м.
   Деревца одно за другим ломались, вминались в землю. Ветки  последнего
больно хлестнули ее по ноге. Она вскрикнула.
   Удар разрушил чары. Мощный выброс адреналина поднял девочку на  ноги.
Через секунду она уже летела по дороге.
   Не в силах  запретить  себе  оглядываться,  она  видела,  как  столбы
изгороди валятся наземь и разлетаются в  щепки,  словно  под  гигантским
ножом невидимой газонокосилки.
   "Машина, - подумала она, задыхаясь. - Подъедет какая-нибудь машина...
я проголосую... мы умчимся... спасемся..."
   "Если кто-нибудь  проедет  здесь...  Все  будет  хорошо...  Чертовски
хорошо... только откуда взяться машине на пустынной дороге... ночью..."
   "С тем же успехом можешь надеяться, что прилетит Яблочный Клан  и  на
стрекозиных крылышках унесет тебя на Луну".
   Она помнила: "Здесь мой Губитель".
   Изгородь разлеталась в щепки.
   Гранитные  столбы  ворот...  взорвались  с  силой  снаряда.  Губитель
настигал. Конец рядом.
   Из темных полей донесся протяжный вой. Протяжный и полный тоски вопль
ее смерти. Смерть звала.
   Вот опять...
   "Нет, - подумала она. - Это гудок. Поезд гудит, зараза".
   Впереди, в двухстах ярдах, холм на сурепном  поле  прорезали  рельсы.
Даже в темноте она различала  откосы,  круто  спускавшиеся  к  путям.  И
медленно приближавшийся товарняк, груженый углем.
   Если удастся вскочить в вагон - это отстанет. С крутого откоса  можно
прыгнуть, как с платформы станции. Если упасть  на  россыпь  угля  -  он
смягчит удар. Если нет - она сломает себе шею.
   "Быстрей. За холмом уклон  пути  идет  вниз.  Если  товарняк  наберет
скорость, нечего и думать его поймать".
   За спиной по-женски взвизгнул втоптанный в землю дорожный знак.
   Заросший   травой   пригорок   она   преодолела   рывком,   достойным
олимпийца-спринтера. Перепрыгнула ограждение,  поскользнулась  и  тяжело
шлепнулась наземь, вскрикнув от резкой боли в затылке.  Что-то  схватило
ее за волосы.
   Головы не повернуть. Она яростно дергалась  под  столбом  ограждения,
пытаясь вырваться, в уверенности, что ее держит живая  рука.  Но  пальцы
нащупали только проволоку ограды. Вот оно что!  На  бегу  длинные  пряди
сбились в колтун и петлей зацепились за столбик.
   Мысли неслись вскачь.  "Отцепись.  Надо  бежать.  Поезд  -  последний
шанс".
   Проволока ограждения содрогнулась, как живая.  Она  повернула  голову
вправо.
   Столбы валились как кегли. Балки ограждения под сокрушающей  тяжестью
уходили в землю.
   Сколько столбиков осталось до нее? Она насчитала  десять,  и  десятый
сломался у нее на глазах. Снова представилась чудовищная  газонокосилка:
она неумолимо накатывалась вдоль ограды, срезая столб за столбом.
   Девятый.
   Сбит.
   Смутная мысль: "еще восемь столбов от меня до Губителя".
   Восьмой.
   Разлетелся в щепки. "Интересно, как это будет?"
   Перед глазами встала яркая картина ее последнего мига:
   Наваливается невыносимая тяжесть, корчи агонии, треск костей...
   Она почувствовала, как под падающей с  небес  скалой  лопается  кожа,
рвутся сухожилия и ломаются ребра: щелк... щелк... щелк...
   Ниже... ниже...
   Грудная клетка разваливается, открыв небу трепещущее  сердце...  Крик
рвется из горла, выталкивая осколки зубов...
   Еще ниже...
   Из расколотых костей сочится костный мозг... И сердце  лопается,  как
помидор под каблуком!
