чиновниках, господами начальниками на имя
вашего   высокопревосходительства  препровожденные,   имею  честь
представить, с моей стороны доверенность вашего
высокопревосходительства стараясь заслужить справедливостию моего
донесения".

В  продолжение сражения  были минуты,  в которые  невозможно было
допускать уверенности  в счастливом  окончании оного. Я  послал к
великому  князю  записку,  что  необходимо  ускорить  движение  к
переправе  чрез  Днепр и  тотчас  перейти  его, дабы  сражающиеся
войска  не  встретили препятствий  при  переправе, ибо  надлежало
ожидать,  что  неприятель  будет  нас преследовать  стремительно.

Командующий  арриергардом барон  Корф, далеко  еще не  дошедши до
большой дороги, заметил, что неприятель не только не понуждал его
к    скорейшему   отступлению,    напротив    старался,   занимая
перестрелкою, его задерживать,  в том вероятно предположении, что
отбросит сражающиеся  наши войска  от пункта соединения  дорог, и
арриергард  наш   останется  отрезанным.  Не   имели  успеха  сии
соображения его, и арриергард прибыл к войскам.

8-го   числа   арриергардом   командовал  генерал-адъютант   граф
Строганов[31]  (Павел Александрович); 1-й  кавалерийский корпус и
гренадерские полки  Павловский, С.-Петербургский  и Таврический с
достаточною   артиллериею   его   составляли.   Судя  по   силам,
употребленным в  сражении, по кратковременности  его, нельзя было
потерю неприятеля полагать чрезвычайною, но таковою утверждали ее
все,   доставшиеся   нам   пленные   офицеры.  Итак,   неприятель
ограничился  одним  за  нами  наблюдением. Большую  часть  дня  я
оставался с  арриергардом, страшась  и за слабость  его состава и
сомневаясь  в  искусстве  начальствующего  им.  Невдалеке  назади
главнокомандующий приказал  на случай  подкрепления иметь готовые
войска.

Медленно отступающий  арриергард я  оставил далеко, и  поздно уже
возвратясь к армии, удивлен  был, найдя ее еще не переправившеюся
за  Днепр,  ибо опоздавший  со  своею  колонною генерал  Дохтуров
занимал переправу.  Можно почесть весьма  счастливым случаем, что
неприятель не  пришел к переправе  в одно время с  нами, чему, по
положению места, трудно было  препятствовать, или не иначе, как с
чувствительным весьма уроном.

9-го числа вся 1-я  армия, соединясь за Днепром, пришла к селению
Усвятье.  Днем   прежде  2-я  армия   расположилась  недалеко  от
Дорогобужа. В состав  арриергарда поступили многие егерские полки
и кавалерия.  Им командовал  генерал-майор барон Розен,  состоя в
полном  распоряжении  генерала  от  кавалерии  Платова,  которому
приказано оставаться у самой переправы долее, дабы собрались люди
усталые.  Сильные  партии  должны  отправиться вверх  по  Днепру,
наблюдая, чтобы не беспокоил неприятель отправленные из Смоленска
обозы  и  транспорты  чрез  Духовщину на  Дорогобуж.  Все  прочие
тяжести и все раненые отправлены из Духовщины в Вязьму и были вне
опасности.

