нием так  интересно
начавшейся  истории.  Ха,  банкротство  подстерегает  десять  из  одинадцати
подобных проектов.  Но  не  нас ! Вернее, по отношению к нам,  -  не сейчас.
Свежая струя ворвалась в остановившийся жаркий пустынный воздух сквозь узкую
щель    ничем   ни    примечательного   телефонного    звонка.   Вообще,   в
противоположность факсу, от телефона я уже давно не ожидал  ничего хорошего.
Звонили чаще всего или Леонард, с сакраментальным вопросом :  "Ну, что у нас
сегодня плохого?";  или моя супруга, с  просьбой по дороге домой  заехать  в
"супер" за продуктами.  Федотыч даже и  не звонил, ибо  свое  сочувствие  он
обычно  выражал  почесыванием  собственной  бороды и похлопыванием  меня  по
животу,   кои   действия,  согласитесь,   по  телефону  совершать  абсолютно
невозможно.  Поэтому,  подтягивая трубку  к  уху,  ни на какие  новости я не
рассчитывал.  И зря. Вместо унылого Леонардовского бормотания,  трубка бойко
затараторила,   обращаяст   ко  мне  хорошо  поставленным  мужским  голосом.
Говорящий  владел высоким ивритом не хуже дикторов израильского телевидения.
Однако, в  интонациях проскальзывал легкий акцент, истоки которого я на слух
установить не смог:  не  русский и не английский - это точно.  Мой невидимый
собеседник отрекомендовался Моти Ноффлером, бизнесменом из  Мигдаль-а-Эмека.
А Мигдаль-а-Эмек,  скажу  я  вам, это израильский аналог Силиконовой Долины.
Где расположено множество электронных компаний, подходящих "Крайо-Кону", как
говориться, по  профилю  в  качестве серьезных  заказчиков.  Заинтригованный
таким  поворотом  событий, я  сразу же  согласился встретиться  с господином
Ноффлером на следующий день в Тель-Авиве, где мы и  сможем тет-а-тет обсудть
взаимно интересующие вопросы во всех необходимых деталях.


     Господин  Моти  оказался  весьма  колоритным типом:  невысокий  крепкий
мужичок  лет  пятидесяти  пяти.  Крючконосый  и  пронзительно  голубоглазый.
Сократовский  лоб  переходил  в отполированную  безжалостным  южным  солнцем
лысину,  на  которую  с  боков  были  аккуратно  зачесаны  несколько  жидких
смолянисто-черных прядей. Одет он был в распахнутую на шее розовую рубашку с
отложным воротником, неглаженные  брюки от  Гуччи  и  сандалии на босу ногу.
Облик,  типичный для  независимого  израильского  бизнесмена  средней  руки.
(Впрочем,  позже я убедился  в том,  что  он носит респектабельные костюмы и
дорогие галстуки с той  же элегантной небрежностью,  что и  свой  ежедневный
средиземноморский  прикид.)   После  крепкого  рукопожатия,  Моти  предложил
посидеть в одной из  кафешек на  набережной  а-Яркон и спокойно поболтать  о
том-о сем. Себе он спросил  стакан горячего чая, а я удовлетворился  бокалом
холодного "Тюборга": поле битвы было готово. Первым предпринял атаку Моти.

     -  Мне рассказал о  ваших  успехах  и проблемах  мой  старый  армейский
приятель  Арик  Лиштман.  Не  стану  скрывать, долгие годы  я  проработал  в
должности, подобной той, котрую  Арик  занимает  в ШАБАКе. Только - в армии.
Докторской степени у меня нет - не до того было. Но  в  технике я разбираюсь
более-менее профессионально - успел получить в Технионе диплом авиаинженера.
В  армейской  разведке я  занимался,  в основном,  сбором научно-технической
информации   о   военном  потенциале   наших   многочисленных   противников.
Приходилось  много  работать  с  трофейной  советской  техникой,   да  и  из
репатриантов  волны  семидесятых удалось,  к обоюдной пользе,  извлечь много
интересного. Да, кстати, если  тебе удобно говорить  по-русски - говори,  не
стесняйся. Русский -  один из  моих родных  языков.  В детстве в нашем  доме
говорили сразу на многих языках. Но эту историю я тебе расскажу  позже, если
захочешь.

     Я  охотно  согласился  перейти  на   русский,  подивившись   чистоте  и
правильности языка, какую не всегда встретишь даже среди поголовно считающих
себя носителями высокой  русской  культуры  свежих  репатриантов из  бывшего
Совка. Между тем, тот странный акцент,  который я расслышал еще по телефону,
сохранился и в его русской речи. - Однако, откуда  же он родом ? Но это так,
второстепенно  - подумал я. - А первостепенно  : чего он  от нас хочет  ? На
этом стоит сосредоточиться.

