ебес  -  вероятно,  через  порезы  в
кровь проникла инфекция.
   Скоро я полностью отключился. Тело горело так, что на нем можно  было
поджарить яичницу. Я плакал и смеялся.  Полная  картина  лихорадки.  Вел
беседы о божественном с архангелом Гавриилом,  видел  Моисея  в  корзине
вместе с цыплятами, Чарли Чаплина, да мало  ли  кого  еще.  Передо  мной
проплывали то Гитлер, то Дональд Дак, то какие-то  призраки.  Потом  мне
почудилось, будто пол превратился в шоколад, и я ползал по нему,  поедая
козий помет как сладчайшее в мире лакомство.
   - Должно быть, тогда, - продолжал Майкл, переводя мягкий взгляд карих
глаз с одного из своих слушателей на другого. - Должно быть, тогда это и
случилось. Теперь, вспоминая об этом, я не могу назвать это  иначе,  как
чудом. Оно преобразило меня. Позднее, оно  преобразило  и  жизнь  других
людей. Наступит день, когда,  по  воле  Господа,  оно  преобразит  жизнь
каждого человека на земле,  -  он  застенчиво  улыбнулся.  -  Я  забегаю
вперед. Как бы то ни было, я ползал по оскверненной церкви, крича, визжа
и завывая. Иногда я видел сквозь дверной проем  рощу  миндаля,  покрытую
снегом цветов, и воображал, что это армия  воинов  в  золотых  доспехах.
Мозги у меня кипели от лихорадки, и я  воображал,  что  они  ждут  моего
приказа. И я приказывал, отправлял на завоевание  городов,  за  золотыми
трофеями... - он с улыбкой покачал головой. - Поверьте, я был не в себе.
   Потом его лицо стало серьезным.
   - Вскоре после этого я пришел в себя  и  увидел,  что  лежу  в  углу,
закатившись за старые надгробья. Я дрожал и стонал, все у меня болело. И
я поднял взгляд, и увидел его. На  этот  раз  я,  как  ни  странно,  был
уверен, что это не бред. Я видел этого человека так же  ясно,  как  вижу
вас. Он шел ко мне через церковь. Я помню каждую  деталь.  На  нем  была
пурпурная мантия. И сапоги, они  тоже  были  пурпурными.  И  повсюду  на
одежде повторялся мотив двуглавого орла. Длинная борода и усы  ниспадали
на грудь. Он подошел ближе и взглянул на меня.  Это  было  как  удар.  Я
перестал дышать. Никогда в жизни я не  видел  таких  яростных  глаз.  Их
взгляд проникал прямо в мозг. И он спросил меня:
   - "Хочешь власти? Хочешь власти над людьми?  Хочешь  власти  посылать
людей на смерть? Хочешь власти столь полной, что, умирая  за  тебя,  они
отдадут жизнь с радостью и гордостью,  с  последним  вздохом  выкрикивая
твое имя? Хочешь такой власти? Хочешь?"
   Я помню, что кричал: "Да! Да! Я хочу власти, хочу  такой  власти!"  Я
так кричал, что мой голос громом  отдавался  от  стен,  и  летучие  мыши
заметались под сводами черной тучей. Я  помню,  каменный  пол  прогнулся
подо мной, как резиновый. Потом я потерял сознание и лежал  безжизненно.
Галлюцинации продолжались.  В  церковь  входили  мужчины  и  женщины.  Я
отдавал им приказы. Велел принести еду и питье. Они снова уходили.
   Карие  глаза  Майкла  встретили  по   очереди   взгляд   каждого   из
присутствующих и снова устремились вдаль, к горизонту.
