в
конную полицию пробовали устроиться?
   - Пробовал, и мне указали на дверь - не подошел по здоровью.
   - Ну, а как насчет железных дорог? - осведомился Хемстед.
   - А вы-то их пробовали? - в свою очередь, спросил Картью.
   - Нет, это не для меня. Я не собираюсь заниматься черной  работой,  -
гордо ответил бывший приказчик. - Но, если не быть особенно разборчивым,
там почти наверняка можно устроиться.
   - Ну-ка, объясните мне, куда идти! - воскликнул Картью, вскакивая  на
ноги.
   Дожди шли не переставая, реки выходили из берегов, и на железных  до-
рогах требовались рабочие руки, но  "безработные"  предпочитали  просить
милостыню или грабить, так что  землекоп,  даже  совсем  неопытный,  мог
рассчитывать на хороший заработок. Поэтому в тот же вечер после  скучной
поездки, во время которой пришлось сделать пересадку, потому что  дорогу
размыло, Норрис оказался на грязном, поврежденном участке пути за  Южным
Клифтоном и впервые в жизни попробовал заняться физическим трудом.
   Дождь не прекращался несколько  недель.  Начались  оползни,  и  целый
склон горы обрушился в море - лавина глины, камней и вырванных с  корнем
деревьев засыпала утесы, пляж и даже прибрежные рифы. Обвал уносил целые
дома и разбивал их, как орехи. Из соседних домов, которым угрожала та же
судьба, жильцы поспешно перебирались в другое место, и дома  стояли  за-
пертые, покинутые. Днем и ночью в лагере землекопов горели костры,  днем
и ночью измученным землекопам работающей смены подавался  горячий  кофе,
днем и ночью инженер участка совершал обход за  обходом,  ободряя  своих
рабочих, днем и ночью стучал телеграф, сообщая страшные новости и  зада-
вая тревожные вопросы. По размываемой линии редко-редко проходили  поез-
да; они двигались медленно, поминутно давая гудки, и останавливались пе-
ред опасным местом, словно живые существа, чувствующие,  что  им  грозит
гибель. Начальник участка поспешно оглядывал  линию  и  хриплым  голосом
кричал машинисту, что можно ехать. Землекопы, затаив дыхание, следили за
тем, как поезд медленно проползал мимо, а когда опасное место оставалось
позади, коротко кричали "ура", глядя вслед набиравшему ход поезду.
   Одну такую сцену Картью запомнил на всю жизнь.
   С моря дул сильный ветер. В пятистах футах под насыпью огромные  валы
долбили отвесное подножие горы. Неподалеку от берега маленькая шхуна по-
давала сигналы бедствия - там кто-то стрелял из дробовика,  -  словно  в
такое время можно было рассчитывать на помощь.  Тут  Картью  отвернулся,
потому что раздался пронзительный гудок и из-за дождевой завесы показал-
ся окутанный дымом паровоз. Сам инженер, побледнев, подал  сигнал  маши-
нисту. Поезд полз черепашьим ходом, но вся гора содрогалась и, казалось,
клонилась к морю: землекопы инстинктивно уцепились за деревья и  кустар-
ники - тщетная предосторожность, столь же тщетная, как выстрелы несчаст-
ных моряков внизу. Но и на этот раз их страхи оказались напрасными,  по-
езд прошел благополучно, и Норрис, переведя дыхание, снова посмотрел  на
шхуну. Она, уже скрылась в волнах.
   Так в тяжелой и опасной работе проходили дни и ночи. Картью устал  от
бессонницы, ему смертельно надоел кофе, его руки, размягченные сыростью,
были натерты до крови, и в то же время он чувствовал себя  необыкновенно
спокойным и здоровым. Жизнь на открытом воздухе, физический труд,  необ-
ходимость зарабатывать на пропитание оказались  чудесным  лекарством  от
скептицизма, разъедавшего его душу. Он хорошо знал, какая перед ним сто-
ит задача: требовалось сделать так, чтобы поезд прошел их участок благо-
получно, и не было времени спрашивать,  нужно  ли  это.  Картью  -  без-
дельник, мот, безвольный дилетант - заслужил всеобщие похвалы и  получил
повышение. Особенно его хвалил инженер и ставил в пример другим.  Как-то
раз Норрис услышал, что он сказал: "У меня есть новый рабочий, городской
щеголь. Он один стоит двоих". Эти слова прозвучали в  ушах  Картью,  как
музыка, и с этой минуты тяжелая плебейская работа не просто интересовала
его - он ею гордился.