   Она уже видела себя в грязи, раздавленной  в  лепешку,  как  мышь  на
дороге.
   "Тут тебе и конец, Розмари Сноу".
   - Нет!
   Крак!
   Седьмой столбик. Как не бывало.
   Крак!
   Шестой.
   - Волосы! Я не могу!
   Гудок локомотива. Стук колес все быстрей. Еще минута - и все.
   Пригнувшись, она рванулась, вырывая волосы с корнем.  Голову  обожгло
огнем, волосы затрещали, но несколько прядей еще держались.
   Пятый...
   Перед ней встало лицо незнакомца, грустные  раскосые  глаза.  "Теперь
понятно, почему ты так спешил. Вот от чего ты убегал. Ты знал,  что  это
такое. И ты смеялся надо мной, как все эти  мучители,  превратившие  мою
жизнь в ад? Доволен, что я умру, да?
   - Ублюдок! - выкрикнула она. - Я убью тебя! Крак!
   Четвертый...
   Она изгибалась, дотягиваясь до петли волос, захлестнувшей  столбик  и
вопила от ненависти к предателю. Третий столбик... Щепки мельче спичек.
   "Давай! Еще можно успеть. Последняя секунда. Давай же!" Крак! Второй.
   Она зарычала на незнакомца. Первый!
   Ближайший  столбик  рухнул.  Балка,   на   которую   она   опиралась,
переломилась, куст чертополоха, падая, хлестнул ее по лицу.
   Она замерла, похолодев, подняв лицо  к  небу.  Теплый  летний  воздух
сгустился, ударил ее в лицо. Как молот Господень.
   Розмари Сноу закричала...
 
Часть вторая 
 
   Какая-то странность кроется в турецком городе, известном как Стамбул.
   В 330 году новой эры римляне перенесли сюда  столицу  империи.  Город
тогда назывался Византии. Римляне переименовали его  в  Константинополь.
Они  изменили  название,  а  город  изменил  их.  Они   превратились   в
византийцев.  И  обычаи   их   странно   исказились,   превратившись   в
византийские обычаи. По новому  обычаю,  новый  император,  заступая  на
место  старого,  выжигал  своему  предшественнику   глаза   раскаленными
железными прутьями. В 1453 году  Константинополь  захватили  турки.  Они
переименовали его в Истамбул, а сами стали  византийцами.  И  обычаи  их
стали странными,  тоже,  можно  сказать,  византийскими.  Новый  султан,
сменяя старого, по  обычаю  казнил  прежнего  султана,  раздавливая  ему
мошонку.
 
Глава 4 
Что случилось с Эми Янг? 
 
   Хочешь власти? Хочешь власти над людьми?
   Хочешь власти посыпать людей на смерть?
   Хочешь власти столь полной, что, умирая за тебя, они отдадут жизнь  с
радостью и гордостью, с последним вздохом выкрикивая твое имя?
   Хочешь такой власти?
   Хочешь?
   Если бы этот вопрос задали Ричарду Янгу, у него не нашлось бы времени
толком на него ответить.
   Уже третий раз после полудня Ричард Янг ворчал про себя: "Ну и денек,
Дикки... Ну и денек!"
   Из открытых ящиков письменного  стола  в  гостиной  пачками  вылетали
старые счета и страховки на давным-давно проданные автомобили вперемешку
с семейными фотографиями.
   - Кристин! Сколько у меня еще времени?
   - Держи себя в руках, - донесся из кухни певучий голосок жены. -  Еще
почти час.
   Чертыхнувшись про себя, он снова запустил обе руки в ящик.  Где  этот
чертов паспорт? Надо успеть к врачу до половины  шестого.  Только  и  не
хватало копаться в старом хламе.
   И это первый день недельного отпуска. Всю ночь провел за компьютером,
заканчивая сценарий очередного рекламного клипа для  продавца  теннисных
мячей. Не то чтобы он не любил свою работу.  Приятно  написать  хороший,
крепкий  сценарий,  который  принесет  заказчику   дьявольски   неплохую
прибыль, да еще сойдет за славную  развлекательную  короткометражку.  Но
все-таки десять месяцев без выходных - это многовато.
