в,  сопутствующих  каждому  новому
циклу  космического  времени.  Сам  же  Космос  образует  "тело
музыки"*.
     Что касается взглядов  на  строение  Вселенной,  то  здесь
отмечены разные подходы. Одним ученым она представлялась в виде
яйца  (космологическая  идея,  весьма  популярная  и  в  других
древних культурах). Небо охватывает вещественный мир  наподобие
скорлупы;  Земля  же,  точно желток, плавает в водной стихии --
белке. Небо вращается вокруг полюсов; при этом китайцы, судя по
всему,  имели  представление  о  нескольких  полюсах  --   двух
географических  и  двух магнитных. Земля находится в постоянном
движении, но люди  не  замечают  этого,  как  команда  в  трюме
плывущего  судна  (любопытно,  что  к  точно  такой же аналогии
спустя   много   веков   прибег   Галилей    при    обосновании
относительности движения). Другие ученые рассматривали небо как
стеклянный  колпак;  оно  вращалось,  со  всех сторон охватывая
выпуклую Землю, но не касаясь ее.
     Исключительный интерес к астрономии на протяжении веков  и
тысячелетий  всегда  обусловливался практическими потребностями
-- навигацией,   хронологическими    расчетами,    составлением
календарей,     что,     в     свою     очередь,    диктовалось
сельскохозяйственными нуждами, укладом  и  ритмом  общественной
жизни.  Христианская  церковь,  как  и мусульманская, оказывала
постоянную моральную и материальную  поддержку  астрономическим
изысканиям  и  публикациям,  если  они  только не противоречили
официальной идеологической доктрине. Это было связано  с  чисто
прагматическими   потребностями,   в   частности,  определением
христианских  праздников,  особенно   Пасхи.   Именно   данными
обстоятельствами была вызвана необходимость реформы устаревшего
календаря, которую осуществил в 1582 году римский папа Григорий
ХIII.  По  григорианскому  календарю,  получившему  имя  своего
покровителя, основная часть человечества живет по сей день.

     ЛИНЗЫ, КОТОРЫЕ ПЕРЕВЕРНУЛИ КАРТИНУ МИРА

     Как бы ни была развита космология Старого и Нового  Света,
сколько  бы  тысячелетий  она  ни  насчитывала  и  в  какие  бы
возвышенные мифологические, поэтические  и  научные  образы  ни
облекалась,  --  у  нее  был один непреодолимый недостаток: все
наблюдения и вычисления производились исключительно  на  основе
данных, полученных с помощью невооруженного глаза. По существу,
вся  история  мировой астрономии и космологии делится на две не
равные по времени части -- до и после изобретения телескопа.
     Но вначале был Коперник (1473--1543). Смелый мыслью, но не
духом, -- он жил и действовал с постоянной оглядкой  на  мнение
церковных иерархов и долгое время не решался опубликовать давно
написанный  труд  --  дело  всей  его  жизни  --  "Об обращении
небесных тел" (рис. 40). По существу, Коперник так и не  увидел
всю  книгу напечатанной. Она вышла в свет уже после его смерти,
а   больному   автору   показывали   лишь   набранные    листы.
Первоначально  изданный  труд, которому суждено было произвести
подлинную революцию в науке и умах, назывался  "Шесть  книг  об
обращениях"  ("De Revolutionibus, libri VI"). Латинское слово в
ее названии действительно включает ту  же  лексическую  основу,
что   и   слово   "революция",  дословно  означая  "переворот",
"круговорот".  Сказав  Солнцу  "Остановись!",  как  написано  в
эпитафии,  посвященной Копернику, он поместил дневное светило в
центре мироздания, доказав, что планеты вращаются вокруг него.
     Еще до опубликования  знаменитой  книги  Коперник  активно
распространял  свои  идеи  в  письмах  и устных дискуссиях. Всю
просвещенную   Европу   будоражили   семь   чеканных   тезисов,
сформулированных великим польским ученым и мыслителем:

