ылой трезвости.
   - Кроме меня, вам не с кем поделиться.
   - Естественно... И от этого еще хуже.
   - Вы здесь ни при чем, Барбара, -  просто  я  способный  полицейский.
Изображаю на лице понимание, киваю в нужных местах, ловлю каждое слово и
сочувственно похмыкиваю. Люди рассказывают все.
   - Охотно верю - конечно, рассказывают вам, бедняжка. А вам-то хоть бы
что.
   - Иногда - верно, а порой и нет. Но если хочу узнать больше, всегда в
подходящий момент задаю необходимый вопрос.
   - Например?
   Он помедлил, облизнув пересохшие губы.
   - Хорошо. Кто такой Роджер?
   Застыв, она сжала губы. Их взгляды встретились,  и  он  первым  отвел
глаза, с  тревогой  ощутив,  насколько  натянута  ниточка  их  взаимного
влечения.
   - Вы действительно профессионал, Пол.
   - Вопрос снимается. Это была ошибка.
   Барбара взяла сигарету из пачки на столе.  Под  высоким  тюрбаном  ее
гладкое лицо выглядело как бесстрастная, пустая маска. Из остроугольного
выреза халата ее шея  вздымалась  подобно  тонкому,  крепкому  стеблю  с
затененной впадинкой внизу. Биения жилки на шее заметно не было,  но  он
уверен - коснись губами, он почувствует взволнованный поток  крови.  Его
затопила волна мучительного желания, и, сдерживаясь,  он  напряг  мышцы,
стиснул челюсти до скрипа в зубах. Барбара  по-прежнему  молча  смотрела
прямо перед собой, серьезная  и  задумчивая.  Вот  она  шевельнулась  на
стуле, усаживаясь  поудобнее.  Каждое  движение  рук,  ног,  всего  тела
поражало плавностью, изяществом, волнующее очарование излучали и  горько
сжатые губы, прикрытые веки, упругие, широко расставленные груди. Он уже
не мог дальше обманывать себя, твердя, что это всего  лишь  обыкновенная
девушка, серьезная, но озабоченная  и  самовлюбленная.  Страсть  открыла
простор волшебству преображения, и он был не в  силах  подавить  желание
открывать в ней все новые достоинства и совершенства.
   Барбара печально и с вызовом  посмотрела  на  него  сквозь  дымок  от
сигареты.
   - То письмо, конечно же. Вот видите - задаете необходимый вопрос, а в
ответ  получаете  нудную  историю.  Роджер  весьма  положительный   тип,
серьезно. Наверно, года на два старше  вас,  с  печальными,  терпеливыми
глазами. У вас  он  наверняка  вызвал  бы  улыбку.  Мужчина,  наполовину
уцененный: трое детей и скучная, глупая, совершенно стандартная жена. Но
очень простодушная и беспомощная. Ну, вам же известны все  стадии  такой
связи. Начнем  с  того,  что  он  мне  понравился  -  как  собеседник  и
сослуживец.  Сидели  с  ним  весь  день  в  одной  и  той  же   конторе,
подсмеивались над одними и теми же шутками. Потом обнаруживается - у вас
так много общего, что все  превращается  в  полунадуманную,  романтичную
любовь, сладкую и горькую, смешанную с печалью, так как оба понимаете  -
ничего изменить нельзя. И  все  вокруг  затягивается  какой-то  странной
туманной  завесой,   так   что   всякие   мелочи   приобретают   особый,
многозначительный смысл. Потом постепенно, шаг за шагом, вы оба  убедите
себя и друг друга в том, что вроде бы заслужили,  чтобы  вместе  лечь  в
постель. С этим связаны клятвы, интриги, колебания и девичий страх перед
неизвестностью. И, разумеется,  все  будет  изумительно  -  наш  кусочек
счастья. Ах, мы так возвышенны, так чисты, что мелкая вульгарность таких
встреч нас не коснется!
   - Что вы собираетесь делать?
