и он знает, что говорит. Понятно?
   - Да, сэр, - тихо ответил Александер.
   - Ну и ладно. - Казалось, Пирсон предлагает  перемирие.  -  Поскольку
вас так беспокоит этот анализ, я его сделаю сам.  И  прямо  сейчас.  Где
проба крови?
   - В холодильнике, - ответил Баннистер.
   - Давайте ее сюда.
   Доставая пробирку из холодильника, Баннистер  уже  сожалел,  что  все
приняло такой оборот. Александеру  следовало  дать  нагоняй,  но  старик
немного погорячился. Баннистеру скорее хотелось бы,  чтобы  часть  гнева
пала на голову зазнайки Коулмена. Но  старик  сделает  это  позднее.  Он
достал пробирку с надписью "Миссис Э.  Александер"  и  захлопнул  дверцу
холодильника. Пирсон тут же занялся анализом. Баннистер, заметив на полу
заявку, явившуюся причиной только что произошедшей сцены, поднял ее.
   - А что делать с заявкой? - спросил  он  Пирсона.  Тот  был  поглощен
работой.
   - С какой заявкой? - раздраженно спросил он.
   - На сыворотку Кумбса.
   - Теперь она не нужна. Можешь ее выбросить.

***

   Сколько он  ни  проработает  анатомом,  он  никогда  не  привыкнет  к
вскрытию детских трупов, подумал Роджер  Макнил.  Вид  мертвого  ребенка
лишал его  сна.  Особенно  если  становишься  свидетелем  такой  нелепой
смерти, как эта.
   Майк Седдонс стоял рядом.
   - Бедняжка, - промолвил он, глядя на тело мальчика, распростертое  на
столе.
   - Полиция все еще здесь? - спросил Макнил. Седдонс кивнул:
   - Отец тоже здесь.
   - Позовите Пирсона.
   Седдонс направился к телефону. Макнил корил себя за  малодушие.  Надо
выйти и что-то сказать тем, кто ждет за дверью.
   - Пирсон в лаборатории серологии, - сказал Майк. -  Сейчас  он  будет
здесь.
   Они молча ждали. Наконец послышались шаркающие шаги  Пирсона.  Макнил
доложил ему подробности. Час назад мальчика  сшибла  машина.  Когда  его
привезли в больницу, он  был  мертв.  Полицейский  следователь  приказал
сделать вскрытие. И врач рассказал Пирсону, что показало вскрытие.
   - И это все? - спросил старик. Он с трудом поверил услышанному.
   Пирсон шагнул к секционному столу, но остановился. Нет, Макнил не мог
допустить ошибки.
   - В таком случае они просто стояли.., и наблюдали, - промолвил он.
   - Должно быть,  так,  -  сказал  Седцонс.  -  Они  не  понимали,  что
происходит.
   Пирсон сокрушенно покачал головой.
   - Сколько лет мальчику?
   - Четыре года. Красивый мальчик.
   Пирсон опять сокрушенно покачал головой и пошел к выходу:
   - - Хорошо, я им скажу сам.
   В приемной ждали трое: полицейский, высокий  мужчина  с  красными  от
слез глазами и испуганно сжавшийся  в  углу  человек  небольшого  роста,
похожий на взъерошенную мышь.
   -  Вы  были  свидетелем  несчастного   случая?   -   спросил   Пирсон
полицейского, представившись всем троим.
   -  Я  прибыл  вскоре  после  того,  как  это  случилось,  -   ответил
полицейский и, указав на высокого мужчину, добавил; - Это отец мальчика,
а этот господин вел машину.
   Похожий на  мышь  человек  поднял  голову  и,  обращаясь  к  Пирсону,
залепетал:
   - Он выбежал из-за угла  дома  прямо  на  меня.  Я  очень  осторожный
водитель. У меня у самого  дети.  Да  и  ехал  я  не  быстро.  Я  совсем
остановился, когда его увидел...
