л пятно на своей руке.
Казалось невероятным, что такая маленькая дрянь... Просто
фантастика. Я почти не верил в это. Я просто не мог поверить.
Наверное, должен быть другой ответ... он есть - вот только где?
Но я принял догадку без колебаний: этот непреодолимый внутренний
позыв, это принуждение идти в гостиницу не могли быть ничем иным,
как постгипнотическим внушением. Невероятно, но вполне реально.
И я это понимал. Осталось узнать, что стоит за этим -- или, вернее,
кто.
     Прошло лишь пять минут. Кто же меня ждет в гостинице "Феникс"?
Если я буду медлить это насторожит его... или ее. Как сказал Брюс,
это может быть любой, абсолютно любой человек. Мой ум
промчался по именам и лицам всех тех, кого я видел за последние
два дня, но мне никак не удавалось собрать удиравшие мысли. Я
встал, снова надел пиджак и вышел из кабинета. Как только я
переступлю порог гостиницы, мне сразу станет легче, я оживу.
Ничего не поделаешь -- гвоздик вбили по шляпку. Теперь мне это
ясно.
     Я остановился в нескольких шагах от двери. Меня осенила идея. Я
вернулся, схватил лист бумаги и карандашом быстро написал
короткую записку: "Брюсу Уилсону. Гипноз.19.00, принуждение идти в
гостиницу "Феникс". Обнаружил след укола на локтевом сгибе.
Возможно, убил Джея. Марк."
     Я оставил записку на столе и помчался вниз. Машина с визгом
рванулась вперед, нога ни разу не отпустила педали газа. Гостиница
находилась в миле, и мне не хотелось больше оттягивать встречу.
Уже в пути я вновь попытался обдумать ситуацию. Теперь ум опять
работал -- я был в пути, и ветер врывался в открытое окно, освежая
мое лицо.
     Я по-прежнему вздрагивал и ежился, но сейчас, черт возьми, меня
ожидал поступок. Я больше не сижу на месте, чувствуя, как с ума
сходит то ли мир вокруг меня, то ли я сам. Все определилось: меня
ждет убийца Джея -- пусть даже это я нажал тогда на курок. Вскоре
мы посмотрим друг другу в лицо. У меня нет оружия, но есть две
руки, есть кулаки и армейские навыки, есть опыт кабацких драк. У
меня есть колени, ноги и зубы, если на то пошло. Я могу разгадать
любой трюк того, кто убил Джея, а нынче взялся за меня.
Пришла уверенность. А может, и не пришла. Вдруг мне ничего не
удастся сделать? Я нажал на тормоза и остановился, снова
вспомнив слова Брюса, мгновенный гипноз и условные рефлексы,
которые действуют автоматически и заставляют человека
погружаться в гипнотический сон по одному слову или знаку.
А если ко мне применят мгновенный гипноз? Я не могу идти в
гостиницу, пока не буду уверен наверняка. Но тогда я не увижу
убийцу Джея и не узнаю, кто стоит за всем этим. А если мой мозг
вычистят до донышка, уничтожив все воспоминания?
Мне снова вспомнились странные несоответствия, которые я
заметил этим утром: будильник, одежда, оружие. И мне до сего часа
не известно, что случилось прошлой ночью. Зачем же тогда рваться
в бой, если все, что я увижу и услышу, можно удалить из моего мозга
с такой же легкостью, с какой слова стирают с магнитной ленты?
Ведь именно так Брюс описывал этот процесс.
     Магнитофон! Мотор работал, но я сидел до тех пор, пока окон-
чательно не решил - будь что будет, а я, черт возьми, попробую.
Машина тихо тронулась вперед. Неоновая реклама "Феникса" была
заметна издали, но за пару кварталов до нее появилось то, что надо:
"Диллон энд К. Радио и телевизоры."
     Остановив машину, я вбежал в магазин, на ходу доставая бумажник.
Поймав первого встречного служащего, я закричал:
     -- Эй, мистер. Сколько стоит самый лучший магнитофон?
Портативный.
     -- Что?
Глупый идиот.
     -- Магнитофон. Живо. Я спешу. И если ты тоже поспешишь, то
получишь премию!
     Премия помогла. Одно из двух -- либо мое обещание, либо
выражение моего лица. Он заторопился,
     -- Возьмите "Вебстер" за сто девяносто, на него скидка...
Я смял две сотни, прибавил двадцать долларов и вложил деньги в
его руку.
     -- Давай, мой хороший. Живее, не упускай свой шанс.
Он вытаращил глаза, отпрыгнул на четыре шага и убежал. Ему
понадобилось только полминуты.