   - Все уже позади, Пол Станиэл. Мы очень быстро прошли стадию  вздохов
и свиданий с выпивкой при  свечах.  Нас  обоих  весьма  удивило,  что  в
результате таких встреч верх стала одерживать физическая близость, а  мы
ведь никогда раньше не пробовали взглянуть на себя с этой  стороны.  То,
что должно было обозначать подтверждение, символ любви,  превратилось  в
самоцель, и мы были  так  поглощены,  заняты  этим,  что  на  любовь  не
оставалось времени. Вся история тянулась уже долго, и вот однажды я, как
обычно, пришла в наше убогое пристанище. Рождер в тот день запаздывал. Я
встала к окну и  смотрела  на  людей  внизу  с  высоты  третьего  этажа.
Напротив  через  улицу  был  бар.  Оттуда  вышли  мужчина  и  женщина  -
немолодые. Они остановились; мне показалось, у них ссора. Вдруг  мужчина
схватил женщину за воротник пальто и стал осыпать ее пощечинами,  у  той
только  голова  моталась  из  стороны  в  сторону.  Я   еще   со   своей
возвышенностью брезгливо подумала, как это вульгарно, низко,  жестоко  и
позорно. Мужчина оттолкнул женщину, и она, сутулясь, с плачем побрела от
бара. А тот, подбоченясь, постоял  в  дверях,  глядя  ей  вслед,  потом,
сплюнув, вернулся в бар. Отойдя  от  окна,  я  обвела  глазами  комнату,
освещенную скудным зимним светом. Никакое это не гнездышко любви -  одна
постель да голые стены вокруг. Нам уже не о чем было говорить. И вдруг я
поняла, что не представляю себе даже лицо Роджера. И в таких комнатушках
встречались тысячи и  тысячи  людей  вроде  нас,  которые  утоляли  свою
безудержную страсть, забывая лицо друг друга, не зная, о чем поговорить.
Это ведь гораздо вульгарнее, чем быть избитой на улице. И неужели это  я
- в такой комнате? У меня  было  чувство,  словно  я  пришла  в  себя  в
больнице после болезни, ничего не понимая. Я сбежала оттуда  в  страшной
спешке, сознавая, что, если он еще застанет меня, вряд  ли  когда-нибудь
наберусь сил уйти. На следующий день после работы мы  сидели  за  чашкой
кофе в переполненной забегаловке. И опять нам не о  чем  было  говорить.
Такое получилось прощанье. При случае я рассказала обо всем Лу. Наверно,
она старалась понять меня , но смотрела на меня как-то странно -  словно
я призналась ей в воровстве. Или что употребляю наркотики. Моя  исповедь
оказалась напрасной. А меня перевели в другой отдел.
   Взглянув на него, Барбара иронически усмехнулась:
   - Я-то воображала, что единственная-неповторимая. И любая ситуация, в
которой окажусь, будет особой потому, что это я. А очутилась в одной  из
самых банальных и жалких ситуаций  на  свете.  Конторская  любовь.  Если
записать все, что говорили сначала мы и еще сто  пар,  наверно,  разница
была бы только в именах. Все остальное - одинаково.
   На глаза ее набежали слезы, они медленно текли по щекам, но выражение
лица не изменилось.
   - Вы умеете так хорошо слушать, - сказала она, вытирая слезы  рукавом
халата.
   - От кого вы сейчас открещиваетесь?
   - От обоих, Пол. От обоих.
   - Теперь вы сможете заснуть?
   - Почему вы думаете, что до этого я не смогла бы?
   -  Слишком  большое  напряжение,  взвинченность.  Сейчас  уже,  вижу,
прошло.
   Он поднялся. Распахнув дверь в теплую темноту ночи, вдруг  обернулся,
схватил ее за руки выше локтя и сразу ощутил  неуверенность,  ранимость,
подавленное волнение - все, что ее переполняло.
   Пол дружески, мягко встряхнул ее.
