оспротивился:
   - Хватит. Пойдем. А то мне придется тебя тащить  на  себе.  Да  и  боцман
будет ругаться...
   Майкл посмотрел на него повеселевшими блестящими глазами и попросил:
   - Ну, еще немножко...
   - Довольно. Идем, - Егор поднялся.
   Майкл неожиданно согласился,  тоже  встал  из-за  стола  и  направился  к
выходу.
   В укромном месте, в тени раскидистого дерева стояла  каменная  скамья,  и
они сели отдохнуть. Было  непривычно  тихо  и  спокойно.  В  листьях  дерева
трепыхалась какая-то птаха. Егор думал: "Вон куда меня занесло! Аж на  самый
юг Африки. Думал ли, гадал ли сюда попасть!.."
   Майкл сказал:
   - Хорошо на берегу. Зачем мы с тобой плаваем?
   - А мне все кажется, что под ногами качается палуба.
   - Что? - переспросил Майкл. Егор стал переступать с ноги на ногу, как при
шторме в море.
   - А! - рассмеялся Майкл. - Палуба качается... Это с непривычки. Ты совсем
мало плавал. Ты - хороший парень. Не пьешь вина, наверное, и с женщинами  не
имел дела...
   - Рано мне этим заниматься, - ответил Егор.
   - Дома, наверное, у тебя осталась девушка?
   - Осталась.
   - Как ее зовут?
   - Катя.
   - Кэт... - повторил Майкл и вдруг спросил:
   - А ты видал танец живота?
   - Нет, не видал.
   - Пойдем, поглядим. Тут должен быть кабак с увеселениями. Танец живота  -
это забавно!
   Егор согласился поискать  заведение,  где  исполняют  танец  живота.  Его
разбирало любопытство.
   Остаток дня они бродили по Капштадту, - видели магазины, пивные, таверны,
церковь, казенные учреждения, таможню, местный  клуб,  но  кабачка,  где  бы
исполнялся танец живота, найти не могли. Майкл стал спрашивать  у  прохожих,
где исполняется такой танец,  но  те  в  ответ  только  недоуменно  пожимали
плечами или смеялись, думая, что этот английский моряк шутит.
   Майкл вдруг остановился и, рассмеявшись, покачал головой:
   - А, вспомнил!  Не  тут  мы  ищем.  Танец  живота  исполняют  мулатки  на
Сэндвичевых островах, что на Тихом океане!..
   - Ну это слишком далеко, - протянул Егор. И вдруг забеспокоился: пора  на
Корабль.
   Майкл глянул на солнце, готовое вот-вот опуститься за горы, и согласился.
   - Пора. Только зайдем в тот кабачок. Я прихвачу с собой бутылку.
   Когда они вернулись на борт клипера, у трапа стоял помощник боцмана  Фред
и проверял матросов, возвращающихся с берега. Посмеиваясь и  подшучивая  над
ними, Фред нащупал в кармане Майкла бутылку с ромом, вытащил ее  и  выбросил
за борт.
   - Капитан запретил приносить спиртное, - сказал он.
   Майкл стал отчаянно ругаться и полез было на Фреда с кулаками, но тот дал
ему затрещину и матросу пришлось ретироваться в кубрик.
   Там Майкл лег на койку и тоскливо произнес:
   - Вот и погуляли...
   - Хорошо погуляли, - сказал Егор. - Поглядели город и себя показали.
   - Ты доволен? - спросил Майкл.
   Егор утвердительно кивнул.
   - Ну раз ты доволен, тогда ладно. Главное - чтобы ты остался  доволен.  А
я-то видал всякое... Он повернулся на правый бок и  захрапел.  Когда  пришло
время ужина, Майкл был уже почти совсем трезв, чему Егор искренне радовался:
обошлось без скандала и драки.
 
   Вечером Егор вышел на палубу  и  посмотрел  на  город,  раскинувшийся  на
берегу бухты.
   Загорались в домах огни, с каждой минутой их все прибавлялось.  Появились
красноватые светляки уличных фонарей. На юго-западе из  волн  всплыла  луна.
Круглым  голубоватым  диском  она  медленно  стала  подниматься.  И  так  же
постепенно вокруг луны и дальше,  в  бархатной  синеве  стали  прорезываться
крупные звезды. Они не были  такими,  как  на  Севере.  Егор  искал  Большую
Медведицу, но почему-то не находил ее. Непонятные южные звезды...
   На баке матросы пели под гитару:
 
   Мой дом стоит на берегу
   Бристольского залива,
   Но без тебя я не могу,
   Но без тебя я не могу
   Жить в доме том счастливо.
 