   - Веселенькая  история,  а?  Так  вот,  заверяю  вас,  я  не  верю  в
привидений.  Не  верю   в   волшебников,   астрологию,   в   пророчества
Нострадамуса - это чистой воды фальшивка. Я не верю в спиритов,  которые
утверждают, что видят перед собой дух вашего дядюшки и слышат его  совет
не покупать больше мороженого, потому что он точно знает, что в  пятницу
ваш холодильник полетит к черту. Я вообще  не  верю,  что  духи  мертвых
способны появляться на земле. Однако... - он снова серьезно посмотрел на
них. - Однако я верю, что во вселенной есть  еще  многое,  не  известное
человеку. Явления, совершенно естественные, и в то же  время  совершенно
поразительные. И я верю, что, пока я без сознания валялся на полу старой
церкви, нечто вошло в меня. Я это просто почувствовал, почувствовал, как
нечто извне проникает в мой  череп  до  самого  затылка.  И  там  оно  и
осталось. Нет, - он мягко улыбнулся, - я не  совсем  сумасшедший.  Разве
что немножко, - улыбка стала шире. - Все мы  немножко  сумасшедшие.  Для
абсолютно здравомыслящего  человека  жизнь  должна,  наверное,  казаться
сущим адом.
   Он снова обезоруживающе улыбнулся.
   - В одно прекрасное турецкое утро я  очнулся.  Я  чувствовал  в  себе
перемену. И знал, что здоров, хотя на ногах  держался  еще  нетвердо.  Я
сидел на месте, где прежде должен был располагаться алтарь, и вспоминал,
как в бреду распоряжался своими галлюцинациями. И тут я  заметил  вокруг
себя  множество  тарелок,  мисок,  пластмассовых  чашек  и  кувшинов   с
остатками еды и  напитков.  Тут  же  лежали  одеяла.  Вокруг  меня  были
расставлены бутылки из-под кока-колы с огарками свечей. Несколько свечей
еще горело. С минуту я просто сидел, уставившись на все  это  богатство,
но вскоре заметил какое-то движение у двери. Снаружи ярко сияло  солнце.
Я  увидел  крестьянскую  семью,  морщинистые  лица  стариков,  несколько
ребятишек и миловидную девушку в  платочке.  Они  испуганно  заглядывали
внутрь, словно обнаружили в собственном  сарае  оборотня.  Они  казались
насмерть перепуганными, но в то же время зачарованными. Я оглядел себя и
решил, что они уставились на мою одежду, перепачканную  козьим  навозом.
Даже волосы у меня склеились от комков помета.  Я  невольно  проговорил:
"Одежда. Мне нужна одежда". В ту же секунду крестьяне бросились  бежать.
"Замечательно, Майкл, -  сказал  я  себе.  -  Ты  распугал  всех  добрых
самаритян. Теперь они приведут полицию, и тебя арестуют за вторжение  на
чужую территорию". Только я ошибся. Через пару  часов  они  вернулись  и
принесли новенькую  одежду,  еще  в  фабричной  упаковке.  Должно  быть,
бедняки истратили на эти покупки последние свои лиры. Я поблагодарил  их
и сказал, что мне сначала  необходимо  вымыться.  Невероятно!  Крестьяне
пятились, кланяясь на каждом шагу и маня за собой. Я вышел вслед за ними
и обошел церковь сбоку. Там холм круто обрывался. В  скале  были  выбиты
ступени. Старик виновато сказал: "Прости, господин,  мы  не  знаем,  как
согреть воду..." Я к тому времени был совсем сбит с  толку.  У  подножия
скалы прямо под церковью в гроте было выбито углубление, вроде каменного
гроба. Вода ручья наполняла его и струйкой выбегала с другой стороны. Те
люди  устелили  пол  срезанным  камышом  и   принесли   полотенца.   Мне
подумалось: "Какого черта? Чувствую я себя хорошо - так  хорошо,  словно
нашел горшок золота у себя на грядке". Вода  в  каменном  гробу  на  вид
