еобходимо бросить учебу, и я ее бросил.
   - Хорошенькое дело! Он почувствовал.
   Единственное, что мне оставалось - слушать его рев.  Я  разрушил  его
грандиозные планы, я подмочил  репутацию  Стассенов,  я  стал  настоящим
лодырем. Больше мне не будет ни денег, ни пуховых  перин.  Я  больше  не
вытяну из него ни одного цента. Дурак, который бросает учебу  за  четыре
месяца до окончания диплома, не заслуживает иного отношения. Что я  могу
сказать в свое оправдание?
   - До свидания. - Я положил трубку.
   Однако в четверг, через два дня, по почте пришел чек от Эрни  на  500
долларов. Вместе с чеком я получил письмо,  в  котором  своим  угловатым
почерком она писала, в какое отчаяние повергло старика мое решение.  Они
не знают, что теперь говорить знакомым, и т.д. и  т.п.  Я  едва  дочитал
письмо до конца.
   Гейб позвонил в 8.30 и попросил  немедленно  приехать  в  итальянский
ресторан. Он ждал у гардероба, неторопливо меряя шагами холл.
   Я начал быстро рассказывать, как очутился в Нью-Йорке, но он  прервал
меня:
   - Позже, Стасс. Окажи мне услугу. Нас за столом четверо.  Тот  тип  -
Джон Пинелли.  Блондинка  -  актриса  Кэти  Китс,  его  жена.  Маленькая
брюнетка - моя близкая подруга  Бетси  Кипп.  Сегодня  вечером  пришлось
окончательно отказать Пинелли. Теперь он прилипнет ко мне, как пиявка, а
я хочу смыться с Бетси. В нужный момент ты поможешь нам исчезнуть. Идет?
   Я согласился. Он дал второй ключ от квартиры и сказал, что  поболтаем
позже. Гейб подвел меня к угловому столику  рядом  с  баром.  Меня  ждал
заранее принесенный стул. Пинелли оказался  большим  рыхлым  мужчиной  с
бело-розовой кожей. Он больше походил на шведа,  чем  на  итальянца  или
испанца, или кем там он был. Обе женщины смотрелись роскошно. Бетси была
моложе, и это придавало ей особый блеск. Я слышал имя Кэти Китс и не раз
видел ее в кино и по телевизору. Прекрасные серебристо-белые волосы  она
уложила в замысловатую прическу. Ее мраморные обнаженные плечи  сверкали
слева от меня. Лицо напоминало лицо Марлен Дитрих, такое же удлиненное и
слегка  славянское.  Длинная  шея,  прямая  осанка.  На  расстоянии  она
казалась даже высокой. Но когда вы подходили  ближе,  то  понимали,  что
перед вами маленькая женщина ростом около пяти футов и четырех дюймов, а
весит Кэти, я думаю, сто десять фунтов. Я так  никогда  и  не  узнал  ее
истинного возраста. В первый вечер дал ей двадцать пять. С тех пор я все
время  прибавлял,  пока  не  дошел   до   тридцати   семи.   Создавалось
впечатление, что она может прекрасно владеть собой.  Все  движения  Кэти
Китс были плавными и грациозными.  Когда  улыбка  освещала  лицо  миссис
Китс, вы знали, что она прячется за этой улыбкой и наблюдает за  вами  и
за всем, что ее окружает.
   Джон Пинелли уже изрядно выпил и продолжал  пить.  Он  был  похож  на
быка, которого ударили  по  лбу.  Время  от  времени  Пинелли  изумленно
встряхивал большой головой. Одновременно велись  два  разговора  -  один
между Гейбом, Бетси и Кэти, умный разговор о людях, которых я не знал  и
который, судя по тому, что  называли  их  только  по  именам,  не  имели
фамилий.  Джон  Пинелли  выступал  с  монологом,  большей  частью  таким
несвязным и невнятным, что почти ничего  нельзя  было  понять.  На  него
никто не обращал внимания, так же,  кстати,  как  и  на  меня.  Из  того
немного, что я понял из обрывочных фраз, стало ясно, что Пинелли говорил
о великих фильмах.
