аботан искусно. Но съемка с воздуха проще, быстрее и эффективнее, да и
заснять можно гораздо больше, чем такой игрушкой. Не понимаю, зачем  она
вам?
   - Я тоже, - признался Лайминг.
   - Так зачем же вы таскали ее с собой?
   - Жалко было выкидывать.
   Ответ был принят. Взяв камеру, Клавиз положил ее себе в карман.
   - Такие чувства я  понимаю.  Она  прекрасна,  как  жемчужина.  Отныне
камера переходит в мою личную собственность. -  Он  оскалился  -  скорей
всего, это должно было означать улыбку победителя. - Военный  трофей!  -
Потом с брезгливой  снисходительностью  взял  подтяжки  и  подтолкнул  к
Лаймингу. - Это можете забрать обратно. И немедленно  наденьте.  В  моем
присутствии пленный должен прилично выглядеть. - Он молча подождал, пока
Лайминг прилаживал подтяжки к брюкам, затем продолжил:
   - Еще у вас нашли компас со светящимся циферблатом.  На  мой  взгляд,
единственная полезная вещь из этого барахла.
   Лайминг безмолвствовал.
   - Да, пожалуй, еще вот это, - Клавиз взял в руки пистолет-вонючку.  -
Мне непонятно, это настоящее оружие или просто  муляж?  -  Он  пару  раз
нажал на курок, но ничего не произошло.
   - Так что же это такое?
   - Оружие, естественно, - с готовностью ответил Лайминг.
   - И как им пользуются?
   - Сначала нужно оттянуть ствол назад.
   - И так делают каждый раз? -  Клавиз  смотрел  на  землянина  как  на
варвара.
   - Да.
   - Тогда это, похоже, пневматический пистолет?
   - Так точно.
   - Мне довольно трудно поверить в то, что ваше начальство снабдило вас
таким примитивным оружием, - засомневался Клавиз.
   - Не стоит недооценивать этот пистолет, - ответил Лайминг. - У  этого
оружия есть свои преимущества. Ему  не  нужны  патроны.  Из  него  можно
стрелять любыми подходящими по калибру пулями, причем почти бесшумно.  А
как средство устрашения он ничуть не хуже любого другого.
   - Хм... То, что вы говорите, вполне разумно, -  признался  Клавиз,  -
однако я сомневаюсь, что вы были со мной до конца откровенны и  сообщили
мне все.
   - А вы опробуйте -  и  убедитесь  сами,  -  посоветовал  Лайминг.  От
предвидения дальнейшего развития событий его чуть заранее  не  вывернуло
наизнанку.
   - Имение так я и намерен поступить.
   Клавиш отдал приказ на родном языке одному из охранников.
   Тот с некоторой  неохотой  прислонил  свое  ружье  к  стене,  пересек
комнату и осторожно взял в руки пистолет. Следуя подсказкам Клавиза,  он
упер оружие стволом в пол и налег на него. Под нажимом  ствол  скользнул
вовнутрь и  снова  выдвинулся.  Направив  пистолет  на  стену,  охранник
спустил  курок.  Из  дула  с  шипением  вылетела  крохотная  капсула  и,
стукнувшись о стену, разбилась. Ее содержимое мгновенно  превратилось  в
газ. Всего секунду  Клавиз  удивленно  смотрел  на  мокрое  пятно.  А  в
следующий момент ему в нос ударила жуткая вонь. Он  позеленел,  согнулся
пополам и так энергично стал расставаться  с  содержанием  желудка,  что
свалился со стула.
   Покрепче зажав нос левой  рукой,  правой  Лайминг  схватил  со  стола
компас и ринулся к двери.  Стрелявший  из  пистолета  охранник  к  этому
времени  уже  катался  по  полу,  изо  всех  сил  стараясь   вывернуться
наизнанку, так что до пленного ему не было никакого дела.  Второй  страж
выронил ружье, прислонился к стене и теперь непрерывной очередью выдавал
мерзкие звуки. Из этой  троицы  никто  не  смог  бы  сейчас  даже  штаны
подтянуть, не то что помешать побегу.
   Крепко зажимая  нос,  Лайминг  распахнул  дверь,  пулей  пронесся  по
коридору и выскочил наружу. На звук его топота  из  помещения  появились
еще трое охранников. Но тут же затормозили и начали выкидывать  друг  на
друга содержимое своих желудков.
   Выскочив на улицу, Лайминг наконец отпустил  нос  и  смог  вздохнуть.
