ерьезность  своего
положения. Ее раздробленная рука тяжела, как свинец, и причиняет невыносимые
страдания.  Обычная энергия изменяет ей.  Изувеченная, взятая в плен, зная о
новой победе французов, она  чувствует дрожь  во  всем теле, и крупные слезы
катятся из ее глаз.
     Вдруг в двух шагах от нее останавливается украшенная двумя Трехцветными
значками карета, подъехавшая с легким  звоном колокольчика, Юноша  в костюме
зуава и молодая девушка выскакивают из кареты.
     Дама  в  черном  готова упасть,  молодая девушка  принимает  ее  в свои
объятия.
     -- Роза... дитя мое... это вы? -- тихо шепчет раненая. -- Я умираю!
     -- Нет, нет, -- с волнением восклицает Роза, -- вы не умрете! Мы спасем
вас!
     Дама  в  черном грустно улыбается  сквозь слезы.  С помощью  брата Роза
усаживает раненую в  карету, потом  возвращается к отцу,  держащему на руках
Понтиса.
     -- Местечко для товарища, правда,  Роза?  -- говорит сержант, с любовью
глядя на дочь.
     -- Папа,  милый  папа! Ты  невредим! Какое счастье!  Бедный Понтис!  Мы
позаботимся о нем!
     Зуава кладут рядом с раненой, потом отец и дочь горячо обнимаются.
     --  А  где Жан?  --  тихо  спрашивает Роза,  беспокоясь,  что  не видит
любимого человека.
     -- Баста! Представь себе, его взяли в плен!
     -- В плен? Тогда он умрет? Боже мой!
     --  Клянусь тебе,  что  нет! Он вернется. Его  выменяют на  полковника.
Генерал Боске устроит это!
     -- Соленый Клюв,  выпьешь? -- спрашивает Тото своего приятеля-трубача с
окровавленной рукой.
     -- Да, это  лучшее  средство против всех  болезней.  За твое  здоровье,
друг!
     -- Роза, милая, --  говорит Буффарик, -- скорее в  лазарет! Бодрись, не
скучай!  Все  будет  хорошо.  А ты,  трубач,  иди  на  перевязку. Твоя  рука
нехороша. Тото пойдет пешком, а для тебя найдется местечко в экипаже!
     Соленый Клюв беззаботно улыбается.
     --  С  траншеей  вместо  лазарета,  -- говорит  он,  --  с кухней тетки
Буффарик вместо аптеки и с новым  инструментом, чтобы  трубить на приступ, я
быстро поправлюсь!
     --  Ты  смельчак и молодец! Это  я тебе говорю, я, Буффарик, и расскажу
капитану о твоем поступке и твоей ране!
     -- Расскажешь? Правда?
     -- Это мой  долг! Я буду  доволен, когда увижу на твоей  груди  медаль,
давно тобой заслуженную!
     * * *
     Благодаря этой победе осада Севастополя сделала решительный шаг вперед.
     Обратная сторона победы:  убитые, похороны,  раненые,  ужасная работа в
лазарете.
     Раненые прибывают со всех сторон.  Их несут на носилках, на ружьях,  на
спинах, везут в каретах.
     Доктор Фельц  в фартуке,  с засученными  рукавами,  теряет  голову. Его
помощники не знают, за  что приняться. Всюду кровь, которая струится, течет,
капает. Кровью окрашены матрацы, полотно палатки, покрывала, люди, земля, на
которой лежат умирающие.
     В  нескольких шагах  -- ампутированные  члены, сложенные  в  кучу,  как
дрова. Крики, жалобы, рыдания, вопли!
     Отвратительный  запах крови,  смешанный  с запахом  хлороформа!  Бедные
солдаты! Бедные  молодые люди,  крепкие,  сильные, цветущие!  Бедные матери,
которые там, далеко в деревнях, с трепетом прочтут известие о победе!
     Работа хирургов  в самом разгаре. Доктор  Фельц  собирается оперировать
русского солдата, когда  Понтис  и дама в черном появляются на пороге  этого
ада.
     Скоро пять часов.
     Буффарик  спешит к Понтису, ободряет и утешает его.  Роза не отходит от
княгини. Княгиня, мрачная, бодрится и молчит.
     Однако при виде  заботы и ухода, которыми  окружены русские раненые, ее
взор смягчается и складка гнева на лбу исчезает.
     Не выказывая ни малейшего удивления при виде элегантной женщины, доктор
почтительно кланяется ей и говорит:
     --  Сударыня... я страшно занят... каждая  минута на счету! Все,  что я
могу сделать для вас... это уделить вам несколько минут...