10-го   числа  войска   имели  растаг.  Арриергард   был  далеко.
Главнокомандующий вместе  с великим князем  и князем Багратионом,
сопровождаемые   всеми  корпусными   командирами  и   многими  из
генералов,  осматривали  выбранную  полковником  Толем для  армии
позицию.  Главнокомандующий  заметил ему,  что  на правом  фланге
находится  высота,  с которой  удобно  действовать на  протяжении
первой  линии  и  что   надлежит  избежать  сего  недостатка.  На
предложение его занять высоту редутом ему указано на озерцо между
высотою и  конечностию линии,  препятствующее давать подкрепление
редуту и даже способствовать ему действием батарей, расположенных
ниже  его.  Если устроить  обширное  укрепление,  на оборону  его
обращенная часть  войск будет свидетелем сражения,  участия в нем
не  принимая.  Вытесненная, может  лишиться средств  отступления.
Полковник Толь отвечал, что лучшей позиции быть не может и что он
не понимает,  чего от него требуют,  давая разуметь, что он знает
свое   дело.   Главнокомандующий  выслушал   его  с   неимоверною
холодностию,  но  князь  Багратион  напомнил  ему,  что,  отвечая
начальнику и  сверх того  в присутствии брата  государя, дерзость
весьма неуместна  и что за то  надлежало слишком снисходительному
главнокомандующему  надеть на  него  солдатскую суму,  и что  он,
мальчишка, должен бы чувствовать, что многие не менее его знакомы
с предметом. Найден также  левый фланг позиции весьма порочным, и
потому войска,  не занимая позиции, перешли  на ночлег, не доходя
Дорогобужа, а полковнику Толю  приказано расположить их на другой
день  подле   города.  Между  тем  село   Усвятье  заняла  пехота
арриергарда.  Передовые   посты  были  уже   недалеко  и  теснимы
неприятелем. Отряд  генерал-адъютанта Васильчикова, оставшийся на
левом  фланге   прежней  позиции,   вступил  в  дело,   и  корпус
генерал-лейтенанта Раевского готов был ему в помощь, но кончилось
незначущею перестрелкою, и далее ничего не предпринял неприятель.
Арриергард  атамана   Платова  остался  в  с.   Усвятье  и  отряд
генерал-адъютанта Васильчикова на прежнем месте - на левом крыле.

Атаман   Платов  сказывал   мне  о   показании  взятого   в  плен
унтер-офицера польских  войск, что будучи у  своего полковника на
ординарцах, видел он два дни сряду приезжавшего в лагерь польский
под  Смоленском  нашего офицера  в  больших серебряных  эполетах,
который говорил  о числе  наших войск и весьма  невыгодно о наших
генералах.  Разговорились мы  с генералом  Платовым о  других, не
совсем благонадежных  и совершенно  бесполезных людях, осаждавших
главную квартиру  и между прочими  о флигель-адъютанте полковнике
Вольцогене,  к  которому  замечена  была особенная  привязанность
главнокомандующего.  Атаман  Платов в  веселом расположении  ума,
довольно смешными  в своем роде шутками  говорил мне: "Вот, брат,
как   надобно  поступать.   Дай  мысль  поручить   ему  обозрение
французской армии и направь  его на меня, а там уже мое дело, как
разлучить немцев.  Я дам ему провожатых,  которые так покажут ему
французов,  что в  другой  раз он  их не  увидит".  Атаман Платов
утверждал, что знает других, достойных равной почести. "Не мешало
бы,  - сказал  он, - если  бы князь  Багратион прислал к  нему г.
Жамбара, служащего при начальнике Главного штаба графе Сен-При, в
распоряжения которого он  много вмешивается". Много посмеявшись с
атаманом Платовым,  я говорил ему, что  есть такие чувствительные
люди, которых  может оскорбить подобная шутка,  и филантропы сии,
облекаясь наружностию человеколюбия, сострадания, выставляют себя
защитниками прав человека.

Обе  армии находились  у  Дорогобужа. Отряд  2-й армии  на правом
берегу  Днепра против  города сменен  корпусом генерал-лейтенанта
Багговута.  Полки  кавалерийские в  команде генерал-майора  графа
Сиверса  замещены драгунским  полком  полковника Крейца  и частию
казаков. Позиция занята была  стесненная и обращенная в противную
сторону.  Главнокомандующим  отмечена  грубая  ошибка  полковника
Толя: не  доставало места  для расположения войск,  при других ее
недостатках.  Ему  сделан жесточайший  выговор, исправить  ошибки
поручено  другому.  Последствий  от  того не  было,  и  намерение
ожидать  неприятеля  вскоре  отменено.  Полковник Толь,  отличные
имеющий  познания своего  дела, не  мог впасть в  подобную ошибку
иначе, как  расстроен будучи строгим  замечанием князя Багратиона
за   неприличные,  излишне  смелые,   ответы  главнокомандующему,
военному  министру.   Чрезмерное  самолюбие   его  поражено  было
присутствием многих весьма свидетелей.