     - Лет пять назад я вышел в  запас, - продолжил Моти, - и начал работать
генеральным менеджером небольшого государственного  электронного предприятия
"Метра-Бет" в Нетании.
     -  А,  радарные антенны с  фазированными  решетками  и  комуникационные
системы для мирных спутников-шпионов серии "Офир-Кей"  - поднапрягши  память
блеснул эрудицией я.
     -  Точно, хотя про спутники ты, вроде бы, и знать не должен, эти данные
до сих пор считаются закрытыми.
     - Ну, у нас, олим, свои  источники информации, - усмехнулся я, - скрыть
что-нибудь в  нашей маленькой стране  очень трудно. Особенно  среди людей, в
какой-то степени  связанных  с этими делами. -  Я  так и не помню,  откуда я
узнал про  "Метра-Бет". Наверное, ляпнул кто-то невзначай. А  мозг зацепил и
уложил на  нужную  полочку. Вот и пригодилось.  К чему, только ? Но, в любом
случае - ставлю себе плюс.
     -  Оказалось,  что  навыки,  приобретенные  за  долгие  годы  службы  в
военно-технической   разведке,   весьма   и  весьма  способствуют  успешному
продвижению  в бизнесе. За годы работы в "Метра-Бете"  мне удалось заключить
несколько  неслабых  контрактов  :  с  турками,  латвийцами  и  даже  (через
голландцев) - с саудовцами, на модификацию радио-навигационнах систем для их
военно-воздушных сил и флотов. В общем, дела в  фирме пошли  так хорошо, что
пришедшее  тогда  к  власти  право-либеральное правительство  решило  срочно
приватизировать компанию для кого-то из своих. А эти свои, естественно, ни о
каких  высоких  технологиях  ни  сном ни духом не ведают.  И знать не хотят.
Новыми хозяевами стали  пейсатый миллионер из Бней-Брака - держатель куриной
фермы   и   отставной   пехотный   генерал   -   поселенец.   Ни   о   какой
научно-технической политике и стратегии маркетинга в этом случае и речи быть
не  могло. Понятное дело,  их целью было  перепродать фирму  подорже в самые
кратчайшие  сроки. В чем  они  и преуспели. Используя,  кстати, мои связи на
полную катушку. Перекупившее "Метра-Бет" американское отделение электронного
концерна  "Дроссельхаус"  незамедлительно прислало  в  Израиль регионального
директора по  маркетингу. С первых же его слов стало ясно -  наши взгляды на
будущее   компании  диаметрально  противоположны.  Мне  недвусмысленно  было
предложено   уступить  пост   генерального   менеджера   кому-нибудь   более
идеологически близкому новым боссам. Что я, не без удовольствия, моментально
и  проделал. Конечно,  меня проводили  со всеми  почестями и соответствующей
(немалой!) денежной компенсацией. С тех пор, а произошло  это около полугода
назад, я свободен, у меня есть деньги и желание самому стать  большим боссом
в  хай-тековском  бизнесе. Я ищу  перспективное  старт-аповское предприятие,
базирующееся  на  свежей  технологической  идее,  в  которое  можно  вложить
сравнительно небольшие деньги, мои  обширные связи и  знания;  и попробовать
вывести  его  на  уровень фирм,  признанных  на нью-йоркской бирже.  Ну  как
программка, впечатляет ?
     -  Программка-то  впечатляет.  Но  я,  с  некоторых  пор,  стал  слегка
недоверчивым. Особенно по отношению к местным бизнесменам. А потому -заранее
прошу  прощения за  бестактность  -  сразу поставлю вопрос  ребром.  Знаю, в
бизнесе так не принято. Но я и не стремлюсь раздувать щеки и выглядеть перед
вами крутым бизнесменом. Просто - спокойствие дороже.  Да и время не хочется
тратить на пустые разговоры.
     - По крайней  мере - честно и логично, - усмехнулся Моти, - что-ж, твое
право - спрашивай!
     -  Во-первых, почему  именно "Край-Кон"? Из сотен  технически  успешных
старт-аповских проектов, тихо  доживающих свои дни в теплицах на  бескрайних
просторах  Израильщины, вы  решили  остановиться  именно  на нас.  Или -  не
знакомы с нашим (весьма проблематичным, честно говоря) положением  ? И сразу
- во-вторых : вы первый местный бизнесмен,  который с ходу не просит от  нас
денег, но  -  деньги предлагает. Как-то это не характерно  для деловых людей
вообще и аборигенов, в частности. Все вместе приводит меня в лучшем случае в
недоумение.
     - Не  буду темнить, Марк, и  отвечу на оба  вопроса  сразу. В сущности,
ответ  на эти вопросы один : да, я  вышел на вашу фирму не случайно.  Я, как
правило,  для  получения  важной  деловой  информации  не  листаю  проспекты
Министерств  Промышленности  и  Науки,  но  обращаюсь за  советом  к  хорошо
информированным людям. Таким, как  небезызсвестный вам  Арик Лиштман.  Он не
только, как я уже сообщил тебе в начале нашей беседы, поведал мне об успехах
и  проблемах  "Крайо-Кона",  но весьма  подробно  описал  значимость  вашего
изобретения и финансовое состояние  компании. Более того, он высказал личный
интерес  к данной технологии,  считая  ее развитие  важным для  безопасности
страны; но от своей организации  оказать вам финансовую  поддержку он сейчас
никак не может - новое правительство, увы, имеет  другие приоритеты. Поэтому
Арик  не только попросил, но и порекомендовал обратить на "Крайо-Кон"  самое
пристальное внимание.  Как бизнесмен, я  охотно к его просьбе прислушался. А
как  человек государственный и военный - не мог отказать такой рекомендации.
К тому же и деньги, которыя я планирую вложить в наше дело -  не только мои.
Но тут уж придется обойтись без комментариев. Понимаешь, Марик ?

