ый!
     В  общем, долго рассказывать как все  это  раскручивалось. Сразу скажу,
что следователь -- от умственного перенапряжения, наверное -- стал совершать
безумные поступки... После того, как в  сейф  положили новые  тыщи, он лично
взял  пистолет, спрятался  за портьерой, простоял там часа четыре  и  --  не
поверите! -- в дырочку  увидел-таки того, кто опять, в третий раз, попытался
спереть деньги! Клянусь, так и было!
     -- Здорово! -- сказал Михаил Сергеевич.
     -- Но что особенно важно, -- продолжил Шурик, -- так это то, что именно
этот-то человек --  единственный, из тех, о ком точно  было известно, что он
имел  доступ  к   сейфу,   --  Шурик   сделал  многозначительную  паузу,  --
отсутствовал у следователя в списке подозреваемых.
     --  А  почему?  Потому,  что  следователю,  настоящему  коммунисту,  не
карьеристу, а действительно идейному...
     -- Бывали такие, -- кивнул, внимательно  слушавший все это время, Семен
Семенович...
     -- ... ему, -- продолжил Шурик, -- просто в  голову не могла прийти, --
Шурик  стукнул  себя  по  лбу,  --  такая чудовищная  мысль,  что партвзносы
экспроприировал тот самый  старичок-большевичок, о котором я  уже говорил --
секретарь парткома. Он тогда вроде  спутался  с какими-то  антикоммунистами-
демократами, не помню уж, время,  сами помните, тогда сложное было, -- Шурик
отхлебнул пива.  --  Впрочем, это сейчас  совершенно не важно:  для чего  я,
собственно, все рассказываю? Понимаете?
     Семен Семенович и Михаил Сергеевич смотрели на Шурика.
     -- Обратите внимание,  какая ситуация:  перебирает  следователь все-все
версии, просчитывает все-все варианты, да? И одну версию,  одну-единственную
-- причем, ту, которая  совсем на поверхности! -- в упор не видит. Не вносит
старичка-большевичка в свой список. Факт? Факт. Как объяснить?..
     -- Ты же сам говорил, что спутался... -- нерешительно высказался Михаил
Сергеевич. Шурик выругался:
     -- При чем тут это. Семен Семенович, понимаете, о чем я?..
     Семен Семенович с интересом слушал.
     --  В чем моя  проблема?  Проблема  в том,  чтобы разобраться, как  так
вышло, что  следователь -- вроде бы профессионал, -- все-таки, не все версии
вначале подготовил. Пропустил одну.
     Семен Семенович понимающе закивал.
     -- Вот это я и имел в виду, -- сказал Шурик, -- под проблемой неполноты
пространства версий, понимаете теперь?..  Так  вот, Семен  Семенович.  Я  по
этому   поводу  кое-какие,   так  сказать,   методологические   рекомендации
понапридумывал,  а правильно,  или нет  --  не  знаю.  Поможете  советом? --
улыбнулся Шурик. -- Экспертиза специалиста, так сказать...
     -- Интересно! Очень, очень интересно, Шурик! --  сказал Семен Семенович
радостно. -- Ты сам, наверное, не понимаешь, как точно по  адресу обратился!
-- Шурик улыбался и моргал глазами. -- Методология -- мой конек, -- объяснил
Семен  Семенович,  --  уже  очень давно. Сколько мне  из-за этого  вытерпеть
пришлось!..  И можно сказать, "Феликс"  на этом  держится. Давай, что  там у
тебя  за  метод?  Ну!  Порадовал  ты  Шурик  меня!  И  проблему  выделил  --
действительно очень важную.
     Шурик  даже замялся как-то. Открыл тетрадку,  полистал,  почитал что-то
про себя, отложил, опять взял. Наконец, еще подумав, осторожно начал:
     --  Ну, общепризнанно,  что  феноменологический подход к логике,  --  с
каждым словом  он, почему-то, все больше волновался, -- ...нет, не так... --
и опять замолчал.