1-я армия осталась до вечера; 2-я армия тотчас начала выступать и
потянулась вверх по левому  берегу реки Осьмы, дабы занять идущую
от стороны Ельни дорогу  и не дать неприятелю воспользоваться ею,
также  и для  удобнейшего движения  обеих армий.  Князь Багратион
имел неосторожность  приказать арриергарду  своей армии следовать
за  нею. Командующий  оным генерал-адъютант  Васильчиков, отходя,
оставил  однако  же  небольшой  отряд конницы  с  генерал-майором
Панчулидзевым  (Черниговского  драгунского  полка) для  удержания
связи  с  главным арриергардом  атамана  Платова  и чтобы  скрыть
отступательное  движение наших  войск.  Генерал-майор Панчулидзев
отошел, не известя атамана Платова. Неприятель занял его место на
фланге нашего арриергарда и небольшою частию конницы наблюдал его
движение. Она,  обманувшись дорогою,  обошла генерал-майора князя
Панчулидзева, совсем того не  желая, и нашлась между им и армиею.
Встретившись  внезапно и  не без  опасения, открыли  один другому
путь свободный не сделавши выстрела.

Во время  пребывания армии при Дорогобуже  неприятель в некоторых
силах,  далеко   оставя  наш  арриергард,   прошедши  по  дороге,
называемой   старою  Смоленскою,   в   трех  верстах   от  города
расположился   на   левом  нашем   крыле.  Беспечная   охранением
арриергарда  наша армия  не знала  о столько  близком присутствии
неприятеля, но и он  ничего предприять не смел против сил наших в
совокупности.  Сие происшествие  может служить  наставлением, что
если арриергарды  в близком  расстоянии один от  другого, они все
должны  быть  подчинены одному  начальнику  для содержания  общей
между ними  связи. Бывают  случаи, что по мере  обширности цепи в
состав  ее  входящие  разного  рода войска  имеют  своих  частных
начальников,  которые   не  согласуют  своих   действий  с  общим
распоряжением.   Из   самого  опыта   усмотрев  сии   неудобства,
начальство    удалило    их    введением   полезных    изменений.

При  отступлении армии  от Дорогобужа арриергард  атамана Платова
имел  горячее  с неприятелем  дело.  Пехота  наша, состоявшая  из
егерей, получила  новое право  на уважение неприятеля,  и дан ему
урок быть осмотрительным.  После многих неудачных усилий, понесши
приметный  урон, неприятель  остановился. Арриергард  удержался в
позиции и  отступил, когда армия уже  довольно удалилась. Наконец
прошел чрез Дорогобуж не более двух верст, давши армии достигнуть
селения Семлева. Никогда армия не бывала в таком отдалении, и для
того   предположено   остановиться  два   дня  для   отдохновения
утомленным  войскам и  нужно было  починить обувь  солдатам. Было
также  в виду,  чтобы  спасающиеся жители  из городов  и селений,
обозами своими затруднявшие движение армии, могли отойти далее. В
первый  день отдохновения  атаман Платов прислал  занимать лагерь
для   арриергарда,   донося,  что   стремительно  атакующий   его
неприятель допустил  его остановиться в восьми  верстах, а в ночи
он придет в селение  Семлево. Причина столько скорого отступления
заключалась в  том, что пехота арриергарда  не была употреблена в
продолжение дня, и неприятеля должна была удерживать одна застава
(так  была названа)  из двухсот  казаков при одном  есауле. Места
были довольно лесистые, и несколько стрелков достаточно, разгоняя
казаков, беспрепятственно открывать себе путь.

1-я армия  должна была оставить Семлево;  равномерно отошла и 2-я
армия,  на  одной с  нею  высоте по  левую сторону  находившаяся.
Атаман Платов  не раз уже был  замечаем нерадиво исполняющим свои
обязанности, а князь Багратион сказал мне, что когда находился он
с ним в отступлении  из Литвы, он изыскивал[32] способ возбуждать
его  к  предприимчивости  и  деятельности чрезвычайной,  проведав
непреодолимое   его    желание   быть    графом.   Мне   причиною
недеятельности   его  казалось  простое   незнание  распоряжаться
разного   рода   регулярным   войском,   особенно   в   действиях
продолжительного времени.  Быть начальником казаков решительным и
смелым не  то, что  быть генералом, от  которого требуется другой
род  распорядительности в  связи с искусством  непременно. Атаман
Платов,  принадлежа   к  числу  людей  весьма   умных  и  отлично
проницательных, не мог не видеть, что война 1812 года в свойствах
своих не  сравнивается с  теми, в которых он  более многих других
оказал способностей.

