форме  длинной   и  очень  красиво  закрученной  матерной  фразы.
Подивившись дяди-Жориному искусству столь ясно выражать нетривиальные мысли,
я вежливо попросил  его  растолковать, что  же все-таки он конкретно имеет в
виду. А  конкретно  оказалось,  что  я - полный  болван.  Что много  времени
упущено. Что подобного рода изобретения - как раз проект для Теплицы. Где мы
и получим необходимые для  создания действующего прибора деньги.  А дальше -
зависит только  от нас самих  и  от  того, как пика  ляжет. И что он  лично,
займется устройством нашего  проекта в ихней Теплице в технологическом парке
Неватим, руководство которой после  всего  испытывает  к  нему,  дяде  Жоре,
благоговейное уважение.

     Это был  свет  в конце  тоннеля.Я  ему  поверил.  А что  мне оставалось
делать?  Даже сейчас, оценивая и переоценивая весь  путь от того телефонного
разговора с дядей  Жорой до  моего  сидения в  этом  летящем  над Атлантикой
самолете, я признаю -  подача проекта в  Теплицу была  правильным шагом. Без
этого мы так бы и остались бесплодными прожектерам. До тех пор,  пока кто-то
другой, не менее талантливый,  но  более  удачливый, не  реализовал бы  наши
идеи. Преговорив с  Леонардом,  мы приняли  твердое  решение -  ДА! По  боку
Университет, по  боку  его полупроводниковых боссов! Мы теперь будем сами  -
боссы! Да здравствует !..


     "Крайо-Кон"

     ...  И  закрутился  бумажный вихрь.  Описания изобретения,  экспертизы,
рекомендательные письма, проверка  патентоспособности,  исследование  рынка,
составление  бизнес-планов  до 2005  года  - всего  и не упомнишь!  Спасибо,
помогла дяди-Жорина приятельница - тетя Ася, которая работала в нашей (уже -
нашей!) Теплице секретарем-референтом, бегло говорила на всех языках и знала
местных бюрократов так, как они сами себя на знают.  Без  помощи  тети Аси и
моральной поддержки ставшего сверх-авторитетным  в израильских хай-тековских
кругах   дяди  Жоры,   оформление   бумаг  по  основанию  нашей   фирмы  при
технологической теплице Неватим могло бы занять долгие годы. Не менее важным
оказалась и личная дяди-Жорина гарантия внести 50 тысяч долларов -  сумму, с
некоторых  пор  необходимую  в  качестве  дополнительной  поддержки  каждого
проекта некоей третьей, негосударственной стороной.  Спустя три  месяца мы с
Леонардом  сидели  в  уютном  вагончике-караване, выделенном  нам  за  гроши
Теплицей для  размещения  штаб-квартиры. Сидели и курили.  В  рабочее время.
Только я курил в должности  генерального директора  компании, а Леонард -  в
должности  ее, компании,  главного  инженера.  Назвать нашу фирму мы  решили
незамысловато  -  "Крайо-Кон".  Что  являлось  сокращением  английских  слов
"Крайодженик  Контактс" - "Криогенные  Контакты".  В  этих  двух  словах,  в
общем-то,  и была  вся  суть  нашего  изобретения.  Мы  курили  и  увлеченно
рассматривали  глянцевые  цветастые каталоги  различных  фирм,  производящих
научное оборудование, электронные компоненты и химические реактивы. Это было
приятное занятие! В отличие  от прежних, нищенских Совковых и даже тутошних,
скудных  Университетских  лет, разглядывание  каталогов уже не было мозговым
онанизмом - ведь мы теперь могли  себе  позволить  это оборудование  купить!
Покупали самое лучшее.  Но вовсе не самое дорогое - именно по  стилю закупки
оборудования  всегда  можно отличить настоящего  специалиста  от  помпезного
дилетанта.