   - Это ложь! - вдруг выкрикнул отец ребенка, задыхаясь от  рыданий.  -
Вы убили его! И вам это не пройдет даром.
   -  Пожалуйста,  успокойтесь,  -  произнес  Пирсон   и   обратился   к
полицейскому:
   - Следователь получит исчерпывающее заключение, но  я  вам  могу  уже
сейчас сообщить наше  предварительное  мнение.  -  Он  сделал  паузу.  -
Вскрытие показало, что смерть наступила не от удара машиной.
   - Но я сам видел!.. - воскликнул отец мальчика.
   - Я вам очень сочувствую, но пока это все, что я могу сказать вам,  -
промолвил Пирсон. - Машина всего лишь сбила мальчика с ног. У него  было
небольшое  сотрясение  мозга,  поэтому  он  потерял  сознание,  а  также
небольшой ушиб носа,  совсем  небольшой.  Но,  к  сожалению,  он  вызвал
сильное носовое кровотечение.
   Пирсон повернулся к полицейскому:
   - Насколько я понимаю, вы оставили мальчика лежать там, где он  упал?
И он лежал на спине?
   - Совершенно верно, сэр, - сказал ничего не понимающий полицейский. -
Мы не хотели его трогать до прибытия кареты "скорой помощи".
   - И как долго он лежал так?
   - Минут десять.
   Пирсон печально  покачал  головой.  Этого  времени  было  больше  чем
достаточно. Да и пяти минут хватило бы.
   - Боюсь, именно это и явилось причиной смерти, - сказал он.  -  Кровь
из носа текла в горло ребенка. Он умер от удушья. На лице отца отразился
ужас.
   - Вы хотите сказать, что.., что если бы мы только перевернули...
   - Я хотел сказать только  то,  что  уже  сказал.  Ничего  другого,  к
сожалению, я сказать не могу.
   Лицо полицейского стало белым как мел.
   - Доктор, - произнес он растерянно, - ведь  если  бы  мы  только  его
перевернули.., только бы сделали это... Я не знал... Я  прошел  курс  по
оказанию неотложной помощи. Нам всегда говорили: ни  в  коем  случае  не
трогать пострадавших, ни в коем случае...
   - Да, но только не в тех случаях, когда у пострадавшего  носовое  или
горловое кровотечение, - тихо произнес Пирсон,  с  сожалением  глядя  на
него.

***

   Дэвид Коулмен увидел Пирсона, когда тот выходил из приемной. Коулмену
сначала показалось, что главный патологоанатом болен. Он выглядел как-то
странно, словно не понимал, где находится. Но, заметив Коулмена,  быстро
пошел ему навстречу.
   - Доктор Коулмен, что-то я хотел сказать вам...  Коулмен  понял,  что
Пирсон не может собраться с мыслями. Думая о чем-то своем,  он  протянул
руку и машинально взял Коулмена за лацкан халата - рука Пирсона дрожала.
Коулмен осторожно высвободился.
   - Вы что-то хотели мне сказать?
   - Да, о лаборатории. - Пирсон рассеянно  покачал  головой.  -  Забыл.
Ладно, потом вспомню. - Он  быстро  повернулся,  чтобы  уйти,  но  вдруг
вспомнил:
   - Вам, пожалуй, следует взять  на  себя  контроль  над  вскрытиями  с
завтрашнего же дня.
   - Хорошо. Я сделаю все, что смогу. - У Коулмена были свои, совершенно
четкие представления, как следует организовать работу, и теперь  наконец
представлялась возможность осуществить свои идеи. Он подумал,  что,  раз
они уже начали этот разговор, неплохо обсудить и другие вопросы.
   - Могу я поговорить с вами о лабораториях? - спросил он.
   - О лабораториях? - Мысли старика, казалось, были по-прежнему далеко.
   - Очевидно, вы помните, что в своем  письме  я  просил  поручить  мне
заведование лабораториями. - Конечно, несколько странно обсуждать  такие
вопросы в коридоре, но Коулмен опасался, что иной возможности  может  не
представиться.