От генерала  от инфантерии Милорадовича получено  известие, что с
войсками, сформированными им в  городе Калуге в числе шестнадцати
тысяч человек, большею частию  пехоты, поспешает прибыть к армии.
Сняв ранцы и с  пособием подвод, пехота проходила не менее сорока
верст  в сутки.  Войска  сии нужны  были для  пополнения  убыли в
полках,  особенно   в  кавалерии,   беспрерывно  употребляемой  в
арриергарде.

Атаману Платову приказано удерживать неприятеля сколько возможно,
не   оставляя    пехоты   без    действия.   Генерал-лейтенанту
Багговуту [33] ,  идущему  с  корпусом на  правом  фланге  армии,
предписано наблюдать  идущего за ним в  больших силах неприятеля;
его арриергарду иметь связь с передовыми войсками атамана Платова
с  левой стороны;  с правой  - с донскими  полками генерал-майора
Краснова,   также   преследуемыми  особенною   частию  войск   по
направлению от Духовщины. От  сих полков должен быть сильный пост
в селе Покрове, где  пресекаются дороги из Дорогобужа в Сычевку и
из Вязьмы в Белый.

Отправлен  отряд  из двух  драгунских  полков, двух  гренадерских
баталионов   и  четырех   орудий  конной  артиллерии   в  команде
генерал-майора Шевича54, которому приказано, пройдя Вязьму, выйти
на дорогу к Духовщине  и подкрепить генерал-майора Краснова, дабы
дать  время  обозам  и тяжестям  1-й  армии  пройти Вязьму,  куда
проникнув  небольшая партия  могла бы  произвести замешательство.

Отряду генерал-адъютанта  барона Винценгероде,  весьма легкому по
его составу, предоставлено действовать  на фланге неприятеля и по
возможности  угрожать   его  тылу.  Из   расположения  его  между
Духовщиною и Белым, в  случае если усилится неприятель, он должен
отступить к Сычевке и  давать о себе известие чрез генерал-майора
Краснова.

Инженер-генерал-лейтенант Трузсон и обеих армий
генерал-квартирмейстеры отправлены в Вязьму для изыскания позиции
армиям и укрепления оной.

Все  вообще  распоряжения  принимали  вид важных  приуготовлений.
Начальнику  артиллерии  приказано иметь  запасные  парки ближе  к
армии.

Главнокомандующему  при рапорте  моем  представил я  в подлиннике
рапорт  полковника   Толя,  просившего  увольнения  от  должности
генерал-квартирмейстера,  чувствуя   будто  бы  себя  неспособным
отправлять  оную.   Я  объяснил   при  том,  что   имею  его  под
начальством, я свидетелем был трудов его, усердия и деятельности;

в сражениях же он являл опыты предусмотрительности. Должность его
не поручена никому другому, и он продолжал отправлять ее. Впрочем
непродолжительно  было снисхождение главнокомандующего  к просьбе
моей, и  он получил  приказание выехать из армии,  и отправился в
Москву, где оставался без всякой должности.

Благовременно сделал  я распоряжения, чтобы раненые, находившиеся
в Вязьме, были все вывезены далее. По настоятельности главного по
медицинской  части  инспектора Виллие  должен  я  был также  дать
направление  раненым  2-й армии,  избегая  столкновения на  одной
дороге.  Москве, столице  устрашенной,  горестно было  бы зрелище
нескольких тысяч страждущих[34].

Атаман  Платов доставил  взятого в плен  французского полковника,
посланного  вице-королем  италиянским  к  неаполитанскому  королю
Мюрату в  село Семлево, из которого  намеревался он вытеснить наш
арриергард.  Пехота  наша дралась  упорно,  неприятель с  большим
уроном  оставил   село  Семлево  в  наших   руках.  Часть  успеха
принадлежит генерал-майору  барону Розену, которому атаман Платов
предоставил полное действие.

Инженер-генерал-лейтенант  Трузсон не  нашел позиции,  которая бы
закрывала  Вязьму. По  превосходству  сил неприятель  мог, обходя
фланг армии, угрожать дороге на Гжатск.

Главнокомандующий, пробывши  один день в Вязьме,  переехал в село
Федоровское в десяти верстах от города.

