- сказала она. - Вы остаетесь, Майк?
   - Да.
   - Объясните  ей,  что  мы  еще  сами  не  уверены,  -  шепнула  Люси,
направляясь к двери. - Но я хочу, чтобы  она  была  подготовлена...  Кто
знает?
   - Я понимаю. - Майк кивнул.
   "Да, да, я знаю, что ты все понимаешь", - подумала Люси, закрывая  за
собой дверь. Вчера, когда доктор Пирсон сообщил ей по телефону  о  своих
опасениях, Люси не знала, говорить ей с Вивьен сейчас или подождать  эти
два  дня.  Если  опухоль  окажется  доброкачественной,  незачем   пугать
девушку. А если нет? Если немедленно потребуется операция, а время будет
упущено и Вивьен не будет к ней готова? Как перенесет она  это  страшное
известие? То обстоятельство, что Пирсон  решил  проконсультироваться  на
стороне, заставляло опасаться худшего.  После  недолгих  колебаний  Люси
решила поговорить с Вивьен не откладывая. Если  все  обойдется,  девушка
быстро забудет о тягостных днях тревоги  и  ожидания.  А  если  опасения
подтвердятся, она будет подготовлена и операцию можно будет сделать  без
промедления. В этих случаях каждый день дорог.
   Положение облегчалось тем,  что  теперь  она  могла  рассчитывать  на
помощь доктора Седдонса. Вчера молодой хирург сам зашел к ней и  сказал,
что они с Вивьен собираются пожениться. Он  признался,  что  вначале  не
намеревался сообщать кому-либо об этом, но теперь  считает  необходимым.
Люси обрадовалась.  Значит,  Вивьен  не  одинока,  у  нее  есть  близкий
человек, на чью помощь и поддержку она может рассчитывать.
   Осторожно подбирая слова, Люси  сообщила  девушке  о  подозрениях  на
костную саркому. Теперь необходимо известить  родителей,  проживающих  в
штате Орегон, - Вивьен  разрешила  ей  сделать  это.  По  законам  штата
требовалось их согласие на операцию, ибо Вивьен была несовершеннолетней.
Люси взглянула на часы.  Сегодня  все  утро  она  будет  занята  приемом
больных в городе. Лучше всего заказать телефонный  разговор  с  Орегоном
прямо сейчас, из больницы.
   Кабинет, который Люси делила с Гилом Бартлетом, был так мал, что  они
старались не появляться в нем одновременно. Но, войдя, Люси увидела, что
кроме Бартлета здесь был также Кент О'Доннел.
   - Прошу прощения, Люси, -  шутливо  воскликнул  он,  -  я  немедленно
ухожу. В этой каморке третий определенно лишний.
   - Не беспокойся, я всего на минутку. - Люси с трудом  протиснулась  к
своему столу.
   - Советую остаться,  -  весело  воскликнул  Бартлет,  и  его  бородка
забавно подпрыгнула. - Мы с Кентом сегодня, как  никогда,  серьезны.  Мы
обсуждаем будущее хирургии.
   - Разве вам никто не  говорил,  что  у  хирургии  нет  будущего?  Что
хирурги обречены на вымирание и скоро станут  такой  же  редкостью,  как
шаманы? - в тон ему ответила Люси.
   - А кто же будет  резать,  ставить  заплаты,  разрешите  спросить?  -
запротестовал Бартлет.
   - Никто. Все будет решать диагностика. Для борьбы с недугами медицина
будет опираться на естественные резервы организма, данные ему  природой.
Наше физическое здоровье будет зависеть  от  нашей  психики,  рак  будет
побежден  с  помощью  психиатрии,  а  подагра  -  с  помощью  прикладной
психологии и так далее. Разумеется, вы догадываетесь, что я цитирую.
   - Жду не дождусь этого счастливого времени, - улыбнулся О'Доннел.
   Как всегда, общество Люси доставляло ему искреннее  удовольствие.  Не
глупо ли с его стороны, что они так редко видятся?