     -- Да ты не волнуйся. И не  стесняйся, попроще говори.  Сразу  давай, в
чем суть твоего решения?..
     Шурик, краснея, помолчал, пошевелил губами.
     Семен Семенович и Михаил Сергеевич внимательно слушали.
     -- Ну  как вам это просто объяснить!  --  не выдержал Шурик. -- Я целую
книгу,  можно сказать,  написал  об  этом,  а тут  в двух словах...  Сейчас,
попробую... -- он опять задумался.
     -- Ну  логику,  самую элементарную, вы помните?..  -- спросил он  через
полминуты у Семена Семеновича. -- Рассмотрим множество всех  небессмысленных
малых посылок некоего силлогизма...
     Семен Семенович с Михаилом Сергеевичем испуганно переглянулись.
     --  А  может  --  как ты сам  говорил  --  на примере?..  --  осторожно
посоветовал  Семен Семенович. Шурик взглянул  на него,  поднял брови,  потом
вдруг закивал головой:
     --  Да!  Именно!..  Спасибо.  Сейчас!  --  сказал  он, закрыв  глаза  и
сосредотачиваясь.
     -- Есть, --  сказал  он, наконец,  открыв глаза.  -- В  общем, э... как
этот... как Шерлок Холмс. Да.
     Семен Семенович и Михаил Сергеевич удивленно замигали.
     Помолчав  с  полсекунды,  они  опять переглянулись  и  прыснули,  потом
захохотали.  Михаил Сергеевич  платком для  вытирания  усов принялся утирать
слезы, Семен Семенович, повторяя  тихонько, на разные лады: "Шерлок Холмс!..
Ватсон!..",  сполз по  стенке  и, весь  дергаясь от смеха, уткнулся в колени
лицом.
     -- Я всегда знал, что вы идиоты, -- помолчав, сказал Шурик. Он зачем-то
подвигал  по столу кружку,  бережно  спрятал  свою тетрадь обратно в пакет и
уставился в лужу пива на столе.
     На  съезде подводили итоги  какого-то голосования. У соседнего  столика
подвыпившая  девушка с  растрепанными  волосами хрипловатым  голосом просила
хмурого, налысо выбритого юношу поцеловать ее:
     --  Поцелуй,  ну  поцелуй,  пожалуйста,  ну  пожалуйста...  --  жалобно
повторяла она  и тянулась к  нему  пухлыми  губами. Тот  отворачивался, вяло
отталкивал ее и жевал рыбу...
     Семен   Семенович,   почти  перестав   наконец  смеяться,  поднялся  и,
постанывая, принялся извиняться перед Шуриком. Михаил Сергеевич, всхлипывая,
обнял Шурика и примирительно поцеловал его.
     --  Ты  лучше не  обижайся,  просто  у  меня  настроение сегодня  очень
веселое. Объясни нормальным человеческим  языком, что имел в виду, -- сказал
Семен Семенович, вытирая слезы. -- Тоже  должен  нас  понять! Ну! -- и опять
засмеялся. -- Я думал у тебя и вправду методология...
     -- Давай, давай, -- сказал Михаил Сергеевич. -- Все, больше не смеемся,
-- и снова прыснул.
     -- Козел, -- сказал Шурик. И, обращаясь уже только к Семену Семеновичу,
попросил: -- Вы действительно поймите, о чем я говорю. Пожалуйста! Это же...
Это же просто!.. У меня не методология, у меня только постановка проблемы!
     Семен  Семенович  и  Михаил  Сергеевич  на  этот  раз  сдержались,  оба
сосредоточенно кивнули.
     --  Вот вы,  Семен  Семенович, выехав  на место преступления  и  собрав
какие-то данные садитесь  и  начинаете  думать. В эти минуты  ваша  мысль...