   - Да, да, припоминаю. - Пирсон проводил глазами  печальную  группу  -
полицейский и владелец машины, сбивший мальчика, поддерживали  под  руки
убитого горем отца. Они медленно удалялись по  коридору,  направляясь  к
выходу.
   - Нельзя ли мне начать  с  серологической  лаборатории?  -  продолжал
Коулмен. - Я хотел бы проверить методы лабораторных исследований.
   - Что?
   Коулмен почувствовал раздражение от того, что вынужден повторять свои
слова.
   -  Я  сказал,  что  хотел  бы   проверить   методы   исследований   в
серологической лаборатории.
   - Да, да, конечно, - рассеянно ответил Пирсон. Он все еще  смотрел  в
конец коридора, когда Коулмен ушел.

***

   Элизабет Александер чувствовала себя хорошо. Собираясь позавтракать в
кафетерии больницы  Трех  Графств,  она  вдруг  ясно  ощутила,  что  уже
несколько дней чувствует себя хорошо, и  особенно  хорошо  сегодня.  Она
только что была в универмаге  на  распродаже  и  купила  очень  красивые
занавески. Она радовалась тому, что они подойдут для спальни малютки.
   В кафетерии она встретилась с Джоном, чтобы позавтракать вместе.
   Увидев, сколько блюд  ставит  на  поднос  Элизабет,  Джон  добродушно
спросил ее:
   - А не слишком ли?
   - Мой маленький очень голоден, - ответила она.
   Джон улыбнулся. Несколько минут назад он чувствовал себя угнетенным и
подавленным. Он еще не забыл утреннего нагоняя, полученного  от  доктора
Пирсона, но, увидев бодрую и веселую Элизабет,  отогнал  мрачные  мысли.
Теперь у него не будет больше неприятностей. Он хорошо подумает,  прежде
чем высказывать свое мнение.
   Доктор Пирсон сам сделал анализы на сенсибилизацию и заверил его, что
ему нечего беспокоиться. Он был почти  любезен.  Доктор  Пирсон  опытный
патологоанатом, а Джон пока еще ничто. Может быть, доктор Пирсон прав  в
том, что Джон слишком полагался  на  знания,  полученные  в  медицинской
школе.  В  школах  людей  начиняют  теориями,  которые  в  жизни   часто
оказываются совсем ненужными. Доктор Пирсон с его  опытом  знает  лучше,
что нужно. Он так и сказал, когда производил анализ крови Элизабет. Если
менять лабораторные методы каждый раз, когда появится что-нибудь  новое,
то этому конца-краю не будет. Каждый день совершаются новые  открытия  в
медицине. Но все они нуждаются в длительной проверке. На карту  ставится
жизнь человека, и здесь, в больнице, ни у кого нет права на риск.
   И все же Джону было непонятно, почему лишний тест Кумбса вызвал такое
сопротивление у Пирсона. Например, доктор Коулмен  тоже  был  убежден  в
необходимости третьей пробы.
   - Твой суп остынет, - прервала его раздумья  Элизабет.  -  О  чем  ты
думаешь?
   - Так, ничего, дорогая.
   Джон Александер заметил доктора Коулмена. Он направлялся к  столикам,
за которыми обычно  завтракали  врачи.  Поддавшись  внезапному  чувству,
Александер вдруг вскочил со стула и окликнул его:
   - Доктор Коулмен! Я хочу познакомить вас с моей женой. Элизабет,  это
доктор Коулмен.
   - Здравствуйте, миссис Александер, -  сказал  Коулмен.  Он  держал  в
руках поднос с едой.
   Джон смутился от собственной дерзости.
   - Помнишь, дорогая, я тебе рассказывал, что доктор  Коулмен  тоже  из
Нью-Ричмонда.
   - Здравствуйте, доктор Коулмен, - радостно сказала Элизабет. - Я  вас
очень хорошо помню. Вы заходили в магазин моего отца.