Несясь со всех ног к вертолету, на котором был доставлен сюда,  он,  как
рыба, жадно глотал свежий воздух. Он не надеялся убежать своим ходом.  В
казарме, да и в поселке, в любую минуту могла подняться тревога. Поэтому
его единственным шансом на спасение был вертолет.
   Добежав до него, Лайминг влетел в кабину и запер дверцу.
   Он был уверен, что сможет управлять незнакомой машиной,  так  как  во
время полета внимательно следил за действиями  пилота.  Все  еще  тяжело
дыша, он  завел  мотор.  Закрутились  лопасти.  Нервы  у  Лайминга  были
натянуты как пружина.
   В пропитанном вонью проеме никто не появлялся, но кто то выскочил  из
других дверей, расположенных поодаль. Этот тип явно не имел понятия, что
случилось, поэтому был безоружен. Однако надо  отдать  ему  должное:  он
быстро смекнул, что застрекотавший  вертолет  захвачен  неприятелем.  Он
заорал и замахал руками, но винт продолжал наращивать  обороты.  Ретивый
солдат бросился обратно в казарму и выбежал с ружьем.
   Наконец, несколько раз подпрыгнув, машина взлетела. И очень  вовремя:
внизу громко, как  взрыв  петарды,  треснул  ружейный  выстрел.  Прочный
пластик обшивки кабины оказался пробит  в  четырех  местах.  Осколок  от
разлетевшегося вдребезги тахометра на приборной панели вонзился Лаймингу
в мочку уха, потекла кровь. По двигателю что-то пару раз тяжело ударило,
словно молотом, но, к счастью, он продолжал работать. Вертолет  послушно
поднимался в небо.
   Сквозь  продырявленный  фонарь  кабины  Лайминг  увидел,  как   внизу
ранивший его солдат вставлял  в  ружье  новую  обойму.  Когда  вертолет,
поднявшись на пятьсот футов, стал быстро уходить,  грянул  второй  залп.
Раздался резкий свист, и от хвостового винта отлетел обломок металла, но
землянину опять повезло: эта потеря оказалась единственной. Лайминг  еще
раз бросил взгляд на землю. Рядом со снайпером в небо таращилось  еще  с
полдюжины солдат.  Стрелять  больше  никто  не  пытался:  расстояние  до
вертолета было таким, что беглеца все равно уже не достать.
   Сверху Лайминг видел, как вся  компания  дружно  кинулась  обратно  в
казарму, снова воспользовавшись боковым проходом.  Лайминг  предположил,
что они, скорее всего, направились в радиорубку.
   Хорошее настроение резко упало. Пока что он один в небе, но долго так
продолжаться не может: за ним непременно пошлют погоню. Сейчас для  него
самое главное, чтобы хватило времени убраться как можно дальше и  удачно
приземлиться  в  лесу,  чтобы  иметь  возможность  снова  скрыться   под
деревьями.
 
Глава 5 
 
   Если уж говорить откровенно, то побег дорого ему стоил.
   В некоторой степени его положение даже ухудшилось. До поимки,  пилота
корабля  могли  счесть  погибшим,  и  он   мог   относительно   спокойно
разгуливать  по  лесу,  выспаться   и   перекусить,   соблюдая   минимум
предосторожностей,  а  теперь,  когда  в   этом   мире   знали   о   его
существовании, скрыться будет намного сложнее. Глаз на  затылке  у  него
нет, так что предстоит постоянно  быть  на  стороже.  Если  ему  повезет
незаметно  посадить  вертолет  в  укромном  месте,  все  равно  придется
расхаживать по лесу безоружным.
   Лайминг не очень надеялся на успешное завершение побега. Он мог вести
машину, но не знал назначения и  половины  приборов,  так  что  заметить
опасность он мог только визуально, а значит, поздно.  Особенно,  если  в
его поимке решат использовать какую-нибудь сверхскоростную машину, вроде
реактивного самолета.
   Теперь он проклинал себя  за  такое  поспешное  бегство  из  кабинета
Клавиза. Стрелявший охранник рухнул в  судорогах  прямо  на  пистолет  и
накрыл его своим телом, но ему вполне хватало  времени,  чтобы  оттащить
лежащего и забрать оружие. Да и у двери валялись  два  бесхозных  ружья,
которые  легко  можно  было  прихватить  с  собой.  Конечно,  тогда  его
единственной заботой было не сделать ни единого вдоха, пока не выберется
на свежий воздух, но мог бы подумать и о ближайшем будущем.
   Мысленно Лайминг торжественно наградил себя орденом Полного Идиота.