такая чистая, что хочется напиться. Вот я в нее и влез. Словно  в  ванну
со льдом, но мне было  все  равно.  Искупавшись,  я  облачился  в  белую
рубаху, штаны и туфли - такую уж одежду они купили. -  Майкл  передернул
плечами. - И я поселился в их доме. В тот день я понял - понял без  тени
сомнения, что что-то новое  поселилось  во  мне.  Что-то,  дававшее  мне
власть воодушевлять людей. Вдохновлять их. Осознав свою власть, я ощутил
новую ответственность. И  я  решил  улучшить  жизнь  этих  крестьян.  Им
принадлежал клочок засушливой земли у перекрестка дорог. Я сразу увидел,
что это отличный участок под застройку. По их словам, строительство было
запрещено  правительственным  распоряжением.  Но  с  того  дня  у   меня
появилась полная  уверенность  в  себе.  Я  явился  в  правительственную
контору с пачкой планов под мышкой и объяснил, что  хочу  продать  часть
земли, чтобы  составить  капитал,  а  на  оставшемся  участке  выстроить
фабрику. Согласие было получено так легко, что я не мог поверить  в  его
серьезность. Но они не шутили. Дали мне правительственную  концессию  на
разработку  придорожных  участков.  Мы  начали  с  фабрики,  а  за   ней
последовали отели на побережье. Год спустя управляющий банка выбегал мне
навстречу, чтобы открыть передо мной дверь. Мы не успевали  подсчитывать
доходы. Я выстроил для своих добрых самаритян новые дома с бассейнами  и
комнатами для прислуги. Церковь  на  холме  отреставрировали  и  покрыли
купол листовым золотом.
   - Н-да, - хмыкнул Джо. - Научился  командовать  несчастными  забитыми
крестьянами.
   Кристин поспешно вмешалась:
   - Вы хотите нас уверить, что в вас вселился некий дух, дающий  полную
власть над людьми?
   - Мне не нравится  слово  "власть".  Я  не  тиран.  Скорее  я  владею
способностью воодушевлять. Если я предлагаю людям  план  или  идею,  они
принимают ее с воодушевлением.
   - Хорошо, не будем спорить о мелочах. Вы  утверждаете,  что  в  вашей
голове присутствует некое существо.
   Майкл кивнул.
   -  Поверить  непросто.  Но  вспомните  теорию  эволюции.   Платон   и
Аристотель более двух тысяч лет  назад  выдвинули  теории  происхождения
жизни. В то время цивилизованный мир полагал, что их идеи  верны.  Потом
пришли христиане с верой в сотворение живого мира.  Веками  христианский
мир верил, что это правда и ничего, кроме правды. Но с прогрессом  науки
явился француз Ламарк с идеей постепенного развития  от  низших  форм  к
высшим. Позже пришел Дарвин с более мощной теорией эволюции. Сегодня его
теория общепринята, - Майкл улыбнулся, - но не стоит биться об заклад на
последнюю монету, что несколько лет спустя ее не сменит новая и  мир  не
скажет: как мы могли столько лет верить в примитивный дарвинизм?
   Джо фыркнул.
   - И при чем тут...
   - Машина, смятая в лепешку в Понтефракте  нынче  утром?  -  подхватил
Майкл.  -  Я  к  тому  и  веду.  Я  только  хотел  показать  на  примере
эволюционной теории, что идеи, которые  сегодня  принимаются  как  факт,
могут показаться следующему поколению нелепыми заблуждениями. А то,  что
считалось невозможным, окажется обыденной реальностью, -  он  смахнул  в
горсть крошки со стола и бросил воробьям, прыгавшим у его ног. - Сегодня
нам трудно поверить, что нечто, проникшее в  мою  голову  в  заброшенной
церкви - та самая сила, которая уничтожила машину. И именно  она  теперь
преследует нас.
   Кристин и Джо подняли головы. Ричард бросил тревожный взгляд на дочь,
которая весело раскачивалась на качелях.