     Центр  Земли  не  является центром мира. <...> Все, что мы
видим  движущимся  на  небосводе,  объясняется  вовсе  не   его
собственным движением, а вызвано движением самой Земли. Это она
вместе  с  ближайшими  ее  элементами совершает в течение суток
вращательное движение вокруг  своих  неизменных  полюсов  и  по
отношению  к  прочно  неподвижному  небу. <...> Любое кажущееся
движение Солнца не происходит от его собственного движения; это
иллюзия, вызванная движением Земли и ее орбиты, по  которой  мы
вращаемся  вокруг Солнца или вокруг какой-то другой звезды, что
означает, что Земля совершает одновременно несколько движений.
             Николай Коперник. Очерк нового механизма мира

     Идеи Коперника  моментально  стали  мощным  импульсом  для
формирования  нового мировоззрения и проведения астрономических
исследований. Провозвестником первого стал "неистовый  Ноланец"
-- Джордано   Бруно   (1548--1600),   сожженный  на  костре  по
приговору    инквизиции    и    за     страстную     пропаганду
гелиоцентрической  системы  мира, и за учение о множественности
миров и бесконечности Вселенной.
     Главным представителем опытных "бестелескопных" наблюдений
был датчанин  Тихо  Браге  (1546--1601)  (рис.  41).  Вместе  с
учениками  (среди  которых был и гениальный Кеплер) ему удалось
составить удивительно точные таблицы  движения  светил,  внести
поправки  в  карту  звездного неба, обнаружить происходящие там
изменения (невероятно смелая и  рискованная  мысль  в  условиях
господства  доктрины  абсолютной неизменности Мироздания). Тихо
Браге, в частности, обосновывал это  с  помощью  наблюдения  за
изменениями  яркости  обнаруженной им "новой звезды" (рис. 42).
(Только в ХХ веке  поняли,  что  Тихо  Браге  открыл  редчайшую
сверхновую  звезду.)  Ее  открытие  явилось громом среди ясного
(точнее -- звездного) неба. Дело в том, что и сам  астроном,  и
весь  ученый  и неученый мир были убеждены: согласно Священному
писанию, Вселенная была сотворена однажды и раз и навсегда.  Со
дня   божественного  творения  в  ней  по  определению  --  как
выражаются логики -- ничего больше не должно появляться. А  тут
целая   звезда!  Сегодня  данный  феномен  объясняется  просто:
вспыхнула сверхновая. Но в ХVI веке  появление  нового  светила
означало потрясение научно-теологических основ.
     В Россию гелиоцентрические идеи проникли практически сразу
же после  их  обнародования в Западной Европе (рис. 43). В ХVII
веке русской читательской общественности  был  хорошо  известен
переводной  трактат  "Зерцало  всея  Вселенныя",  где  подробно
излагалась теория Коперника. А  спустя  еще  столетие  в  домах
россиян  можно  было  увидеть большую печатную космографическую
картину с изображением "глобуса земного и небесного"  (то  есть
карты звездного неба), где теория Коперника (наряду с системами
Птолемея,   Тихо   Браге   и   Декарта)  пояснялись  не  только
прозаически, но и в стихах (виршах):

     Коперник общую систему являет:
     Солнце в середине вся мира утверждает.
     Мнит движимей земли на четвертом небе быт,
     А луне окрест ея движение творит.
     Солнцу из центра мира лучи простирати,
     Оубо землю, луну и звезды освещати*.

     Однако подлинная  революция  в  наблюдательной  астрономии
произошла   после   появления   в   Европе  первых  телескопов.
Изготовленные разными шлифовальщиками линз и торговцами  очков,
они  демонстрировались  то в одном, то в другом научном центре.
На основании устных сведений уже в 1607  году  великий  Галилео
Галилей  (1564--1642)  самостоятельно изготовил свой первый еще
не вполне совершенный телескоп (рис. 43).

     * Ровинский Д.А. Русские народные картинки. Кн.  2.  Листы
исторические, календари и буквари. Спб., 1881. С. 279.
     Сначала я сделал себе свинцовую трубу, по концам которой я
приспособил два оптических стекла, оба с одной стороны плоские,
а с другой   первое  было  сферически  выпуклым,  а  второе  --
вогнутым; приблизив затем глаз к  вогнутому  стеклу,  я  увидел
предметы  достаточно  большими  и  близкими; они казались втрое
ближе и в девять раз больше,  чем  при  наблюдении  их  простым
глазом.   После   этого   я   изготовил  другой  прибор,  более
совершенный,  который  представлял   предметы   более   чем   в
шестьдесят   раз  большими.  Наконец,  не  щадя  ни  труда,  ни
издержек, я дошел до того, что построил себе  прибор  до  такой
степени  превосходный,  что  при  его  помощи предметы казались
почти в тысячу раз больше и более чем в тридцать раз ближе, чем
пользуясь только  природными  способностями.  Сколько  и  какие
удобства  представляет  этот  инструмент как на земле, так и на
море, перечислить было  бы  совершенно  излишним.  Но,  оставив
земное, я ограничился исследованием небесного...
                        Галилео Галилей. Звездный вестник