   Горячка еще продолжалась, когда подошел день выплаты пособия.  Норрис
был к этому времени произведен в старшие рабочие: он решал, когда  оста-
навливать и когда пропускать поезда на опасном откосе  вблизи  Северного
Клифтона. Эта ответственность одновременно пугала его и приводила в вос-
торг. Мысль о семидесяти пяти фунтах, которые он вскоре должен будет по-
лучить в конторе нотариуса, и о том, что в этот день он  обязан  быть  в
Сиднее, смущала и тревожила его. Наконец он  решился;  выбрал  свободную
минуту, отправился в клифтонскую гостиницу, потребовал лист бумаги, перо
и чернила и написал нотариусу, объясняя, что получил хорошее место,  ко-
торое может потерять, если поедет в Сидней, и просил считать это  письмо
доказательством его присутствия в Новом Южном Уэльсе, с тем чтобы он мог
получить причитающиеся ему деньги в день следующей выплаты.
   Со следующей почтой пришел ответ. Нотариус не  только  согласился  на
его просьбу, но и был очень любезен. "Хотя ваша просьба  и  противоречит
полученным мной инструкциям, я готов взять на себя всю ответственность и
поступить согласно вашему желанию. Должен признаться, что ваше поведение
меня приятно разочаровало. Мой опыт показывает, что от молодых  людей  в
вашем положении редко можно ожидать чего-либо подобного".
   Дожди кончились, и временные работники были уволены.  Однако  Норриса
инженер оставил, приняв его на постоянную работу. Теперь он стал полноп-
равным землекопом и жил в палатке среди скал, окруженный  глухим  лесом,
вдалеке от всякого жилья. Когда он и его  товарищи  сидели  у  вечернего
костра, тишина нарушалась только шумом проходящих мимо поездов да крика-
ми ДИКИХ ЖИВОТНЫХ И ПТИЦ.
   Чудесная погода, легкая, однообразная  работа,  долгие  часы  ленивой
болтовни у лагерного костра, длинные бессонные ночи, когда, бродя по за-
литому лунным светом лесу, он вспоминал свою прежнюю глупую и  бесполез-
ную жизнь, полная оторванность от города, так что всякую случайно попав-
шую к ним газету прочитывали от первой до последней строчки, включая да-
же объявления, - таково было его новое существование, которое скоро  ему
надоело. Он с глубоким сожалением вспоминал усталость, яростную  спешку,
напряжение, костры, ночную кружку кофе - всю грубую, забрызганную грязью
поэзию первых недель его работы на железной дороге. И вот примерно в се-
редине октября он отказался от места и распрощался с палаточным  лагерем
на отроге Лысой горы. В своем рабочем костюме, с узлом за спиной и нако-
пившимся жалованьем в кармане он второй раз очутился в Сиднее и  шел  по
улицам, испытывая удовольствие, смешанное с растерянностью, словно чело-
век, вернувшийся из долгого путешествия. Он смотрел на прохожих, как за-
вороженный, и, забыв про голод, забыв о том, что ему надо подыскать себе
жилье, бродил среди толпы, точно щепка, уносимая  течением.  Наконец  он
пришел в парк и, прогуливаясь по дорожкам, стал вспоминать  страдания  и
мучительный стыд, который испытывал здесь, и с жадным любопытством вгля-
дывался в своих преемников. На одной из скамеек он заметил Хемстеда, все
такого же веселого и бодрого, и заговорил с ним, как со старым другом.
   - Вы дали мне хороший совет, - сказал он. - Эта железная дорога  сде-
лала из меня человека. Надеюсь, вам тоже повезло?
   - Ну нет, - ответил бывший приказчик. - Сейчас в торговле затишье,  и
для человека, вроде меня, нет подходящего места. - Тут он показал Норри-
су свои рекомендации - от бакалейщика в Вуллумуллу, от владельца  скобя-
ной лавки и от хозяина бильярдной.