   Ему вспомнилось: Марку было шесть лет. Мальчику  нездоровилось,  и  в
течение трех мучительных  недель  врачи  подозревали  у  него  лейкемию.
Скептик Ричард в одночасье стал тогда суеверным.  Отчаянная  тревога  за
сына заставляла его совершать совершенно бессмысленные поступки - стоя у
плиты он загадывал: "Если я не отведу взгляда от  чайника,  пока  он  не
закипит, все будет хорошо и анализы дадут отрицательный  результат".  Он
отыскал в кладовке старые дедушкины часы и заботливо заводил  их  каждый
день, как магический талисман, тиканье которого  могло  изгнать  раковые
клетки из крови малыша.
   Анализы дали отрицательный результат. Доктора заверили,  что  ребенок
просто анемичен, и Ричард потом только хмыкал,  вспоминая  свои  занятия
магией. Но в глубине души он все-таки верил,  что  именно  магия  спасла
тогда Марка. И сейчас он испытывал то же самое чувство. Он твердо верил:
каждое слово Майкла - чистая правда.
   Кристин нахмурилась:
   - Но как же оно могло...
   Стайка воробьев дружно вспорхнула у  них  из-под  ног.  Майкл  поднял
глаза. Звезды и полосы над головой лениво  покачивались.  Мимо  прогудел
грузовик.
   Ричард встретился взглядом с Кристин - жена явно была встревожена.
   - Кто-нибудь чувствует? - спросил Майкл.
   - Что?
   - Как говорится, "словно кто-то наступил на  мою  могилу".  -  Майкл,
прищурившись, смотрел вдаль.
   - Что происходит? - спросила Кристин.
   - Ничего страшного, - успокоил ее Майкл. - Мне бы не хотелось  никого
пугать, но, кажется, нам пора двигаться.
   Джо первым вскочил на ноги. Он испуганно выплевывал слова:
   - Оставьте его здесь! Он хорошо знаком с этой тварью, вот пусть с ней
и остается.
   - У нас достаточно времени, - сказал  Майкл.  -  Не  меньше  двадцати
минут.
   Ричард посмотрел ему в лицо.
   - Двадцать минут на что?
   - В машине мы можем спокойно продолжить разговор.
   - Я приведу Эми, - сказала Кристин.
   Все пошли к машине. Ричард заметил, что Джо  постоянно  озирается  по
сторонам,  и  тоже  обвел  взглядом  горизонт.  Жаркое  марево  искажало
картину, так что легко было  вообразить,  будто  видишь  не  деревья,  а
призрачные  фигуры,  тяжело  шагающие  к  дороге.  В  фургоне-закусочной
девушка, протиравшая прилавок, тихонько запела гимн "Иерусалим".
   "...Чьи шаги из древности доселе в зеленой Англии слышны..."
 
Глава 25 
Видение 
 
   Качели и  горка  выглядели  непривычно  огромными.  Но  Розмари  Сноу
различала все очень ясно. Яркий солнечный свет, закусочная на колесах  у
обочины дороги.  Тент,  раскрашенный  в  цвета  американского  флага  на
металлических стойках над столиками.  Полотнище  лениво  надувалось  под
слабыми порывами теплого ветра.  Белые  пластмассовые  кресла  и  столы.
Затем перед глазами  возникли  загорелые  детские  ручонки.  Они  крепко
сжимали перила по сторонам лесенки на горку.  Поднимаясь,  она  слышала,
как детский голос выкрикивает:
   - Мальчишки! Вам Эми сказала, залезайте. Спускайтесь с  горки.  В  ту
сторону. Мальчишки. Не толкайтесь,  не  то  я  позову  корову,  она  вас
укусит!
   Под навесом сидела за столом  уже  знакомая  семья.  Вид  у  них  был
несчастный. Потом она увидела незнакомца. Он что-то говорил  и  улыбался
фальшивой улыбкой, которую она хорошо запомнила. Она...