   Давно пора провести дней девять с семьей, повозиться в саду, съездить
куда-нибудь на пару дней и вообще побездельничать.
   И тут, как обычно, дерьмо пошло косяком.
   Для  начала  позвонил  брат  жены  -  старая  болячка.  С  чем  может
объявиться шурин Джо? Ну конечно, с новым блистательно-идиотским планом,
как кратчайшим путем привести всю семью к разорению.
   Теперь не хватало  только  небольшой  грозы  с  пожаром  для  полного
счастья.
   - Господи!
   - Что с тобой? - встревоженно отозвалась жена.
   - Представляешь, я нашел наше свидетельство о браке!
   - Боже мой, Ричард, я думала, ты, по  меньшей  мере,  перерезал  себе
артерию.
   - Да я думал, оно давным-давно кануло в семейную черную дыру.
   Кристин крикнула сквозь грохот кастрюль:
   - Оно не просрочено?
   Он представил себе ее ехидную ухмылку и сам невольно улыбнулся:
   - И не надейся. Ты прикована ко мне пожизненно. Из  ящика  появлялись
ветхие  гарантийные  талоны   на   будильники,   утюги,   газонокосилки,
электрооткрывалки для консервов...
   Все это по большей части давно отправилось в помойку.
   - Неужели у всех такая чертовщина? - вслух удивлялся он.  -  Жестянки
набиты  старыми  банковскими  извещениями,  просроченными   страховками,
телефонными счетами... Ну-ка... шестилетней давности!
   -  Господи,  корешки  билетов  на  концерт  "U-2"...  Помнишь,  перед
свадьбой?
   Ричард Янг догадывался, что так бывает почти со всеми.  Три  четверти
этого хлама давным-давно следовало бы отправить в печку, но есть даже  в
ненужном  страховом  полисе  с  его  строгим  черным   шрифтом   что-то,
внушающее: не выкидывай. Вдруг пригодится?
   - Ричард?
   - Угу.
   - Скажешь Эми, что чай налит?
   - Угу. Где она?
   - Ты меня спрашиваешь? Я целый час не отходила от плиты, милый муж...
   "Милый муж" всегда предвещал грозу. Пора пошевелиться.
   Подавив желание поднести к груде бумаг зажженную  спичку  и  сплясать
над огнем победный танец дикарей, он направился в соседнюю комнату.
   - Эми! На заправку!
   Телевизор добросовестно показывал историю Тома и Джерри,  но  внимали
ему только пустые кресла.
   -  Эми,  если  ты  не  съешь,  мышке  отдадим.  Ричард  опустился  на
четвереньки и по-собачьи заковылял по ковру.
   - Гав. Гав! Поймаю и съем!
   Их четырехлетняя дочурка  вечно  умудрялась  затеять  игру  в  прятки
именно тогда, когда времени в обрез.
   Любимое место - за  диваном.  Сейчас  бы  поваляться  на  солнышке  с
баночкой холодного пива и последним номером  "Кью".  Подавив  вздох,  он
невольно улыбнулся, представив, как оглушительно завизжит обнаруженная в
своем укрытии Эми. Завизжит, в  восторженном  ужасе,  а  потом  выскочит
вприпрыжку из комнаты, оглядываясь через плечо и, конечно, не глядя  под
ноги. Без синяка не обойдется. Впрочем, синяки она  носит,  как  золотые
медали.
   - Поймал!
   Эми не было в обычном убежище. "Вот пропасть, - подумал Ричард. - Она
нашла новое место. Лежит, небось, где-нибудь, свернувшись  в  клубок  из
ручек и ножек, едва различишь  внутри  круглое  сияющее  личико  и  пару
блестящих глазенок". Он  бросил  взгляд  на  часы.  Н-да,  время  надело
тапочки и понеслось во всю прыть. Пожалуй, на двух  ногах  искать  будет
скорее.