     Охваченная волнением, княгиня говорит доктору:
     --  Благодарю  вас, сударь...  Но  этот  солдат  страдает  более  меня.
Займитесь им. Я подожду!
     --  Это ты, Понтис? -- наклоняется  доктор к раненому.  --  Что у  тебя
такое?
     Смертельно  бледный,  но  твердый  и решительный,  зуав поднимает  свои
шальвары до колена и показывает раздробленную ногу.
     -- Ничто не поможет, господин доктор? - спрашивает он слабым голосом.
     -- Одно только средство, бедный мой... ампутация!
     Зуав вздрагивает и сейчас же говорит:
     -- Начинайте, господин доктор!
     -- Усыпить тебя?
     -- Вы очень  добры...  не стоит труда!  Сержант Буффарик, пока господин
доктор отхватывает мне ногу, я выкурю трубочку...
     -- Да, да, голубь мой, я сейчас раскурю ее тебе! -- отвечает Буффарик с
влажными глазами.
     Приготовления к операции окончены в одну минуту. Понтис берет трубку  и
затягивается.
     -- Готов?
     -- Валяйте, господин доктор!
     Одним ударом хирург отрезает лоскут кожи.  Понтис вздрагивает и  курит.
Еще несколько  секунд... скрип пилки  по  кости... отрезанная нога падает на
землю.
     Пот градом льется по лицу зуава, продолжающего, сжав челюсти, курить.
     Бледный как полотно Буффарик смотрит на него. Княгиня отвернулась, Роза
тихо плачет.
     --  Ты молодец, Понтис! -- говорит доктор. - Ты выздоровеешь  и  будешь
награжден!
     --   Сейчас   же!  --  произносит  звучный   голос,  заставляющий  всех
обернуться.
     Доктор кланяется, Буффарик выпрямляется, раненый, приподнимаясь, отдает
честь и бормочет:
     -- Генерал... Ваше превосходительство!
     Это  Боске,  черный  от  порохового дыма, прибежал неожиданно сюда, где
страдают и умирают.
     -- Доктор, -- говорит он, -- я исполню ваше обещание!
     Он вынимает  из кармана медаль  и передает ее раненому, который рыдает,
как дитя.
     -- Зуав Понтис.  -- продолжает Боске. -- именем императора  я награждаю
тебя этой медалью в награду за твою храбрость!
     --  Благодарю...  благодарю!  --  шепчет раненый  и, собрав  все  силы,
кричит:
     -- Да здравствует Боске! Да здравствует отец солдат!
     Боске замечает даму в черном и почтительно кланяется ей. Со всех сторон
к нему  тянутся руки, раненые приветствуют его, умирающие собирают последние
силы и приподнимаются.
     Он  обходит этот  уголок ада, старается утешить,  ободрить,  приласкать
несчастных...
     Но Боске, наконец,  уходит, и  доктор снова принимается за дело. Дама в
черном лежит подле него на носилках, поддерживаемая Розой.
     -- Я к вашим услугам, сударыня! -- говорит доктор.
     -- Пожалуйста!
     Доктор  быстро  разрезает  ножницами  рукав и  верх  лифа.  Кость  руки
раздроблена у плеча, рана почернела и загноилась.
     Доктор качает головой и молчит.
     -- Это серьезно, доктор?
     -- Конечно, очень серьезно... я боюсь...
     --  Пожалуйста,  смотрите  на меня, как  на  солдата.  Я с первого  дня
находилась под огнем и готова пожертвовать жизнью!
     -- Нужна ампутация, сударыня!
     -- Ни за что!
     -- И не только ампутация, но и расчленение плеча!
     -- А если я не хочу этого?
     -- У вас девяносто девять шансов против одного, что вы умрете!
     -- Я попытаюсь... Лучше смерть, чем увечье!
     - Как вам угодно, сударыня! Я всегда к вашим услугам!
     -- Благодарю вас!
     --  Видите  ли...  необходимо, чтобы  около  вас был верный,  надежный,
любящий  человек,  который  ухаживал бы  за  вами и днем  и ночью!  Тогда...
возможно, что вы поправитесь!
     -- Я буду ухаживать... я! -- говорит Роза с трогательной простотой.
     -- Милое дитя! -- шепчет растроганный Буффарик.
     Крупные  слезы катятся  по  щекам  княгини.  Здоровой рукой  она крепко
обнимает девушку и бормочет:
     -- Роза! Дорогое дитя! Вы -- ангел доброты, грации и самоотверженности!