     Понимать-то  я  все понимал. Еще  до  того, как  задал  Моти  эти почти
риторические  вопросы.  Однако, мне  очень важно было услышать  его ответ. И
убедиться в  том, что тут, по крайней мере сначала, все чисто. Такой, пускай
и несколько необычный,  источник  поддержки нас вполне устраивал.  От  своих
серьезного подвоха мы не ожидали. Я обсудил с ребятами Мотино предложение  и
мы с ним ударили по рукам. Вернее - подписали контракт. Так полковник запаса
и  бизнесмен Моти Ноффлер стал нашим  директором по маркетингу и обладателем
определенной  части  акций  "Крайо-Кона".  Нам  с  Леонардом опять  пришлось
поджаться.  Ну  что-ж,  лучше  владеть  хоть  несколькими  процентами  акций
компании,  которая  чего-нибудь  стоит,  чем сидеть  на  контрольном  пакете
бумажек,  ценность  которых  не  превышает  стоимости  соответствующей  кучи
фантиков  от  конфеток.  Бизнес, а в  особенности - Хай-Тековский  бизнес  -
жестокая штука. Жадные и  слабонервные здесь просто  не  выживают. Пусть  не
сразу,  но я все-же  осознал  эту немудреную  истину. И  сумел убедить в ней
Леонарда с Федотычем. А была ли у нас альтернатива ?

     Жизнь вернулась в безлюдные помещения "Крайо-Кона". Был объявлен аврал,
и  по  команде  "Свистать всех наверх !"  из отпуска  отозваны все  (изрядно
расслабившиеся за пару месяцев  вынужденного безделья) работники  фирмы. Для
разгона был срочно реанимирован "погорелый"  демонстрационный  проект - Моти
планировал  устроить  большую  показуху в  Англии. С подачи  государственной
аэрокосмической корпорации,  которая,  вняв  его  настойчивым рекомендациям,
любезно  согласилась  оказать  нам  моральную  поддержку.  Одновременно,  он
обратился за советом к одному своему дальнему родственнику, который случайно
оказался заместителем министра  экономики далекой Бразилии, населенной,  как
видно,   не  только  донами   Пэдро,   но  и   лицами   вполне  определенной
национальности.  (Уже  позже  я узнал,  что  в  Бразилии, стране  -  начисто
лишенной  расизма  и национализма,  евреи составляют  хотя и  небольшую,  но
весьма влиятельную  группу  населения, занимая командные  посты в  финансах,
бизнесе и даже правительственных  структурах.) Друг этот -  Срулик, как  его
называл Моти (да и все мы), или Эшроел, как он именовался в Бразилии - нанес
неофициальный визит в Израиль, где  у него жила  одна из жен. Тут мы с ним и
познакомились. Он оказался сибаритом, бойко говорил на иврите и, рисуя перед
нами  захватывающие  перспективы нашего  латиноамериканского будущего, своим
сладкоречием  сумел загипнотизировать  даже такого  интравертного типа,  как
Леонард. Несомненно, дону Срулику был обещан немалый процент с осуществления
каждой латиноамериканской сделки. В бизнесе даже  воробей не станет чирикать
задаром.   ("К-к-апитализм-м!"    -   как   выразительно   говорил   капитан
Данко-Шварцнегер в уморительно-дебильном боевике "Красная жара".)