     Перед  изумленным ученым воистину открылась "бездна, звезд
полна": оказалось, что Млечный Путь  состоит  из  бесчисленного
множества маленьких звездочек, а между знакомыми звездами видны
десятки  и  сотни  новых,  доселе незаметных для невооруженного
глаза. На Луне Галилей обнаружил горы и  долины.  Были  открыты
спутники Юпитера и фазы Венеры. Казалось, мир должен немедленно
обомлеть   от  восторга.  Но  даже  бесспорные  опытные  данные
вызывали неприятие и обвинения в фальсификации.
     Очевидное -- еще не значит общепризнанное.  Хрестоматийным
фактом  до  сих  пор  считается  показательное демонстрирование
Галилеем своего телескопа 24 ученым в Болонье. Ни один  из  них
не увидел спутников Юпитера, хотя в расположении звезд и планет
разбирались   прекрасно.   Даже   ассистент   Кеплера,  горячий
сторонник гелиоцентрической  системы,  который  был  специально
делегирован  великим  ученым на публичную демонстрацию, не смог
толком ничего разглядеть. Вот что он сообщал в  письме  Кеплеру
по  горячим  следам:  "Я  так  и  не  заснул 24 и 25 апреля, но
проверил инструмент Галилео тысячью разных способов и на земных
предметах, и на  небесных  телах.  При  направлении  на  земные
предметы  он  работает превосходно, при направлении на небесные
тела обманывает: некоторые неподвижные звезды [была  упомянута,
например,    Спика    Девы]   кажутся   двойными.   Это   могут
засвидетельствовать  самые  выдающиеся   люди   и   благородные
ученые...  все  они  подтвердили,  что инструмент обманывает...
Галилео больше нечего было сказать, и  ранним  утром  26-го  он
печальный   уехал...   даже  не  поблагодарив  Маджини  за  его
роскошное угощение..."
     Сам Маджини писал Кеплеру 26 мая: "Он  ничего  не  достиг,
так  как  никто  из  присутствовавших  более двадцати ученых не
видел отчетливо новых планет; едва ли он сможет  сохранить  эти
планеты".  Несколько  месяцев  спустя  Маджини повторяет: "Лишь
люди, обладающие острым  зрением,  проявили  некоторую  степень
уверенности".   После   того  как  Кеплера  буквально  завалили
отрицательными письменными отчетами о наблюдениях  Галилея,  он
попросил  у  Галилея доказательств. "Я не хочу скрывать от Вас,
что  довольно  много  итальянцев  в  своих  письмах   в   Прагу
утверждают, что не могли увидеть этих звезд [лун Юпитера] через
Ваш  телескоп. Я спрашиваю себя, как могло случиться, что такое
количество людей,  включая  тех,  кто  пользовался  телескопом,
отрицают  этот  феномен?  Вспоминая о собственных трудностях, я
вовсе не считаю невозможным, что один человек может видеть  то,
что  не способны заметить тысячи... И все-таки я сожалею о том,
что подтверждений со стороны других людей приходится ждать  так
долго...  Поэтому,  Галилео,  я  Вас  умоляю  как можно быстрее
представить  мне  свидетельства   очевидцев..."   Галилей   как
раз-таки и ссылался на таких очевидцев, подтверждавших открытие
великого  итальянца.  Но  смысл  этой  удивительной переписки в
другом:  мало,  оказывается,  смотреть  в  телескоп  --   нужно
обладать не столько хорошим зрением, сколько зоркостью ума.