     Затем, посмотрев на доктора, Буффарика, Понтиса и всех раненых, княгиня
добавляет:
     -- О, французы, французы! Неужели вы победите нас величием души?!

ГЛАВА IV


     Почетный пленник. -- Лев в клетке. -- Сорви-голова не хочет дать слона.
--  Русские отказываются обменять его на полковника. -- Недавняя, но прочная
дружба. --  Боске  в  немилости.  -- Поражение  французов.  --  Боске  снова
делается командиром.

     У русских захват в  плен Сорви-головы производит  сенсацию. Его слишком
хорошо знают в  осажденном городе. Плен  Сорви-головы --  это  действительно
победа,  потому что он душа адского патруля  и превосходит  других энергией,
хитростью, выносливостью и безумной смелостью.
     Лишенный начальника, адский патруль не опасен.
     Прощай  эти дерзкие выходки, безрассудные атаки! Прощай ночные вылазки,
слишком опасные для неприятеля!
     В Севастополе начинают дышать  свободнее: теперь Сорви-голова  не будет
мучить аванпосты.
     Русские выказывают пленнику большое уважение.  Он -- герой дня. Адмирал
Нахимов  поздравляет  его,   Тотлебен  пожимает  руку,  генерал  Остен-Сакен
приглашает   обедать.   Новый  приятель  Сорви-головы,  майор,  осыпает  его
любезностями. Часовые отдают  ему честь.  Все это прекрасно, но Сорви-голова
не из тех людей, которых опьяняет слава.
     Солдату в душе, человеку долга, ему тяжело сидеть в клетке, хотя бы она
была вызолочена.
     Он жаждет свободы,  жаждет полной  свободы  и  возможности снова начать
свою  жизнь, биться днем.  ночью,  рисковать  жизнью  и  заслужить обещанные
эполеты.
     Зная репутацию Сорви-головы, генерал Остен-Сакен сказал ему в первый же
день:
     --  Дорогой  товарищ! Я хочу оставить  вас здесь. Лучшей  гарантией для
меня будет ваше  слово. Если  вы дадите слово не пытаться бежать, вы  будете
совершенно свободны!
     -- Очень благодарен вам,  генерал, но я умер  бы, если бы мне  пришлось
отказаться от своего долга и обязанностей!
     -- Вы отказываетесь дать слово?
     -- Генерал... слово -- вещь священная!  Не могу... нет, я не могу  дать
вам слова!
     --  Тогда, вместо  почетной свободы,  я буду  вынужден  запереть вас  в
каземат!
     -- Что же делать, генерал!
     -- Вы будете находиться день и ночь под строгим караулом, который убьет
вас при первой попытке бежать!
     -- Конечно!
     -- Малейшее  насилие  с вашей стороны --  и  вас  ожидает  смерть,  без
милости и пощады. И вы все-таки отказываетесь дать слово?
     -- Да, генерал. Простите мою неблагодарность. Я говорю  вам откровенно,
что попытаюсь  бежать при первой возможности... если бы даже часовым удалось
убить меня!
     -- Вы смелый и  достойный солдат! Мне очень жаль, что  я должен принять
строгие меры... На вашем месте я поступил бы так же!
     -- Генерал, быть может, есть возможность уладить дела?
     -- Каким образом? Пожалуйста!
     -- Генерал Боске очень добр ко мне, позвольте мне написать ему!
     -- Сейчас же садитесь и пишите.
     Сорви-голова написал:
     "Генерал!  Я  обещал  вам  водрузить  французское  знамя  на  Малаховом
кургане. Но я -- пленник! Конечно, я убегу, но это будет и трудная, и долгая
вещь.   Смею   надеяться,   смею  думать  и   просить  Вас   предложить  Его
превосходительству графу  Остен-Сакену обменять  меня на русского  пленника.
Умоляю  вас,  генерал,  позвольте  мне  вернуться  в  полк  и  сдержать свое
обещание.
     Примите, генерал,  выражение моего  высочайшего  почтения и  уважения к
Вам.
     Ваш солдат Сорви-голова".
     Написав письмо, Сорви-голова протянул письмо  генералу. Остен-Сакен, не
взглянув на письмо, запечатал его и позвал дежурного офицера.
     -- Передайте парламентеру и принесите ответ!
     Боске  получил письмо и передал его  генералу Пелиссье. Пелиссье высоко
ценил заслуги Сорви-головы и сейчас же написал Остен-Сакену:
     "Главнокомандующий  французскою  армией  имеет  честь  предложить   Его
превосходительству  коменданту  Севастополя обменять  французского  сержанта
Сорви-голову на русского полковника Хераскина.