   За дверью?
   Нет. Только тряпичная кукла с пятном  от  соуса  на  белой  футболке.
Утром Эми пыталась накормить ее бобами.
   За занавеской?
   Нет.
   Под стеллажом?
   Никого.
   Под кофейным столиком?
   Шиш!
   - Боже, дай силы, - бормотал он. - Вот уж денек так денек!
   Ричард Янг, тридцати трех лет от роду, еще не знал, что его  ожидает.
Этот солнечный июньский денек был переломным днем его жизни.  Во-первых,
дочь Эми умудрилась исчезнуть с лица земли.
   Во-вторых, Ричард понятия не имел, что  в  его  доме  появился  новый
жилец.
   Ричард торопливо обыскал первый этаж и поднялся наверх.
   - Эми? Чай готов. Иди пей.
   Нет ответа.
   В ванной? Пусто. Но вода в туалете  не  спущена.  На  ходу  он  нажал
кнопку и двинулся в сторону спальни, но его перехватил десятилетний  сын
Марк.
   - Пап, - огорченно воскликнул мальчуган. - Опять та же история!
   - Ты не видел Эми?
   Ричард заглянул в спальню девочки. Ни одной Эми!
   - Пап, у меня опять так получилось.
   - Что? Дистанционка от телевизора снова за батареей?!
   Марк виновато кивнул, широко расставленные голубые глаза  наполнились
слезами в ожидании выволочки.
   - Извини, сынок, мне сейчас некогда  этим  заниматься.  Ты  не  видел
Эми?
   Мальчик покачал головой.
   - Но через десять минут чемпионат по борьбе, а я не могу  переключить
канал.
   Ричард подавил приступ раздражения.
   -  Слушай,  Марк,  у  меня  ни  минуты  времени.  Эми  куда-то  опять
запропастилась. А мне еще надо найти свой паспорт и бежать к доктору.
   - Понимаешь, это же финал чемпионата. Я хотел...
   - Марк, - мягко сказал он, слегка подталкивая сына к его  комнате.  -
Если тебе так уж необходимо посмотреть этот матч, попроси  маму  достать
твой пульт.
   - Да ладно, - последовал  быстрый  ответ.  -  Можно  и  подождать.  А
вообще-то, раз Эми не смотрит телевизор, я могу посмотреть внизу. - Марк
улыбнулся, радуясь своей находчивости.
   - Кстати, Марк, можешь помочь мне в розыске Эми. Твоя мама  сойдет  с
ума, если ровно через две минуты Эми не сядет за стол.
   - Кто-то оставил открытым окно на веранде. Она  могла  вылезти  через
него.
   - Со второго этажа? Сомневаюсь.
   Марк ухмыльнулся:
   - Вообще-то, я не слыхал глухого удара.
   - Не смешно. Прикуси-ка язык, Марк, пока  мать  не  услышала.  Давай,
отправляйся на охоту.
   - Я посмотрю в саду.
   - Умница, - с благодарностью сказал Ричард.  -  Не  переживай  насчет
пульта дистанционки. Когда вернусь от врача - снова подцеплю вешалкой.
   Сын с грохотом скатился  по  лестнице,  а  Ричард  на  всякий  случай
проверил его спальню. Случалось, что Эми пряталась в стенных шкафах.  Он
открыл дверцы и отодвинул висящую одежду. Это  проделывалось  с  большой
осторожностью. Мятая одежда на плечиках  приводила  Кристин  в  страшную
ярость.
   Первое, что попалось ему на глаза, заставило его яростно охнуть.
   - Господи... Паспорт нашелся, зато дочь пропала. На полке,  прямо  на
виду,  прислоненный  к  коробке  от  печенья,  стоял  паспорт  вместе  с
авиабилетом до Египта. Теперь он вспомнил, как с досады убрал этот билет
с глаз долой. Эта поездка была им не  по  карману.  К  тому  же  заранее
известно, что все предприятие закончится пшиком.