Раненых  отправлено   большое  количество;  оставалось  еще  1600
человек,  но  благодаря деятельности  дежурного генерала  Кикина,
которому  много   вспомоществовал  Ставраков,  комендант  главной
квартиры,  ни один  из  них не  достался неприятелю.  Успели даже
увезти сто  тысяч аршин  холста, который один  купец предложил на
госпиталь, и 70 пудов разных лекарств из вольной аптеки. Заметить
надобно,  что  неприятель  приближался,  и  купец,  для  оказания
великодушия  защитникам  отечества,  ожидал  сигнала  французской
пушки.   Главнокомандующий   занимал   прекрасный  дом   богатого
откупщика; в  погребе у  него было столового  хорошего вина более
нежели  на 20  т[ысяч]  рублей, и  ни за  какую цену  нельзя было
достать одной  бутылки. Откупщик опасался выказать,  где оно было
закопано.  Впоследствии расторопные  французы дали  свет сокрытым
сокровищам на сожаление бережливому  откупщику и конечно не менее
всем уездным собственникам.

Позиция  при   селе  Федоровском  имела  немалые   выгоды  и  уже
воздвигнуты  некоторые  укрепления.  Недостаток  воды -  малейший
порок  ее.  Озеро  на левом  крыле  армии  заключалось в  берегах
болотистых и  топких, с трудом доступных.  Полковник Манфреди, по
части путей сообщения при армии, сделал насыпь, входящую в озеро,
но  по  причине  отдаления  была она  для  людей  затруднительна.
Неприятель, приблизясь  к позиции,  мог овладеть водопоем,  в чем
воспрепятствовать  ему  невозможно было.  Итак, армия  продолжала
отступление.

Около селения Царево-Займище усмотрена весьма выгодная позиция, и
главнокомандующий   определил  дать  сражение.   Начались  работы
инженеров,  и армия  заняла  боевое расположение.  Места открытые
препятствовали  неприятелю скрывать  его движения. В  руках наших
возвышения,   давая    большое   превосходство   действию   нашей
артиллерии,  затрудняли приближение неприятеля;  отступление было
удобно.

Много раз  армия наша, приуготовляемая к  сражению, перестала уже
верить  возможности  оного,   хотя  желала  его  нетерпеливо;  но
приостановленное  движение армии,  ускоряемые  работы показывали,
что намерение главнокомандующего решительно, и все возвратились в
надежде видеть конец отступления.

Получено  известие  о  назначении  генерала от  инфантерии  князя
Голенищева-Кутузова главнокомандующим  всеми действующими армиями
и  о скором  прибытии его  из С.-Петербурга [35]. Почти  вслед за
известием  приехал  в   Царево-Займище  князь  Кутузов  и  принял
начальство над 1-ю и  2-ю Западными армиями. Если единоначалие не
могло   совершенно  прекратить   несогласие   между  командующими
армиями, по  крайней мере  оно было уже  безвредно и продолжалось
под  лучшими формами.  Но  возродило оно  ощутительным образом  в
каждом из подчиненных надежду на прекращение отступления, большую
степень порядка и успехи. Несправедливо было бы упрекать генерала
Барклая   де  Толли   отступлением.  При  Смоленске   видно  было
превосходство сил  неприятельских и точнейшие полученные сведения
делали его необходимым.

Князь  Кутузов  на  пути   своем  к  армии  приказал  Московскому
ополчению следовать в соединение с армиею.

Главнокомандующий,    справедливо    недовольный    беспорядочным
командованием атамана Платова  арриергардом, уволив его от оного,
позволил  отправиться из  армии, и  он находился в  Москве, когда
князь Кутузов дал ему  повеление возвратиться к донским казакам в
армии. Арриергард  поручен генерал-лейтенанту  Коновницыну, и он,
отступая  от  Вязьмы, упорно  защищался  на  каждом шагу.  Первый
приказ  князя  Кутузова  был  об отступлении  по  направлению  на
Гжатск. В  нем объяснена  была потребность присоединить  идущие к
армии подкрепления.

От  Гжатска  в  арриергарде   было  несколько  горячих  сшибок  с
чувствительною  с  обеих  сторон  потерею,  но  генерал-лейтенант
Коновницын доставлял  армии несравненно более спокойствия, нежели
прежде атаман Платов.

В  Гжатск прибыли  войска  под командою  генерала Милорадовича  в
числе 16-ти тысяч человек и разделены по полкам.

Князь   Кутузов  вознамерился   дать  сражение  близ   Колоцкого
монастыря[36]. Также