   Чего  он,   собственно,   боится?   Следует   предоставить   событиям
развиваться своим чередом. Однако при Бартлете не стоит договариваться с
ней о встрече.
   - Боюсь, нам не дожить до этих времен, -  промолвила  Люси,  доставая
нужные ей бумаги и потянувшись за папкой. Ее  слова  прервал  телефонный
звонок. Она сняла трубку и  передала  ее  Бартлету.  Звонила  сестра  из
"Скорой помощи": произошла дорожная катастрофа,  в  больницу  доставлены
пострадавшие, один - с серьезной травмой грудной клетки. Доктор Клиффорд
просит доктора Бартлета ассистировать при операции.
   - Сейчас буду. Прости, Люси, закончим разговор в другой раз, - сказал
Бартлет, повесив трубку. -  Замечу  только  одно:  безработица  меня  не
пугает. Пока будут автомобили и будет увеличиваться  их  скорость,  нам,
хирургам, работы хватит.
   Он вышел, а за ним, дружески кивнув  Люси,  ушел  и  О'Доннел.  Люси,
помедлив минуту, набрала  номер  междугородной  и  заказала  разговор  с
родителями Вивьен Лоубартон.

***

   О'Доннел торопливо шел по коридору. Впереди был трудный  день:  через
полчаса операции в больнице,  затем  заседание  медицинского  совета,  а
потом до позднего вечера частный прием больных в городе. Вспоминая Люси,
он снова невольно подумал, что  общие  профессиональные  интересы  могут
осложнить их отношения. Странно, что в  последнее  время  он  так  часто
думает о ней и вообще о женщинах. Неужели это  и  есть  тот  пресловутый
беспокойный  возраст  мужчины,  которому  повернуло  на  пятый  десяток?
Незаметно мысли его обратились к Дениз Квэнтс.  Она  просила  позвонить,
когда он будет в Нью-Йорке, и О'Доннел уже твердо решил, что поедет туда
на предстоящий съезд хирургов.
   Войдя в кабинет, он бросил взгляд на часы  -  первая  операция  через
двадцать минут. О'Доннел снял трубку и заказал разговор с Нью-Йорком.
   Он слышал, как телефонистка соединила его с Нью-Йорком и чей-то голос
ответил:
   - Квартира миссис Квэнтс.
   - Вызывает междугородная, - сказала  берлингтонская  телефонистка.  -
Миссис Квэнтс нет в Нью-Йорке. Она в Берлингтоне, штат Пенсильвания. Вам
нужен номер ее телефона в Берлингтоне?
   - Да, будьте любезны. -  Телефонистка  свято  блюла  правила:  клиент
должен быть обслужен.
   Узнав номер телефона, она осведомилась, расслышал ли его О'Доннел.
   - Да, благодарю вас, - ответил он и повесил  трубку.  Справившись  по
телефонной книге и убедившись, что это телефон Юстаса  Суэйна,  О'Доннел
набрал номер и через несколько секунд говорил с Дениз.
   - Я не уверен, помните ли вы меня. Говорит Кент О'Доннел.
   - Конечно, помню, доктор О'Доннел. Как мило, что вы позвонили.
   - Я только что звонил вам в Нью-Йорк.
   - Я прилетела сюда вчера вечером, - сказала Дениз. -  У  отца  легкий
бронхит. Решила побыть с ним пару дней.
   - Надеюсь, ничего серьезного?
   - Что вы? Разумеется, нет, - засмеялась Дениз. - Мой отец здоров  как
мул и так же упрям.
   - Вы не откажетесь пообедать со мной на будущей неделе в Нью-Йорке?
   - Позвоните, как только приедете, - ответила она.
   - Может быть,  нам  не  откладывать  до  Нью-Йорка?  У  вас  найдется
свободный вечер, пока вы в Берлингтоне?