     Наверное, время основания  "Крайо-Кона" было моим (и Леонарда) звездным
периодом.  Работа  на  себя, на реализацию своих идей, доставляла нам  такой
кайф, что  мы порой  забывали  вовремя  сходить  в туалет.  Не говоря  уже о
пропущенных обедах и на бегу проглоченных завтраках.  Занятый любимым делом,
Леонард превращался в симпатичного  человека и обаятельного  собеседника. Мы
работали рука об руку, практически не конфликтовали. Мы строили лабораторию,
в   которой   должны   будут   родиться  доселе   невиданные  устройства   -
сверхпроводящие  пленочные   приборы,   которые   не  требуют  традиционного
охлаждения криогенными жидкостями. Конечно, мы творили не в одиночку - очень
скоро штат  фирмы разросся до четырех человек. На нашу удачу, распался  один
из  местных   полупроводниковых  проектов,  от  которого  мы  и  получили  в
наследство технолога-вакуумщика  Бориса Самуиловича  и электронщика  Лешика.
Таким  вот боевым  составом, к  концу первого  года работы мы  собрали  свой
первый  надежно работающий  прибор, который решили назвать -  крикон. Первый
крикон был сантиметровых размеров  и выглядел неказисто, чем резко отличался
от  аккуратных  "фирменных" микрочипов  и  прочих  радиоэлементов.  Впрочем,
неказистость  ничуть  не портит альфа-сайт. Первые микросборки "Интеля" тоже
выглядели не шибко презентабельно. Но работали! И  покорили весь современный
мир. Так что экстерьер первого  крикончика нас совсем  не смущал. Главное  -
этот  великоватый  уродец демонстрировал такие рабочие  параметры,  что  (по
нашему тогдашнему скудному разумению) все  электронные гиганты должны просто
взвыть от зависти и  упасть перед нами на  колени с предложениями немедленно
купить наш патент или даже всю  фирму (оптом) за многие миллионы симпатичных
волосатеньких бело-зеленых бумажек. Многие  вещи  в  этом материальном  мире
можно сделать лучше, дешевле и надежней, если вместо теперяшних  электронных
компонентов  (а то и целых  многоэлементных плат!) использовать наши криконы
различных модификаций. Мы с Леонардом  чувствовали  себя  Эдисонами. Однако,
эйфория первого успеха  длилась  не очень  долго. Уже второй крикон  показал
параметры, слегка отличающиеся от параметров первого. Третий крикон никак не
соответствовал первым  двум. А в четвертом  два контакта,  изготовленные  на
одной  пленке  (наша  первая  микросборка!)  опять  показали разные  времена
срабатывания.  Разброс параметров  был  небольшим  - доли  наносекунды.  Для
обычных переключателей это  было  бы вполне  допустимо.  Но криконы!..  Эти,
казалось  бы - ерундовые, вариации основных показателей сводили на  нет  все
возможные  преимущества   будущих  криконовых   технологий.  Я   многократно
перепроверял свои пленки. Но проблема была не в них. И, понятное  дело, не в
холодильных  подложках  Леонарда. Обе  системы  по  отдельности  работали  в
диапазоне температур, далеких от критических. Материалы были соптимизированы
идеально. А  вот  схемотехника, разработка и сборка самого  устройства - это
все выходило  за пределы  наших с Леонардом  знаний, а потому не поддавалось
строгому контролю. Собака  была зарыта именно там. Маленький такой, но очень
смердючий песик Лешикиной  некомпетентности. Он был неплохим радиоинженером,
но  к нашим  гениальным  материалам,  судя  по  всему,  нужен был  столь  же
гениальный электронщик. Лешик на эту должность просто не тянул. Пришло время
Федотыча.


     Федотыч

     Мы  неоднократно  убеждались  в  том,  что  наша новая Родина, Израиль,
воистину -  страна чудес! Чего  и кого тут только  нет! И  время наше, конец
двадцатого столетия - эпоха Большой Алии - время чудес. Удивительные события
происходят  в  наше  время.  Явление Федотыча  в  Неватиме -  одно  из таких
событий.

     Я прослушал  на интервью  десятки электронщиков, откликнувшихся на наше
объявление в "русских" и ивритских газетах. Никто из этих людей не вызвал во
мне  уже  знакомого  импульса,   сигнализирующего  о  попадании  в  десятку.
Встречались толковые  ребята.  Но без  блеска. А  я, как взыскательная мать,
ищущая репетитора своему чаду,  чувствовал - просто  толковый парень  нас не
устроит. Нам нужен Супер. Но суперы не попадались. Может, за эти годы их уже
расхватали крупные фирмы. А  может,  они  все  свалили (от безысходности?) в
Канаду и Штаты. Не  знаю. Я уже был готов взять просто толкового, с надеждой
на  его  самопроизвольный  рост  и возможные озарения.  Но,  слава Б-гу,  не
поспешил. И оказался прав. Помог, как это уже многократно повторялось в этой
истории, счастливый случай.