   Ты говорила мне не раз,
   Что жить со мной согласна.
   Но каждый день
   И каждый час
   Я жду тебя напрасно.
   О, моя Дж-е-ейн!
 
   Егор плохо понимал слова песни, исполнявшейся по-английски, но  была  она
так напевна и трогательна, что ему невольно взгрустнулось.  Ведь  и  у  этих
моряков, наверное, остались дома жены или любимые девушки, так же, как  и  у
него осталась на берегу Северной Двины светлоглазая Катя, лоцманская дочь...
   Но ведь если бы Егор не ушел  из  дому  и  не  пустился  во  все  тяжкие,
странствуя по океану, - увидел ли бы он еще  когда-нибудь  эту  южную  синюю
ночь, это бархатно-глубокое небо в крупных звездах и большую, чуточку словно
подтаявшую с одного бока луну; услышал ли  бы  вечернюю  песенку  моряков  с
клипера "Поймай ветер"?
 
   * * *
 
   Море  зовет  каждого  по-своему.  Но  в  этом  вечном  зове,  на  который
непременно  откликаются  отчаянные  и  самозабвенные   сердца   прирожденных
землепроходцев-путешественников или просто мечтателей, романтиков-бродяг или
даже  сомнительных  авантюристов,  -  для  всех  есть   общее:   неукротимое
стремление узнать незнаемое, повидать невиданное, испытать себя  в  трудном,
рискованном деле. Так, наверное,  было  и  с  этими  моряками,  которые  шли
плавать не только ради заработка, а из других, более высоких побуждений.
   Этому   зову   одинаково   повинуются    сердца    и    умы    знаменитых
капитанов-первооткрывателей и простых матросов, для которых свист  ветра  на
салинге звучит музыкой.
   Для одних море - средство наживы. Таковы  корсары  знаменитого  Дрейка  и
других  флибустьеров,  каперские  набеги  которых  были  узаконены  восковой
печатью на разрешительных грамотах королей и королев, принимавших участие  в
доле добычи. Для других оно - объект великих географических открытий. Таковы
хладнокровные  и  отважные  русские  капитаны   Лисянский   и   Крузенштерн,
расчетливый и обстоятельный француз Луи де Бугенвиль, горячий и  решительный
англичанин Джеме Кук и еще множество великих и не столь великих,  но  смелых
людей, проложивших свой фарватер к неведомым материкам и островам.
   Имена очень многих из них навечно  запечатлены  на  морских  картах  и  в
лоциях.  Даже  имя  Дрейка,  который   был   не   только   пиратом,   но   и
путешественником, и после Магеллана первый обошел вокруг света, носит пролив
между мысом Горн в Южной Америке и Антарктическим полуостровом. Его  корабль
с "Веселым Рожерсом" на грот-мачте впервые в истории  мореплавания  вошел  в
этот пролив.
   Судьба морей и океанов столь же сложна и труднопостижима,  как  судьба  и
всей Земли с разноязыкими, разноплеменными народами, возросшими под добрым и
всемогущим Солнцем. Сложны и извилисты судьбы моряков-скитальцев, бороздящих
океаны и стремящихся поймать ветер своими многоярусными  широкими  парусами,
готовых в трудный час смело идти  навстречу  опасности  или  так  или  иначе
обмануть судьбу-злодейку, которая была так несправедлива к ним на берегу...
 
