лову  вперед,  добавляя
неотвязное "что?".
   - Доктор, вам не показалось, что Луэлл Хансон в последнее время  была
чем-то расстроена?
   - Расстроена? Вы к чему клоните, Станиэл? Хотите  сказать,  выглядела
подавленной? Что? Ну нет! Воображение у вас  разыгралось.  Слишком!  Мне
Луэлл  нравилась.  Хочешь  не  хочешь,  но   приходится   наблюдать   за
персоналом. Служащие часто меняются, поэтому стараюсь  заранее  угадать,
когда потеряю следующего. Правда, ничего пока этим не добился.
   - Вы полагали, что потеряете ее?
   - Такую женщину? Что? Разумеется. Она считала дни.  Бог  ее  надоумил
уйти от этого хансоновского щенка.  Решила  выждать  год,  пока  утихнут
слухи. Так что я знал - через год мне ее не видать.
   - Она переживала из-за разбитого брака?
   - А как  вы  думаете?  Что?  Такая  женщина?  Для  нее  брак  -  вещь
серьезная.   Конечно,   переживала.    Чувствовала    себя    обманутой,
разочарованной. Вы сказали - расстроена, вот именно. Связалась  с  Сэмом
Кимбером, это ее тоже расстраивало. Я не  моралист,  Станиэл.  Всем  нам
приходится вступать в конфликт  с  собственными  представлениями,  если,
конечно, вы человек стоящий, порядочный. А Луэлл была  таким  человеком.
Эта история с Сэмом Кимбером многих удивила, главным образом,  тех,  кто
знал его лишь поверхностно. Я Сэма знаю давно. Он гораздо  сложнее,  чем
кажется. Бог знает, как у них начиналось. Как-то необычно. И все держали
в тайне. Но в таком небольшом городишке разве можно  что-нибудь  утаить?
После смерти Китти Кимбер Сэм ни с кем  не  связывался.  Многие  женщины
положили на него глаз. Но он охотился в  других  угодьях.  И  не  часто,
доложу я вам. Думаю, Луэлл не считала себя женщиной, способной на легкие
связи.  Спокойная,  красивая,  сдержанная  и  осмотрительная.   Славная,
здоровая женщина в расцвете лет. Одинокая и ранимая, к тому же далеко от
родного дома. Стала терять уверенность, ощутила свою беззащитность А Сэм
опять превратил ее в женщину. По-моему, она сама очень удивилась,  когда
поняла, что способна испытывать такую физическую зависимость.  Думаю,  с
Сэмом она пережила гораздо больше, чем за годы замужества. Меня  это  не
касается, вас и вашей страховой конторы - тоже, но раз вы имеете в  виду
самоубийство, я назову кучу причин, почему эта  ваша  идея  не  пройдет.
Если ее мучило чувство вины, а в этом  я  не  сомневаюсь  то  обретенное
наслаждение подавляло его. Иногда она приходила на работу  как  во  сне,
витала в облаках, круги под глазами и  улыбка,  как  у  Моны  Лизы.  Как
практикующий врач, могу сказать, что только одна женщина из десяти имеет
такое физическое строение, везенье, чувственность, чтобы оказаться в  ее
положении. И это тоже не располагает к самоубийству, Станиэл, потому что
физическое наслаждение означает победу жизни, и мыслям  о  смерти  здесь
нет места.
   - И в последнюю неделю?
   - Хотите перебрать все мотивы самоубийства - один за другим?  Что?  В
прошлом месяце она понервничала из-за задержки менструации  и  попросила
сделать тест на кроликах. Результат оказался отрицательным, и, думаю, на
другой день она все забыла. А если и  положительный,  она  не  стала  бы
ничего предпринимать,  это  не  в  ее  характере.  Я  сделал  ей  полное
обследование - была чертовски здорова, ее жизнеспособности хватило бы на
трех женщин. Сэм нисколько не изменился, значит, интимная жизнь  была  в
порядке. В деньгах не нуждалась: жалованье, кое-какие суммы от  Келси  и
скромные доходы от акций позволяли ей даже ежемесячно  посылать  кое-что
матери. Деньги как мотив исключается. Брак ее так и так рассыпался, и не
только потому, что пришлось выбирать между  мужчиной  и  мальчишкой,  но
Хансон не очень-то и старался ее вернуть. Был чересчур занят тем,  чтобы
опять войти в роль студента и  возвратиться  к  маменькиной  юбке.  Я-то
знал, чем все кончится. Пройдет их условный год, и Луэлл  подала  бы  на
развод, уехала бы на север; а Сэм поймет, что она значит  в  его  жизни,
женится и привезет обратно; потому что  Сэм  не  выберет  жену,  пока  в
голове у него, как пуля, не засядет мысль, что жить без нее не может.