   - Пожалуй, только сегодня, - после минутной паузы ответила Дениз,  но
тут же разочарованно воскликнула:
   - О, я совсем  забыла!  Сегодня  у  нас  обедает  доктор  Пирсон,  и,
разумеется, мое присутствие обязательно. Приходите и вы, если хотите.
   О'Доннел усмехнулся, представив,  как  удивится  Джо  Пирсон.  Однако
благоразумие взяло верх.
   -  Благодарю,  -  ответил  он.  -  В  таком   случае   нашу   встречу
действительно придется отложить до Нью-Йорка.
   - Мы можем встретиться  после  обеда,  когда  отец  и  доктор  Пирсон
засядут за шахматы. Тогда им уж никто не нужен.
   - Прекрасно, - обрадовался О'Доннел. - Когда?
   - В половине десятого.
   - Заехать за вами?
   - Не стоит. Лучше встретимся в городе. Это сэкономит  время.  Скажите
где.
   О'Доннел назвал ресторан. Повесив трубку, он посмотрел на часы.  Надо
спешить в операционную.

***

   Шахматная партия длилась уже сорок минут. В  погруженной  в  полумрак
библиотеке стояла тишина. Свет лампы, висевшей над  шахматным  столиком,
освещал лишь доску, оставляя  лица  партнеров  в  тени.  Откинувшись  на
спинку  кресла  и  вертя  в  руках   рюмку,   Суэйн   изучал   ситуацию,
складывающуюся на шахматной доске: только что Пирсон,  игравший  белыми,
пошел ферзем...
   Оставив рюмку с недопитым коньяком, Суэйн  передвинул  пешку  на  два
поля вперед.
   - Говорят, в больнице перемены?  -  отрывисто  произнес  он,  нарушая
тишину.
   Джо Пирсон тоже пошел пешкой.
   - Кое-какие есть, - ворчливо ответил он. Снова  воцарилось  молчание.
Казалось, время остановилось. Старый магнат шевельнулся в кресле.
   - Вы их одобряете? - Наклонившись вперед, он подвинул  слона  на  два
поля вправо и не без злорадства посмотрел на противника.
   - Не все, - сердито ответил Пирсон и занял ладьей свободную линию.
   Юстас Суэйн не спешил с ответным  ходом.  Прошла  минута,  две,  три.
Наконец, приняв вызов, он поместил ладью черных на ту же линию.
   - Если они вам не по душе, у вас есть возможность наложить вето.
   - Что? Какое вето? - рассеянно  переспросил  Пирсон  и  быстро  пошел
конем в центр доски.
   - Я обещал Ордэну Брауну и этому, как его,  вашему  главному  хирургу
четверть миллиона долларов на больничное строительство, - сказал  Суэйн,
поместив королевского коня перед конем противника.
   Последовала длительная пауза. Наконец  Пирсон  через  все  поле  взял
слоном пешку черных и объявил Суэйну шах.
   - Это большие деньги, - спокойно промолвил он.
   - Я  поставил  условие.  Деньги  дам  лишь  в  том  случае,  если  вы
по-прежнему останетесь  полновластным  хозяином  в  своем  отделении.  -
Черные должны были защищаться, и Суэйн подвинул короля на соседнее поле.
   Пирсон задумчиво смотрел поверх головы партнера в темноту.
   - Я тронут, - наконец просто сказал он.
   Взгляд его снова вернулся к фигурам на доске. Подумав  с  минуту,  он
нашел для своего коня такую позицию, что и без  того  терпящий  бедствие
черный король оказался в безвыходном положении.
   Суэйн наполнил рюмки.
   - Мир в наше время принадлежит молодым, - сказал он. -  Впрочем,  так
всегда было. Но у стариков осталась еще кое-какая власть.., и достаточно
ума, чтобы воспользоваться ею. - Глаза Суэйна сверкнули,  и  королевской
пешкой он снял угрожавшего его фигурам белого коня.
   Пирсон задумчиво поглаживал подбородок.