плывет,  так сказать,  по  течению,  или  же  вы осознанно  --  подчеркиваю:
осознанно! на основании  каких-то логических норм!  -- выделяете вначале все
без  исключения  возможные  версии,  чтобы их --  потом  уже  --  проверять,
логически сопоставлять  друг с другом, все такое  прочее? То, чего  явно  не
сделал следователь в деле о взносах. Теперь понятно?
     И добавил рассерженно: -- Видите, не такой уж я и придурок.
     Семен Семенович и Михаил Сергеевич жестами выразили полное согласие.
     --  И спросить  у вас, Семен  Семенович, я только одно это и  хотел! --
продолжил  Шурик.  -- Выписываете вы сначала  -- в  качестве особого этапа в
расследовании -- все-все версии происшедшего? Но так, чтобы точно уж все без
исключения версии  перебрать, беспристрастно. Чтобы  потом работать  с  этим
полным набором версий. Или нет? -- Семен Семенович улыбнулся.  -- Вот и все,
--  Шурик  стащил  с  головы шапочку,  сунул ее в карман ватника и замолчал,
почему-то уставившись в большую лужу пива на сером заплеванном столе.  Семен
Семенович не выдержал  и  взглянул в  лужу.  В ней  он  увидел  перевернутое
отражение  Шурика,  их  взгляды  встретились.  Шурик  попросил  тихонько: --
Расскажите, как вы поступаете? Правда нужно...
     Михаил Сергеевич тоже, сбоку, удивленно  уставился в лужу пива, пытаясь
понять, что они там высматривают. Все трое  молчали. На съезде  тоже  что-то
притихли, похоже, опять затеяли голосование.
     -- Как  я  провожу  расследование? Гм... --  переспросил,  улыбнувшись,
Семен  Семенович. Задумавшись,  он осторожно поднес  к губам кружку  с пивом
цвета чайной розы на самом донышке.
     -- Что ж. Вот как раз и расскажу историю про детский сад! Ту, о которой
только что  вспоминал!  Очень для  тебя  показательная  в  плане методологии
выйдет  история. Именно то, что тебе  нужно. Отработка версий. --  Пригладив
усы  он  спросил: -- Ты, я вижу,  хоть трактатов и не пишешь,  тоже не прочь
байку послушать, а, Сергеич?
     -- О чем речь, Семеныч!
     -- Ну а  тогда, Шурик, что надо сделать? --  сказал Семен Семенович. Он
нахмурился,  пристукнул  кулаком  по  столу  и,  улыбнувшись,  объяснил:  --
Быстренько. За пивом!
     Испугавшийся  было   Шурик   рассмеялся,  сгреб  шесть  пустых  кружек,
ввинтился в толпу у прилавка продираясь поближе к Сереже.
     --  Пошел на подхват, --  молвил  Михаил Сергеевич,  собирая оставшиеся
кружки.
     Семен  Семенович, оперев подбородок о ладонь и посмеиваясь, разглядывал
зал. Он посмотрел,  как тихонько плачет  растрепанная, все еще  нецелованная
девушка  у соседнего столика;  как Шурик, расплескивая пиво,  передает через
головы полные кружки Михаилу Сергеевичу, как носит их тот по четыре к столу,
как, улыбаясь до ушей, возвращается Шурик с рыбкой на бумажных тарелочках.
     --  Суки!  --  продолжая  улыбаться,  выругался  Шурик.  --  Толкаются,
сволочи, как в... на вокзале!..
     Улыбался  и  Михаил Сергеевич,  улыбался, глядя  на них обоих,  и Семен
Семенович.
     -- Ну? -- кивнул Шурик Семену Семеновичу. -- Начнем?.. Что это за дело?
     Семен Семенович кивнул в ответ, задумался, взял кружечку.
     --  Начнем,  --  сказал он, громко отпив  два глотка. -- Дело  довольно
необычное...
     За окном валил мокрый снег, налипавший на ветки деревьев и плечи людей.