   * * *
 
   К  борту  клипера  подвалила  шлюпка,  и  вахтенный  начальник,  помощник
капитана Эванс, подошел и стал наблюдать за высадкой  матросов.  Сначала  по
трапу поднялся один из команды клипера, а за  ним,  подбодряемый  тычками  и
сочной руганью боцмана Ли, карабкался пьяный незнакомый  моряк.  Приходилось
только удивляться, как он не сорвался с веревочной лестницы  с  деревянными,
вплетенными в нее перекладинами. Следом стал влезать другой, еще пьянее.  Он
все что-то бормотал, и отлягивался ногой от боцмана, который подсаживал  его
обеими руками сзади. Матрос  беспричинно  смеялся  и  повторял  только  одно
слово: "Компоте... компоте..." Моряки с клипера, сидевшие в шлюпке, хохотали
и кричали: "Будет тебе компоте!".
   В шлюпке на днище лежал еще  один  моряк,  мертвецки  пьяный,  С  корабля
спустили  веревочный  конец  с  петлей-удавкой,  надели  петлю  на  туловище
пьяного, пропустили ее под мышки и так, на веревке подняли на борт.
   Остальные убрали шлюпку. Боцман Ли доложил Эвансу:
   - Сэр, только трое. Больше заарканить не удалось.
   - Спрячьте их в трюм, - приказал Эванс. - Кто они?
   - Двое - голландцы с "Олбани", а тот, что пьян в стельку, - из  бродяжек.
Он плавал, как  говорил  нам,  двенадцать  лет,  потом  отстал  от  судна  и
перебивается в Капштадте без гроша целый месяц.
   - Проспятся - будут работать как миленькие. Куда им деться?  -  Вахтенный
сдержанно рассмеялся. - Однако голландское судно стоит  на  рейде...  Искать
будут.
   - Я спрячу так, что с фонарем не найдешь, - сказал боцман.
   - Ну ладно, действуй.
   На рассвете к борту подошел вельбот  с  голландского  корабля.  Вахтенный
спросил, кто они  такие  и  что  им  надо.  С  вельбота  ответили,  что  для
переговоров с капитаном клипера  прибыл  помощник  капитана  с  голландского
торгового судна "Олбани" и попросили трап. Трап подали, и на  борт  поднялся
пожилой голландец в зюйдвестке.
   - Мы выходим в море, но у нас не хватает двух матросов, - сказал он. - По
справкам, которые я навел в порту, наших людей подпоили и увезли ваши  люди,
сэр! Капитан "Олбани" требует вернуть их.
   - На борту  клипера  нет  ни  одного  постороннего  человека,  -  ответил
помощник Кинга. - Уверяю вас!
   - Но мы имеем точные сведения, - настаивал голландец. - Если  не  вернете
тотчас матросов, я доложу коменданту порта.
   - Как хотите, но я говорю сущую правду. Гуд бай!
   Голландец, постояв  у  фальшборта  и  поколебавшись,  стал  спускаться  в
шлюпку. Оттуда он крикнул:
   - Я еду к коменданту!
   Вахтенный с клипера небрежно махнул рукой.
 
   С восходом солнца "Поймай ветер" поднял все паруса и при  утреннем  бризе
вышел из гавани.
   Вскоре  он  миновал  20-й  меридиан,  перевалив  условную  границу  между
Атлантическим и Индийским океанами. Он направлялся теперь в Зондский  пролив
между островами Суматра и Ява.
   На траверзе Порт-Элизабет моряки клипера "Поймай  ветер"  увидели  паруса
идущего впереди "Капитана Кука".  Почти  вся  команда  высыпала  на  палубу.
Капитан Кинг приказал дать выстрел под ветер11 из сигнальной пушки.  Выстрел
прогремел. Через несколько минут донесся ответный выстрел с клипера "Капитан
Кук". На нем уменьшили парусность,  и  вскоре  клипера  поравнялись  друг  с
другом. Генри Джеймс сообщил через сигнальщика, что он не  стал  заходить  в
Капштадт, потому что воды и продовольствия у него в достатке.
   Пожелав друг другу счастливого плавания, корабли продолжали свой  путь  в
Индийский океан. Подгоняемые течением западных  ветров,  они  опять  утеряли
друг друга из вида.
   Много сотен миль еще пройдут клипера по Индийскому  океану,  Яванскому  и
Южно-Китайскому морям, прежде чем достигнут порта назначения  в  Тайваньском
проливе, доставив туда грузы Британской Ост-Индской компании.
 