   - А ведь верно. - Коулмен вдруг тоже  вспомнил  ее:  она  была  тогда
веселой длинноногой девочкой,  ловко  и  быстро  находившей  в  магазине
нужные товары. -  Помню,  однажды  вы,  кажется,  продали  мне  бельевую
веревку, не так ли?
   - Неужели!  -  воскликнула  она  весело.  -  Надеюсь,  она  оказалась
достаточно крепкой.
   - Ну, раз уж вы спрашиваете, то  скажу  откровенно  -  она  сразу  же
разорвалась в нескольких местах. Элизабет звонко расхохоталась.
   - Ну тогда вы должны вернуть ее, и моя мать даст вам  взамен  другую.
Она по-прежнему держит магазин, и порядка в  нем  еще  меньше,  чем  при
отце. - Ее смех был столь заразительным, что  Коулмен  тоже  заулыбался.
Джон придвинул стул и пригласил доктора сесть за их столик.
   Коулмен  мгновение  колебался,  но,  поняв,  что  это  будет   просто
невежливо с его стороны, согласился. Элизабет ему понравилась, и,  глядя
на нее, он вернулся в прошлое, вспомнил юность в штате Индиана,  старую,
видавшую виды автомашину отца, в которой тот ездил к пациентам...
   - Я давно не был в Нью-Ричмонде. Отец умер, мать  живет  на  Западном
побережье. Вам нравится быть замужем  за  врачом?  -  вдруг  спросил  он
Элизабет.
   - Не за врачом, - вмешался Джон, - а всего лишь за лаборантом.
   - Не преуменьшайте значения вашей профессии, - заметил Коулмен.
   - Да, я знаю, он предпочел бы быть врачом, - сказала Элизабет.
   Коулмен посмотрел на Джона:
   - Это верно?
   Джон был недоволен, что Элизабет заговорила об этом.
   - Одно время у меня было такое желание, - сказал он неохотно.
   - Почему же вы не поступили в медицинский институт?
   - Обычные причины. В основном, конечно, деньги, которых у  меня  нет.
Мне хотелось как можно скорее начать зарабатывать.
   - Сколько вам лет?
   - Через два месяца Джону исполнится двадцать три года, - ответила  за
него Элизабет.
   - Да, преклонный возраст, - заметил Коулмен, и все рассмеялись.  -  И
все-таки у вас есть еще время.
   - Не знаю, - сказал Джон, раздумывая. -  Беда  в  том,  что  все  это
повлечет   дополнительные   расходы,   а   мы   только-только   начинаем
устраиваться. И кроме того, у нас будет ребенок... - закончил он  как-то
неуверенно.
   - Многие смогли окончить медицинский институт, имея  семью,  детей  и
множество таких же проблем.
   - Я ему все время это твержу, - с  чувством  сказала  Элизабет.  -  Я
очень рада, что вы разделяете мое мнение.
   Коулмен посмотрел на Джона. Он был уверен, что его первое впечатление
о  нем  было  правильным.  Джон  оказался  добросовестным  специалистом,
любящим свою работу.
   - Знаете, Джон, если не поступите в медицинский институт, пока у  вас
есть такая возможность, я уверен, вы будете жалеть об этом всю жизнь.
   Джон молчал, но Элизабет наивно спросила:
   - Правда, ведь нужно много врачей-патологоанатомов?
   -  Конечно.  Пожалуй,  даже  больше,  чем  врачей  каких-либо  других
специальностей.
   - Почему?
   - Во-первых, нужны исследователи, чтобы  двигать  медицину  вперед  и
заполнить оставшиеся в ней пробелы. В  медицине  как  на  войне.  Бывают
рывки вперед, и тогда  врачи  устремляются  к  новым  рубежам,  оставляя
позади много брешей. Их-то и предстоит потом  заполнить  тем,  кто  идет
следом. В медицине еще множество белых пятен, неразработанных проблем.