   Еда оказалась чудесной. Только мы с Бетси отдали ей должное.  Пинелли
не обращал на стол никакого внимания. Кэти Китс медленно съела несколько
маленьких кусочков. Гейб, как всегда,  слишком  нервничал,  чтобы  много
есть.
   Весь  вечер  казался  каким-то  нереальным.  Около  одиннадцати  Гейб
сказал:
   - Извините, нам пора. Пинелли уставился на  него  мутными  глазами  и
забормотал:
   - Мне нужно поговорить с тобой,  мой  мальчик.  Я  должен  объяснить,
почему я тебе необходим...
   Я почувствовал, как что-то коснулось моего правого колена.  Это  Гейб
передал мне под столом деньги.
   Он встал, отодвинул стул Бетси и попрощался:
   - Поговорим позже, Стасс.  Веселитесь,  ребята.  Я  оплатил  счет  на
шестьдесят долларов. Гейб передал мне две пятидесятидолларовые банкноты,
и я почувствовал себя неловко.
   - Наверное, мне пора прощаться и...
   - Останьтесь с нами, - приказала Кэти.
   - Фламенко, - пробормотал Пинелли, - я хочу  фламенко,  дорогая.  Она
знала, куда он хочет. Кэти назвала адрес таксисту. В зальчике  оказалось
темно. Мы сели втроем с одной стороны круглого стола и стали смотреть на
маленькую сцену, где под очень яркими лампами на  кухонном  столе  сидел
мужчина и играл сложную испанскую музыку на самой яркой гитаре, какую  я
когда-либо видел. Его ногти были длиннее, чем  женские.  Пинелли  что-то
нашептывал жене. В том баре мы выпили очень много белого вина.
   В два тридцать, когда музыка кончилась и Джон Пинелли  обмяк,  закрыв
глаза, Кэти вытащила из его кармана  бумажник,  достала  две  двадцатки,
засунула бумажник в свою отделанную золотом маленькую вечернюю  сумочку,
протянула мне деньги и сказала:
   - Пойду поймаю такси.
   Я помог поднять ей мужа.  Поднявшись,  он  двигался  довольно  легко.
Такси уже нас ждало. Мы вернулись на  Семидесятую,  на  этот  раз  около
Пятой авеню, и едва втиснулись  в  маленький  лифт,  который  поднимался
очень медленно. Когда он остановился на нужном этаже,  Пинелли  медленно
сполз по стенке на пол. Его голова свесилась на грудь, и он стал похожим
на толстого ребенка. Мы не смогли его разбудить.  Кэти  начала  хлестать
его по щекам до тех пор, пока из уголка рта не  потекла  кровь.  Пинелли
был слишком тяжел, чтобы его нести. Я взял его на руки и  поволок.  Кэти
вышла первой и открыла  дверь  квартиры.  Она  пошла  вперед,  показывая
дорогу в спальню.
   Мы раздели Пинелли на полу до трусов. На его губах пенились маленькие
розовые пузырьки. Мне удалось рывком поднять его на кровать.
   - Все остальное я сделаю сама, - сказала Кэти.
   Я вышел в гостиную. Пинелли жили  в  просторной  квартире  с  высоким
потолком и большими окнами, из которых виднелись окна большого города. В
комнате пахло гостиницей, словно здесь долго никто не задерживался.
   Я смотрел в окно, когда она вышла из спальни.
   - О, я думала, вы уже ушли.
   Я повернулся. Кэти выглядела так же роскошно, как и в начале  вечера.
Трудно было себе представить, что  она  только  что  уложила  в  постель
пьяного мужа.
   - У меня ваша сдача, Кэтти.
   - Положите на стол.
   - У вас прекрасная квартира, - польстил я ей.
   - Вы находите? Мы снимаем ее. Мы все время снимаем квартиры.  Кстати,
как вас зовут?