     Да,  кстати  говоря,  у  Моти  оказались удивительные родственники.  Во
множестве  своем рассеянные по странам и континентам, они являлись нигде  не
зарегестрированными членами  личной агентурной  сети господина  Ноффлера.  И
сетью  этой  Моти  искусно  пользовался,  извлекая  для  себя,  Израиля  или
"Крайо-Кона"  подчас  довольно  неожиданные  выгоды.  К  примеру, будучи  на
демонстрационном  показе  в  Англии,  в  один  из  свободных  от  раутов   и
переговоров вечеров, Моти поинтересовался,  как я отношось к хорошей музыке.
Конечно, хитрый деловар прекрасно  знал, что к  хорошей музыке я отношусь  с
особым пиететом. О чем моментально и заявил. Тогда Моти объявил, чтобы  мы с
Федотычем срочно подмылись, погладили шнурки и завязали галстуки,  ибо через
двадцать  минут  мы едем  на концерт группы "Дэр Стрейтс". На  что я ответил
Моти,  что в качестве розыгрыша  он мог бы придумать что-нибудь более умное,
ибо  перед поезкой в  Англию я внимательно изучил  Интернетовские сайты всех
более-менее интересующих меня рок-групп (в том числе  и "Дэр Стрейтс") и,  к
своему величайшему сожалению,  не обнаружил во  время  нашего  пребывания на
Британских островах никаких привлекательных музыкальных событий.
     -Так что, -  сказал я Моти, - не надо  пудрить мне мозги. Никакой  "Дэр
Стрейтс" сейчас в Лондоне, да и по всей Великобритании, не гастролирует.

     О, это были мгновения маленького  Мотиного триумфа ! Он  раздулся,  как
павлин на токовище (или как  там это у павлинов называется), и гордо заявил,
что, может быть, для простых  обывателей концертов "Дэр Стрейтс"  в  Лондоне
нет, а для него, Моти Ноффлера - есть! Сегодня, в одном из закрытых клубов в
Сохо,  музыканты  группы дают  юбилейный  концерт  в чести двадцатипятилетия
ансамбля.  Концерт эксклюзивный, приглашены не  более пятиста человек, в том
числе  принц Эдвард,  сэр Элтон Джон, сэр Пол  Маккартни, сэр  Фил Коллинз с
очередной молодой супругой, сэр Энтони Хопкинс и прочие знаменистости. И мы,
"Крайо-Кон", - в числе приглашенных.
     -  Но   Моти,  дорогой,  не  слишком  ли   мелко   мы   плаваем,  чтобы
присутствовать  при  таком событии  ?  - в  недоумении осведомился я, - Наша
фирма,  хоть  и обладает определенной потенциальной ценностью для британской
элиты (шутка); но, все-таки, мы - не "АйБиЭм" или "Кока-Кола".
     - Фирма - не обладает, - прямо, по-военному отрубил Моти, - зато  лично
я, Моти  Ноффлер - обладаю !  Лидер группы "Дэр Стрейтс", всемирно известный
гитарист,  композитор и певец Марк Нопфлер - мой  племянник.  И  братец его,
один  из  участников   первого  состава  группы,   -  тоже,  соответственно,
племянник.  Вот они-то,  племяннички, и пригласили меня с моими коллегами на
концерт !

     - Ну я и болван! Уже давно ломаю голову над тем, почему довольно редкая
и  нехарактерная (даже  для ашкеназов)  фамилия нашего  Моти  мне много  лет
хорошо знакома ! Конечно же - Марк Нопфлер, лидер "Дэр Стрейтс"! Обе фамилии
до сих пор  хранились  в закаулках памяти  никак не пересекаясь,  ибо звучат
слегка  по-разному.  В  иврите  нет  разница  между буквами "Пэй"  и  "Фэй".
Потому-то   Моти  и  зовется  Ноффлером.  Из  энциклопедической  справки   в
Гибралтарской энциклопедии  прог-рока я  знал, что братья Нопфлеры выросли в
семье выходцев из Венгрии. Но с какой стороны это касается Моти ?