Над проспектом  Мира зажглись  вдруг желтые  фонари --  как-то  незаметно  и
неожиданно рано стемнело, наверное из-за плохой погоды.
     --  Рассказывать,  Шурик, я  буду,  все-таки,  не  про то,  как  я  сам
раскручивал это очень непростое дело. Лучше, мне кажется, будет, если ты сам
сможешь все сделать. А я буду в случае чего только помогать, говорить -- так
я рассуждал,  или нет.  Сам все  раскрутишь  -- отлично поймешь и мой метод.
Идет?
     -- Идет! -- удовлетворенно кивнул Шурик.
     -- Начну я, поэтому, к ак  положено:  с самого-самого начала, --  Семен
Семенович достал  из  кармана длинную  черную трубку с серебряным кольцом на
мундштуке и  не спеша набил ее табаком,  поглядывая косо, как,  размахивая у
самого лица  плачущей девушки руками, громко втолковывает ей что-то ее лысый
возлюбленный, Михаил Сергеевич угостил Шурика "Беломором". Все закурили.
     -- Так вот. Темным  зимним  утром, -- начал свой странный рассказ Семен
Семенович, -- родители, приведя детей в детский сад, обнаружили, что входная
дверь заперта... -- говорил он негромко, отчетливо, лишь изредка  замолкая и
попыхивая трубкой... Шурик и Михаил Сергеевич внимательно слушали.
     --  На снегу, выпавшем в начале  ночи, не было еще никаких  следов,  и,
естественно, первой  мыслью  стоявших у дверей  было: "Эти  подлецы проспали
начало рабочего дня!".  Но нянечка тетя  Катя,  пришедшая вскоре,  озадачила
всех  словами  о том, что  в  садике  на  ночь  оставалась другая нянечка --
Ниночка  -- с четырьмя круглосуточниками. Все заволновались  и принялись еще
громче  стучать  в  дверь  "Не  иначе,  что-то  там  случилось",  --  первой
почувствовала недоброе тетя Катя.
     Пришла вторая воспитательница,  у которой были  свои  ключи от двери, и
все  поняли,  что дверь  заперта  изнутри. Еще примерно через полчаса, когда
совсем рассвело, решили дверь ломать. Детишки, сидевшие на скамейках у ворот
садика, очень обрадовались таким приключениям, мрачные  родители при участии
очень кстати подвернувшегося участкового принялись вышибать дверь,  что им в
конце концов и удалось: отскочила, разодрав в клочья дверной косяк, стальная
петля, в которую изнутри была  вставлена державшая  дверь  тяжелая задвижка,
запертая, к тому же, на висячий замок. То  есть  (это я  сразу тебе  говорю,
Шурик, чтобы ты не ломал голову), снаружи дверь так запереть было совершенно
невозможно. Ну и, к тому же, свежий снег без единого следа.
     -- Угу... -- Шурик задумчиво закивал.
     -- Первыми  в дом  вошли  участковый  милиционер  и  еще  двое  мужчин,
остальные  остались у дверей. Вскоре эти двое вышли обратно и попросили всех
расходиться  по  домам,  ничего  не  объясняя,  но  очень  волнуясь.  Тут же
подъехала вызванная участковым следственная бригада...
     --  Кошмар,  -- тихо  сказал  Михаил Сергеевич.  --  Что-то  сделали  с
детьми?..
     -- Нет,  --  Семен  Семенович  как-то  странно  взглянул  на  него.  --
Следующая порция информации,  Шурик, -- Семен Семенович выпил  одним глотком
полкружки  пива, сморщился, закрыл лицо руками. Отняв наконец  руки от лица,
он,  уже совершенно спокойно, сказал: -- Ниночка висела  на  люстре в  самой
большой  комнате,  веревка, перекинутая через крюк  люстры, была привязана к
батарее так, что ноги Ниночки примерно метра не доставали до пола.
     Шурик напряженно думал.