   - Кирби Стассен.
   Она искоса презрительно посмотрела на меня.
   - Я уже давно привыкла  к  вежливости,  которая  вызывается  чувством
вины. Стассен, вы сегодня славно поработали. Мне  даже  показалось,  что
вам жалко Джона. Я и не знала, что этот сукин сын Шелван нанимает добрых
людей.
   - Я не работаю на Гейба, - возразил я.
   - Значит, он  одолжил  вас  у  Стада  Браунинга?  Не  придирайтесь  к
мелочам, мой милый. От того,  что  вы  не  работаете  на  Шелвана,  ваше
поведение не становится лучше.
   - Не знаю, о чем вы говорите, миссис Пинелли. Вчера я еще  учился  на
последнем курсе колледжа. Сегодня, вернее,  можно  сказать,  уже  вчера,
бросил учебу и приехал в Нью-Йорк.  Я  знал  Гейба  по  колледжу.  Отели
переполнены, и я остановился у него. Мы едва успели поздороваться.
   Она пристально посмотрела на меня.
   - Боже, он говорит правду!
   - Из того, что произошло сегодня вечером, я понял немного.  Извините,
но мне никто ничего не объяснил.
   - Сядьте, мой милый, и я открою вам прозу жизни. - Она взяла меня  за
руки и подвела к длинной низкой кушетке. - Гейб  сейчас  не  работает  в
рекламном агентстве. Он собирает материал для больших телесериалов. Стад
Браунинг - продюсер, а Гейб называет себя менеджером. Гейб хочет,  чтобы
Джон работал режиссером. Я предупреждала мужа, чтобы он не доверял этому
маленькому негодяю, но он сразу согласился и  вложил  все  в  подготовку
двух первых серий. Мой Бог, он  отбирал  актеров,  занимался  сценарием,
всем. Для Джона это была большая сделка,  но  ему  не  повезло.  Я  тоже
собиралась сниматься у них. Они говорят, что все еще хотят снимать меня.
Сегодня  вечером  Гейб  после  того,  как  столько  месяцев   совершенно
бесплатно использовал Джона, вышвырнул его. Стад  собирается  сам  стать
продюсером-режиссером, а Гейб Шелван - помощником режиссера. Гейб выудил
у Джо все, что ему было нужно. Вы попали в плохую компанию,  Стассен.  У
вас довольно честное лицо. Хотите быть актером?
   - О Боже, нет!
   - Вы не знаете, как это освежает, милый.
   Кэти улыбнулась. Она сидела близко. Меня  переполняло  чувство  вины.
Наверно,  из-за  выпитого  вина  я  повел  себя  развязно:  обнял  ее  и
поцеловал. Спина Кэти оказалась довольно костлявой. Было такое ощущение,
будто я поцеловал труп. Когда я отпустил  миссис  Китс,  она  зевнула  и
посоветовала:
   - Пока вы еще мне не надоели, Стассен, отправляйтесь-ка домой.
   Я отправился домой. Была ясная ночь. В  окнах  квартиры  Гейба  горел
свет. Дверь в спальню оказалась заперта. Мне постелили на кушетке.  Меня
это тронуло - не думал, что Гейб способен побеспокоиться о других.
   Утром я услышал, как он уходил. Часы показывали без двадцати  десять.
Когда снова открыл глаза, наступил уже  полдень.  Я  прошлепал  голый  в
ванную и с ужасом замер в дверях. Бетси Кипп в одном лифчике и  трусиках
склонилась перед зеркалом, подкрашивая губы.
   - Я закончу через минуту, Кирби, - мелодичным голосом пообещала  она.
- У Гейба в шкафу есть несколько халатов.
   Я надел халат и присел на двуспальную кровать. Бетси разложила на ней
чистую одежду - бледного цвета блузку и зеленый костюм из твида.
   - Как спалось? - крикнула из ванной девушка.
   - Неплохо.
   - Жесткая кушетка. Я спала на ней  несколько  раз.  Это  я  постелила
тебе.