     Под прицельным огнем инквизиции, только что отправившей на
костер    Джордано    Бруно,   Галилей   продолжал   отстаивать
гелиоцентрическую концепцию Вселенной, подкрепляя ее все новыми
и новыми астрономическими и физическими фактами. Затасканный по
судам и тюрьмам, больной, полуослепший, но  не  сломленный,  --
великий  ученый  явился открывателем новой эры в наблюдательной
астрономии.  С  момента,  когда  Галилей   направил   сделанную
собственноручно  "трубу"  в  небо,  начался отсчет практической
революции -- переворот в  экспериментальном  естествознании.  В
следующем   веке   весомый   вклад  в  развитие  наблюдательной
астрономии внес Исаак Ньютон. Он  изобрел  принципиально  новую
"зрительную  трубу"  --  телескоп-рефлектор  (рис.  45). Отныне
телескоп сделался неотъемлемым и мощнейшим  средством  научного
познания  и  в  какой-то  мере  олицетворением  прогресса самой
науки.
     Чем дальше проникали ученые в глубь Вселенной,  тем  более
интригующими  становились тайны Мироздания. Конечно, Тайна была
всегда,  и  она,  как  спасительный  огонек   надежды,   манила
подвижников  науки,  больных  и  одержимых этой Тайной. Каждому
чудилось: вот сейчас он распахнет дверь, и человечество  шагнет
из темноты незнания и заблуждения на широкий и светлый простор.
Но  действительность  оказывалась совсем иной. За первой дверью
обнаруживалась другая, столь же наглухо захлопнутая, за ней  --
третья, четвертая, десятая, сотая. И так -- без конца. Познание
по   неволе   и   необходимости   превращается   в  непрерывное
преодоление тайн. Каждый настоящий исследователь -- царь  Эдип,
который   ищет   ответы   на   все   новые   и   новые  загадки
Сфинкса-Природы.
     Дальнейшее победное шествие науки в  ХVII  и  ХVIII  веках
неотделимо  от  успехов  теоретической и практической механики,
неотъемлемой частью  которой  явилась  небесная  механика.  Оно
представлено  величайшими  умами, составившими гордость и славу
человечества, творившими в разных странах: Иоганн Кеплер  --  в
Германии,  Рене  Декарт  --  во  Франции, Христиан Гюйгенс -- в
Голландии, Исаак Ньютон -- в  Англии,  Михаил  Ломоносов  --  в
России.  В результате их усилий была обоснована механистическая
картина Природы и Космоса. В науке на долгое время установились
относительное единодушие и спокойствие.
     В ХIХ веке наблюдательная астрономия по-прежнему опиралась
на прочный  фундамент  механистического  мировоззрения,   закон
всемирного   тяготения,  постоянные  измерения  и  скрупулезный
математический расчет. В это время астрономия являлась одной из
немногих естественных наук, где точные практические  вычисления
составляли   основное   занятие  ученых.  Некоторые  выдающиеся
открытия вообще делались  "на  кончике  пера",  то  есть  путем
математических  вычислений и расчетов за письменным столом. Так
были открыты, к примеру, некоторые из крупных астероидов,  а  в
дальнейшем  --  две  новые, ранее неизвестные планеты Солнечной
системы -- Нептун и Плутон.
     Последнее открытие произошло уже  в  нашем  веке.  ХХ  век
вообще  необычайно раздвинул границы наблюдательной астрономии.
К чрезвычайно усовершенствованным оптическим  телескопам  (рис.
46)   добавились   новые,   ранее   совершенно   невиданные  --
радиотелескопы (рис. 47, 48), а затем и рентгеновские телескопы
(последние применимы только в  безвоздушном  пространстве  и  в
открытом  космосе)  (рис.  49).  Точно  так  же исключительно с
помощью   спутников   и   высотных   аэростатов    используются
гамма-телескопы,   которые   по   существу  представляют  собой
счетчики  g-фотонов  (рис.   50),   позволяющие   зафиксировать
уникальную   информацию  о  далеких  объектах  и  экстремальных
состояниях  материи  во  Вселенной  (в  частности,  при  помощи
гамма-аппаратуры  одно время усиленно пытались (и -- теперь уже
ясно -- безуспешно) установить в  отдаленных  участках  Космоса
наличие  изолированных  областей,  состоящих  из антивещества).
Данные,  полученные  с  помощью  новых  приборов,  отличны   от
привычных  фотографий  --  зато  позволяют  получить уникальные
результаты.
     На  этом  список  новых  представителей  "телескопического
семейства"    не   исчерпывается.   Правда,   для   регистрации
ультрафиолетового  и   инфракрасного   излучения   используются
обычные  телескопы  --  с  той  разницей,  что  в первом случае
применяются алюминированные зеркала, а во втором  --  объективы
изготовляются  из мышьяковистого трехсернистого стекла и других
специальных сортов стекла. Полученное из  Космоса  инфракрасное
излучение  затем  преобразуется в тепловую или фотонную энергию
для того, чтобы его было удобнее измерять. Как  и  в  случае  с
g-лучами,  аппаратуру,  регистрирующую  инфракрасное излучение,
требуется поднимать на большие высоты.  С  ее  помощью  удалось
открыть  много  ранее  неизвестных  объектов,  постичь  важные,
нередко  удивительные  закономерности  Вселенной.  Так,  вблизи
центра    нашей   галактики   удалось   обнаружить   загадочный
инфракрасный  объект,  светимость  которого  в  300   000   раз
превышает    светимость    Солнца.    Природа    его    неясна.
Зарегистрированы  и  другие  мощные   источники   инфракрасного
излучения,  находящиеся  в других галактиках и внегалактическом
пространстве.
     Создания  принципиально   новой   аппаратуры   потребовала
нейтринная  астрономия.  Опираясь на вывод физиков-теоретиков о
существовании вездесущей  и  всепроникающей  частицы  нейтрино,
которая  образуется  при  термоядерных  реакциях  (в  том числе
происходящих  в  недрах  Солнца  и  звезд),  астрономы-практики
предложили  для  ее  регистрации  (и, соответственно, получения
уникальной   информации)   необычную   установку,   ничем    не
напоминающую привычный телескоп. Приборы размещают по принципу:
не поближе к небесным объектам, а подальше (точнее -- поглубже)
от   них.  Наиболее  подходящими  для  экспериментов  оказались
заброшенные шахты. Так, в 1967 году в  Хоумстейкских  шахтах  в
Южной  Дакоте  (США)  на  глубине 1490 метров была смонтирована
мощная установка (рис. 51) в виде громадных баков,  наполненных
400 000 литрами перхлорэтилена: согласно теоретическим расчетам
он  должен  был  получать  и накапливать информацию о солнечных
нейтрино (а, возможно, и от других  источников).  К  сожалению,
эксперимент  не дал положительного результата. Но для науки это
тоже  результат!  Впрочем,  точка  на   нейтринной   астрономии
поставлена  не  была.  Нейтринные  детекторы живут и действуют,
отбирая и накапливая информацию о космических частицах  высоких
и сверхвысоких энергий, поступающих из внеземных источников.
     Существуют   проекты   и  других,  не  менее  экзотических
"телескопов", например,  детектора  гравитационных  волн  (рис.
52),  способных дать всеобъемлющую информацию о ранее неведомых
тайнах Вселенной. И наверняка это не  предел  совершенствования
астрономических   средств   наблюдения.  Они  непременно  будут
эволюционировать и дальше по мере развития самой науки.