   - Доктор, вы все время отклоняетесь.
   - Дайте мне сказать. Еще одна причина - минутное душевное смятение. У
Луэлл совершенно не было неврастении. Крепкая как  гранит.  В  последние
недели? Что? Я бы сказал, что-то на уме у нее было. Но что именно  -  не
знаю.
   - А как вы думаете?
   Руфус Нил,  соскочив  с  гинекологического  кресла,  резко  распахнул
дверцу шкафчика и, выхватив бутылку "Джек Дэниэлс", открыл ее и поднял с
неизбежным вопросом: "Что?"
   - Мне с водой, пожалуйста.
   - Отметим конец работы.
   Он разлил виски в большие бумажные стаканы.
   - Мне нравится обо всем иметь собственное мнение. Возьмите историю  с
Сэмом. Без причины слухи  не  возникают.  Он  рванулся  вверх  чертовски
быстро. Честность при этом - понятие относительное. А тут вдруг  налетел
любовный  вихрь.  Луэлл  отличалась  высокими  моральными  требованиями.
Любовь. Никогда раньше она не встречала людей вроде Сэма Кимбера. Теперь
предположим  -  по  мере  их  сближения  она  обнаружила,  что  в  своих
коммерческих делах Сэм порой лавировал у опасной черты в такой близости,
что только жребий мог решить, считать  его  мошенником  или  нет.  Такое
открытие могло расстроить женщину вроде Луэлл и,  вероятно,  расстроило.
Понимала, что на Сэма повлиять невозможно. Так что ее  это  должно  было
встревожить. В таком случае  она  задумалась  бы  насчет  их  дальнейших
отношений. Заметьте, я только предполагаю. Но здесь есть  люди,  которые
могли ей рассказать о Сэме несколько историй - не очень красивых. Только
из-за этого она бы с собой не покончила. Просто или порвала  бы  с  ним,
или вообще ничего не предпринимала. Третьей возможности не существовало.
Я понимаю: если сэкономите  своей  фирме  двадцать  пять  тысяч,  будете
пай-мальчиком, возможно, получите премию, но это будет некрасивым  и  не
правильным решением.
   - Луэлл отлично плавала.
   - Было тридцать градусов в тени.  То  озеро  всегда  чуть  прохладнее
других.  Судороги  случаются  и  у  отличных  пловцов.  Может,  началась
желудочная колика. Самоубийцы  ведь,  как  правило,  оставляют  записку?
Что?
   - Только не в случае страхования жизни, доктор. Нил энергично  затряс
головой:
   - Нет, можете вылезать из кожи, ничего  у  вас  не  выйдет.  Станиэл,
покосившись на доктора, вроде бы в шутку обронил:
   - Наверно, мне было бы легче, если в условиях страховки был пункт  об
убийстве.
   - В этом было бы больше смысла, чем в самоубийстве.
   - Было бы?
   - Минутку! - гневно завопил  доктор.  -  Я  ни  слова  не  сказал  об
убийстве.  Просто  хотел  подчеркнуть,  что  самоубийство  -  самая   не
правдоподобная вещь, которую можно представить.
   Станиэл, прислонясь к подоконнику, потягивал виски. Как профессионал,
он давно привык распределять допрашиваемых по категориям на основе своих
собственных оценок. Удивительно,  однако  главным  признаком  оставалась
всегда самоуверенность  и  самодовольство.  Независимо  от  социального,
служебного,    финансового    положения,    многие    люди    отличались
самовлюбленностью, считая свои суждения бесспорными, не важно,  кем  они
были: мойщиками машин, президентами банка или служащими,  вроде  доктора
Нила. Это облегчало его задачи,  ибо  такие  собеседники  не  испытывали
потребности преувеличивать или уменьшать свое  значение  в  его  глазах.
Говорили, что думают, а не то,  что,  по  их  мнению,  вам  хотелось  бы
слышать. Поэтому из этих монологов можно извлечь полезные сведения, а не
попытки привлечь или отвести внимание. Если они обманывали, то обычно по
объяснимым причинам.  С  теми  же,  кто  чувствовал  неудовлетворенность
собой, работать было труднее. Воображали, что окружающие их не понимают,
хотя в действительности сами не понимали других. И у президента банка, и
у мойщика машин нередко обнаруживались в незначительных  дозах  признаки
тех  болезней,  которые  психиатры  именуют   неврастенией,   паранойей,
психозом. По необъяснимым причинам они вводили в заблуждение и  себя,  и
вас, вследствие искаженного представления о реальности. Такие клиенты не
вызывали симпатии, так как по сути они  не  нравились  сами  себе.  Зато
можно легко полюбить людей вроде Нила.