   - И все это должны сделать патологоанатомы? - спросила Элизабет.
   - Нет, это долг всех медиков,  но  у  нас,  патологоанатомов,  иногда
больше возможностей для этого. - Коулмен задумался, и затем продолжал:
   - И еще.  Исследовательская  работа  в  медицине  подобна  возведению
здания. Каждый кладет по кирпичу, и  в  результате  вырастает  стена.  И
наконец кто-то кладет последний кирпич. - Он  улыбнулся.  -  Правда,  не
всем удастся сделать столь эффективные вклады в медицину,  как,  скажем,
Флемингу или Солку. Но каждый патологоанатом может и должен сделать свой
скромный вклад.
   Джон Александер с интересом слушал.
   - Вы собираетесь посвятить себя исследовательской работе?  -  спросил
он.
   - Да, если мне это удастся.
   - В какой области?
   Коулмен ответил не сразу.
   - Ну, например, липомы, доброкачественные опухоли из  жировой  ткани.
Мы о них знаем так мало.  -  Его  обычное  хладнокровие  и  сдержанность
исчезли. Он говорил с воодушевлением. Вдруг он испуганно умолк.
   - Миссис Александер, что с вами?
   Элизабет вскрикнула от боли и закрыла лицо руками.
   - Что с тобой, Элизабет? - Перепуганный Джон бросился к ней.
   Элизабет на мгновение закрыла глаза.
   - Ничего, ничего. Какая-то боль и головокружение. Но уже все  прошло.
- Она выпила воды. - Да, прошло, но это было ужасно -  какие-то  горячие
иголки внутри, потом закружилась голова, и все куда-то поплыло.
   - С вами это раньше бывало? - заботливо спросил Коулмен. Она покачала
головой:
   - Нет.
   - Ты уверена, дорогая? - Джон все еще не мог успокоиться.
   - Не волнуйся. Маленькому слишком  рано.  По  меньшей  мере  еще  два
месяца.
   - И все же я  советую  вам  показаться  врачу,  -  озабоченно  сказал
Коулмен.
   - Я обязательно это сделаю. - Элизабет улыбнулась. - Обещаю вам.
   Обращаться к доктору Дорнбергеру по такому пустяку! Если  повторится,
тогда конечно. Она решила подождать.

Глава 15

   - Что-нибудь известно?  -  Сидя  в  кресле-каталке,  Вивьен  вопросом
встретила доктора Люси Грэйнджер. Прошло уже четыре дня после биопсии  и
три дня с тех пор, как Пирсон послал срезы в Нью-Йорк и Бостон.
   Люси покачала головой:
   - Я немедленно скажу тебе, Вивьен, как только что-нибудь узнаю.
   - Когда.., когда же это будет?..
   - Может быть, сегодня. - Люси старалась казаться  спокойной.  Она  не
хотела показать, что задержка ответов ее тоже беспокоит.  Вчера  вечером
она снова разговаривала с доктором Пирсоном.
   Самой ужасной была эта неизвестность.  Ожидание  угнетало  не  только
Вивьен, но и ее родителей, немедленно приехавших из Орегона.
   Убедившись, что ранка на  колене  у  Вивьен  после  биопсии  заживает
хорошо, Люси ласково сказала девушке:
   - Постарайся думать о чем-нибудь другом, если можешь.  Девушка  слабо
улыбнулась.
   - Но это так трудно.
   Уже у самой двери Люси сказала:
   - Кстати, к тебе гость.
   Майк проскользнул в палату, как только Люси вышла.
   - Я минут на десять. И все они твои, - целуя ее, шепнул он. - Нелегко
тебе.., ждать?
   - Это ужасно, Майк. Я готова к худшему, только бы поскорее кончилось,
чтобы больше не ждать, не думать... Он пристально посмотрел на нее.
   - Как бы я хотел что-нибудь сделать для тебя, Вивьен. Помочь тебе...