   - Выспитесь хорошенько, - произнес он и шагнул  в  темноту.  Услышал,
как закрылась дверь, и медленно двинулся к своему коттеджу,  наслаждаясь
чувством собственной силы и самообладания. Ведь он мог ее взять  -  была
совершенно  податлива  и  готова  отдаться.  Загнанная  в  угол  добыча,
безжизненная, покорная жертва. Ей это не доставило бы  радости.  Ничего,
время и сон - лучшие целители.
   Уже  в  постели  мелькнула  мысль:  может,  уже  никогда  больше   не
повторится подобная доступность, и вся его  самоуверенность  испарилась.
Пожалуй, он выбрал неподходящее  время  для  жалости.  Широкий  небосвод
бархатной ночи раскинулся над десятками тысяч  разметавшихся,  спящих  в
тишине девушек  с  округлыми  ногами  -  нежными,  влажными  от  пота  и
золотистыми от  загара,  -  со  сладким  дыханием  и  мягкими,  длинными
волосами, разбросанными на подушке.  Ворочаясь  на  жестком  холостяцком
ложе, он любил каждую и желал любую из них - без имени, без усилий,  без
сожалений  -  сладостное  поклонение  в   святилище   девичества   среди
таинственной ночи.
 
Глава 10 
 
   Шериф  Харв   Уэлмо,   остановившись   на   потрескавшемся   тротуаре
Тайлер-стрит, хмуро и раздраженно смотрел на Пола Станиэла.
   - Черт побери, не могу же я действовать  только  на  основании  вашей
интуиции.
   - Я просто обратил ваше внимание на то, что слишком много совпадений.
   - А для меня важны только факты, обнаруженные при  расследовании.  Из
конторы  он  вышел  приблизительно  без  четверти  двенадцать.   Похоже,
собирался вернуться, если бумаги оставил разложенными на столе.  Обычно,
говорят, все при уходе убирал. Возможно, началось сердцебиение, приступ,
а в помещении было душно, и он решил проветриться. Я  знаю,  Сэм  Кимбер
вчера выгнал его и собственноручно  вышвырнул  из  конторы.  Значит,  он
поездил немного, может,  все  еще  чувствовал  себя  нехорошо,  а  когда
схватило сердце, не успел затормозить. Ноги на педали не  было,  поэтому
машина двинулась без особой скорости. Видите, там она  перевалила  через
тротуар, потом пошла  туда,  вот  следы,  к  той  пальме,  в  которую  и
врезалась, но не сильно. Затем позвонила эта Энтри  -  из  окна  спальни
увидела машину среди кустов с включенными фарами и  работающим  мотором.
Наш человек  проверил  сообщение  и  вызвал  "скорую",  но  она  уже  не
потребовалась. Черт меня побери, Станиэл,  у  этого  парня  был  горячий
день: потерял важного клиента,  произошла  бурная  ссора.  Кстати,  врач
говорит, что умер от инфаркта.
   - Не волнуйтесь, шериф. Я только сказал о странных  совпадениях.  Что
ему здесь было нужно?
   - По-моему, он просто  собирался  проехаться.  Эта  улица  никуда  не
ведет. Просто катался ночью.
   - Он замешан в деле Луэлл Хансон.
   - Каким образом? Почему? Потому что давно работал  на  Сэма  Кимбера?
Станиэл, я уже говорил и повторяю снова: если раскопаете какой-то  факт,
доложите мне, и я продолжу расследование. Дело  еще  не  закрыто.  Но  я
просто не могу двигаться дальше, если нет ни единой зацепки. Есть у  вас
факты?
   - Пока нет.
   - Тогда,  простите,  я  должен  вернуться  в  контору,  у  меня  куча
неотложных  дел.  Кажется,  приятель,  вы  собираетесь  затянуть   дело,
насколько удастся.
   - На этот раз нет, шериф. Благодарю за содействие.