     -- Вот...
     -- Он уже готов? Все по стандарту?
     -- Это демонстрационная модель. Кассета вставлена. Просто наж-
мите...
     Но я уже был на улице.
В вестибюле мне пришлось осмотреться в поисках посыльного,
управляющего или другого человека из персонала. Я обливался по-
том и буквально кожей чувствовал, как утекает драгоценное время.
Мне приглянулся молодой рыженький посыльный в форме --
наверное, за его рыжие усы. Я тут же двинулся к нему, помахивая
стодолларовой бумажкой. Купюру можно было выжимать от пота.
Я остановился перед ним и тихо произнес,
     -- Эй, Рыжий. Хочешь срубить сотню баксов?
У него отпала челюсть, и я не стал ждать ответа.
     -- В номере 524 идет вечеринка. Я хочу войти в соседнюю комнату, с
какой угодно стороны. Ты можешь быстро узнать, есть ли там пустая
комната, и впустить меня туда?
     Я сунул ему сотню, чтобы он мог взглянуть на нее и помять в руках,
затем поднес к его лицу удостоверение детектива и добавил:
     -- Мне надо их подслушать, Рыжий, только и всего.
Я слегка пихнул его магнитофоном. И двух секунд не прошло, как
парень понял. Он взглянул на стойку управляющего и сказал:
     -- Пошли.
     Вызвав лифт, мы поднялись на пятый этаж. Но пути я взглянул на
часы. Уже семь пятнадцать, и оставалось лишь надеяться, что я не
опоздал. Вскоре все будет ясно.
     Мы вышли на пятом, и я последовал за пареньком по коридору. Он
остановился у номера 522 и постучал, затем прислушался и
посмотрел на меня. Я кивнул. Секунду он колебался, но,
покопавшись в кармане, тихо произнес:
     -- А вот и отмычка.
     -- Комната свободна?-- прошептал я.
     Он пожал плечами.
     -- Не надо торопиться, сейчас узнаем.
     Рыжий открыл дверь и вошел. Я ожидал крика женщины или
мужчины, думал, что его пошлют к чертям, что парень будет
оправдываться и извиняться, но, к счастью, ничего не произошло.
Рыжий махнул головой и поманил меня. Я вошел и огляделся,
решая, где установить магнитофон. Посыльный указал на стену,
которая примыкала к номеру 524, и глубокомысленно поднял брови.
Я кивнул, и парень, подойдя к стене, открыл дверь встроенного
шкафа.
     -- Лучше всего здесь,-- сказал он шепотом.-- Перегородка очень
тонкая.
     Казалось, он подслушивал сотню раз.
Я оценил его помощь, но хотел закончить дело в одиночку и поэтому
ткнул пальцем на выход. Он усмехнулся, вышел и мягко прикрыл за
собой дверь.
     Я увидел углубление в стене, вложил туда магнитофон, протянул в
шкаф шнур и приставил микрофон к стене, затем включил питание,
нажал на "запись", повернул регулятор уровня до отказа и убедился,
что лента на часовой кассете отправилась в свой путь по утробе
аппарата. Тяжело вздохнув, я вышел из комнаты, приблизился к
номеру 524 и постучал в дверь.
     Мое сердце забарабанило. Через минуту я все буду знать... или,
сидя у разбитого корыта,  ругать себя за возню с магнитофоном. И
все же я рад, что сделал это. Мне полегчало, правда, немного. Но
когда голос из номера крикнул: "Входите", мышцы моего живота
сжались в комок.
     Я открыл дверь и шагнул в комнату.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     Припарковав машину, я направился в контору, но вдруг остановился
у входа в здание.
     До этого мозг был занят -- я мчался по Сприн-стрит, парковал
машину на стоянке, но теперь в голове прояснилось. Итак, я посетил
гостиницу "Феникс" -- это мне известно. Весь тот пугающий эпизод в
кабинете вспоминался ясно и четко. Я помнил, как покинул контору,
почувствовал себя лучше в пути, но потом все покрывалось дымкой,
и ясность исчезла.
     О боже, так ездил я в "Феникс" или нет? За такое короткое время это
почти невозможно. Когда на меня обрушилось желание идти, на
часах было семь. Мной снова овладел липкий ужас. Я помнил все,
помнил каждый момент -- свои размышления, панику, пятно на левой
руке, все детали вплоть до того, как покинул контору. Даже записку.
Записку я писал Брюсу Уилсону, если только она не была плодом
моего воображения.