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
 
   1
 
   История знает много войн на море и на суше, причиной которых была  борьба
морских держав за  колониальное  господство.  Известны,  например,  опиумные
войны в Китае. Они начались в тот период, когда Ланкашир был готов наводнить
эту страну дешевыми хлопчатобумажными товарами, так же, как он наводнил  ими
Индию. Война велась под  предлогом  заставить  китайцев  покупать  индийский
опиум, а на самом деле - чтобы сломать препятствия для  свободного  экспорта
британских  товаров.  В  результате  первой  опиумной  войны   Гонконг   был
аннексирован, и для британских торговых судов было открыто пять  "договорных
пунктов".
   Еще раньше была война "из-за уха Дженкинса".  Она  началась  в  тридцатые
годы восемнадцатого столетия, и формальным поводом к ней послужили  действия
испанского капитана, якобы отрезавшего  ухо  английскому  моряку  Дженкинсу.
Хотя упомянутый Дженкинс и пострадал, однако его ухо было ни  при  чем:  эта
англо-испанская  война  велась  за  возможность  для  Англии   торговать   с
испанскими колониями. Окончилась она в 1739 году.
   Было много и других войн по  более  серьезным  поводам,  однако  все  они
преследовали  одну  цель:  завладеть   рынками   сбыта   для   развивающейся
промышленности и обеспечить метрополии колониальными товарами и сырьем.
   Внедрение в колонии  шло  и  другим,  более  "мирным"  путем.  Но  мирным
относительно. Если не сражались между собой  флоты  или  эскадры  враждующих
государств, то пушки гремели все равно в  иных  местах.  Купеческие  корабли
были таковыми  лишь  наполовину.  У  них  хватало  и  оружия,  и,  достигнув
каких-либо островов в океане на востоке, капитаны наводили страх на  местных
жителей  ружейной  и  орудийной  пальбой,  принуждая   к   безропотному   их
повиновению  испанской,  британской  или  португальской  коронам.   Туземные
короли,  не  искушенные   в   торговых   операциях,   заключали   сделки   с
колонизаторами на смехотворно неравных условиях. За какую-нибудь пару старых
ружей и мишурные украшения для жен племенных вождей пришельцы "покупали"  на
островах земли, строили  форты  и  фактории,  оставляли  своих  миссионеров,
призванных обращать туземцев в европейскую веру,  и  отплывали,  нагруженные
богатой добычей.
   В те давние времена в  Европе  держался  устойчивый  спрос  на  восточные
пряности: черный и красный перец, лавровый лист, гвоздику, мускатный орех  и
другие. Цена на них была высока, потому что привозились они  издалека  -  из
Ост-Индии.
   Поставщиками пряностей вначале были португальцы,  затем  их  вытеснили  с
этого рынка  голландцы.  Монополия  голландцев  на  торговлю  в  этой  сфере
раздражала англичан. Им хотелось найти свободный доступ к такому прибыльному
рынку.
   Первым английским моряком, который обогнул мыс Доброй Надежды и достиг  в
1592 году Ост-Индии был Джеме Ланкастер.
   В конце 1600 года в Лондоне была создана Британская Ост-Индская компания,
и  Ланкастер  вторично  пошел  в  Ост-Индию  с  флотом  из  пяти   кораблей.
Возвратился он оттуда с богатым грузом пряностей и принес компании  солидные
прибыли.
   Пожалуй, с этого момента и началось  процветание  Британской  Ост-Индской
компании, которая постепенно монополизировала торговлю с  Востоком.  Большая
часть доходов компании состояла из прибылей, получаемых от продажи в  Англии
экзотических продуктов Востока.
   С каждым годом компания становилась все более могущественной и  расширяла
мореходство и торговлю до тех пор, пока в 1812  году  не  была  отменена  ее
монополия.  После  1813  года  Британская  Ост-Индская  компания  в  течение
двадцати лет безраздельно владела чайными рынками и ежегодно  продавала  чая
на  сумму  около  четырех  миллионов  фунтов  стерлингов  по  ценам,   вдвое
превышающим закупочные.
   От этой компании и пришли в Китай с грузом  промышленных  товаров  клипер
"Поймай ветер" и  "Капитан  Кук",  завершив  наконец  многодневный  путь  по
Атлантическому и Индийскому океанам.
   Сдав представителям  компании  привезенные  из  Англии  товары  и  грузы,
клиперы  стали  готовиться  под  погрузку.  Матросы  вычистили,  проветрили,
просушили трюмы, чтобы принять в них черный байховый чай.  Правда,  на  этот
раз не первого урожая, который  собирался  в  апреле-мае.  Но  все  равно  в
качестве чая ни у кого сомнений не было.  Капитан  Кинг  сам  распробовал  и
оценил его высокие свойства за чаепитием в кают-компании накануне отплытия и
гонок на обратном пути.
   В чайных гонках должны были  участвовать  три  клипера:  "Поймай  ветер",