   - Несчастный случай более правдоподобен, чем убийство?
   - Конечно! Кто бы стал убивать Луэлл?
   Станиэл с невинной улыбкой стал перечислять:
   - Вы - потому что влюбились в нее и не могли вынести ее связь с Сэмом
Кимбером. Хансон - так как понимал, что она не захочет вернуться,  когда
кончится год. Сэм Кимбер - ибо  многое  рассказал  ей  о  своих  деловых
махинациях и она пригрозила, что заявит на него.  Или  кто-нибудь,  кому
нужно было освободить дорожку к Сэму. Или какой-то пьяница,  оказавшийся
случайно поблизости.
   - Черт возьми, парень, у вас больное воображение.
   - Реакция на чересчур нудные расследования  в  страховой  фирме.  Мне
поручают  дело,  касающееся  красивой  женщины,  и  я  теряю  над  собой
контроль.
   - Или  это  могла  быть  Марта  Кэри,  ее  хозяйка,  которая  утопила
квартирантку во славу целомудрия. Или кто-то из хансоновских  студенток,
чтобы не  позволить  супругам  снова  сойтись.  Или  один  из  приятелей
Хансона, которому Луэлл дала от ворот поворот, и он  захотел  отомстить.
Что?
   - У вас тоже вполне получается, доктор.
   - Можно разыграть любую карту.  Но  это  был  несчастный  случай.  Во
Флориде  ежегодно  тонет  чертовски  много  народу.  Наверно,   виновато
повальное  увлечение  плаваньем.  Здесь   столько   воды,   что   теряют
осторожность. Целые оравы малышни сваливаются в пруды, озера,  каналы  и
бассейны. Ребенок исчезает с глаз за тридцать секунд. В прошлом месяце у
меня тоже был случай. Двухлетний малыш. Принесли ко мне, но  он  слишком
долго был под водой, мозг уже серьезно пострадал. Умер  на  пятый  день.
Может, для него и лучше.
   - Вы производили осмотр тела Луэлл?
   - Берт Долл ее осматривал, не  я.  Он  хороший  специалист.  Судя  по
степени цианоза, она, конечно, утонула. Берт предполагает, что она  была
под водой не менее получаса. У Билли Гейна времени хватает, и он так  ее
разукрасил, что  гроб  можно  было  оставить  открытым.  Отвратительный,
варварский обычай.
   - Совершенно с вами согласен.
   - Якобы из уважения  к  покойнику.  Что?  Какое  же  это  уважение  -
раскрашивать оболочку? Новое лекарство от горя и печали?
   - Слабо действующее.
   - Но теперь вы соберете свои манатки или еще к кому наведаетесь?
   - Мне нельзя появиться в фирме, пока не поговорю, по крайней мере,  с
пятью горожанами, потом нужно расспросить кого-то,  кто  находится  там,
чтобы я мог составить подробный отчет.  А  на  пятки  мне  наступает  ее
младшая сестра.
   - Я с ней не говорил, но видел на похоронах. Красивая девушка.
   - Боится, что страховая фирма постарается ее надуть.  Никак  не  могу
убедить, что наша контора не унижается до обмана.
   - Будете говорить с Сэмом Кимбером?
   - Придется.
   Нил надул щеки, похлопав себя по объемистому животу.
   - Она его любила, парень. С Сэмом играйте с открытыми  картами.  Меня
вы старались подловить где могли, что ж, работа у вас такая. Но если Сэм
будет изображать беспечность, не  вздумайте  его  недооценивать.  Станет
улыбаться, притворится непонимающим, но если захотите обвести его вокруг
пальца - останетесь с носом.  А  он  через  десять  минут  возьмется  за
телефон, сделает пару звонков, и вы можете искать новую работу.
   - Спасибо за предупреждение.
   - Он похож на старого крокодила. На берегу они выглядят  так,  словно
улыбаются. А на дне озера их ждет хорошо припрятанное мясо.
   - Как насчет Хансона?
   - Тот вам ничем не поможет, разве что попробует  врезать  в  челюсть,
если будет пьян. И, как посмотришь на вас, совершит ошибку.  Никогда  не
следует связываться с пареньком, который выглядит  на  пять  сантиметров
ниже, чем в действительности. Думаю, весили бы килограмма семьдесят два,
если объем шеи не составлял бы сорок пять.