     Взбежав по лестнице, я прошел в кабинет, включил свет и метнулся
к столу. Записка была здесь. Я прочитал ее дважды. И казалось, что
я писал ее пару минут назад. Взгляд переместился на часы. Без
десяти минут восемь.
     Значит, встреча состоялась. По крайней мере, что-то произошло. Я
уходил в пять-десять минут восьмого. Минуло более получаса, и это
время вычеркнуто из моей памяти. Я прикусил губу, пытаясь
вспомнить, где меня носило, что я делал и с кем встречался. В эти
украденные мгновения я даже мог убить человека... Мне вспомнился
Джей Вэзер, и по спине пробежала дрожь.
     Я сел за стол, заставил себя расслабиться и позволил воображению
бушевать во мне, как пожар. Я успокаивал себя, что под гипнозом не-
возможно убить человека. Брюс говорил, что если такое случается,
то на это надо затратить немало времени. Даже опытный гипнотизер
не может, щелкнув пальцами, заставить человека совершить
преступление.
     Мне надо сохранять спокойствие, не позволять страху обволакивать
мысли. Надо думать логично и ясно. Я не дикарь из джунглей,
павший ниц перед каменным идолом, я не верю ни в магию, ни в
чудеса. Я взрослый, зрелый мужчина, а не робот с кнопками "стоп" и
"вперед". Я не набор условных рефлексов, которыми могут
управлять другие люди. И я, в конце концов, не оружие, которое
можно использовать в своих целях.
     В горле пересохло, и я понял, что отныне не могу доверять даже
собственным мыслям. У меня украли память. Сняв пиджак, я снова
закатил рукав и посмотрел на маленькое, замазанное йодом
пятнышко -- крошечная точка, покрытая корочкой. Я размышлял над
тем, что лезло в голову, но ничего не имело смысла, кроме факта,
что я был в "Фениксе". У меня не осталось воспоминаний о том, что
там происходило. Я понимал, что, возможно, никогда не верну их,
если не поеду туда вновь... но, Боже, как я боялся уходить. Внутри
меня ожил какой-то суеверный страх, и может быть, я действительно
сошел с ума, по крайней мере, так казалось в минуты трезвомыслия.
Как будто живешь в двух мирах -- в мирах, разделенных забвением.
Это какой-то вид гипнотически наведенной шизофрении, которая
раздваивает человека на существа, неизвестные друг другу.
Смешно, но я не помню, на кого похож Марк Логан. А возможно, во
мне не два, а множество людей, огромный спектр с бесчисленным
набором лиц посередине, и все они сплавлены в одну внешность и
сознание, они ходят и говорят, как обычный человек. Я дал этой
картине покрутиться внутри. Но нельзя же сидеть здесь, смотреть на
руку и жевать идиотские мысли.
     На руку... Между локтем и запястьем на внутренней части руки
появились два новых маленьких красных пятнышка. Они были
мелкие и едва заметные. Я всмотрелся и потрогал их. Никакой боли,
хотя кожа чесалась. Их не было час назад. Не было -- это точно.
Я немного посидел, размышляя и пытаясь скомпоновать мысли в
план, затем встал, прихватил пиджак и вышел из конторы.
Стоя у гостиницы "Феникс", я рассматривал неоновую вывеску. Она
меня пугала. Если я уже здесь был и не помню этого, кто поручится,
что все не повторится снова. Но тогда я заходил в комнату 524. А что
может произойти в ярко освещенном вестибюле?
Я вошел и направился к регистрационной стойке. Высокий лысый
служащий поднял голову.
     -- Да?
     -- Не подскажите, кто проживет в номере 524?
Он слегка нахмурился.
     -- Не думаю мистер...
Я сунул через стойку открытый бумажник, показывая фотостат
удостоверения.
     -- Видите ли, это может оказаться ерундой, но у меня есть серьезные
опасения. Хотелось бы все сделать аккуратно, чтобы избежать
скандала...
     Я специально подчеркнул последнее слово.
     -- Скандала?
     -- Да. Там может оказаться не тот, кто мне нужен. Или вы просто
назовете мне имя?
     Он прикусил язык.
     -- Ладно... Но только будьте благоразумны.
     -- Я буду очень благоразумен.
     Секунду он колебался, затем провел пальцем по каким-то записям.
     -- Смит,-- произнес он.-- Д.А.Смит из Сан-Франциско.
     -- Вот как!
     Итак, Смит. Хотел бы я знать, кем он был. "Д", очевидно, означало
Джон.
     -- Мистер или миссис Смит?-- спросил я.
     -- Странно, но я не знаю. Номер резервировался по телефону.
     -- А кто-нибудь видел этого Смита?