     Разгадку  этого  кроссворда  я  получил,  когда  мы  ехали  в  горбатом
лондонском  такси  в  Сохо,  на концерт, вместе  с Мотиным повествованием об
удивительных приключениях  его  семьи в бурном  двадцатом веке. Оказывается,
его отец,  Иштван  Нопфлер, родом из  Венгрии.  И,  подобно  многим  молодым
евреям,    населявшим    в    начале     века    распадающиеся    подгнившие
центрально-европейские империи, по своим политическим  убеждениям был близок
к коммунистам.  После провала первой попытки  коммунистического переворота в
Венгрии,  волна  антибольшевистских  репрессий,   как  и   повсюду,  в  силу
всегдашней  особой вовлеченности  лиц  еврейской  национальности  в  мировое
переустройство, несла на себе мутную пену  антисемитизма.  Проще  говоря,  в
Венгрии   начались   погромы.  И  семья  Нопфлеров  вынуждена  была  бежать.
Воодушевленный  красными  флагами и идеей  всеобщего  равенства в  бедности,
Иштван  побежал на  восток -  в большевистскую Россию. Работал на тракторном
заводе  в  Харькове,  учился на рабфаке  в  Москве;  где,  с  детства владея
венгерским и немецким, а затем - русским, показал недюжинные способности и к
восточным языкам. Которыми  он овладел во-множестве и совершенстве. Понятное
дело, пролетарской  революции такие люди были нужны не только (и не столько)
для ведения  торговых переговоров. Не удивительно, что, спустя несколько лет
специальной подготовки, Иштван Нопфлер стал разъездным агентом Коминтерна, а
затем  -  агентом-нелегалом   НКВД  в   Китае.  Еще   в  Москве,  в  Рабочем
Университете,  Иштван  познакомился  с  очаровательной черновицкой  еврейкой
Ханой. Впрочем, в профсоюзном билете она была записана Анной. Перед отъездом
в Китай молодые  сыграли  комсомольскую свадьбу.  А  через несколько месяцев
немногочисленная еврейская община Шанхая приняла  в свои ряды новых членов -
семью торгового представителя нескольких австрийских и немецких фирм Иштвана
Нопфлера. Там,  в  Шанхае, и  родились  Пауль  -  старший брат Моти,  и  сам
полковник  израильской  армии  - Моти Ноффлер. Уж  не  знаю,  чем  конкретно
занимался  самый  старший  Нопфлер в  Китае  по  линии  разведки  -  Моти  в
подробности  не  вдавался, хотя наверняка был посвящен.  Между  тем,  Иштван
благополучно  работал  в  Шанхае  как в  предвоенные годы,  так  и во  время
военного лихолетья.  Японские оккупанты,  хотя  особой любви к  евреям и  не
испытывали, но  ради  крохотной  Шанхайской  общины Аушвиц строить не стали.
Поэтому работа Шанхайского разведцентра не прерывалась ни на миг.  Очевидно,
отец Моти был шпионом более искусным и удачливым, чем его всемирно известный
коллега  - доктор Рихард Зорге,  возделывавший  те  же  нелегальныю  нивы  в
соседней  Японии. Иштван Нопфлер так и не был раскрыт местными спецслужбами.
Что, впрочем,  не спасло  его от печальной судьбы Зорге. Ибо после  войны на
великой новой Родине Иштвана  -  в Советском Союзе -,  беззаветному служению
которой молодой коммунист отдал лучшие годы своей жизни, наступило еще более
сложное   мирное  время,  с   продолжением   массовых  репрессий,  тотальной
подозрительностью и пещерным антисемитизмом.
     Мотин  отец   был  хорошим  разведчиком.  Он  знал,  что  происходит  в
послевоенном  СССР.  Знал, куда  один  за  другим исчезают  его  коллеги  из
зарубежных резидентур НКВД и разведуправления  Генерального Штаба. Многие из
них  по рождению  были евреями. Ни один никогда  не вернулся  в свое, годами
тяжкого  труда свитое  шпионское гнездо. Никто и никогда.  Некоторые  просто
пропадали. Тихо  и  без шума.  А  кого-то гневно и публично обвиняли во всех
смертных грехах и  приговаривали к смерти - как несчастных членов Еврейского
Антифашистского  Комитета.  Время  катилось к  делу  врачей. Поэтому,  когда
Иштван получил из Центра вызов на собеседование в Москву, никаких иллюзий по
поводу своей собственной судьбы он, изрядно помудревший и  подрастерявший за
годы,  проведенные  вдали  от  коммунистической истерии, былые  ярко-красные
убеждения, не строил. Но отказаться от возвращений Иштван  не смог - понятия
ч