сель  и  контрабрас!  Слабину  выбрать!
По-ше-е-ел, брасы-ы-ы! На  бизань-шкот!  Бизань-шкот  тянуть!  На  кливер  и
стаксель фалы! Кливера поднять!
   Матросы парусной команды загрохотали каблуками по палубе, мигом поднялись
на марсы и салинги, облепили реи, и в  считанные  минуты  отдали  почти  все
паруса. Затем повернули реи, приведя полотнища парусов к  ветру.  А  капитан
все командовал, резко, заливисто, словно бы  любуясь  своим  голосом,  и  на
палубе у кофель-нагельных планок13 продолжалась поспешная горячая работа.
   Наконец все паруса были развернуты, закреплены, и красавец "Поймай ветер"
ринулся вперед, срезая острым носом гребни волн. Брызги с  шумом  летели  по
обе стороны штевня.
 
 
   * * *
 
   Первые десятки миль клипер шел при полной парусной оснастке,  подгоняемый
довольно  свежим  северо-восточным  пассатом.  Ясная   погода   перемежалась
облачной. Иногда выпадали дожди.
   Других кораблей в пределах видимости не было. "Меченый  Мавр",  выйдя  из
порта раньше, вырвался вперед, и "Поймай ветер" утерял его из виду. "Капитан
Кук" закончил погрузку часом позднее и шел где-то позади. Но это  еще  ни  о
чем не говорило: путь предстоял дальний,  условия  плавания  могли  меняться
каждые сутки, и в любой  час  корабли  ожидали  непредвиденные  случайности.
Поэтому  капитан  Кинг,  зная,  что  исход  гонки  решают  скорость   судна,
выносливость экипажа и прочность рангоута  и  парусов,  уверенно  вел  судно
Тайваньским проливом.
   Чтобы выиграть гонку, предстояло обогнать "Меченого Мавра", не позволяя в
то же время "Капитану Куку"  обойти  "Поймай  ветер".  Никакой  связи  между
кораблями не было, не имелось ее и с берегом.
   Шансы были приблизительно равными. Дэниэл Кинг поставил себе целью уже  в
начале  гонки  создать  возможно  больший  запас   времени   и   пройденного
расстояния.
   Кинг хорошо знал характеры соперничавших с ним командиров клиперов. Генри
Джеймс с "Капитана Кука" имел за плечами большой опыт, восемь лет командовал
военным бригом, а затем несколько  раз  ходил  на  четырехмачтовой  шхуне  в
Австралию.  Джеймс  прекрасно  знал  южные  моря,  был  очень  расчетлив   и
аккуратен. Но Дэниэл Кинг за аккуратностью и расчетливостью Джеймса видел  и
слабое его место: Джеймс никогда не пойдет на  крупный  риск.  А  гонки  без
риска - не гонки.
   Капитан "Меченого Мавра" Гарри Стоун - настоящий морской  волк.  Ему  уже
было под сорок, и он за свою  жизнь  проплавал  втрое  больше  Кинга.  Стоун
сочетал в себе блестящее  искусство  судоводителя  с  отчаянной  храбростью,
свойственной разве только  капитанам  каперов14.  На  корабле  у  него  была
жесточайшая дисциплина. Он мог  прибегнуть  к  самым  изощренным  наказаниям
провинившихся матросов. Моряки боялись его, как дьявола. Команду ему  всегда
приходилось вербовать с помощью обманов с великим трудом. Но те, кто пошел к
нему служить, были настоящие сорвиголовы. И уж  в  гонке  капитан  Стоун  не
посчитается ни с чем, лишь бы ее выиграть.
   Что касается самого Дэниэла  Кинга,  то,  несмотря  на  молодость,  он  в
известной  мере  сочетал  в  себе  качества  обоих  соперников  -   холодную
расчетливость Генри Джеймса и отчаянную  храбрость  и  непреклонность  Гарри
Стоуна.