     Пелиссье".
     Остен-Сакен ответил:
     "Комендант    Севастополя    имеет    честь    отклонить    предложение
главнокомандующего французской армией. К великому сожалению, он отказывается
обменять французского сержанта Сорви-голову на полковника русской армии.
     Остен-Сакен".
     --  Вот  письмо  вашего  генерала,   --  сказал  он  зуаву,  с  нервным
напряжением ожидавшему результата переговоров, -- прочитайте!
     -- О, Ваше превосходительство, это слишком лестно... я не стою этого!
     --  Вы  думаете?  Прочитайте  мой ответ.  Он  покажется вам  еще  более
лестным!
     --  Как,  генерал,  вы  отказываетесь... меня,  простого солдата...  на
полковника?!
     -- Милый товарищ! Вы из тех солдат, которые могут быть генералами! Нет,
вы останетесь у меня!
     Через час Сорви-голова был заперт в каземате позади бастиона Мачты.
     Один, в темной  конуре, с часовыми для охраны. Полная темнота, сырость,
тяжелый,  спертый  воздух,  непрестанный гром пушек вокруг  -- жизнь бедного
Сорви-головы была не веселая.
     Каждый день  массивная дверь  каземата с шумом отворяется. Добрый майор
приходит  посидеть   с  пленником  часок.   Это  новое   выражение  симпатии
Остен-Сакена, дозволившего эти свидания по просьбе майора. Русский офицер  и
французский  сержант болтают,  как старые  друзья. Майору сорок лет.  Это --
гигант, с красивыми чертами лица, с огненным  взглядом и звучным голосом. Он
прекрасно говорит по-французски, и, слушая его, Сорви-голова часто думает:
     -- Мне  знаком  этот голос! Что-то странное есть в  нем, особенное, что
волнует меня! Этот голос похож на голос моего отца!
     Офицер рассказывает ему новости,  говорит  о Франции, которой не знает,
но которую любит.
     Сорви-голова описывает  ему военную жизнь в Африке, борьбу  с  арабами,
засады и разные приключения своей разнообразной жизни.
     Эти беседы продолжаются около десяти дней.
     Их прерывает только бомбардировка.
     Ночью  с 17 на 18 июня все орудия союзной  армии гремят безостановочно.
Снаряды пушек, мортир обрушиваются  на осажденный  город. Целый  вихрь пуль,
гранат,  ураган огня, пожирающий доки, склады, дома.  Сомнения  нет, это  --
атака. И Сорви-головы там нет! Какой ужас!
     Успех битвы  и  победа  7  июня,  очевидно,  вскружила  все французские
головы,  даже  голову Пелиссье,  человека  положительного  и  серьезного. Он
торопится  пожать плоды  победы. Взяли один бастион,  почему  же  не взять и
Малахов курган?
     Вперед!
     Главнокомандующий  торопится,  потому  что  имеет  на  это  причины.  С
некоторых пор у него возникли серьезные разногласия с императором. Он суров,
даже  груб со своими подчиненными генералами, и те успели наговорить на него
императору. Они критикуют его действия, порицают его характер, подрывают его
авторитет.
     Хитрый и  ловкий, под  своей  суровой оболочкой,  Пелиссье  хочет одним
верным  ударом  вернуть  себе  милость  императора и  смутить  врагов.  Зная
суеверие императора,  Пелиссье назначает  атаку  на 18 июня, день  битвы при
Ватерлоо, желая своим  успехом изгладить всякое воспоминание о роковом дне и
добавить блестящую страницу в истории Франции.
     Кроме  того,  командир   императорской   гвардии,   генерал   Рено   де
С-Жан-д'Анжели, -- личный друг императора. Пелиссье дает  ему главную роль в
атаке, он будет командовать вторым корпусом зуавов  -- армией Боске. Все это
очень легко сделать такому человеку, как Пелиссье, который не боится ничего.
     Боске  получает   16  июня  в   два  часа  пополудни   приказ  передать
командование своим полком генералу Рено де С-Жан-д'Анжели и присоединиться к
резервному корпусу. Нелепый расчет! Жалкая идея!
     Новый  командир  д'Анжели,  самый  обыкновенный солдат, совсем не знает
местности,  не знает войска. Солдаты также не  знают  его.  Тогда как Боске,
любимец солдат, отлично изучил топографию местности и знает всех своих людей
наперечет. Его орлиный взгляд, горячее слово, могучий жест, геройская осанка
и легендарная храбрость делают его живым олицетворением своего полка.  Одним
словом, жестом  он умеет  воодушевить дивизии, бригады,  полки, батальоны  и
роты!