   Тогда он мечтал об одном убраться подальше от тошнотворного зловония,
а следовало не суетиться, и ничто не помешало бы  ему  забрать  с  собой
оружие. Хотя кое-что полезное может оказаться и на борту вертолета.
   Пересекая чужое небо на высоте две тысячи футов, он старался  держать
в поле зрения все небо впереди, позади, слева, справа, над собой, да еще
и вниз поглядывал. Так что исследовать содержимое кабины  пока  не  было
никакой возможности. Это придется отложить до посадки.
   Он долетел до леса, по которому недавно бродил. И тут вспомнил,  что,
когда его схватили и увезли, здесь остались еще два вертолета.  Конечно,
наиболее вероятно, они уже отбыли  на  свою  неведомую  базу.  Но  может
случиться и так, что они все еще находятся  тут,  готовые  подняться  по
сигналу тревоги.
   Лайминг удвоил бдительность и  смотрел  во  все  глаза,  пока  машина
летела  над  лесом.  Минут  через  двадцать  почти  у  самого  горизонта
появилась  крохотная  точка.  На  таком  расстоянии   ему   не   удалось
определить,  что  это  такое:  вертолет,  реактивный  самолет  или   еще
что-нибудь. И надо же: именно в эту минуту двигатель зачихал и  выпустил
тонкую струйку дыма. Лопасти винта, мгновение поколебавшись, закрутились
снова.
   От волнения Лайминг покрылся испариной. Он напряженно всматривался  в
далекую точку. Мотор опять сбился с ритма и испустил облако дыма.  Точка
несколько выросла в размерах, но двигалась она под углом  к  направлению
его полета и, похоже, направлялась не в его сторону. Возможно,  это  был
первый вестник воздушной погони, которая скоро неминуемо его  обнаружит.
Тут мотор закашлял, винты замедлили вращение,  и  вертолет  стал  терять
высоту. Время от времени из-под обшивки вырывались клубы смрадного дыма,
напоминавшего по запаху горелую рыбу.
   "Похоже, пулей повредило маслопровод, - подумал Лайминг, - долго  мне
не протянуть. Пора садиться, если не хочу переломать себе кости".
   Приближаясь к земле, он постоянно менял положение хвостового винта  в
попытке заложить вираж и найти в сплошной стене  крон  подходящее  место
для посадки. Он снизился до тысячи, затем до пятисот футов, но  все  еще
не заметил ни одного просвета. Оставалось только использовать в качестве
амортизаторов верхушки деревьев и надеяться на лучшее.
   Он выбрал огромное дерево,  с  виду  способное  выдержать  на  ветвях
трехэтажный дом, подлетел к нему вплотную, на секунду завис и  плюхнулся
на него. Однако внешность  оказалась  обманчивой.  Огромные  ветви  были
слишком хрупки, чтобы вынести вес машины, и тут же  обломились.  Под  их
душераздирающий треск вертолет стал рывками проваливаться сквозь  крону.
Лайминг внутри кабины чувствовал себя как в бочке, громыхающей  вниз  по
крутой лестнице.
   Заключительный этап падения был самим долгим и завершился в  зарослях
кустарника, который, по счастью,  густо  рос  под  хрупким  исполином  и
смягчил удар. Лайминг выбрался наружу весь в синяках, с разбитой скулой.
Задетое пулей ухо кровоточило. Он взглянул вверх. В  растительности  над
головой образовалась изрядная  дыра,  но  он  сомневался,  что  враг  ее
обнаружит - разве что с бреющего полета.
   С поломанных, искореженных винтов лежащего на боку вертолета  свисали
древесная кора и ветки кустарника.  Лайминг  в  спешке  обшарил  большую
шестиместную  кабину  в  поисках  чего-нибудь  путного.  Оружия  там  не
оказалось.  Он  нашел  двадцатидюймовый   гаечный   ключ   из   металла,
напоминающего бронзу, и прихватил его с собой, решив, что  это  все-таки
лучше, чем ничего. Под двумя задними креслами  он  обнаружил  аккуратные
емкости, наполненные местной едой  -  весьма  неаппетитной  на  вид.  Но
сейчас он был так голоден, что согласился бы съесть даже дохлого  козла,
облепленного мухами. Он попробовал круглый бутерброд из чего-то, видом и
вкусом напоминающего пресную  лепешку,  смазанную  тонким  слоем  белого
жира. Ему удалось проглотить этот шедевр местной  кулинарии  и  удержать
его в желудке. Теперь Лайминг почувствовал себя  веселее.  Насколько  он
мог судить, жир извлекали из беременных ящериц,  но  ему  было  уже  все
равно. Желудок требовал добавки, и  он  съел  еще  два  бутерброда.  Там
оказалась целая куча таких  бутербродов  плюс  изрядный  запас  странных
сине-зеленых кубиков, скорее всего прессованных овощей. Была  еще  банка
опилок, запахом напоминавших молотый арахис,  а  вкусом  -  дикую  смесь
говяжьего фарша и водорослей. И наконец пластмассовая бутыль с какими-то
белыми таблетками неизвестного назначения.