   Кинг не покидал палубы, все время следил за направлением и силой ветра  и
непрерывно отдавал распоряжения с тем, чтобы паруса своими плоскостями  были
всегда приведены к  нему.  Парусная  вахта  не  знала  покоя:  при  малейших
переменах ветра моряки брасопили  реи.  Теперь  клипер  как  никогда  прежде
оправдывал свое имя "Поймай ветер". Он  именно  ловил  широкими  полотнищами
фоков, гротов, марселей и кливеров стремительно движущийся  воздух.  Капитан
Кинг выжимал все из оснастки своего корабля.
   В начале пути оказалось, что нос клипера чуть перегружен и  зарывается  в
волны. На ходу по приказу капитана часть  грузов  была  перенесена  ближе  к
корме - и парусник выправился.
   На палубе неподалеку от штурвальных15  для  капитана  поставили  плетеное
кресло и укрепили круглый брезентовый тент для защиты от дождя и  солнца.  В
этом кресле Кинг отдыхал в минуты сравнительно  спокойного  и  ровного  хода
судна, но едва что-нибудь менялось, он вскакивал и звонким  молодым  голосом
принимался командовать и ругаться почище боцмана.
   Отныне и до конца рейса место капитана было тут, в этом кресле. Он  редко
уходил в каюту  соснуть  часок-другой,  передав  управление  клипером  своим
помощникам.
   В глазах капитана Кинга стоял не только соблазнительный блеск  пятидесяти
фунтов. Он видел перед собой славу  настоящего  моряка,  которую  предстояло
завоевать. Золото золотом, а слава - главное. Кроме всего прочего он еще  не
был женат, и ему нельзя было уронить  капитанскую  честь  в  глазах  невесты
Бетси Джонсон, дочери сквайра. Весь Лондон - да что там Лондон - вся  Англия
должна знать имя капитана Кинга!
   Еще в Фучжоу он сказал морякам:
   - Потрудимся, парни, во славу Британии! Дело нашей чести прийти в  Лондон
первыми!
   Матросы ответили ему дружным "ура-аа!!"
 
   2
 
   В  третьем  часу  пополудни  первого  декабря  направление  ветра   резко
изменилось. Клипер, выйдя из полосы  северо-восточного  пассата,  вступил  в
зону действия муссона, который в этих широтах в зимнюю  пору  дует  особенно
свирепо.  Северный  ветер  усиливался  с  каждым  часом,  и  перед   вечером
разыгрался сильный шторм.  Порывы  ветра  срывали  с  гребней  волн  пену  и
забрасывали ее на  палубу,  низкие  лохматые  облака  сеяли  дождь.  Он  сек
парусину, которая сразу потемнела и набухла от воды.
   Капитан, надев плащ с капюшоном,  озабоченно  посматривал  на  мачты,  на
паруса. По дождевику рулевого лились потоки воды. Матросы надели  клеенчатые
штормовки с зюйдвестками.
   Клипер летел по волнам, кренясь на  левый  борт.  Волны  накатывались  на
палубу; казалось, она  прогибалась  под  их  тяжестью.  Вода  едва  успевала
уходить за борт через шпигаты.
   Обычно корабли в таких условиях плавания спускали вниз верхнее вооружение
и шли под нижними парусами.
   Первый помощник Эванс и боцман Ли подошли к капитану, перехватывая руками
туго натянутый трос. Эванс повернулся к ветру спиной и сказал Кингу:
   - Надо уменьшить парусность, Дэниэл!  Иначе  начерпаем  воды  и  попортим
груз.
   - Я же приказал закрыть все люки парусиной! - ответил Кинг недовольно.
   - Все люки затянуты брезентом, - поспешил объяснить боцман. - Вода в  них
не просочится.
   - И мачты надо беречь, - настаивал Эванс. -  Если  их  поломаем,  здорово
задержимся в пути...
   - Вы пришли меня учить? - бледное лицо Кинга было  мокрым,  глаза  бешено
сверкали. - Когда в чайных гонках  клипера  опускали  паруса?  Только  трусы
могут пойти на такое! Риск есть риск.