     У меня  накрылся усилок.  Переводя это на понятный  всем  язык - в моем
домашнем музыкальном центре испортился усилитель звуковых частот, к которому
подсоединяются,  с одной  стороны -  магнитофон  и  проигрыватели (обычный и
лазерный), а с другой стороны - акустические системы - колонки. Ничего особо
катастрофического не  произошло. Однако,  в силу моего  личного  отношения к
музыке, эта простая бытовая  неприятность  сильно  осложнила  мою  обыденную
жизнь. Музыка - единственный фактор, позволяющий мне вне работы отвлечься от
текучки и  по-настоящему отдохнуть. Музыка  меня эмоционально  подпитывает и
поддерживает  мои  скудные душевные  силы.  Без  музыки  я  не  могу.  Жить,
работать, отдыхать. Право, если бы дома сгорел холодильник, это бы доставило
мне куда как меньше неудобств. Но сгорел именно усилитель -  и я остался без
музыки. Казалось бы,  ну подключи  ты свою лазерку  к телевизору,  где  тоже
вполне  приличная  акустическая система, или - сходи в магазин,  купи  новый
усилитель и слушай свою музыку! Ан нет, не все так просто! Дело в том, что я
еще и жуткий меломан, то есть  - человек, относящийся к звуковоспроизводящей
аппаратуре  очень  требовательно  (чтобы  не  сказать  -  капризно!).   Свой
музыкальный центр я  притащил  с собой из Совка.  В правоте этого поступка я
убеждаюсь при каждом посещении местных лавок, торгующих  аудиотехникой. Увы,
но современная  массовая  аудиоаппаратура, несмотря  на  внушительный  вид и
множество  красиво мигающих  лампочек  и дисплеев,  в  большинстве  своем  -
"пластик шит"  - пластмассовое барахло.  А  те  аппараты,  которые полностью
удовлетворяют  меня по  всем  параметрам,  стоят  запредельные деньги. Таких
денег  у  меня  пока  просто  нет.  Между  тем,  несмотря   на  колоссальное
технологическое  отставание  бывшего СССР во всем, что не предназначено было
стрелять, летать или взрываться, в последние,  предраспадные, годы там можно
было  купить  вполне  пристойную  аудиотехнику.  В  процессе  перестройки  и
ускорения Партия и Правительство увлеклись идеей конверсии, что выразилось в
наказе боссам оборонной  промышленности немедленно  переключиться на  выпуск
"товаров народного потребления".  Времена  были  еще  не те,  когда автоматы
Калашникова и противотанковые ракеты "Стрела" перешли в  разряд "товаров для
народа". А потому  военная индустрия отреагировала  на  призыв Партии весьма
своеобразно, вывалив на прилавки пустых  магазинов  разнообразные усилители,
акустические  системы  и  магнитофоны, в которых использовался весь  арсенал
дотоле  секретных  технологий.  За  сущие  копейки  можно  было   приобрести
аппаратуру  такого  класса,  который  на  Западе гордо  именуется  "Хай Энд"
(высшый  край),  выпускается  по   индивидуальным  заказам  и  продается   в
специальных  магазинах.   И  если  качество  русской  цифровой   электроники
по-прежнему  оставалось  весьма  сомнительным,  то  аналоговая аппаратура  -
усилки, колонки, проигрыватели для винила -  была просто великолепна.  Прямо
перед  отъездом   в  Израиль   я   приобрел   суперпроигрыватель   "Корвет",
великолепный  150-ваттный  усилитель  "Орбита"  и многополосные многоблочные
300-ваттные акустические системы  "Опус" к нему. Все это благополучно прошло
таможню,  перенесло  транспортировку  в  Беэр-Шеву  и  радовало,  в союзе  с
японским проигрывателем  лазерных дисков, мой  меломанский слух  уже  долгие
годы. Но технике свойственно ломаться. Первым пришел черед усилителя.