   Вспомнив военных химиков своей родины, Лайминг решил не связываться с
таблетками и высыпал их в траву, но бутылку оставил - сойдет  для  воды.
Прихватил он с собой и прочную, удобную банку из-под обезвоженной дряни,
она послужит ему кастрюлей. Теперь у него  есть  и  еда,  и  примитивное
оружие, вот только не в чем нести добычу. По карманам все не рассуешь.
   Он ломал голову над проблемой рюкзака, а в полумиле к востоку по небу
тарахтел какой-то летательный аппарат.  Как  только  звук  замер  вдали,
что-то провыло параллельным курсом в полумиле к западу.
   Подавив искушение ринуться к более укромному месту, лучше укрытому от
взгляда сверху, он достал из ящика с инструментами нечто  вроде  пилы  и
срезал им обшивку с кресла. Из нее  получился  отличный  мешок,  с  виду
несколько неуклюжий, без лямок и ручек, но зато подходящего размера.
   Загрузив его найденными трофеями, Лайминг в последний раз внимательно
осмотрел кабину покалеченного вертолета. Он  обнаружил  то,  что  раньше
упустил из виду: циферблат  альтиметра  закрыт  увеличительным  стеклом.
Ободок крепления был прочным и неподатливым, так что  Лаймингу  пришлось
попотеть, чтобы вытащить линзу.
   Кроме того, под кожухом двигателя он нашел канистру с  жидкостью  для
очистки  ветрового  стекла.  Это  была  легкая   металлическая   емкость
вместимостью примерно в кварту. Он вылил содержимое и наполнил  канистру
горючим из бензобака. Это  последнее  приобретение  поможет  ему  быстро
развести огонь. Пусть Клавиз подавится зажигалкой и перечницей; теперь у
Лайминга есть кое-что получше. Линза не снашивается и  не  портится.  Он
так обрадовался своей добыче, что даже не подумал - ночью и в  пасмурный
день от линзы никакого прока.
   Снова завыли двигатели невидимых реактивных самолетов. Они  следовали
прежним параллельным курсом, но теперь в обратном направлении.  Судя  по
всему, облаву ведут методично. Другие машины, должно  быть,  прочесывают
небо где-то поблизости. Не обнаружив  пропавшую  машину  на  максимально
возможном удалении от места похищения, патрули скоро  смекнут,  что  она
где-то приземлилась, и начнут ее высматривать, летая на малой высоте. То
есть поведут тщательные поиски с бреющего полета.
   Лайминг был готов к переходу по лесу, и теперь  его  мало  волновало,
что с воздуха  вот-вот  обнаружат  брешь  в  листве,  а  в  ней  упавший
вертолет. Пока доложат, пока пришлют  вертолеты  и  высадят  десант,  он
успеет уже далеко уйти и затеряется в чащобе. Его беспокоило другое: как
бы у противника не  оказалось  специально  натасканных  тварей,  которые
смогут пойти по его следу. Ему ничуть не улыбалась мысль  встретиться  с
зангастанским сухопутным  осьминогом  или  какой-нибудь  прочей  местной
живностью, исполняющей роль служебной собаки. Еще отыщет ночью по запаху
и обовьет во сне скользкими  щупальцами!  Такая  участь  гораздо  больше
подошла бы кое-кому из оставшихся дома,  на  Земле.  Интересно,  что  бы
сказали здесь эти записные крикуны - наверняка бы заткнулись.
   Пора было отправляться  в  путь.  Взвалив  мешок  на  плечи,  Лайминг
углубился в лес. До ночи он  отошел  от  брошенного  вертолета  мили  на
четыре. Он чувствовал, что следует отойти  подальше,  но  не  мог  этого
сделать при всем желании:  света  от  звезд  и  трех  крошечных  лун  не
хватало, чтобы  разглядеть  дорогу.  Все  это  время  оживление  в  небе
продолжалось. Шум моторов прекратился только с наступлением темноты.