     -- А  дети? -- опять  спросил Михаил Сергеевич, -- как они?  Сколько их
там было?
     -- Четверо.  Два мальчика  и две девочки,  всем  по пять лет.  Они  еще
сладко спали. Их тут же унесли.
     -- Здание садика, конечно, обыскали? -- спросил Шурик.
     -- От подвала и до крыши,  -- вздохнул Семен Семенович. -- Нигде никого
не было. И никаких необычайных вещей, ничьих следов...
     Все выпили немножко пива.
     -- Если это было убийство, -- задумчиво сказал Шурик,  -- то, очевидно,
возможны  только  две  версии:  первое -- либо  убийца,  сделав  свое  дело,
выбрался из садика...
     -- Я уже сказал: нет. Дверь. Снег. Здесь все, в плане версий, сложилось
на редкость  удачно. На всех окнах -- решетки, хорошие, крепкие решетки, люк
на чердак закрыт изнутри на висячий замок. Заперта изнутри  дверь  запасного
выхода на втором этаже, видно, что после недавнего ремонта ни ее, ни люк, ни
окна не открывали. Форточки -- крошечные. И, опять же, решетки на окнах...
     -- Либо, -- продолжил Шурик, -- второе: убийца спрятался внутри и вышел
потом.
     -- Нет. Внутри действительно никого не было. Выйти незаметно он не смог
бы.
     Шурик почесал лоб, и, уткнувшись носом в кулак, задумался.
     -- А почему, -- резонно спросил Михаил Сергеевич, показав на Шурика. --
этот...  Шерлок  Холмс...  так  прицепился  к  убийству?  Она  ведь  -- сама
повесилась, верно?..
     Шурик, и вправду, смутился и,  вопросительно кивнув, взглянул на Семена
Семеновича.
     Семен  Семенович разжег  гаснущую трубку: -- Здесь и началось все самое
неприятное, -- сказал  он и, вздохнув, объяснил: -- Нет, Шурик,  нет  Михаил
Сергеич, это не было самоубийство...
     Шурик и Михаил  Сергеевич,  теперь уже оба, вопросительно  смотрели  на
Семена Семеновича. Тот  отпил еще  немного пива,  нахмурился на мгновение  и
продолжил, вставив трубку в угол рта:
     -- Версия о  самоубийстве,  действительно,  сразу  же  после  того, как
оказалось,  что  обычными  способами преступник выбраться вроде  бы  не мог,
стала  основной... -- Семен Семенович  выпустил  облако  дыма. -- Но вот что
было  необычного  в  этой версии. Как  обычно  человек  вешается?.. -- Семен
Семенович  посмотрел на Шурика.  -- Давай, перебери, что ли, как ты говорил,
все-все варианты...
     Шурик чуть  подумал и сказал: --  вариант,  собственно, один.  Человек,
пока он жив, надевает  петлю на шею и  затем  использует свой вес:  либо,  я
знаю, есть такие случаи -- поджимает ноги, но здесь это не проходит, нянечка
висела   высоко...   --   Семен   Семенович   кивнул,   --   ...либо   самое
распространенное -- прыгает  с  подставки или  выталкивает подставку  из-под
себя.
     Семен Семенович  несколько раз кивнул головой  и сказал: -- Все  дело в
том, что никакой подставки рядом не было.
     Все  замолчали. Стало слышно, как  спорят о чем-то  хриплыми голосами у
соседнего столика растрепанная девушка и лысый юноша.
     -- А... -- начал Шурик, но Семен Семенович перебил его:
     -- Да. Эта идея тоже  была  на поверхности --  что подставку  каким-то,
неясным  пока  образом,  --  Семен  Семенович  быстро  взглянул  на  Михаила
Сергеевича, -- каким-то образом  убрали после того,  как девушка повесилась.
Ты это хотел сказать, Шурик? -- Шурик кивнул. -- Так вот, -- продолжил Семен
Семенович, -- оказалось, что подставки не было вообще.