     Как  человек,  электронике  не  совсем  посторонний,  я  первым   делом
попытался устранить поломку сам, как говориться  - без ансамбля. Первого  же
взгляда  на  внутренности  усилителя  мне  было  достаточно,  чтобы  понять:
проектировал,  паял  и настраивал эту штуку  какой-то  безымянный (но  очень
толковый!)   русский  умелец.   Получилось  талантливо,   но  абсолютно   не
ремонтопригодно. Принципиальной схемы к паспорту усилителя не прилагалось, а
сами электронные компоненты  вместо привычных  букв и  цифр  были  размечены
звездочками и прямоугольниками.  В общем, я даже  не представлял  - с  какой
стороны подступиться  к  ремонту.  А потому -  оставил  идею починки  своими
дилетантскими  силами  и  принялся искать  умельца.  Клин  клином  вышибают.
Понятное  дело,  найти  подходящего  мастера  можно  только  среди  наших  -
аборигены  развращены  изобилием деталей  и  невысокими ценами  на  массовую
бытовую  электронику.  (Которую,  в   случае  чего,  дешевле  выкинуть,  чем
ремонтировать.) Я сунулся в парочку местных теле-радио  мастерских - сидящие
там представители грузинской и румынской общин только сочувственно разводили
руками. Вещица такого класса была им не по  зубам. Так я и сидел без музыки.
Пока, в  один  прекрасный  день,  кто-то из  моих  тель-авивских  приятелей,
осведомленных о моей беде, посоветовал съездить  в Ришон-ле-Цион. Якобы там,
в  захолустной  телемастерской, сидит гениальный русский (то  есть  - совсем
русский) Парень,  Который Чинит Все. Натуральный  Левша. Ходил слух, что он,
для смеха, отреставрировал древний телевизор КВН-49, который некая бухарская
семья не решилась оставить в родном кишлаке. Теперь этот  самый КВН  стоит у
него в  мастерской и довольно неплохо  принимает  первый  канал израильского
телевидения. Звучало многообещающе. И я поехал в Ришон.

     Все оказалось  правдой. И старичок КВН-49 выдавал хорошую картинку плюс
пристойный  звук.   И   парень  оказался  действительно  совсем   русским  -
длиннобородым и похожим  на былинного богатыря. Звали его Михаилом Федотычем
и был он лет на 5 меня постарше. И был он гением. Я почувствовал это  сразу,
как только поймал его цепкий взгляд на внутренности  моего многострадального
аппарата.

     -  Елы-палы,  накручено тут  изрядно,  -  сказал  Федотыч,  поскребывая
бороду, - Наверное, разрабатывали у  нас в  Питере,  в  Гидроакустике, он же
ПЯ-314. Был там  один парень, Андроном звали.  Так он всем  меломанам Питера
усилки  лепил. Чую я, что и к этому чуду природы Андрон руку приложил. А вот
эти   блоки,   с  военными   "Стартовскими"   полевичками,   -  он  постучал
изолированным  пинцетом   по   каким-то   залитым   эпоксидкой   платам,   -
разрабатывала наша  лаборатория. Для боевых генераторов инфразвука.  Был там
один псих, в питерском КГБ, генерал Ветлугин. Не  слыхал? Очень психотронами
увлекался. Вот мы ему эти штуки и сляпали.  Гляди-ка, на доброе  дело пошли!
Заползай через недельку. Я твою пищалку реанимирую - лучше новой будет!

     Через  шесть  дней  я  приехал  в  Ришон,  запасшись  бутылкой хорошего
молдавского коньяка.  Усилитель,  конечно же, работал. Я щедро расплатился с
Федотычем,  после чего пригласил  его поболтать  под  хороший  коньячок.  Он
охотно согласился,  и в ответ предложил мне тихо посидеть у него  дома, пока
жена на курсах,  а дочка  в школе.  Спустя  полчаса  мы сидели в его съемной
квартире с видом на  далекое  море, сосали коньячок под  копченую свинку и с
удовольсвием вели обычный мужской  разговор "за жизнь". Федотыч мне нравился
все  больше и больше.  Судя по-всему  -  и я ему был не отвратителен. Спустя
несколько стопариков разговор стал более откровенным, и Федотыч поведал мне,
что  деньги  он  в  своей  мастерской зарабатывает  хорошие - уже скопил  на
квартиру  и приобрел  хорошую тачку. Но кайфа никакого  от работы  той  нет.
Телики да видики  -  сплошная  рутина.  Усилок  мой его  на  короткое  время
развлек.  А завтра - опять барахло  починять.  Скучно. В местные электронные
фирмы, особенно военные, ему ходу нет. Во-первых, языкам он не обучен. Иврит
не пошел, а  английский  - как  у многих  "совков" нашего поколения - только
читать,  да  и   то  -  со   словарем.  Во-вторых  (и  это  оказалось  самым
существенным!), в Израиле Федотыч столкнулся с хорошо известной его семье по
Совку проблемой  пятого  пункта.  Его "некошерное"  происхождение  нешуточно
мешало допуску к серьезным оборонным проектам,  участвовать в которых он был
бы счастлив. Он уже  прикидывал  начать сборы  в новую  Землю Обетованную  -
Канаду,  но  жена  заупрямилась  - хочет  врачевать. А  в  Канаде  с русским
дипломом пробиться еще  труднее, чем  в  Израиле. В результате  -  сидение в
мастерской продолжалось. А неудовлетворенность собой росла.