   - Рисковать надо в  разумных  пределах,  -  продолжал  убеждать  Эванс  с
неудовольствием морща свой длинный с горбинкой нос. В серых  больших  глазах
его таилась тревога. Помощник был старше капитана по возрасту, отношения  их
строились как товарищеские, и Эванс не боялся высказывать  свои  соображения
напрямик. Ему казалось, что капитан слишком переоценивает себя и возможности
судна в борьбе со штормом. - Груз у нас  легкий,  трюмы  полны,  а  веса  не
набрали и семисот тонн!
   - А, идите  ко  всем  чертям!  Я  знаю,  что  делаю.  У  корабля  хорошая
остойчивость, он самой новейшей постройки! Киль у него что надо!
   - Так то оно так, но...
   Капитан перебил Эванса: - Что "но"?
   Тут налетел сильный порыв ветра и  клипер  накренился  еще  больше,  вода
залила палубу, все трое стояли в ней почти по колено.
   - Надо потравить шкоты, Дэниэл, - крикнул Эванс. - Гляди,  какой  сильный
крен!
   На этот раз капитан был вынужден согласиться  с  ним.  Шкоты  у  основных
парусов были  ослаблены.  Но  едва  порывы  ветра  поутихли,  капитан  снова
приказал:
   - Шкоты подтянуть!
   Ни один парус не был опущен. Это был большой риск. Ни Эвансу, ни  боцману
не было понятно, почему капитан играет со  смертью  в  кошки-мышки.  "Поймай
ветер" мчался по проливу с бешеной скоростью, сильно накренясь  и  почти  не
выравниваясь.  По  палубе  передвигаться  было  опасно.  Вахтенные   матросы
повязались штертом, чтобы их не смыло за борт.
   А Кинг невозмутимо стоял на своем месте и не сводил глаз  с  рангоута.  У
него была своя цель: испытать корабль в большой переделке. Ведь на  пути  их
будет еще немало.
   Мачты угрожающе поскрипывали и, казалось, еле  выдерживали  напор  ветра.
Мокрая парусина заметно обвисла, увеличив на них груз.
   Егор  в  это  время  болел  морской  болезнью.  Его  сильно  мутило,  все
внутренности  словно  переворачивались  в  животе.  Он  валялся   на   койке
измученный и бледный. Майкл, сменившийся с вахты, мокрый с  ног  до  головы,
переодевался в сухое и сочувственно посматривал  на  товарища.  Порывшись  в
своем сундучке, он подал Егору увядший лимон, прихваченный еще в порту.
   - На, соси, - сказал он. - Легче будет.
   Егор достал складной нож и, разрезав лимон на дольки, сунул одну  в  рот.
Он вспомнил теперь, как дед говорил, что в шторм у моряков "желудок на плечо
виснет". Он, хотя и знал, что ничего такого не произойдет, все  же  подумал:
"Хоть бы мой желудок не вытряхнуло наружу..."
   Когда уляжется зверская качка? Конца не видно...
   ...Шторм продолжался всю ночь. Дэниэл Кинг, передавая управление кораблем
Эвансу, предупредил его:
   - Смотри, не опускай ни одного паруса! Если что - буди меня.
   Приказ есть  приказ.  За  всю  вахту  Эванс,  хотя  и  испытывал  большое
беспокойство за судьбу клипера, не спустил ни одного паруса.
   К утру ветер ослаб, волнение поулеглось.  Дэниэл  Кинг  вышел  на  палубу
отдохнувший, бодрый, тщательно выбритый.
   - Ну как дела? - спросил он у Эванса.
   - Все в порядке. Но я всю ночь боялся за мачты, - ответил тот.
   - Иди отдыхай, - сказал капитан. - Я буду ставить трюмсели.
   - Ветер еще довольно свеж, - предостерег Эванс.
   - Ничего. Надо догнать и во что бы то ни стало обойти  "Меченого  Мавра"!