     Шурик  и  Михаил  Сергеевич молчали.  Семен  Семенович пододвинул новую
кружку  пива, отпил из нее большой глоток  и объяснил,  как  это определили.
Нянечка, и в  самом деле, ниоткуда не прыгала. Во-первых, на нянечке не было
обуви,  и  нигде  во  всем садике,  кроме  недавно  вымытого пола --  ни  на
столиках,  ни  на  подставках  для цветов,  нигде  --  не  было,  почему-то,
отпечатков  ее  ног. Два очень  четких  отпечатка  ступней,  зато,  были  на
линолеуме под тем местом, где она висела. И, во-вторых, самое главное: когда
тело  сняли,  стало  ясно, каким образом оно оказалось  в том  положении,  в
котором его нашли. Растяжение  волокон веревки и потертости на крюке,  через
который  веревка  была  переброшена,  однозначно  говорили,  что  тело  было
подтянуто кверху за привязанный к батарее конец веревки.
     Шурик молча  выпил кружку  пива,  взял  у мрачно  замолчавшего  Михаила
Сергеевича еще одну папиросу, закурил.  Его  взгляд бессмысленно  блуждал по
столу, потом остановился на тарелочке с окурками. Все молчали.
     --  Значит, -- сказал, наконец, Шурик, -- ее повесили? Но как же  тогда
убийца смог выбраться?.. Семен Семенович!..
     Семен Семенович молча глядел на Шурика, затем перевел взгляд на Михаила
Сергеевича.
     -- Дверь заперта изнутри, -- сказал  тот. --  Повторите,  какие там еще
были выходы? -- Шурик тоже кивнул.
     -- Дверь,  окна, люк на  чердак, дверь черного хода. Еще преступник мог
проникнуть  в  здание  через канализацию.  В  принципе,  -- Семен  Семенович
смотрел на Шурика, -- и такая версия возможна, да?
     Шурик  недовольно нахмурился,  собрался что-то возразить, но передумал.
Семен Семенович продолжал: -- Но  единственный выход, которым  в этом здании
пользовались  --  входная  дверь.  Другие  варианты, вроде  замаскированного
подкопа  или происков нечистой  силы,  мы, я  думаю,  можем  отбросить, так,
Шурик?
     Шурик рассеянно кивнул.
     -- Как, вы сказали, была закрыта дверь? -- спросил он.
     Семен  Семенович подробно  описал  задвижку с висячим  замком,  дверные
петли,  сказал из  какого  материала  дверь  была сделана. Шурик внимательно
слушал.
     --  Меня сейчас интересует  прежде всего ключ,  -- выслушав все, сказал
он.
     -- Где был ключ?
     Михаил Сергеевич  насторожился,  Семен Семенович удовлетворенно  кивнул
головой и ответил:
     -- Его нашли в кармане халата нянечки.
     -- К чему это ты? -- спросил Шурика Михаил Сергеевич.
     -- Есть  еще одна версия, -- ответил Шурик. --  Если дверь была заперта
изнутри, то это не значит еще, что убийца не мог через нее выйти.
     Михаил Сергеевич недоуменно поднял брови.
     -- Ее могли закрыть после того, как убийца  вышел, -- тихо сказал Шурик
и сосредоточенно принялся раскуривать грозящую погаснуть папиросу.
     Все замолчали.
     --  Но  кто?  Сама  нянечка  ведь  не  могла! -- наконец спросил Михаил
Сергеевич. -- Ты на кого намекаешь?
     --  Да, -- сказал Шурик  и  опять  опустил глаза  на  папиросу. --  Это
элементарная  логика! Некто,  назовем  это  так,  остававшийся в доме помимо
убитой.
     Семен Семенович кивнул: -- Эта версия, естественно, тоже была. -- Семен
Семенович поднял палец: -- Но, во-первых, задвижка с замком была расположена
в верхней  части двери, более, чем  в полутора метрах от  пола. А