   - Вы говорите, Ордэн Браун  и  О'Доннел  знают  о  вашем  условии?  -
спросил он и ферзем взял королевскую пешку.
   - Я прямо сказал им об этом, - ответил магнат и  своим  слоном  побил
слона белых.
   Пирсон тихонько засмеялся. Трудно было понять,  что  так  развеселило
его - ход противника или только что сказанные  слова.  В  мгновение  ока
ферзь белых встал рядом с черным королем.
   - Шах и мат, - тихо произнес Пирсон. Хотя Суэйн  проиграл  партию,  в
его взгляде, обращенном на Пирсона, было явное одобрение.
   - Вы все такой же молодчина, Джо. Ничуть не меняетесь, сколько я  вас
знаю.

***

   Музыка умолкла, и танцевавшие пары вернулись к своим столикам.
   - О чем вы думали во время танца? - с улыбкой спросила Дениз у  Кента
О'Доннела.
   - О том, как хорошо  было  бы  повторить  этот  вечер.  Дениз  слегка
приподняла свой бокал:
   - Пью за то, чтобы вам почаще приходили в голову подобные мысли.
   - Я тоже с удовольствием выпью за это. Они сидели за столиком в одном
из немногих фешенебельных ночных ресторанов Берлингтона.
   - Вы часто бываете в Берлинггоне? - спросил О'Доннел.
   - Довольно редко, - ответила Дениз. - Я приезжаю сюда,  только  чтобы
повидаться с отцом. Я не люблю этот город. - И, рассмеявшись, спросила:
   - Надеюсь, я не задела ваши патриотические чувства?
   - Разумеется, нет. Но ведь вы родились здесь? Можно мне называть  вас
просто Дениз?
   - Конечно. К чему формальности? Да, я родилась и  училась  здесь.  Но
тогда была жива моя мать.
   - Почему вы выбрали именно Нью-Йорк?
   - Мне кажется, это мой город. К тому же в Нью-Йорке жил  муж.  -  Она
впервые упомянула о муже и сделала это спокойно и непринужденно. - Когда
мы расстались, я поняла, что не хочу покидать Нью-Йорк. Ни один город не
может с ним сравниться.
   - Пожалуй, вы правы, -  согласился  О'Доннел.  Дениз  очень  красивая
женщина, подумал он. И вместе с тем она проста и естественна.  Ей  очень
идет это платье, элегантное и, без  сомнения,  дорогое.  О'Доннел  вдруг
подумал, что Дениз, в сущности, очень богата.  Разумеется,  как  он  мог
забыть, что она единственная наследница старого Суэйна. Нет,  эта  мысль
особенно не волновала его. Он просто подумал, что впервые  ухаживает  за
богатой женщиной.
   - Расскажите о себе, - сказала Дениз. - Я умею слушать.
   - В сущности, рассказывать нечего.
   Но О'Доннел не заметил, как с увлечением начал рассказывать о  работе
в больнице Трех Графств, о своих планах  и  надеждах.  Дениз  слушала  с
интересом, лишь изредка задавая вопросы. Ее  интересовало  его  прошлое,
друзья и  знакомые.  О'Доннел  ей  нравился,  ее  удивляла  глубина  его
суждений и оценок.
   Когда официант вежливо напомнил им,  что  бар  клуба  закрывается,  и
справился, не хотят ли они  заказать  еще  напитки,  Дениз  отрицательно
покачала головой. Посмотрев на часы, О'Доннел с удивлением убедился, что
уже час ночи. Поскольку  Дениз  сразу  же  отпустила  машину,  О'Доннелу
предстояло доставить ее домой.
   Когда они спустились в фойе, Дениз с сожалением сказала:
   - Как жаль, что надо уходить. Напрасно мы не заказали еще вина.
   - Мы можем заехать ко мне, если хотите,  -  предложил  О'Доннел,  сам
несколько удивившись собственной дерзости.