 
*** 
 
   Бетти - секретарша Джеса  Гейбла  -  оказалась  небольшой,  худощавой
женщиной с седыми волосами, холодным лицом и шармом насоса бензоколонки.
Через  силу  позволила  Полу  Станиэлу  воспользоваться  телефоном.   Он
позвонил наверх, Сэму Кимберу, объяснив, чего добивается, и тот попросил
к телефону мисс Бетти. Пол передал трубку.  Слушая  выразительный  рокот
голоса Сэма, наблюдал за Бетти: выражение лица ее не изменилось,  но  на
лбу выступил пот, а по щекам пошли пятна. Положив трубку, она объявила:
   - Все это очень странно.
   - Внезапная смерть всегда бывает несколько странной.
   - Ну что ж, проходите.
   Она впустила его в кабинет Джеса. На большом столе громоздились  кипы
списков, папок, документов.
   - Шериф уже осмотрел помещение, - сообщила она. - Как  только  мистер
Греди освободится, он во всем разберется.  Вы  должны  понимать,  что  я
соглашаюсь исключительно из любезности, ради мистера Кимбера.  По  моему
мнению, у вас нет никаких оснований находиться здесь. Делайте,  что  вам
нужно, поскорее - у меня есть и другая работа.
   Скрестив на груди руки, она встала у стола.
   Пол, усевшись в кресло Джеса, просмотрел бумаги на  столе  -  похоже,
все они были связаны с обширным бизнесом Сэма Кимбера.
   Среди папок оказался большой блокнот  для  заметок,  первый,  верхний
лист испещрен каракулями из букв и цифр.  На  приставном  столике  стоял
кнопочный телефон, рядом - другой  блокнот,  поменьше.  Подтянув  столик
поближе,  он  внимательно  изучил  первую  страницу  и  после  короткого
раздумья, поднявшись, решительно вырвал лист из блокнота.
   - Ни один клочок бумаги  не  будет  вынесен  из  конторы,  -  заявила
секретарша.
   Он  подал  ей  листок.  Бетти  посмотрела  на  него,  потом  обратила
растерянный взгляд на Станиэла:
   - Здесь же одни каракули... И все равно вам нельзя его забирать.
   - Есть у вас ксерокс или что-то подобное? Мне нужна копия. А оригинал
спрячьте в надежное место.
   Она возмущенно вздохнула, но предложила подождать в приемной и вскоре
принесла отличную копию. Забрав ее. Пол поднялся в офис  Кимбера.  Энджи
Пауэлл, свежая, веселая, в голубой юбке и бело-голубой полосатой блузке,
одарила его подчеркнуто сияющей улыбкой, и  ему  подумалось,  что  такая
любезность распространяется только на людей, пользующихся  расположением
Кимбера.
   Пройдя в кабинет, он плотно закрыл за собой дверь.
   - Ну как там внизу?
   - Ничего особенного.
   - Надо бы поручить Брунеру и Маккейбу забрать оттуда досье. Я вот все
утро раздумываю: помогло ли то, что я сотворил, убить этого  мерзавца?..
Что вы там обнаружили?
   Станиэл положил перед ним листок и, обойдя стол, стоя  над  Кимбером,
изучал его.
   - Что это означает?
   - Возможно, ничего. Может, здесь что-то из  его  записей  за  прошлую
неделю. Но вот здесь цифра двенадцать, она подчеркнута, а ведь из  офиса
он ушел без четверти двенадцать.
   - То есть это могла быть встреча, назначенная по телефону?
   - Если так, то другие  записи  могут  помочь  выяснить,  с  кем  была
встреча.
   Кимбер показал  пальцем  на  небрежную  зарисовку  женской  фигуры  с
большим бюстом.
   - Может, с женщиной? А это что за буквы - м-б-л?
   - Не знаю, но смотрите сюда: Тайлер.  Вот  почему  я  заинтересовался
листком. Тайлер-стрит. Ведь он умер там.