   - Сорок четыре. Восемьдесят семь килограммов.
   - Занимались спортом?
   - Занимался -  штанга  и  бокс.  Тогда  это  была  забава,  а  теперь
расплачиваюсь: приходится  тренироваться,  иначе  будут  не  мускулы,  а
студень. Благодарю за виски, доктор, и за беседу.
   - Вы вели себя вполне прилично. Не просили никаких советов.  Заходите
как-нибудь на неделе, постучите в заднюю  дверь.  В  это  время  у  меня
перерыв под знаком "Час Дэниэлс". Желаю поражения вашей миссии  и  всего
хорошего лично вам, парень.
   - Спасибо, доктор. Не хочется никого раздражать. Есть такие  городки,
где люди не выносят никаких расспросов.
   - Здесь проблем не  будет,  Станиэл.  Тут  -  как  вы  сказали  бы  -
разнородная компания. Кроме нескольких старинных семейств у озера Ларра,
Двух-трех фамилий в городе  и  пары-другой  денежных  мешков,  владеющих
землей, все остальные  переселенцы.  Здесь  все  быстро  растет,  быстро
меняется.  Не  в  лучшую  сторону.  Население  округа  за   десять   лет
увеличилось вдвое. Границы  его  раздвигаются.  По-моему,  того  города,
каким он был когда-то,  больше  нет.  Просто  торговый  центр  с  домами
вокруг.
   Барбара Лоример безмолвно последовала за Станиэлом, когда заехав, как
обещал, повел ее к своему  небольшому  практичному  седану.  В  вечерних
лучах солнца было заметно, что глаза девушки  отекли,  веки  покраснели,
губы припухли.
   - Удалось вам поспать? - спросил он, выезжая из города.
   - Немного...  Я...  не  представляла,  что  так  внезапно  разревусь.
Надеялась, слезы  появятся  позже.  Но  когда  вы  ушли,  я  подумала...
забывшись, как расскажу обо всем этом Луэлл. Так  много  нужно  было  ей
сказать, и тут сразу поняла, по-настоящему осознала, что больше  никогда
ничего не смогу ей сказать, никогда. Эта страшная неотвратимость  смерти
встала передо мной впервые. А сейчас опять все кажется нереальным.  Пока
то страшное чувство отступило, но, конечно, вернется снова.
   - Так бывает. Вас устраивает Окала?
   - Все равно. Пол, вы теряли кого-нибудь, такого же близкого?
   - Я уже привык.
   - То есть?
   - Простите, это звучит глупо. Мои родители живы, в штате  Мичиган.  Я
потерял старшего брата. Он был  для  меня  идеалом.  Я  ничего  не  умел
делать, но хотел научиться  всему  только  ради  его  похвалы.  А  когда
выучился, его уже не стало. Но если  мне  что-то  удается,  я  про  себя
говорю: "Как это тебе, Джо?" И сразу вспоминаю утрату. Джо был одним  из
самых физически сильных людей, каких я  знал.  Когда  был  маленьким,  я
мечтал стать таким же. Еще и теперь вроде бы жду его одобрения... И жены
я лишился - не таким же  образом,  но  так  же  окончательно.  И  теперь
испытываю странное чувство. Если бы Дженни умерла, у меня было бы то  же
ощущение бесповоротной неотвратимости, о  котором  вы  сказали.  Но  она
жива, переехала в Техас. Уверен, больше мы с ней никогда не увидимся. Но
она существует, и во сне я ее вижу по-прежнему, а проснувшись,  понимаю,
что увидеть ее - самое последнее, чего мне захочется.
   - Вы это рассказываете, чтобы помочь мне?
   - Или самому себе.
   - Простите, мне не следовало вас прерывать. Расскажите еще о Дженни.
   - Обычная история.  В  семье  ей  внушили,  что  она  единственная  и
неповторимая. Ее учили всему, чему вообще можно  учить  ребенка:  танцы,
музыка, живопись и так далее. И ее семейство не могло  представить,  что
такое сокровище достанется простому полицейскому.  Если  бы  мы  жили  в
первобытном обществе, то ее предназначили бы вожаку племени. Но  Дженни,
казалось, думала иначе. И если у нас появились  бы  дети,  наверно,  она
была занята по горло заботами. Или нашла бы интересную работу. Вероятно,
наша жизнь не доставляла ей удовлетворения. Когда она решила  уехать,  я
ее не упрекал. Что  поделаешь?  Она  страдала  от  скуки,  раздражалась,
грустила. Теперь у нее большой дом, развлечения, детишки и даже какое-то
ранчо с ангорскими козами. Ее всегда любили.