   Она  внезапно  очнулась,  вскинула  голову.   Правую   сторону   лица
прострелила боль. Девочка провела пальцами по корочкам струпьев и нитям,
которыми щека была пришита к лицу.
   - Эй, - приветливо окликнули ее из-за плеча, - Это не вы уронили?
   Розмари открыла глаза. Должно  быть,  задремала,  присев  на  крыльце
магазина. Прикрыв глаза от солнца, она обернулась. Симпатичный  парнишка
лет семнадцати держал в руках ее сумочку.
   - Ой, спасибо. Я, наверное... - Голос прервался,  когда  она  увидела
его  лицо.  Все  ясно.  Катил  на  своих  роликах  по  тротуару,  увидел
хорошенькую  девчонку.  Она  что-то  обронила,  отличный   предлог   для
знакомства. И тут девушка обернулась.
   Из-под роскошной волны черных волос сверкнули красные глаза на жуткой
маске лица. Вот это да!
   Вымученно улыбаясь, парень пробормотал:
   - Не стоит благодарности, - и покатил прочь.
   Розмари повесила сумочку на плечо, надела очки,  и,  повесив  голову,
поплелась дальше.
   "Забудь, - приказала она себе. - Забудь, на кого ты похожа. Главное -
дело!"
   На этот раз она смотрела глазами малышки. Тот человек сумел подцепить
на свой крючок ее семью, так же  как  раньше  -  Розмари.  Наверняка  он
что-то задумал. Что-то дурное.
   Девочка шла по солнечной стороне улицы, но  ее  бил  озноб.  То,  что
гналось за ней через поля, теперь охотится за семьей малышки. Губитель!
   Указатель на перекрестке показывал дорогу к вокзалу. Розмари свернула
туда. Дрожь била все  сильней.  В  голове  крутилось  заглавие  какой-то
книги:
   "Близится что-то недоброе"
 
Глава 26 
Полиция 
 
   Пока Кристин усаживала Эми на заднем сидении и  пристегивала  ремень,
Ричард невзначай бросил взгляд в зеркало заднего вида.
   И тут же отвел взгляд.
   Не  следует  показывать  Майклу,  что  заметил  что-то  важное.  Надо
покончить с этим делом сейчас же.
   А увидел он  притормозившую  у  закусочной  полицейскую  машину.  Она
остановилась между фургоном и полосатым тентом, так  что  кузов  фургона
теперь  загораживал  машину  от  взгляда   Майкла.   Майкл   не   увидит
полицейских!
   Ричард сказал:
   - Я забыл купить для Эми попить на дорогу.
   - Купите попозже, - отозвался Майкл, пристегивая ремень безопасности.
- Нам надо двигаться.
   "Черт!" - подумал Ричард. План разлетался вдребезги.
   - Она захочет пить, - пришла на  помощь  Кристин.  -  Девочка  и  так
перегрелась на солнце.
   Майкл потер подбородок, снова обвел взглядом горизонт, словно  ожидая
увидеть что-то над линией леса.
   - Ладно, - нервно согласился он, - но  поторопитесь.  Осталась  всего
пара минут.
   Ричард уже открыл дверцу, но Джо вцепился ему в плечо:
   - Слушай. Если эта штука приближается, тут не до питья. Потом попьет.
Я не...
   - Джо, - сдержанно проговорил Ричард. - По-моему, ты в это не  верил.
То, что не существует, не может причинить вреда.
   - Брось, Ричард! - в его голосе звенел страх. - Я просто сказал...
   - Не волнуйтесь, - мягко успокоил Майкл. - Времени хватит.  Я  просто
хотел бы иметь немного в запасе.
   - Так есть у меня время купить Эми попить?
   - Конечно. Только не задерживайтесь.
   - Папа, я пить хочу, - крикнула Эми.
   - Я сейчас, милая. Фруктовый сок годится?
   - Да, пожалуйста.