   Единственным  подходящим  ночлегом,  который   ему   удалось   найти,
оказалась мелкая впадина между корнями громадного дерева.  Из  камней  и
дерна он соорудил на ее краю  нечто  вроде  стены,  достаточно  высокой,
чтобы скрыть костер от наземных наблюдателей.
   Закончив оборудовать лагерь, он набрал сухих веток, сучьев и листьев.
И только сейчас, когда все было готово для костра, он вдруг  понял,  что
огонь ему не развести. Линза хороша только днем, при солнечном свете,  а
в темноте от нее толка мало.
   Собственный просчет вдохновил Лайминга на  длинный  поток  витиеватых
ругательств, после чего  он  пошарил  вокруг  и  наткнулся  на  палку  с
заостренным концом. Пилот-разведчик  космического  истребителя  принялся
энергично и с усердием вращать палку в трещине сухого бревна, как делали
его предки десятки  тысяч  лет  назад.  Понемногу  в  трещине  собирался
древесный порошок. Ему пришлось двадцать семь  минут  подряд  заниматься
работой троглодита, налегая на палку всем своим  весом,  пока  древесная
пыль не затеплилась, и от нее пошел тонкий дымок. Лайминг поспешно сунул
в тлеющий огонек щепку,  смоченную  вертолетным  топливом,  и  мгновенно
вспыхнуло пламя. Он  так  обрадовался,  как  будто  в  одиночку  выиграл
сражение.
   Наконец он получил настоящий костер. Потрескивание пламени и вьющиеся
над костром искры придали одиночеству Лайминга  некоторый  уют.  Вывалив
смесь говядины и водорослей на  глянцевитый  лист  размером  с  половину
одеяла, он на три четверти наполнил жестянку  водой  и  поставил  ее  на
огонь. В воду он бросил часть смеси с листа и  овощной  кубик,  надеясь,
что из этого выйдет горячий сытный суп.
   Ожидая, пока сварится еда, он собрал еще дров, сложил их  под  рукой,
подсел поближе к костру и съел бутерброд с жиром.
   После того как суп прошипел на  медленном  огне,  Лайминг  снял  его,
чтобы потом, когда тот остынет, можно было отхлебывать прямо  из  банки.
Едва дождавшись  приемлемой  температуры,  он  попробовал  варево.  Вкус
превзошел все ожидания. Суп  был  густой,  крепкий  и  слегка  попахивал
грибами. Лайминг съел все до дна, вымыл банку в ближнем  ручье,  высушил
ее рядом с костром и вновь наполнил смесью  с  листа.  Выбрав  из  своих
запасов самые крупные сучья, он положил их в костер, чтобы тот горел как
можно дольше, и прилег неподалеку.
   Он хотел пару часиков спокойно поразмышлять над  своим  положением  и
прикинуть возможные варианты действий на  будущее,  но  уже  через  пять
минут убаюкивающее тепло и  сытость  в  желудке  совсем  разморили  его.
Лайминг лежал,  растянувшись,  посреди  чужого  леса.  Над  его  головой
нависало огромное дерево, вокруг громоздились его могучие  корни,  рядом
потрескивал костер. А сам он, слегка похрапывая, спал самым  глубоким  и
долгим сном в своей жизни.
   Он проспал десять часов и проснулся как раз посреди ночи. Первое, что
он увидел открыв глаза, - мерцающие звезды  сквозь  кроны  деревьев.  На
какой-то унылый миг они показались ему невероятно далекими. Отдохнувший,
но озябший, он сел и посмотрел  себе  под  ноги.  От  костра  ничего  не
осталось. Все сгорело дотла.
   Лайминг горько пожалел, что спал без просыпу и ни разу не  проснулся,
чтобы подкинуть дров.  Но  сон  был  таким  крепким,  словно  он  принял
снотворное. Должно быть, что-то из местной пищи воздействовало на земной
организм успокаивающе.
   Подвинувшись к кострищу, он ощутил, что земля еще совсем теплая.
   Поворошив рукой горячий пепел, он  обжег  палец.  Вспыхнули  три  или
четыре искорки. Схватив ветку, Лайминг макнул ее в банку  с  горючим,  а
потом пошуровал в тлеющей золе.
   Она вспыхнула, как факел.
   Лайминг снова  наслаждался  теплом  полыхающего  костра.  Пережевывая
бутерброд, он вернулся к делам насущным.
   Следовало признать, что он опять  крепко  просчитался,  когда  грабил
вертолет. Снять всего одну обшивку с кресла!  Будь  у  него  хоть  капля
здравого смысла, так содрал бы все - и спальные принадлежности готовы. А
теперь по ночам придется туго без одеял,  если  толь