   - А перед этим словом инициалы -  Э.П.  Тайлер.  Не  может  это  быть
улица. Как странно, от этого "м-б-л" вроде дым нарисован... Почему?
   - Понятия не имею.
   - Постойте! На Тайлер-стрит был магазин мебели, он обгорел  в  пожаре
около года назад. Господи, Станиэл, не  слишком  ли  мы  увлеклись?  Тут
столько начиркано, можно отыскать все, что захочешь.
   - Давайте съездим туда, посмотрим. Кимбер, помедлив, пожал плечами:
   - А почему бы нет?
   Недалеко от штабеля досок,  прикрытых  толем,  Сэм  Кимбер  обнаружил
сигару. Подняв ее, размял в пальцах.
   - Сухая, - констатировал он. - Значит, в дождь ее здесь еще не  было.
Не могу разобрать - это марка, которую курил Джес, или нет. Вот если  бы
увидеть обертку.
   Станиэл нашел ее в траве. Кимбер подтвердил - Джес курил  этот  сорт.
Пол теперь осмотрел все вокруг с  особой  тщательностью  и  отыскал  еще
окурок, такой же сухой, как незажженная сигара, а затем обнаружил  кучки
пепла, которые в дождь  были  бы  смыты,  а  значит,  подтверждали,  что
какое-то время Джес провел здесь.
   - Ну, и что мы имеем? - спросил Сэм.
   - Напрашивается всего лишь гипотеза: в  полночь  у  него  здесь  была
встреча. Возможно, сидя на досках, ждал. Может, тот, другой,  пришел,  а
может, и нет. Снял обертку с  сигары,  откусил  конец,  но  не  закурил.
Почему? Вдруг ему стало плохо, отбросил ее, кое-как добрался до машины и
отъехал, прежде чем умереть. А  может  быть,  тот  другой  сунул  его  в
машину. Может, он умер от волнения, а они втиснули его внутрь  и  завели
мотор. Жаль, что на этом проклятом покрытии не остается никаких следов.
   - Не много набралось, а?
   - Мало, чтобы я мог обратиться к Уэлмо.  Достаточно,  чтобы  передать
все в лаборатории полиции и обыскать это место до последней травинки. Но
для Уэлмо этого не хватит.
   Они осторожно, медленно дошли до края тротуара,  Станиэл  внимательно
следил, не появятся ли новые улики.
   Кимбер, нахмурясь, оперся о машину.
   - Кажется, мы оба думаем об  одном  и  том  же.  У  меня  теперь  нет
возможности припереть Джеса к стенке, а если бы припер, что-то  из  него
выжал бы. И кто-то лишил меня этой возможности. Так?
   - Теперь очередь за вскрытием,  если  бы  удалось  склонить  к  этому
Уэлмо.
   - Я его склоню, - мрачно пообещал Кимбер.
   Он обошел машину, чтобы сесть за руль, но вдруг застыл как вкопанный.
   - В чем дело?
   - Идите сюда.
   Станиэл в недоумении последовал за ним  через  дорогу,  потом  прошли
несколько метров до школы. Сэм показал на строение за школьным двором.
   - Видите тот дом? Серый? Там живут Пауэллы. Энджи. Энджи Пауэлл. Э.П.
Помните, в блокноте нарисована женщина? Он впился глазами в собеседника:
   - Видите, до чего можно  дойти  с  вашими  гипотезами?  До  идиотских
выводов.
   - Вы уверены?
   - Послушайте, я знаю Энджи, как...
   - Вы сказали ей, что Джес, возможно, постарается вам напакостить.
   - Да, и она расстроилась, потому что очень мне преданна. Вот  и  все.
Боже милостивый, Пол, если бы она стала карать любого, кто...
   - В ней есть что-то странное. Знаете, она не одобряла  вашу  связь  с
Луэлл.
   - Странное? Она просто очень чувствительная, набожная,  неиспорченная
девушка!
   - Зачем же так кричать, Сэм?
   Достав платок, Кимбер вытер лицо.