   Ричард обогнул фургон. Буфетчица как раз  загружала  в  микроволновку
бутерброды. Ричарду сначала показалось, что полицейские куда-то ушли, но
тут  же  он  заметил  их  за  столиком  под  тентом.  Дожидаясь  горячих
бутербродов, они коротали время за  мороженым.  Старший  вытирал  лысину
носовым платком размером с детскую пеленку.
   "То-то вы удивитесь, - подумал Ричард,  -  когда  я  расскажу  вам  о
случившемся нынче утром". Он купил  пакетик  черносмородинного  сока.  В
груди щекотало от приятного возбуждения. Он нашел выход из положения - и
сейчас они избавятся от  этого  человека.  Правда,  некоторые  сложности
неизбежны. Рано или поздно возникнут вопросы. Почему,  спросит  полиция,
вы удрали со стоянки в Понтефракте? Но  об  этом  можно  будет  подумать
позже, дома, в  безопасности.  Через  два  часа  он  будет  прихлебывать
ледяное пиво и раскладывать на жаровне остатки вырезки.
   Сунув сдачу в карман, Ричард с соком в руках направился к  патрульной
машине. Копы, смеясь какой-то шутке, доедали мороженое.
   Приблизившись  к  столикам,  Ричард  кашлянул,  чтобы   привлечь   их
внимание.
   Полисмены подняли головы.
   Но смотрели они не на Ричарда.
   Они смотрели на полотнище тента у себя над головами.
   Материя прогибалась, как мокрая простыня.
   Потом она лопнула, словно на тент забросили что-то тяжелое.
   Ричард  перевел  взгляд  на  полицейских,  застывших   с   трубочками
мороженого в руках. Оба в изумлении разинули рты.
   Громкий треск, и звездно-полосатое полотнище  сорвалось  с  подпорок.
Шесты смялись, как тонкая проволока.
   Ричард инстинктивно отскочил назад и уперся спиной в борт  патрульной
машины.
   Он не мог оторвать глаз от разворачивающейся перед ним катастрофы.
   Тихий летний ветерок превратился в смерч. Пыль взметнулась  с  земли,
ударила в лицо, смятые столбы жалобно визжали.
   Тент  распластался  на  земле.  Под  ним   вырисовывались   очертания
столиков, кресел, фигуры людей, отчаянно бившихся  в  попытке  выбраться
наружу. На глазах у Ричарда материя растягивалась, будто ее  разглаживал
гигантский утюг. Под его тяжестью развалились столы и кресла, извивались
человеческие тела. Тяжесть наваливалась.....давила.....ниже...
   Комки под тканью сплющивались. Ричард, прижимаясь к машине, скользнул
в сторону, метнулся к фургону. Он все не мог отвести взгляд от флага. Ни
морщинки, отглажен на совесть,  черт  побери.  Красные  полосы,  голубой
прямоугольник с белыми звездами. Тут он заметил,  что  звезды,  одна  за
другой, краснеют.
   Красная  жидкость,  просачиваясь,  окрашивала   звезды,   словно   по
промокашке подбиралась к белым полосам, и они наливались густым  влажным
багрянцем.
   Ричард так и остался бы стоять, но пластмассовая корзинка для  мусора
сплющилась с громким хлопком. Он попятился дальше.
   Через секунду полицейская машина качнулась и просела. Застонали  оси,
оглушительно выстрелили лопнувшие шины.  Машину  расплющило  в  лепешку.
Струйка пара из горячего радиатора взлетела высоко в воздух.
   Ричард похолодел, осознав, что через пять секунд  сила,  расплющившая
машину, доберется и до него.
 
*** 
 
   Она увидела картину на экране телевизора в витрине магазина. И  сразу
поняла, что произошло.
   Хромая, она вошла внутрь и включила звук.
   - ...таинственные взрывы, потрясшие этим утром  стоянку  автомашин  в
Понтефракте. Полиция в недоумении.