     ХХ ВЕК -- УТРАТА ОПРЕДЕЛЕННОСТИ

     Для ученых ХIХ века (впрочем, так же, как и для многих  их
предшественников   и   преемников)  тайны  мироздания  зачастую
перемещались     из     природно-наблюдательной     сферы     в
абстрактно-математическую    плоскость.    Ньютону,    Лапласу,
Максвеллу, Пуанкаре, Эйнштейну, Минковскому, десяткам и  сотням
других   первопроходцев   в  науке  казалось,  что  объективная
гармония  Мира   и   многообразие   Вселенной   постигается   и
раскрывается  в  первую  очередь  через  математическую теорию,
красоту вычислений и  архитектурную  стройность  формул.  Можно
даже   вообще   не   наблюдать   звездное  небо  --  достаточно
"поколдовать" над листком бумаги,  испещренным  математическими
знаками   и   символами,   упорядочить  их  в  заданном  мыслью
направлении, "поведать алгеброй гармонию" Космоса, и он  тотчас
же раскроет свои сокровенные тайники.
     В  ХХ  веке  эта  теоретическая  драма  (если не трагедия)
усугубилась  до  крайнего   предела.   Между   двумя   главными
действующими  лицами  -- наблюдаемой Вселенной и описывающей ее
теорией  --  начались  нестыковки   и   конфли