   - Благодарю.
   Она вышла из ванной.
   - Яйца, кофе и тост сгодятся на завтрак?
   - Отлично.
   - В два репетиция. Поэтому я спешу.
   Когда я вышел из ванной,  завтрак  был  уже  готов.  Кухня  оказалась
маленькой. Сидя за столиком на двоих, можно было без труда дотянуться до
крошечной раковины, плиты и холодильника.
   - Садись, Кирби. Кофе с  сахаром,  но  без  молока.  Как  тебе  Кэти?
Роскошная старая шлюха, не правда ли?
   - По-моему, она необычна.
   - Не знаю, что ты в ней нашел необычного. Таланта у нее кот наплакал,
хотя наружность, согласна,  хоть  куда!  Сейчас  она,  правда,  стареет.
По-моему,  Кэти  выжала  все  возможное  из  того,  чем  обладает.   Все
удивляются, почему она до сих пор не вышвырнула Джона. Поговаривают, что
у  нее  против  него  что-то  есть.  Кэти  сама  об  этом   никогда   не
рассказывает.
   - Она, наверное, очень обиделась на Гейба.
   - Ну и глупо. Гейб делает то,  что  должен  делать.  У  него  тяжелый
бизнес. Все его ужасно ругают и  поручают  грязную  работу,  такую,  как
вчера. Боже, мне нужно бежать! Кирби, дорогой, ты не приберешь здесь?  У
нас нет служанки. В шесть тридцать встречаемся в  "Абсенте".  Я  приведу
тебе  девушку.  Докси   Виз   -   очаровательная   малышка,   но   очень
чувствительная. Ее сильно обидели, и она давно ни с кем не  встречалась.
Так что будь с ней помягче. Хорошо? Спасибо, дорогой.
   После ее ухода я начал наводить порядок в квартире.  В  шкафу  висело
кое-что из одежды Бетси. Провозился почти до вечера, но в  "Абсент"  все
равно пришел раньше других. Когда они появились, передо мной  стоял  уже
второй коктейль. Гейб выглядел усталым.  Докси  оказалась  шатенкой  лет
тридцати на вид. Она двигалась словно сомнамбула. Бетси тоже была  не  в
духе - ей испортил настроение новый хореограф.
   Поздно вечером у меня появилась возможность спросить  Гейба  о  Джоне
Пинелли.
   - Мы пытались дать ему отдохнуть, - ответил Шелван. - Старина
   Джон просто уже не тот, что раньше. Жаль,  конечно.  Он  очень  хотел
снимать, но мы не можем рисковать - ведь играем с чужими деньгами.
   - Что он теперь будет делать?
   - Ты беспокоишься о Джоне или о Кэти?
   - Просто любопытно.
   - Может, найдет что-нибудь, а может, нет. Не путайся с  ними,  Стасс.
Кэти на тысячу лет старше тебя и в тысячу раз круче.
   - Интересно, что они придумают?
   - А мне интересно, дружище, не осталось ли  что-нибудь  от  вчерашней
сотни? Давай выкладывай.
   Через три дня я получил работу.  Гейб  помог.  Пришлось  разбирать  и
доставлять почту и бумаги, выполнять различные  поручения.  Из-за  того,
что Бетси была подружкой Гейба, мне пришлось взять на  себя  обязанности
гулять с Докси Виз, этим живым трупом. Она рыдала  по  пустякам  чаще  и
сильнее, чем любая девушка, которую я знал. Бетси очень  беспокоилась  о
ней. Она предложила мне переспать с Докси, думая,  что  это  поможет.  Я
ответил, что я бы с удовольствием, но не могу даже взять ее  за  руку  и
перевести через дорогу, чтобы она не разрыдалась. Я попробовал,  но  все
получалось неудачно и не помогло Докси.