     Я слушал  его  исповедь  и  тихо радовался.  Было  видно,  что  в  этом
состоянии души Федотыча  можно было брать голыми руками. Я  поинтересовался,
приходилось ли ему  разрабатывать  пленочные  приборы. И,  даже не дожидаясь
ответа  (несомненно - положительного!),  с ходу  предложил ему  занять место
главного электронщика  в  нашей фирме.  С правом голоса  и владением  частью
акций.  После  чего  описал,  чем  мы  занимаемся. Идея  привела  Федотыча в
восторг. Он был  так заинтригован, что даже не спросил про зарплату. (А зря.
Больше, чем себе,  я дать ему не  мог,  а  в свете его телевизионных доходов
зарплатка выглядела весьма скромно.) Но деньги  его и в самом деле не сильно
интересовали.  Мы  ударили по  рукам.  И  наше, еще месяц  назад выглядевшее
абсолютно безнадежным, дело лихо двинулось вперед!

     Часть вторая


     Китоподобный  "Боинг-747"  величественно  подрулил  к  залам   прибытия
аэропорта Сан-Пауло.  Пользуясь привилегией пассажира бизнесс-класса, Марк в
числе первых  сошел с  трапа и без очереди прошел  на паспортный контроль. В
его   синем,   украшенном   семисвечником   паспорте   стояла   многократная
бизнесс-виза, полученная в бразильском консульстве в Тель-Авиве  после того,
как кто-то очень влиятельный, отрекомендовал  директора "Крайо-Кона" в самых
лучших  тонах. Судя по всему, обладателей подобных виз в Бразилии уважали  -
уже  через  несколько  минут  Марк  перешагнул   желтую  черту,  традиционно
разделяющую  нейтральную   зону  иммиграционного   контроля  от   собственно
территории  страны. Он скользнул взглядом по шумной  толпе в поисках людей с
табличкой "Крайо-Кон" - так было уговорено.

     Встречающих  было  двое.  Один  из  них,  высокий седовласый мужчина  в
строгом  деловом костюме, на хорошем оксфордском английском отрекомендовался
как Джонас да Сильвейра, технический директор  компании  "ЭлДиКомп".  Второй
росточка  был  невеликого. Одетый в затасканные  "Вранглеровские"  джинсы  с
куртофаном  и  увешанный  стальными цепочками,  он  больше всего походил  на
лысоватого хиппи  на пенсии. Его звали Марсио Ортез и был он, как Марк сразу
и  предположил,  боссом  своего  представительного  напарника.  А  именно  -
Президентом  "ЭльДиКомпа" и еще  двух  десятков  больших  и  маленьких фирм.
Несмотря  на то,  что  Марк  прибыл вовсе не  из чопорной Англии,  теплота и
искренняя радость  будущих  бразильских  партнеров  от встречи  с  абсолютно
незнакомым  им человеком породили в  Марке  двойственные  чувства.  С  одной
стороны, было очень приятно, что  тебя так тепло  встречают. Это намекало на
светлое будущее деловых контактов.  С другой стороны, было не совсем ясно, с
чего  бы  это  им  так  радоваться?  То  ли  хотят  надуть   (что  случалось
неоднократно), то ли -  просто южноамериканская экспансивность. Полагая  оба
варианта равновероятными,  Марк со всей возможной обаятельностью откликнулся
на приветствия, но внутренне собрался и насторожился, ожидая подвоха.

     Смуглый    мужчинка,   с   которым    встречающие   обращались   весьма
пренебрежительно,  очевидно - шофер, подхватил чемоданы Марка и вся компания
направилась  из  здания  аэровокзала  по  направлению к стоящему  прямо  под
табличкой "Parking Strictly Forbidden!"[3] длинному лакированному
"Ягуару" малиновой расцветки. В машине  оживленная беседа продолжилась. Чаще
всего  к  Марку обращался  седовласый,  из чего Марк заключил,  что господин
Ортез   демонстрирует   слабое  владение  английским,   перепоручая   своему
подчиненному вести все разговоры с гостем.  Между  тем,  в поросячих глазках
пожилого  хиппаря  отражалось