   - Я уверен только в одном: мы ошибаемся. И все.
   - Но Энджи многое знает о ваших личных делах, привычках,  Сэм.  Могла
узнать и о тех пропавших деньгах.
   - Откуда?
   - От Джеса.
   - Господи, Станиэл, не знаю.
   - Девушка сильная, молодая.
   - Ее все любят.
   - Ив воде чувствует себя как рыба.
   - Зачем бы ей понадобились те деньги?
   - Дело в деньгах? Не  знаю.  Когда  я  первый  раз  дожидался  вас  в
приемной, она разговорилась. И показалась мне очень чудной. Я бы за  нее
не поручился. Была очень встревожена, взволнована.
   Кимбер опять вытер лицо.
   -  Представьте  себе:  ежедневно  видите  в  конторе  такую  девушку.
Поневоле задумаешься - кровь с молоком, бюст, бедра. Ну я и попробовал к
ней подобраться. Это было еще до знакомства с Луэлл.  Как  она  на  меня
посмотрела! Впору было расплакаться. Сказала, что обещала Богу  и  своей
мамаше никогда не делать никаких мерзостей. В  тот  момент  даже  решила
уволиться. Не знаю, Пол. По-моему, мы свихнулись.
   - А по-моему, нужно действовать. Если  мы  на  верном  пути,  следует
побольше узнать  о  ней.  В  работе  полицейского  важна  позиция  силы.
Допрашиваемый не может решить, что признавать,  что  отрицать.  Надеюсь,
если с ней поговорить,  я  получу  представление  о  том,  насколько  мы
ошибаемся. Или не ошибаемся. Успеем застать ее до обеденного перерыва?
   - Времени еще достаточно.
   - Скажите ей, чтобы пошла со  мной  обедать  и  помогла  мне,  но  не
говорите в чем.
   Вернувшись к машине, они уселись. Сэм Кимбер покрутил головой:
   - Противно все это. Уверен, стоит мне войти в контору и  увидеть  ее,
сразу станет ясно, что мы здесь наговорили кучу глупостей.
 
*** 
 
   Официантка проводила их в глубь зала к столику на  двоих.  Следуя  за
Энджи, Пол заметил, как оборачиваются на  нее  все  мужчины,  обводя  ее
взглядом от непослушных локонов до красивых золотистых ног. Голубая юбка
волновалась вокруг  бедер,  подчеркивая  округлости,  а  широкие  плечи,
обтянутые  бело-голубой  полосатой  блузкой,  контрастировали  с   узкой
талией. Тут и там раздавались возгласы:
   - Привет, Энджи!
   - Чао, Энджи!
   - Добрый день, мисс Пауэлл.
   Она здоровалась, кивала, сияя улыбкой. Станиэлу доставались холодные,
подозрительные взгляды.
   Пол помог ей усесться, устроившись  напротив.  Улыбаясь,  с  сияющими
глазами она заметила:
   - Я почти всегда вместо обеда обхожусь  сандвичами,  мистер  Станиэл,
так что сегодня у  меня  знаменательное  событие.  Официантка  поставила
стакан с водой.
   - Вчера, Энджи, вы нас крепко обставили.
   - Ну и ты не терялась, Клер. В два захода уложила весь ряд.
   - А что было делать?.. Говядина в маринаде сегодня очень удалась.
   - Хорошо, пусть будет говядина. Клер - это мистер Станиэл,  страховой
агент. Клер Уикли.
   - Очень приятно. Я сама сегодня ее брала, в самом деле вкусно.
   - Значит, две говядины, - сказал Пол. - И кофе.
   - Мне  молоко,  -  вмешалась  Энджи.  Когда  официантка  отошла,  она
взглянула на Станиэла уже без улыбки, испытующе. - Мистер  Сэм  держался
так загадочно, когда отправил меня с вами обедать, мистер Станиэл.
   - Лучше - Пол.
   - А вы меня зовите Энджи, хорошо?
   - Вчера