Иначе проиграем гонку.
   - Как знаешь, - уклончиво отозвался помощник, еле державшийся на ногах от
усталости.
   Он ушел. Опять на палубе загремел голос капитана:
   - Парусную команду наверх!
   Услышав это, боцман повторил распоряжение и засвистел в дудку.
   Моряки один за другим, словно пробки из бутылок с шампанским вылетали  из
люка.
   - Грота-трюмсель, фор-трюмсель, крюйс-трюмсель ставить! Поживей! Не спать
на ходу! - приказал капитан.
   Трюмсели - самые верхние паруса - были  тотчас  развернуты,  приведены  к
ветру и закреплены. Клипер прибавил ходу, словно конь, которого  подстегнули
хлыстом. А капитан уже подумывал, не поставить ли ему еще паруса, называемые
"небесными"... Но воздержался.
   Ветер еще был силен: в обычных условиях капитаны ни за что бы не решились
ставить даже "королевские" паруса: стеньги легко  могли  обломиться.  Однако
капитан Кинг решил с этим не считаться: у  судового  плотника  имелся  запас
рангоутного дерева, а у парусного мастера - нетронутые кипы полотна...
   Поставив "королевские"  паруса,  матросы  ожидали  новых  приказаний.  Но
капитан был чем-то недоволен.  Он  напряженно  смотрел  вверх,  задрав  свою
красивую голову, и шевелил губами, как  видно,  что-то  прикидывая.  Но  тут
марсовый со своей наблюдательной площадки закричал:
   - Прямо по курсу - судно!
   - Какое судно? - тотчас спросил капитан.
   - Клипер... - доложил матрос. - Судя по всему "Меченый Мавр"!
   - Наконец-то! - сказал Дэниэл Кинг удовлетворенно.
   Когда подошли поближе, марсовый доложил:
   - На "Меченом Мавре" сломана грот-бом-брам-стеньга. Снимают обломки!
   - Ага! - с оттенком злорадства сказал Кинг.  -  Теперь  мы  их  обставим!
Марсовые на марс! Привести к ветру верхний  фор-марсель!  Привести  к  ветру
верхний грот-марсель! Шкоты подтянуть! Штурвальный,  чего  рыскаешь?  Крепче
держи в бакштаг16!
   - Есть крепче держать в бакштаг! - пробасил штурвальный.
   Клипер на всех парусах быстро поравнялся с "Меченым Мавром". Капитан Кинг
в  зрительную  трубу  увидел,  как  матросы  под  командой  Стоуна  поспешно
сбрасывали на  палубу  обломки  верхней  стеньги.  Пока  поставят  новую  да
закрепят парус, "Меченый Мавр" останется далеко позади...
   С "Меченого Мавра" Стоун кричал в рупор:
   - Далеко не уйдете! На траверзе Манилы догоню!
   - Догоняй, буду ждать! - ответил Кинг. - Только покрепче привяжи стеньгу!
   - Смотри, не напорись на риф! - ядовито кричал Стоун.
   - Все рифы оставим вам! - столь же "любезно" ответил Кинг.
   Боцману капитан сказал:
   - Стоун предостерег нас от рифов. Но мы ведь лицом в грязь не ударим?
   - Точно так, сэр! - уверенно подтвердил Ли.
   -  Смотри  на  норд-ост,  -   сказал   капитан.   Боцман   посмотрел   на
северо-восток, и  ему  стало  все  ясно.  Там,  вдали,  вода  потемнела,  от
горизонта наплывало  огромное  серое  облако.  Темная  поверхность  на  воде
ширилась, приближалась к клиперу. Налетел шквал.  Все  вокруг  переменилось:
вода закипела, волны заслонили собой весь горизонт. Внезапный порыв ветра  с
пушечным громом ударил в  паруса.  Корабль  содрогнулся.  Шкоты  фор-марселя
лопнули, будто кто их перерезал ножом.