   Лучше поскорее закрыть шкаф, а  то  как  бы  не  поддаться  искушению
сунуть билет в груду бумаг на столе и сжечь к чертовой матери.
   - Ричард, - крикнула снизу Кристин, - Как там с Эми?
   - Пока не нашлась. Я рассылаю поисковые партии.
   - Давай в темпе, милый. Чай стынет.
   - Постараюсь, - отозвался он, спускаясь в сад через парадную дверь.
   Их домик стоял посреди большого участка земли. От шумного  шоссе  его
отделял забор, поставленный еще в тот год, когда родился Марк. Эми через
него не перебраться.
   Он нашел сына, шарившего палкой  в  узком  проходе  между  забором  и
сараем. Там едва ли могла поместиться  мышь,  не  то  что  четырехлетняя
девочка.
   Ричард поинтересовался:
   - Нашел след?
   - Не-а.
   - Поищи лучше в гараже. Она иногда играет под машиной.
   - Ей же не разрешают!
   - Не разрешают, а она все равно туда забирается.
   "Черт, сколько времени-то?" Он подумал,  не  пора  ли  уже  бежать  к
врачу. Поддавшись на уговоры шурина Джо и  соглашаясь  на  эту  дурацкую
поездку в Египет, он не предвидел, что его ждут бесконечные уколы в зад:
прививки от тифа и полиомиелита, а  заодно  и  инъекции  гаммаглобулина.
"Спасибо тебе, Джо, от всего сердца!"
   - Эми!!!
   Девчонка как сквозь землю провалилась. Жаркое послеполуденное  солнце
подогревало закипающее  желание  надавать  маленькой  хулиганке  хороших
шлепков. "Ну, я до тебя доберусь!" На том конце сада - живая изгородь из
бирючины. Теоретически, под ветками можно проползти, но до сих  пор  Эми
это в голову  не  приходило.  Впрочем,  с  детьми  постоянно  что-нибудь
происходит в первый раз.
   Ричард рысцой пробежался через сад. У изгороди он  устроил  кирпичную
жаровню. Ему не часто приходилось мастерить, и, как строитель, он до сих
пор чувствовал прилив гордости, когда во время семейных пикников подавал
к столу  поджаренный  хлеб  с  пригоревшими  сосисками.  Сейчас  жаровня
пригодилась в качестве дозорной вышки.
   Забравшись  на  кирпичную  стенку,  Ричард  через  изгородь  осмотрел
обширный пустырь. Официально заросшее травой и кустарником  пространство
именовалось Солнечной Поляной, но его чаще поминали как "Этот Несчастный
Пустырь", а иногда, в  романтическом  настроении  -  "Пастбище  Разбитых
Надежд". Золото у вас под ногами, вы найдете его даже у себя  на  заднем
дворе - правда, содержание не велико: один к миллиону... Но  Ричард  Янг
твердо знал: Солнечная Поляна - самое долбаное золото в мире.
   Говорят: женишься на девушке - получай в придачу ее семью. Попробуйте
объяснить это влюбленному юнцу и послушайте, что он вам ответит. А потом
наступает рождество или семейная ссора, и  тут-то  и  понимаешь,  что  в
поговорке правда и ничего кроме правды.
   А Ричарду и тут очень повезло. Он получил жену, ее семью - и  кое-что
в придачу. Кое-что, обеспечившее не одну бессонную  ночь  за  двенадцать
лет их брака. Солнечную Поляну. Совместную собственность жены и  шурина.
Грандиозную, монументальную, эпическую занозу в заднице.
   - Пап, мне ее не найти!
   Ричард взглянул сверху вниз в лицо мальчика. В  широко  расставленных
глазах ясно читалась тревога.
   Его укололо чувство вины. Срывает досаду из-за Джо, Египта и  пустыря
на сыне и, хуже того, злится на пропавшую дочь, как на  запропастившийся
носок.