   - Прекрасная мысль, - просто сказала Дениз. Вечер был тихий и теплый.
О'Доннел медленно вел машину... Пока он готовил коктейли, Дениз стояла у
открытого окна, глядя на огни города и темную ленту реки.
   - Давно я не готовил традиционных коктейлей. Надеюсь, вам понравится,
- сказал он, передавая ей бокал.
   - Как и все в вас, Кент, -  сказала  Дениз  своим  мягким  глуховатым
голосом. Глаза их встретились.
   Телефонный  звонок  в  соседней  комнате  нарушил   тишину.   Резкий,
требовательный, он повторился, и игнорировать его было невозможно. Когда
О'Доннел пересек  гостиную  и,  войдя  в  спальню,  снял  трубку,  через
открытую дверь  он  видел,  как  Дениз  не  спеша  собирает  свои  вещи:
перчатки, сумочку, меховую  накидку.  Вспыхнувшее  было  чувство  досады
мгновенно улеглось: звонили из больницы.  О'Доннел  внимательно  слушал,
что говорил ему  дежурный  врач,  задавая  короткие  вопросы.  Состояние
больного, которого он накануне оперировал, резко ухудшилось.
   - Еду, - быстро сказал О'Доннел. - Приготовьте  все  для  переливания
крови.
   Затем он позвонил швейцару и попросил вызвать для Дениз такси.

Глава 14

   Доктор Пирсон обычно рано ложился спать, однако после игры в  шахматы
с Юстасом Суэйном это не всегда ему  удавалось.  На  следующий  день  он
чувствовал себя неважно  и  бывал  особенно  раздражительным.  Шахматная
партия не замедлила сказаться и в это утро.
   Рассматривая заявки на покупку препаратов для лабораторий -  занятие,
которое он особенно недолюбливал, - он раздраженно фыркнул и  отложил  в
сторону одну из заявок об оплате. Подписав несколько  заявок,  он  снова
вернулся к  злополучной  квитанции  и  на  сей  раз  гневно  нахмурился.
Человек, хорошо знавший Пирсона, сразу бы понял, что грозы не  миновать,
Задержав взгляд еще на одной  заявке,  он  отшвырнул  карандаш,  схватил
бумаги и устремился к двери. Войдя в серологическую лабораторию, он стал
искать глазами Баннистера. Старший лаборант  находился  в  дальнем  углу
лаборатории, где готовил анализы.
   - Иди сюда! - приказал Пирсон и бросил бумаги на стол.
   - Что случилось? - спросил Баннистер, подходя к Пирсону. Он привык  к
подобным вспышкам. В известной степени они даже успокаивали его.
   - Что случилось? Что это за заявки? - Пирсон немного отошел, хотя все
еще был разгневан. - Ты, должно быть, считаешь, что мы с тобой  работаем
не в захолустной больнице  Трех  Графств,  а  в  какой-нибудь  столичной
клинике.
   -  Но  нашей  лаборатории  нужны  эти  материалы.  Пирсон   пропустил
возражение мимо ушей.
   - Иногда мне кажется, что ты все просто съедаешь. Кроме того, разве я
не просил прилагать объяснительную записку к необычным заявкам?
   - Я забыл об этом, - покорно повинился Баннистер.
   - Пора бы запомнить, что тебе говорят. - Пирсон взял первую заявку. -
Зачем нам окись кальция?
   На лице Баннистера появилась ехидная улыбка.
   - Вы сами попросили заказать. Разве это  не  для  вашего  сада?  -  И
старший лаборант тактично, как только мог, напомнил  Пирсону,  что  тот,
будучи членом общества садоводов, частенько выписывал химикалии за  счет
больничной лаборатории. Из вежливости Баннистер даже изобразил смущение.
   - А.., да... Хорошо.., оставим эту заявку. -  Пирсон  положил  ее  на
стол, но тут же взял другую. - А это  что?  Для  чего  нам  понадобилась
сыворотка Кумбса? Кто ее заказал?