   - Да, - объяснил он, - я хотел стать маркером. Но разочаровался: ноч-
ная работа губит здоровье. Нет уж, я ничьим рабом не  буду!  -  заключил
он.
   Памятуя правило, что тот, кто слишком горд, чтобы быть рабом,  обычно
без смущения принимает доброхотные даяния, Картью протянул ему  соверен,
а сам, почувствовав острый голод, отправился по направлению к  ресторану
"Париж", Когда он добрался это этой части города, по улицам как раз рас-
ходились из суда адвокаты в париках и мантиях, и  Картью,  поправляя  на
плече узел, остановился, чтобы полюбоваться на них и вспомнить прошлое.
   - Черт возьми, - раздался позади него голос, - да это мистер Картью!
   Обернувшись, он увидел перед собой красивого загорелого, но, пожалуй,
слишком полного юношу, одетого в щегольской костюм с бутоньеркой,  кото-
рая стоила целый соверен. Это был Том Хэдден (весь  Сидней  называл  его
Томми), унаследовавший довольно большое состояние, но не  имевший  права
им распоряжаться, так как его благоразумный отец назначил ему нескольких
опекунов. Норрис познакомился с ним в первые  дни  своего  пребывания  в
Сиднее на его прощальном ужине и даже проводил Томми до кишевшей тарака-
нами шхуны, на которой он должен был отправиться в шестимесячное  плава-
ние к островам Тихого океана. Дело в том, что ежегодного дохода  мистеру
Хэддену хватало на три месяца роскошной жизни в Сиднее, а остальные  де-
вять он вынужден был проводить в длительных вояжах.
   Томми всего неделю назад вернулся в Сидней и  уже  успел  обзавестись
шестью новыми костюмами. Однако этот  простодушный  малый  так  радостно
приветствовал одетого в рабочую блузу Картью, у которого за спиной  бол-
тался узелок, словно перед ним был герцог.
   - Пойдемте выпьем вместе, - предложил он.
   - По правде говоря, я  собирался  пообедать  в  "Париже",  -  заметил
Картью, - мне давно уже не приходилось есть как следует.
   - Чудесный план! - воскликнул Хэдден. - Я позавтракал только  полчаса
назад, но мы возьмем - отдельный кабинет, и я еще  чего-нибудь  погрызу.
Вчера я здорово кутнул, а сегодня без конца встречаюсь с приятелями.
   Вскоре они уже сидели за столиком в отдельном кабинете на втором эта-
же модного ресторана, отдавая должное искусству лучшего повара Сиднея.
   Странное сходство их положения внушило им взаимную  симпатию,  и  они
принялись рассказывать друг другу о себе. Картью описал свои страдания в
парке и работу на железной дороге. Хэдден поведал  о  том,  как  покупал
копру в Южных Морях, юмористически обрисовав жизнь на коралловых  остро-
вах. Насколько мог понять Картью, профессия землекопа была  куда  доход-
нее. Но, с другой стороны, груз шхуны Хэддена состоял в основном из пива
и хереса для его личного потребления.
   - У меня было и шампанское, но сначала я его хранил на случай  болез-
ни, а потом решил, что вряд ли заболею, и стал выпивать по бутылке  каж-
дое воскресенье. Спал все утро, потом завтракал с шампанским, ложился  в
гамак и читал "Средние века" Хэлема. Вы читали эту книгу? Я всегда  беру
с собой на острова что-нибудь солидное. По правде говоря, я  не  слишком
стеснялся в расходах, но, если немножко экономить или если бы у меня на-
шелся компаньон, можно было бы хорошо заработать. Я  пользуюсь  влиянием
среди местных жителей. Я теперь считаюсь одним из вождей, и в хижине со-
вета для меня отведено особое место. И моя партия очень сильна.  Правда,
мне приходится подкармливать моих сторонников  консервированной  лососи-
ной, а это обходится дорого. Впрочем, при всяком удобном случае я стара-
юсь достать для них осьминога. Это их любимое блюдо, хотя я сам осьмино-
гов не люблю. А вы как? То же самое и с акульим мясом. Я все пытаюсь  им
втолковать, что раз копра сейчас стоит дешево, они должны  нести  убытки
наравне со мной. Я считаю своей святой обязанностью  просвещать  их,  но
вот политической экономии они никак не понимают.