"Капитан Кук" и "Меченый Мавр", который вышел в Китай из  Ливерпуля  неделей
раньше двух первых. Теперь он также  готовился  в  обратный  путь.  Все  эти
корабли шли в Англию с грузом чая для Британской Ост-Индской  компании.  Они
были  однотипны  по  своему  устройству,  имели  приблизительно   одинаковую
грузоподъемность - до девятисот регистровых тонн каждый - и могли  развивать
скорость при попутном ветре до восемнадцати узлов.
   Во время гонок капитанам предоставлялась  полная  свобода  действий,  они
были вольны в выборе курса, в заходах в порты. Важен был конечный результат:
кто первым придет в Лондон и ошвартуется  у  причала.  Капитану  победившего
клипера назначался приз - пятьдесят фунтов стерлингов золотом.
   Корабли грузились в одно время. К борту клипера "Поймай ветер", стоявшего
на рейде, подходили лихтеры с чаем, упакованным  в  фанерные  ящики,  обитые
жестью по углам. Груз  принимали  на  палубу  и  опускали  в  трюм.  Матросы
укладывали его там под присмотром первого помощника капитана Эванса.
   Погрузка шла днем и ночью, и когда, наконец, трюмы были заполнены, Дэниэл
Кинг приказал готовиться к отплытию. Однако из-за большой осадки корабль мог
выбраться из устья только с приливом и пришлось ждать, когда он начнется.
   Наконец после полудня в реку хлынули морские коды, и  к  клиперу  подошел
небольшой буксир-паровичок. С  него  подали  буксировочный  трос.  Паровичок
запыхтел, зашлепал по воде плицами колес и натянул канат. На клипере подняли
якорь, и буксир, подрагивая  корпусом  от  чрезмерных  усилий,  выпуская  из
высокой трубы кольца дыма, медленно двинулся вниз по  реке,  таща  за  собой
парусник.
   Правила гонок не устанавливали точного времени  выхода  в  море.  Поэтому
капитаны стремились как можно скорее покончить с погрузкой и покинуть  порт.
Как ни торопил Кинг грузчиков, "Поймай ветер" выходил вторым:  его  опередил
"Меченый Мавр".
   ...Буксир еле справлялся с быстрым приливным течением. Капитан Кинг, стоя
на баке, нетерпеливо поглядывал вперед и  поднимал  руку,  помахивая  сжатым
кулаком. Трудно сказать, действовал ли на команду буксира этот красноречивый
жест, но кольца дыма из трубы буксира стали вылетать  чаще  и  скорости  как
будто прибавилось.
   Егору все это было в диковинку. Он стоял на  палубе  рядом  с  Майклом  и
смотрел, как слабосильный паровичок буксировал клипер.
   Лотовый в носу кричал:
   - Пять саженей!.. Пять с половиной!
   Капитан оборачивался к нему и что-то спрашивал.
   Лотовый снова и снова бросал свинцовый груз за борт и выбирал лотлинь.  -
Шесть саженей и четыре фута!12 - докладывал он.
   Прилив поднял уровень воды в реке почти на треть.
   - Ну, скоро начнется адская работа! - сказал Майкл. - Готовься, Джордж...
   - Да я-то готов, - ответил Егор. - Пошлют ли меня на мачты?
   - Пошлют, - со спокойной уверенностью отозвался Майкл.
   Паровичок вдруг пошел очень медленно, он  больше  не  мог  справляться  с
приливным течением. Буксирный канат совсем  ослаб,  сильно  провис  в  воду.
Корабль вместе с паровичком начало относить назад, и Дэниэл Кинг раздраженно
скомандовал:
   - Отдать якорь!
   Загремела ручная лебедка, якорь погрузился на дно, и клипер  остановился.
Его корма сразу развернулась по течению. Буксир  подошел  и,  чтобы  его  не
относило течением, виновато прижался к борту клипера.
   Так шли около двух часов. Кинг ходил по палубе злой и раздраженно  кричал
на вахтенных, придираясь ко всяким мелочам. Моряки, находившиеся  на  палубе
без дела, поспешно прятались от него.
   - Дьявольское течение!  -  сказал  Кинг  боцману  Ли.  -  Этот  тщедушный
буксиришко крепко подвел нас. "Меченый Мавр" наверняка уж поднял паруса!  Мы
потеряем по меньшей мере полсуток, пока тут барахтаемся!..
   Боцман с кислой миной на чернобородом загорелом лице сочувственно кивал:
   - Увы, сэр!
   Наконец течение  ослабло,  это  было  заметно  по  тому,  как  за  бортом
проносило лот. Лотовый доложил:
   - Течение слабеет!
   Капитан, перевесившись через планширь, кричал на буксир:
   - Какого дьявола стоим? Неужели вам и теперь не подняться?
   Буксир словно  нехотя  оторвался  от  борта  клипера  и  опять  запыхтел,
зашлепал колесами по воде. Он с видимым усилием  стал  натягивать  провисший
трос. На клипере подняли якорь, и корабль медленно, словно  большой  дог  на
поводке, потянулся за крошечным суденышком дальше.
   В воды пролива выбрались только к вечеру. Буксир, дав прощальный гудок, с
видимым облегчением повернул обратно. Капитан Кинг принялся за дело:
   - Марсовые на марс марсель ставить! Отдава-а-ай! Марса-шкоты  тянуть!  На
гротовые  брасы  на  левую!  На  крюй