     Нет  ничего  удивительного,  что его грубое и  несправедливое замещение
встречено с гневом и удивлением.
     Соленый Клюв с новой трубой на спине и с рукой  на перевязи, резюмирует
общую мысль:
     -- Боске! У нас один Боске! Когда крикнешь:  "Да здравствует Боске!" --
это  идет  из  сердца, из  уст.  звучно, красиво! Попробуйте закричать:  "Да
здравствует  Рено де С-Жан-д'Анжели!" Я вас поздравляю!  Перед фронтом полка
очень будет красиво! Тарабарщина, и не выговоришь!
     Битва  продолжается  целые  часы.   Сорви-голова  с   тяжелым  чувством
прислушивается к шуму ожесточенной битвы.
     Мысль  о решительной победе французов  заставляет биться его сердце, он
надеется на освобождение. Н о когда он вспоминает, что там дерутся без него,
что он не может сдержать обещание,  хотя находится недалеко  от своих, -- им
овладевает отчаяние.
     Сорви-голова бегает, как лев в клетке. Голова его горит,  в ушах шумит,
горло пересохло. У него вырываются крики гнева и ярости.
     Это продолжается  пять  часов,  пять  часов  тоски и гнева!  Ежеминутно
Сорви-голова прислушивается, надеясь услышать победный крик французов...
     Мало-помалу шум  битвы  стихает. В  городе, на  бастионах,  на батареях
слышны радостные восклицания на незнакомом языке.
     Колокола громко звонят. Русские,  видимо, торжествуют. Значит, французы
разбиты?
     --  Несчастье!  Эти  мужики  торжествуют...  победили  наших  стрелков,
линейцев, зуавов! Несчастье:  русские гонят нас  -- и с таким генералом, как
Боске! -- восклицает Сорви-голова и мечется в своей мрачной клетке.
     Ему неизвестна обида, нанесенная Боске, его замещение.
     Попытка Пелиссье захватить Малахов курган  оказалась преждевременной  и
закончилась  полной неудачей. Битва началась  при  неблагоприятных условиях.
Дивизии слишком рано  открыли  огонь. Плохо переданное приказание  задержало
прибытие бригады. Беспорядок, нерешительность, колебание! Вместо того  чтобы
бросится на приступ массой и ошеломить русских, полки тянутся поодиночке  --
по  приказанию  нового начальника,  который медлит  и  не  умеет воодушевить
людей.
     Русские успевают ввести резерв и  защитить бастион. В восемь часов утра
французская армия  нaсчитывает двух убитых и четырех раненых генералов и три
тысячи  пятьсот человек, выбывших  из строя...  Русские  потеряли пять тысяч
пятьсот человек.
     Пелиссье  понимает,  что  новые  жертвы  не  приведут  ни   к  чему,  и
приказывает отступить.
     Через два дня Пелиессье отослал назад генерала д'Анжели и снова поручил
Боске командование вторым полком зуавов.

ГЛАВА V


     Дама в черном  в лазарете. -- Она  оживает. -- Бред. - Букет цветов. --
Тотлебен тяжело ранен.  - Удивительные работы русских. - Мост. -- Письмо. --
Удар молнии. -- Тайна. -- Форт Вобан. -- Рождественская роза.
     Против  всякого вероятия  дама  в  черном  не  умерла  от  своей  раны.
Благодаря   искусству   доктора   Фельца   и   самоотверженности   Розы  она
поправляется.
     Днем  и ночью, забывая усталость, сон,  лишения,  Роза следит за каждым
жестом,   словом,  движением   раненой,  исполняет   ее   малейшие  желаний,
предупреждает ее нужды, успокаивает одним  словом ее гнев, возбуждение.  Это
ангел-хранитель   больной!   Сначала  доктор  хотел   перевезти   княгиню  в
константинопольский  госпиталь,  но  она упорно отказывалась, потому  что ее
терзала одна мысль о разлуке с Розой, к которой она глубоко привязалась.
     -- Роза,  дорогое дитя! Я  предпочитаю  умереть  здесь, подле вас,  чем
выздороветь там, вдали... -- говорила княгиня.
     -- Сударыня, не  говорите  о  смерти, --  отвечала  Роза со слезами  на
глазах, -- мне тяжело это слышать... вы поправитесь... я уверена в этом!
     -- Дорогое дитя! Как вы добры! Вы заботитесь обо мне, как о матери!
     -- Я так люблю вас, как будто вы -- моя мать... другая мама Буффарик!
     --  А  я, Роза...  мне кажется,  что