     -- Не могу сказать, сэр. У нас больше семисот номеров. За всеми
уследить невозможно.
     -- Хорошо. Спасибо. Я полагаю, Смит уже освободил свой номер?
Он сверился с журналом.
     -- Нет. Еще нет. Во всяком случае, по моим записям он все еще там.
     -- Очень вам признателен.
     -- А вы будете... благоразумны?
Я кивнул и отошел от стойки. Сев в углу вестибюля, я прикурил
сигарету. Гореть мне в аду, если я сам пойду в этот номер. Может
быть, лучше вызвать полицию? Но что я им скажу? К тому же, они
могут найти улики против меня, о которых мне ничего не известно --
что-нибудь такое, чего я просто знать не хочу. В голове все
перепуталось. Я ничего не мог придумать. Но все равно, лучше
встретить человека с автоматом, чем постучать в дверь наверху.
Я заметил, что за мной следит небольшой рыжий паренек в форме
посыльного. Он почесал тонкие рыжие усики и приветливо кивнув.
Насколько мне известно, я его никогда не видел, но он вел себя так,
словно мы были знакомы. Я слепил сердечную улыбку и тоже кивнул
ему. Парень тут же подошел ко мне.
     -- Еще раз здравствуйте. Ну, как? Сработало?
     -- Что-что?
     -- Я имею в виду то дельце наверху.
     -- Слушай,-- заинтересовался я.-- Это когда было? Ну, то дельце
наверху?
     Он явно смутился.
     -- Вы шутите?
     --- Рассказывай!
     -- Хорошо... Час назад - возможно, чуть меньше. Неужели вы не
помните?
     -- Нет. А что произошло?
Он нервно облизал губы.
     -- Знаете, я лучше пойду.
Схватив его за руку, я взмолился:
     -- Подожди! Если я дам тебе сотню... Вот она уже твоя.
Мне надо было что-нибудь придумать.
     -- Видишь ли, малыш. Я частный детектив. Я тебе это уже говорил?
Он кивнул, подозрительно рассматривая меня.
     -- Я выполнял тут одно дело. И только что... получил по голове.
Минут десять назад один тип врезал мне по черепу. Смотри.
Я повернул голову и показал ему шишку, которая могла произвести
впечатление на кого угодно. Когда я вновь взглянул на него, у парня
открылся рот, и он медленно кивнул.
     -- Черт возьми, он так шарахнул меня, что я ничего не помню. Весь
день как вымело. Должно быть, что-то сдвинулось.
     -- Да уж,-- согласился он.-- Ей-богу.
     -- Слушай, парень. Ты должен рассказать мне все, что я делал. Вот
плата...
     Он быстро поднял руку.
     -- Мистер, этот стольник -- самые лучшие чаевые, какие я когда-
нибудь получал. Их вполне хватит.
     И он рассказал мне все, что знал. Он повел меня наверх, но,
конечно, не в номер 524.
     -- Значит, я оставил там магнитофон? А дальше что?
     -- Вы отослали меня, мистер. Вы показали мне на дверь.
     -- О, черт, теперь бы я этого не сделал. Ты можешь снова впустить
меня в ту комнату?
     -- Конечно.
Мы вышли из лифта на пятом этаже, прошли по коридору и
остановились рядом с номером 524. Я думал, кто-то выйдет и
заметит меня. Я вспотел, как бегун на дальние дистанции. Мой
провожатый открыл дверь в номер 522. Комната по-прежнему
оставалась незанятой. Мы вошли, я тихо прикрыл дверь и, тяжело
дыша, прислонился к ней спиной. Парень тревожно посмотрел на
меня.
     -- Что-то не так, мистер?
Его голос прозвучал слишком громко. Я вздрогнул и поднес палец к
губам. Он закрыл рог и кивнул, потом указал на открытую дверь
стенного шкафа и на магнитофон в небольшом углублении. Все
совпадало с тем, что рассказывал парень. Я подошел к шкафу.
Кассета еще крутилась, но до конца оставалось совсем немного. Я
вытащил микрофон, смотал шнур, положил его в коробку, выключил
питание и закрыл крышку. Бросив взгляд на посыльного, я подошел к
двери и открыл ее.
     Парень вышел, осмотрел коридор и кивнул мне. Я выскользнул в
коридор и, пока мальчишка возился с замком, быстро засеменил к
вестнице.
     На площадке я спросил его:
     -- Слушай, как тебя зовут?
     -- Раньше вы называли меня Рыжим. Зовите, как хотите.