   В голове зазвучал сигнал тревоги.
   - Ты думаешь, она выбралась из сада, пап?
   - Она где-нибудь здесь, малыш. Может, сидит в сарае, мучает пауков...
   - Нет, там я смотрел.
   Спрыгнув на землю, отец шутливо облапил мальчишеские плечи.
   - Пойдем, поищем вместе.
   Они обыскали сад. Ричард уже всерьез забеспокоился. Это не похоже  на
Эми. Как правило, когда показывают "Тома и Джерри", она с головой уходит
в экран.
   Марк теперь постоянно выкрикивал:
   - Эми! - тревожно и озабочено. - Эми! Эми? Эми!
   Он шагал все быстрее, вертел головой вправо и влево и заглядывал  под
каждый куст.
   - Посмотрим на Солнечной Поляне, - предложил Ричард.
   Не  сговариваясь,  отец  и  сын  бросились  бегом.  Пробежали   через
кустарник к садовой калитке.
   - Эми!
   Инстинктивно разошлись в стороны, как загонщики, окликая девочку.
   Ричард с жалостью смотрел  в  испуганные  глаза  сына,  обшаривавшего
поляну в  поисках  сестренки,  которая,  случалось,  замучивала  его  до
потемнения в глазах. Сейчас Марк только и мечтал: вести  ее  за  руку  к
дому и строго отчитывать голосом Кристин:
   - Послушай, Эми, никогда  больше  не  убегай  из  дома.  Это  опасно.
Опасно.
   Это слово открыло шлюзы всем страхам.  Ричард  попытался  представить
себе дочурку, подглядывающую из-за кочки -  глазенки  блестят,  на  лице
озорная улыбка.
   На жарком солнце его знобило.
   Марк застыл на месте как вкопанный, пораженный страшной мыслью:
   - Папа, а пруд?
   - Она не могла отправиться  туда  в  одиночку.  -  Эти  слова  Ричард
выкрикнул на бегу. Нет. Она не могла отправиться  туда  в  одиночку.  Не
могла? Страх заливал его волной, в голове крутились ужасные картины.
   Пруд глубокий, с крутыми глинистыми берегами.  Свалиться  недолго.  А
выбраться трудно. Особенно если тебе только четыре года.
   Сын  остался  далеко  позади.  Ричард  бежал  к  пруду,   окруженному
деревьями и зарослями тростников.
   Перед его глазами стояла картина: соболезнующие товарищи  по  работе.
Оператор Боб  говорит:  "Так  жаль,  Ричард.  Эми  была  такой  чудесной
малышкой".
   - Заткнись, - пробормотал он своему воображению. - Все заткнитесь,  к
чертовой матери.
   Прибрежные ивы.
   Вот и пруд.
   В воде  у  ближнего  берега  что-то  белеет.  Он  различил  промокшую
футболку, вокруг облако темных волос...
   В пруду вниз лицом лежала Эми.
   Он уже примеривался прыгнуть  к  утонувшей  дочери,  когда  разобрал,
какую садистскую шутку выкинуло его воображение.
   - А, чтоб тебя, Ричард! Это ж надо так...
   Он глубоко вздохнул и потряс головой, отгоняя образ Эми, возникший из
размокшего газетного листа. Повернув к дому, он столкнулся с Марком.
   - Тут ее нет, сынок. Давай еще посмотрим в саду.
   - Найди Эми, папа. Я о ней беспокоюсь. Догоню тебя через пару минут.
   Ричард снова почувствовал прилив любви к сыну.
   - Ладно, сынок. К твоему возвращению найду. По пути к садовой калитке
сволочное воображение успело разработать еще пару сюжетов.
   Незнакомый  мужчина  заглядывает  через   забор.   Подзывает   Эми...
Перегибается вниз, подхватывает девочку и бежит с ней к машине.
   Старый колодец в саду. Она с натугой отодвигает крышку и срывается  в
темное отверст