   Я опять стал беспокойным, настолько беспокойным, что  сказал  не  то,
что нужно, не тому человеку в агентстве и через десять минут  уже  стоял
на улице с чеком в кармане. Работу искал без охоты. Как вдруг  Шелван  и
Докси отправились в Португалию на съемки. Бетси через два дня уехала  на
побережье. Гейб разрешил остаться в его квартире.
   Я продолжал думать о Кэти Китс, о ее спине,  такой  хрупкой,  что  я,
кажется, мог переломить ее, как спичку. Я безуспешно искал  их  номер  в
телефонном справочнике. Вспомнил адрес. Правее  кнопки  висела  табличка
"Пинелли". У меня не хватило смелости позвонить.  На  следующий  день  в
четыре часа она вышла из  дома  и  попыталась  поймать  такси.  Кэти  не
заметила меня.
   - Хэлло! - поздоровался я.
   Кэти Китс посмотрела на меня и нахмурилась.
   - А, школьник. Как вас зовут, мой милый?
   - Кирби Стассен.
   - Поймайте мне такси, дорогой.
   Я  остановил  такси  и  сел  вместе  с  ней  в  машину.  Она   слегка
встревожилась.
   - Интересно, что это вы делаете?
   - В данный момент ничего. Я хотел узнать, как поживает ваш муж?
   - Очень мило с  вашей  стороны,  Стассен,  -  сказала  она.  -  Но  я
собираюсь в парикмахерскую.
   Кэти назвала адрес  водителю.  -  Я  поеду  с  вами,  а  потом  угощу
коктейлем, - предложил я.
   - Я буду занята часов до шести.
   - Я могу подождать.
   - Ну что же, как хотите, дорогой.
   У входа в парикмахерскую она показала мне  отель  на  противоположной
стороне улицы и велела подождать там в холле или в баре. Я ждал  сначала
в холле, затем в баре. Мне хотелось держаться смело, но не нагло.  Войдя
в бар, она издали заметила меня и  улыбнулась  обворожительной  улыбкой.
Высокая женщина, улыбаясь, шла ко мне, и я знал,  что  все  это  не  для
меня, а для остальных посетителей.
   В баре было не очень людно. Мы выбрали уединенный столик.
   - Почему вы так печетесь о Джоне? - поинтересовалась Кэти.
   - Не знаю, просто беспокоюсь.
   - Вы сейчас работаете на Гейба?
   - Он уехал в Португалию. Я живу в его квартире и ищу работу.  У  меня
была работа, но вовсе не та, о которой я мечтал. Все равно не  следовало
вылетать оттуда. Джон работает?
   - Нет. Я снялась в  коммерческих  роликах  у  одного  отвратительного
типа, который готов выщипать волосы у вас на ногах, если это  нужно  для
съемки. Слава Богу, у меня еще хорошие ноги.
   - У вас все хорошее, Кэти.
   - А вы смелый мальчик, Стассен.
   - Да, я смельчак. У вас есть планы?
   - О, у меня всегда есть планы.
   - Ваши глаза похожи на фиалки.
   - Вечные комплименты! Мы собираемся в Мексику, Стассен,  чтобы  снять
квартиру на побережье в Акапулько. У Джона там  старые  друзья,  которые
организовывают в Мексике кинофирму. Он надеется, что его возьмут.
   - Я бы хотел побывать в Мексике.
   - Почему вы так напоминаете мне кокер-спаниеля?
   - Когда вы едете?
   - Скоро.  Бурманы  вот-вот  возвратятся  из  Италии  и,  естественно,
захотят жить в своей квартире. К тому  же  я  думаю,  что  пришло  время
увезти Джона из этого города. Все двери перед  ним  закрыты.  Секретарши
получили инструкции предлагать ему всякую ерунду.  Шоу-бизнес,  дорогой.
Добивай раненого. Поставь сорок прибыльных  картин  -  и  можешь  давить
людей колесами. Но хотя бы две неудачи - ты труп.
   - И для меня пришло время уезжать отсюда.
   Она  начала  что-то  говорить,  затем   остановилась   и   пристально
посмотрела на меня. У меня возникло странное ощущение, что она в  первый
раз по-настоящему всматривается в меня.