   - Она вас не любила.
   - Это единственное, чему ее не научили. Говорила, что любит, верила в
это. А теперь любит  техасца.  Не  знаю.  Может,  если  человек  слишком
доверчив, он никого не может любить по-настоящему.
   - Ну, мне это не грозит, - сухо рассмеялась Барбара. Обогнав медленно
тащившуюся машину, он с любопытством посмотрел на нее. Когда  увидел  ее
впервые, девушка показалась недотрогой, обидчивой, хмурой. Однако сейчас
подумалось, что морщинки у рта и глаз свидетельствуют о решительности  и
настойчивости. Солнце почти село, и  она  щурилась  под  его  последними
лучами, вздернув подбородок, спокойно сложив руки на коленях.  Блестящие
каштановые волосы с выгоревшими светлыми прядками,  серо-зеленые  глаза,
высокий лоб, удлиненный овал лица. Сказала, что Луэлл была красивее,  и,
судя по фотографии, так оно и было.  Но  Барбару  отличала  своеобразная
прелесть, не такая броская. Плавные линии рук  и  ног,  ощущение  покоя,
исходившее от нее, когда  она  просто  сидела,  производили  впечатление
лени, расслабленности, но если она что-то делала, движения были  ловкими
и  решительными.  При  первой  беседе  с  ней  он   подумал:   холодная,
рассудительная, лишенная чувственности. Но сейчас, сидя наедине с ней  в
машине, начинал замечать мелкие подробности,  на  которые  не  обращаешь
внимания  при  первой  мимолетной  встрече;  отметил  округлость  колен,
изящные запястья,  маленькое  ушко.  За  ужином  ее  настроение  заметно
поднялось, и Пол решил пересказать разговор  с  доктором  Нилом,  поймав
себя  на  том,  что  старается  ее  рассмешить.  Однако  Барбара   сразу
посерьезнела,  когда  он  перечислил,  что,  по  мнению  доктора,  могло
тревожить Луэлл в последние недели.
   - Сходится с ее письмом, - сказала  она.  -  Сэм  Кимбер  доверил  ей
какую-то тайну, а кто-то обманом из нее вытянул. А может, ее встревожила
сама тайна, то есть Кимбер объяснил ее по-своему, а  Луэлл  поняла,  что
дела обстоят совсем иначе... Все перепутано, правда?
   - Нужно поговорить со многими людьми.
   - А как выяснить, что за тайна?
   - Может, попробуем определить, что не было тайной. Как в  кроссворде.
Если есть две-три буквы, поиск ограничивается.
   - Пол, ее убили, - сказала она изменившимся голосом. - Приехала сюда,
а они ее убили.
   Хлынули слезы, и она спрятала  лицо  в  ладонях.  Затем  поспешила  в
туалет. Вернувшись минут через десять, проскользнула в кабинку  на  свое
место напротив него, обронив:
   - Простите.
   - Ничего.
   - Вы не можете дать мне поручение на завтра? Я буду чувствовать  себя
лучше, если появятся обязанности.
   - Что-нибудь подберем.
   - Прошу вас, отнеситесь ко мне серьезно.
   - Подберем. Я  ведь  тоже  далеко  не  продвинулся.  Вечером,  уже  в
постели, он стал читать письма Луэлл к сестре. Одно  оказалось  особенно
длинным.
   "Барб, когда я так пишу о Сэме, я словно хочу прояснить  вещи  и  для
себя. По твоему последнему письму заметно, что ты многое  читаешь  между
строк, и пора поговорить откровенно. Странно, я не решилась бы, если  не
знала - прости, сестренка, - о твоих отношениях с Роджером. И  ты  нашла
мужество порвать с ним. У вас не было будущего, может, и у нас нет тоже,
но я настолько жадно живу настоящим, что  не  задумываюсь  о  завтрашнем
дне. По-моему, у вас с Роджером был такой же период. Каждый  воображает,
что его ослепление неповторимо, но, наверно, в определенном отношении  у
всех бывает одинаково. Только  никто  в  этом  не  признается.  Я  очень
стараюсь не слишком ехидничать. Ужасно хочется писать  слова  с  большой
буквы и еще подчеркивать. А иногда, как школьнице, -  приписать:  ха-ха!
Но напишу с большой буквы только два слова: наверно, я Грешная  Женщина.
Бесстыдная. Легче все объяснить одиночеством, ранимостью. Но  решительно
никто не сможет ответить, почему это был и остается именно Сэм.
   Я  уже  писа