   - Доктор Коулмен, - поспешил ответить Баннистер.  Услышав  это,  Джон
Александер насторожился.
   - Когда? - резко спросил Пирсон.
   - Вчера. Доктор Коулмен сам подписал заявку. - Баннистер,  указав  на
заявку, не без удовольствия добавил:
   - Поставил свою подпись там, где обычно подписываетесь вы.
   Пирсон взглянул на заявку. Подписи он как раз и не заметил.
   - Для чего она ему?
   Старший лаборант понял, что гроза миновала. Теперь он мог насладиться
ролью зрителя.
   -  Расскажи-ка  ему  сам,  -  обратился  он  к  Александеру.   Слегка
растерявшись, Александер стал объяснять:
   - Это для пробы на сенсибилизацию, доктор Пирсон. Анализ  крови  моей
жены, для доктора Дорнбергера.
   - Зачем тогда вам сыворотка Кумбса?
   - Для косвенного теста Кумбса, доктор.
   - Почему такой анализ нужен вашей жене? Особый  случай?  -  В  голосе
Пирсона  звучал  сарказм.  -  Разве  недостаточно  проб  физиологическим
раствором и высокомолекулярным белком? Мы их делаем всем.
   Александер нервно глотнул и промолчал.
   - Я жду ответа, - промолвил Пирсон.
   - Дело в том, сэр... - Александер сначала поколебался, но потом прямо
сказал:
   - Это я сказал доктору Коулмену, что необходима еще третья  проба  по
Кумбсу, и он со мной согласился.
   - Вот оно что? - Тон, которым это было сказано, не  предвещал  ничего
хорошего, но Александер продолжал:
   - Да, сэр. Мы считаем, что необходим еще один анализ...
   - Хватит! - Окрик был громким и властным. Пирсон  ударил  кулаком  по
куче заявок на столе. В лаборатории воцарилась тишина.
   Тяжело дыша, старик молча глядел на Александера.  Наконец,  несколько
успокоившись, он проговорил:
   - Вся беда в том, что вы злоупотребляете тем, чему вас учили в школе.
   В словах Пирсона были гнев и горечь против,  должно  быть,  всей  той
молодежи, которая вмешивалась и посягала на его авторитет.  Будь  это  в
другое время, он, пожалуй, не придал бы этому такого значения. Но теперь
все  приобретало   иной   смысл.   Пора   раз   и   навсегда   поставить
выскочку-лаборанта на свое место.
   - Слушайте и запоминайте! Я уже говорил вам  и  больше  не  собираюсь
повторять.  -  Это  были  слова  разгневанного  начальника,  облеченного
властью, который разъяснял  нерадивому  подчиненному  его  проступок.  -
Отделение возглавляю я, доктор Пирсон, и если у вас  или  еще  кого-либо
имеются вопросы, будьте добры адресовать их мне. Ясно?
   - Да, сэр. - Александер ничего так не хотел  сейчас,  как  скорейшего
прекращения этой ужасной сцены. Он уже твердо решил, что в этой больнице
ему следует молчать. Если такова цена права на сомнения, он будет впредь
держать их при себе. Пусть другие беспокоятся.
   Но Пирсону показалось мало того, что он сказал.
   - Я не разрешаю пользоваться тем, что доктор  Коулмен  здесь  человек
новый. Александер вспыхнул.
   - Я ничем не пользовался, сэр.
   - А я говорю, что пользовались!  Прошу  впредь  этого  не  делать!  -
Старик опять разъярился.
   Александер подавленно умолк.
   В течение нескольких мгновений Пирсон мрачно глядел на  него.  Затем,
видимо, решив, что внушение достигло цели, сказал:
   - И вот  еще  что.  Анализы  крови,  то  есть  пробы  физиологическим
раствором и высокомолекулярным белком, дают  исчерпывающие  данные.  Это
говорит вам старый патологоанатом,