   - Надеюсь, вы можете водить машину, Стассен?
   - Да.
   - Джон ужасный водитель, а я ненавижу сидеть за рулем. Мы  собирались
лететь. Но теперь... Не  возьметесь  ли  вы  отвезти  нас?  Это  деловое
предложение, Стассен. Мы оплатим ваши расходы плюс...  ну,  скажем,  сто
долларов в конце поездки.
   - Я отвезу вас бесплатно.
   - Благодарю, не  надо.  Нам  не  нужен  попутчик,  нам  нужен  шофер,
Стассен. Тогда каждый будет знать свое место.
   Я согласился отвезти их в Мексику.  У  Пинелли  был  огромный  черный
"крайслер империал", модель  двухлетней  давности,  оборудованный  всеми
современными приспособлениями, включая кондиционер. Машина прошла  шесть
тысяч миль. У "крайслера" были еще калифорнийские номера.
   Перед поездкой я  тщательно  проверил  автомобиль  и  сменил  номера.
Отогнал свой "шевроле" на Джерси и продал  за  тринадцать  сотен,  почти
задаром, но торговаться не было времени. Итак, в кармане у  меня  лежали
почти шестнадцать сотен, все, за  исключением  двух  сотен,  в  дорожных
чеках.
   Пинелли взяли очень много вещей, главным образом для Кэти. В  снежный
мартовский день накануне отъезда я  загрузил  машину.  Большой  багажник
заполнился до самого верха. Заднее сиденье я заложил чемоданами почти до
крыши, оставив место только  для  одного  человека.  Кэти  считала  себя
большим  специалистом  по  укладке  багажа.  Поэтому  она  захотела  все
упаковать по-своему.
   В конце концов, я не выдержал.
   - Кэти, может быть, мне следует купить шоферскую кепку и форму, чтобы
лучше выполнять ваши распоряжения?
   Она выпрямилась и взглянула на меня так  холодно,  как  на  меня  еще
никто не смотрел.
   - Постарайтесь выполнять свои обязанности без комментариев,  Стассен,
и мы поладим.
   Мы стояли около "крайслера". Большие мокрые хлопья снега падали на ее
волосы. Меня подмывало отказаться от работы.  С  какой  стати  я  должен
сносить оскорбления этой актрисы-неудачницы? Она решила определить  наши
отношения еще в  Нью-Йорке.  На  ресницы  Кэти  упала  снежинка,  но  не
растаяла. Мне хотелось взять Кэти за детские плечи, целовать эти круглые
фиолетовые глаза и чувствовать на губах снег.
   - Да, слушаюсь, миссис Пинелли.
   Уголки рта миссис Пинелли слегка приподнялись.
   -  Достаньте  большой  голубой  чемодан  снизу,   а   этот   кожаный,
пожалуйста, положите на место. Мне понадобятся вещи из голубого чемодана
на юге.
   Я переложил все вещи заново.
   - Во сколько заехать завтра утром, Кэти?
   - Давайте пораньше, часов в десять.
   Я уехал на машине-громадине. Из-за большого веса она слегка  просела.
Поставил "крайслер" в гараж и провел последнюю ночь  в  квартире  Гейба,
Разрабатывая маршрут. Я решил, что поездка займет семь дней. Тогда я еще
не знал, как ошибаюсь в  своих  расчетах.  Подумал  было  послать  домой
карточку, чтобы родители знали о моих планах, но потом решил, что  будет
интереснее написать им из Акапулько. Открытка из Мексики окажет чудесное
влияние на папино кровяное давление.  В  четверть  одиннадцатого  ясным,
словно хрустальным, утром мы проехали  через  тоннель  и  направились  к
Джерси-пайк. Дорога была  сухая,  машин  попадалось  не  так  уж  много.
Стрелка спидометра постоянно находилась на семидесяти милях. Кэти сидела
рядом со мной, а Джон Пине