   - Убрать фор-марсель! Живо! Трюмсели долой! - закричал капитан.
   Не успели моряки убрать часть парусов, как  на  корабль  обрушился  новый
шквальный порыв. Капитан командовал:
   - Все брамсели долой!
   Боцман в помощь работающей вахте послал вторую.  Теперь  больше  половины
экипажа находилось на палубе.  Парусность  наконец  уменьшили,  и  опасность
перевернуться миновала. Но и с половинной оснасткой клипер мчался по  волнам
с непостижимой скоростью.
   И тут раздался крик:
   - Человек за бортом!
   - А, черт! - выругался Кинг. - Как его угораздило?
   - Шлюпку не спустишь, - растерянно сказал боцман. - Такая волна!
   Капитан поглубже надвинул на лоб фуражку и промолчал.  Но  в  глазах  его
появилось беспокойство.
   - Человек за бортом! - снова крикнул вахтенный.
   -  Заткни  ему  глотку,  -  сказал  Кинг  боцману,  заметив  беспокойство
матросов. - Чего он там орет?
   - Есть! - боцман Ли побежал к вахтенному.
   - Без паники! Стоять по местам! - заревел капитан и на шее у него набухли
вены. - Верхние грот-марсели долой! Верхний крюйсель долой!
   Капитан  не  зря  распорядился  убрать  и  эти  паруса:  шквал   достигал
наибольшей силы. Вода заплескивала на палубу, и клипер  теперь  кренился  на
правый борт.
 
   Егор, оправившись от морской болезни, вылез наверх,  подумав,  что,  быть
может, понадобится и его помощь. Крепко вцепившись  в  штормовой  канат,  он
стоял возле грот-мачты, готовый выполнить любой приказ капитана.
   Услышав крик "человек за бортом!",  он  встревожился.  У  него  мелькнула
мысль, что вот теперь настал момент, когда он, не занятый работой у парусов,
может помочь в спасении несчастного  моряка.  Он  глянул  на  матросов.  Они
работали, и все были заняты. Тогда Егор крикнул:
   - Спасать надо! К шлюпке! Перехватываясь по тросу, он кинулся  к  правому
борту, где была закреплена одна из шлюпок.
   - Эй, сюда! Шлюпку надо спустить! Но боцман Ли, которого  капитан  послал
одернуть вахтенного, чтобы тот не сеял паники, заметил  Егора  у  шлюпки  и,
подбежав к нему, отшвырнул его  в  сторону.  Егор  упал,  больно  ударившись
коленом о скользкую палубу. Набежавшая волна накрыла его, когда  он  пытался
встать на ноги. В последний момент Егор уцепился за канат, и его не смыло за
борт.  Боцман  уже  бежал  обратно  от  вахтенного,  которому  дал  изрядную
затрещину. Он сурово глянул на Егора и рявкнул:
   - Какого дьявола вертишься тут? Марш в кубрик!
   Он занес над парнем огромный кулачище, но  Егор  уклонился  от  удара  и,
прихрамывая, побежал к трапу в кубрик.
   Там он некоторое время сидел на койке, переводя дух и морщась от  боли  в
ушибленном колене...
   "Вот и делай доброе дело! - досадовал он. - Человек-то теперь уж погиб! А
они и не думали спасать его..."
   Он вздохнул и лег на койку, думая о погибшем товарище.
   Матроса, конечно, не спасли, даже не предприняли к тому попытки.  Команда
потеряла одного из "зашанхаенных" в Капштадте голландцев - Ван-Мея.
   Во время гонок не принято было заботиться о судьбе человека, упавшего  за
борт. Важно было победить в состязании, а победителей не судят...
 
   Когда шторм улегся, Егора вызвали к капитану. Паренек  вошел  в  каюту  и
молча стал у порога.
   - Подойди поближе, - сказал Кинг.
   Егор подошел и замер, не спуская глаз с капитана.