Я раскрыл бумажник. Днем там лежало несколько сотен, но теперь
осталась только двадцатка. Я вытянул ее и протянул парню.
     -- Спасибо, Рыжий. Ты можешь кое-что сделать для меня?
Он отстранил мою руку.
     -- Не надо больше денег. Говорите, что делать?
     -- Я хочу, чтобы ты подошел к номеру 524 и постучал. Если кто-то
выедет, придумай, как отмазаться -- скажи, что ошибся, спроси,
вызывали посыльного или нет. Он или она... Я не знаю -- может, это
будет женщина. Я не знаю, кто там, черт меня возьми. Но ты смотри
в оба глаза. А потом возвращайся. Расскажешь, что случилось.
     -- Хорошо.
     -- И знаешь, Рыжий, ты возьми двадцатку.
Я сунул купюру ему в карман.
     -- Если бы у меня было больше, ты бы получил еще. Ты даже не
понимаешь, как для меня это важно. Но есть шанс, что, постучав, ты
увидишь дьявола. Этот человек может заподозрить любой подвох. И
тебе лучше знать об этом. Понял?
     -- Будьте уверены.
Он зашагал к комнате 524.
     Я подкрался поближе и, прижимаясь к стене, осторожно выглянул из-
за угла. Да, это я, Марк Логан, жмусь к стене, пока мальчишка
барабанит в дверь. Но мне не стыдно. Я и близко не подойду к тому
номеру, пока не прослушаю запись.
     Рыжий тихо постучал, подождал ответа и заколотил, что есть мочи.
Он барабанил в дверь кулаком, но никто не выходил. Я видел, как он
полез в карман за отмычкой. Парень всунул ключ в замок, нажал на
ручку и, с усмешкой взглянув в мою сторону, вошел в номер. Я
подождал минуту, скрипя зубами и шатаясь от нервной дрожи. Но
все обошлось. Рыжий вышел, запер дверь и подошел ко мне.
     -- Никого,-- сказал он.-- Там нет никого. Ни одежды, ни людей, ни
окурков в пепельнице. Даже полотенцем не пользовались. Похоже,
что там никого и не было.
     -- Кто-то был,-- ответил я.-- Кто-то там был наверняка.
Он усмехнулся, и мы вошли в лифт. В вестибюле я сказал:
     -- Спасибо, Рыжий. Только не болтай об этом... даже матери ни
слова.
     Подумав немного, я добавил:
     -- Слушай, Рыжий. Возможно, я еще вернусь. Если тебе удастся
выследить того, кто забронировал эту комнату, я тебя озолочу.
Только, ради Бога, делай все самостоятельно.
     -- Я послежу,-- пообещал он и, уже прощаясь, смущенно добавил:--
Спасибо, мистер.
     В своем кабинете я прочитал записку, сунул ее в карман и позвонил
домой Брюсу Уилсону. Он почти тут же поднял трубку.
     -- Брюс,-- сказал я.-- Это Марк Логан.
     -- Привет, Марк. Где ты был весь день?
Его голос звучал немного странно.
     -- А Бог его знает. Брюс, нам надо поговорить. Это ничего, если я
сейчас приеду?
     -- Конечно, приезжай. Опять проблемы?
     -- Расскажу, когда встретимся. Ничего новенького не появилось с тех
пор, как мы виделись? Я имею в виду Джея Вэзера?
     -- Нет, насколько мне известно. По крайней мере, насчет Вэзера.
     -- А что с Люцио и Поттером?
     -- Ничего. Да, Марк, ты встречался с Борденом?
     -- Не удалось. Мы так и не связались. А что?
     -- Я интересуюсь, ты слышал о нем уже или нет?
     -- Слышал? Что слышал? О чем ты говоришь?
Борден погиб. Его убили.


ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

     Челюсть у меня поползла вниз. Бордена убили! Тогда понятно,
почему я не мог до него дозвониться. Что-то вползало в мои мозги.
     -- Где, Брюс? Когда?
     -- Точно не знаю, Марк. Я услышал об этом несколько минут назад.
Позвонил Хилл -- мы говорили с ним о Бордене сегодня днем. Его
нашли где-то в городе. Задушенным.
     Я опустил трубку и посмотрел на пальцы, сжимавшие черную
пластмассу, на белые суставы и выпиравшие на запястье сухожилия.
     -- А когда он умер? Уточни это для меня.
     -- Вряд ли удастся. Я не узнаю об этом, пока не придет отчет
следователя.
     -- Да, понимаю.
     -- Когда ты приедешь, Марк?
     -- Прямо сейчас, если можно.
     -- Конечно. Жду тебя и