   - Ты и так мне помогаешь, Майк. Тем, что ты есть,  что  приходишь  ко
мне. Я не знаю, что бы я делала, если бы... Он легонько прижал  палец  к
ее губам.
   - Не надо, не говори так. То,  что  я  здесь,  с  тобой,  учти,  было
давным-давно предопределено там, в  космосе.  -  И  он  улыбнулся  своей
широкой мальчишеской  улыбкой.  Но  он-то  знал,  какой  страх  и  какое
отчаяние терзают  его  самого.  Майк,  так  же  как  и  Люси  Грэйнджер,
прекрасно понимал, что означает задержка с ответом.
   Однако он был рад, что Вивьен хотя бы улыбнулась. Он принялся болтать
разную чепуху веселым беспечным голосом и почти развеселил Вивьен.
   - Какой ты хороший, Майк. И я так люблю тебя.
   - Еще бы! - Он поцеловал ее. - И  мне  кажется,  я  твоей  маме  тоже
понравился.
   - Да, я совсем забыла спросить. Все в порядке?  Что  было,  когда  вы
ушли вчера?
   - Я проводил их в отель. Мы посидели еще немножко, поболтали о том  о
сем. Твоя матушка все больше молчала,  а  вот  отец  прощупал  меня  как
следует: а ну посмотрим, кто собирается отнять у меня красавицу дочь?
   - Я скажу ему сегодня.
   - Что скажешь?
   - О, я сама еще не знаю. - Она взяла Майка за уши и притянула к себе.
- Скажу, что у  моего  любимого  рыжие  вихры,  в  которые  так  приятно
запускать пальцы, они мягкие, как щелк... - И она ласково растрепала его
шевелюру.
   - А еще?
   - Еще скажу, что хотя он и неказист на вид, но у него золотое  сердце
и он обязательно будет блестящим хирургом.
   - Может, лучше сказать "выдающимся"?
   - Хорошо, скажу так.
   - А дальше?
   - А дальше поцелуй меня.

***

   Люси Грэйнджер постучалась в дверь кабинета главного  хирурга  и,  не
дожидаясь ответа, вошла.
   Кент О'Доннел поднял голову от бумаг, разложенных на столе.
   - Здравствуй, Люси. Садись. Устала?
   - Немного. - Она тяжело опустилась в кресло у стола.
   - Сегодня утром у меня был некий мистер Лоубартон. Хочешь сигарету? -
Обойдя стол, он присел на ручку ее кресла и протянул ей портсигар.
   - Спасибо. Да, это отец Вивьен. Ее родители приехали вчера. Они  меня
не знают, и, разумеется, это их беспокоит. Я сама  посоветовала  мистеру
Лоубартону поговорить с тобой.
   - Я это сделал, - сказал О'Доннел. - Я заверил его, что  его  дочь  в
самых надежных, самых опытных руках. Он был вполне удовлетворен.
   - Спасибо. - Люси неожиданно обрадовали эти слова.
   - Не стоит. - О'Доннел улыбнулся. - Я сказал только правду. А  теперь
рассказывай по порядку.
   Люси вкратце  изложила  историю  болезни,  предполагаемый  диагноз  и
сказала, что ответов от специалистов  до  сих  пор  нет.  Это  ее  очень
тревожит.
   - Сколько, ты сказала, девочке лет?
   - Девятнадцать. - Люси внимательно следила за лицом Кента. Она прочла
в нем понимание и сочувствие.  Сколько  тепла  и  симпатии  было  в  его
голосе, когда он только что высоко оценил ее как хирурга. Почему это так
важно для нее? Она вдруг поняла, что любит этого  человека,  что  просто
сама боится признаться себе в  этом.  Почувствовав  внезапную  слабость,
Люси испугалась, что выдала себя и О'Доннел все понял.
   Но он неожиданно поднялся и извиняющимся тоном сказал:
   - Прости, Люси, я очень занят. Дела. - Он улыбнулся. Как всегда.
   Люси встала, чувствуя, как отчаянно бьется сердце. От