   Выражение лица Кинга было неприступно суровым я холодным. Он спросил:
   - Кто разрешил тебе выйти из кубрика? И зачем ты побежал к шлюпке?
   Егор, робея, ответил:
   - Я, сэр, думал, что...
   - Ты не должен думать! - резко оборвал  Кинг.  -  Думает  капитан,  а  ты
должен исполнять только его приказы!
   - Но я, сэр, хотел спасать человека...
   - Каким образом?
   - Ну, спустить шлюпку...
   Кинг некоторое время молчал, потом сказал уже мягче:
   - Приказа спускать шлюпку я не отдавал. И не потому, что мне наплевать на
голландца. Вовсе нет! В такой момент спустить шлюпку значило погубить  и  ее
экипаж. Понятно?
   - У нас в России говорят, господин  капитан:  "Сам  погибай,  а  товарища
выручай!" Русские матросы не бросили бы человека в беде.
   Кинг наклонился над столом, стараясь  получше  рассмотреть  и  расслышать
Егора. Он, кажется, понял, что там говорит этот Пойндексер.
   - Ну что там у вас в России, я не знаю... А здесь свои  правила.  На  все
надо смотреть трезво. - Кинг помедлил, посмотрел на Егора повнимательней.  -
Я ценю твою доброту и готовность  помочь  товарищу.  Но  впредь  помни:  без
приказа ты не должен ничего делать. Понял?
   - Понял, сэр.
   Капитан махнул рукой. Егор повернулся и вышел.
   "Как же так? - думал он, возвращаясь в кубрик. - Выходит, на человека ему
наплевать?"
   Сомнения  не  оставляли  Егора.  В  кубрике  его   поджидал   Майкл.   Он
поинтересовался:
   - Ну, что тебе сказал капитан?
   Егор передал ему разговор. Майкл недовольно хмыкнул:
   - Матрос для капитана - только работник. Если матрос  хорошо  работает  -
капитан доволен. Попал матрос в беду - сам и в ответе. А, впрочем,  штормина
был зверский. Шлюпку  спускать  было  рискованно...  Да  и  голландец  сразу
хлебнул воды и пошел ко дну...
   Майкл тяжело вздохнул  и,  положив  руку  на  плечо  Егора,  счел  нужным
ободрить его:
   - Не унывай. Такое в море случается частенько. Лучше береги себя.
 
   3
 
   Пока дела у капитана Кинга обстояли не так уж плохо.  Клипер  под  свежим
ветром от норда уже шел Южно-Китайским морем. Здесь корабль  опять  попал  в
шторм, но для Кинга штормов, казалось, не существовало. Верный своим твердым
правилам,  он  держал  парусность  на  пределе,  и   "Поймай   ветер",   как
первоклассный иноходец с опытным жокеем в седле, при сильной  килевой  качке
мчался по волнам все  вперед  и  вперед.  "Меченый  Мавр"  и  "Капитан  Кук"
остались далеко позади, и это радовало всех матросов, которые заразились  от
своего капитана небывалым азартом гонки.
   Дэниэлу Кингу, скажем прямо, везло. Но везение - не удел ли  храбрецов  и
умельцев? Если не считать опечалившего  матросов,  но  отнюдь  не  капитана,
случая с голландским моряком, упавшим  в  море  в  Тайваньском  проливе,  на
корабле было все в порядке. Мачты целы до самой последней стеньги, реи тоже;
правда, иногда лопались тросы и шкоты, но их быстро заменяли;  имелся  запас
воды и продуктов. Матросы здоровы и послушны.  Словом  все,  как  говорится,
о'кэй.
   Ночью возле острова Батан при выходе в Южно-Китайское море корабль  опять
настиг  шторм,  но  и  из  этой  борьбы  со  стихией  "Поймай  ветер"  вышел
победителем.
   Теперь держали путь к Маниле, что на острове Лусон, на Филиппинах.  Узнав
про Лусон, Егор подумал, что  это  название  он  слышал  где-то  раньше.  Он
вспомнил, как моряки