   Тут Картью воспользовался случаем и задал вопрос, который давно  вер-
телся у него на языке.
   - Да, кстати, о политической экономии, - сказал он. - Вы сказали, что
если бы у вас был компаньон, то прибыль увеличилась бы. Каким это  обра-
зом?
   - Я сейчас вам докажу с помощью цифр! - воскликнул Хэдден  и,  воору-
жившись карандашом, стал творить чудеса на обороте меню.
   Насколько я мог понять, Томми всегда носился со всевозможными  проек-
тами. Стоило ему услышать о какой-нибудь спекуляции, и он готов был  ис-
писывать цифрами целые страницы. Данные для своих расчетов он черпал  из
собственного воображения, полагаясь к тому же на довольно  скверную  па-
мять. Короче говоря, он казался карикатурой на Пинкертона. Если Джим был
дельцом-романтиком, то Томми был дельцом-сказочником.
   - Ну, и как по-вашему, во что это обойдется? - спросил он,  например,
о какой-то закупке.
   - Не имею ни малейшего представления, - ответил Картью.
   - Десяти фунтов хватит с избытком, - торжествующе заявил Томми.
   - Ну, это чепуха, - сказал Картью, - не меньше пятидесяти.
   - Да вы же сами мне только что сказали, что не имеете об этом ни  ма-
лейшего представления! - возопил Томми. - Как я могу производить  расче-
ты, когда вы говорите то одно, то другое? Будьте же серьезны.
   Однако он согласился увеличить предполагаемую цифру до  двадцати,  но
через несколько минут, когда выяснилось, что в подобном случае  операция
окажется убыточной, снова снизил ее уже до пяти фунтов, заявив:
   - Я же говорил вам, что это чепуха.  Уж  если  браться  за  дело,  то
браться как следует.
   Хотя многое в рассуждениях Томми казалось Картью нелогичным  и  неяс-
ным, постепенно он увлекся. Перед его глазами вырастал великолепный дво-
рец, правда, лишенный фундамента. Медведь еще гулял по лесу, но из шкуры
его уже был изготовлен великолепный ковер. Картью через  несколько  дней
получит в свое  распоряжение  полтораста  фунтов.  У  Хеддена  уже  есть
пятьсот. Так почему бы им не подобрать себе еще  двух-трех  компаньонов,
не зафрахтовать какую-нибудь старую шхуну и не отправиться торговать  на
острова? Картью - опытный яхтсмен, а Хэдден, как он заявил, "умеет рабо-
тать вполне прилично". Торговля в Южных Морях - дело, несомненно, выгод-
ное, а то зачем бы столько шхун отправлялось туда из года в год? А раз у
них будет собственная шхуна, значит, они получат еще "большую прибыль.
   - И, во всяком случае, своего мы не потеряем! -  вскричал  Хэдден.  -
Купите себе два-три  костюма.  С  этого,  конечно,  надо  начать.  Потом
возьмем извозчика и поедем в "Богатую невесту".
   - Я обойдусь тем костюмом, который на мне, - сказал Норрис.
   - Да неужто? - вскричал Хэдден. - Должен сказать, я вами  восхищаюсь.
Вы настоящий мудрец-философ.
   - Просто мне надо экономить, -  ответил  Картью.  -  Если  мы  решили
взяться за это дело, мне нужны будут все мои деньги, все  до  последнего
гроша.
   - Решили ли мы взяться за это дело? - просиял Томми. -  Вот  вы  сами
увидите. Только одно условие, Картью: контракты будем заключать на  ваше
имя. Ведь у меня есть капитал. А вам в случае неудачи терять  все  равно
нечего.
   - Но мне казалось, мы сейчас только установили, что это  дело  совсем
безопасное, - заметил Картью.
   - Ну, совсем безопасных дел не бывает, - ответил мудрый Томми. - Даже
букмекеры и те разоряются.
   Трактир с садом, носивший название "Богатая невеста", был  куплен  на
деньги, которые его владелец, капитан Босток, накопил за время  длинной,
бурной и отчасти исторической карьеры среди островов. Всюду, от  архипе-