ла на чемодане  молодая  женщина.  У
ног  ее  лежал  мягкий  сверток,  завернутый  в  мешковину  и  крест-накрест
перевязанный шпагатом. Женщина была в легком пальто и блестящих  ботах.  Она
едва села на этот поезд. Наверное, женщина ехала без билета,  потому  что  в
вагоне хотя и с трудом, но можно было устроиться. В это беспокойное время  в
тамбуре не каждый решался оставаться.
   Толстяк  подергал  за  ручку:  дверь  в  вагон  была   заперта.   Женщина
настороженно следила за мальчишкой.  Не  глядя  на  нее,  толстяк  вышел  на
площадку и юркнул в другой тамбур, где его ждали приятели.
   - Полный порядок, - сказал он.
   Вожак нажал на ручку, и дверь в вагон, в котором ехал Витька, отворилась.
Он тут же захлопнул ее  и  мигнул  толстяку.  Тот  запер  ее  ключом.  Таким
образом, Витька если бы захотел снова войти в свой вагон, то не смог бы.  Но
Грохотов еще ничего не знал и сидел на ступеньках, крепко обхватив  поручни.
А за его спиной назревали большие события.
   - Я крови не жажду, - произнес напутственную речь вожак. - Угол  и  торбу
нужно взять без лишнего шухера. Если шалава начнет вопить, показать пику. Не
заткнется - под откос. Когда мы войдем в тамбур, ты, Рыжий, на всякий случай
открой наружную дверь...
   Вожак, по прозвищу Череп, оглядел своих помощников и решительно взялся за
ручку двери.
   - Чует мое сердечко, что  в  чемоданчике  добра  навалом,  -  ухмыльнулся
худощавый вор, показав золотой зуб.
   - Ты иди вперед, а я за тобой, - прошептал Рыжий.

   Витька  услышал  пронзительный  женский  вопль  и  вскочил  на  ноги.  Он
попытался открыть дверь, но она  была  заперта.  Тогда,  рискуя  упасть  под
колеса, шагнул на черный буфер, ухватился за металлическую лесенку,  ведущую
на крышу, и перепрыгнул на ступеньки следующего  вагона.  Крик  захлебнулся,
послышалось мычание, плач. Витька, еще не отдавая себе отчета,  что  делает,
навалился на дверь, и она легко  распахнулась.  Прямо  на  него,  запрокинув
голову, спиной падала женщина. Держась руками за поручни,  Витька  грудью  и
головой с каким-то неистовством стал заталкивать женщину обратно  в  тамбур.
Это ему  удалось.  Протиснувшись  вслед  за  ней  в  полутемный  тамбур,  он
захлопнул за собой дверь и прижался к ней спиной  На  него  с  удивлением  и
злостью смотрели три пары  глаз.  Женщина,  сжавшись  в  комок,  всхлипывала
рядом. Витька со свету не разглядел толком мальчишек. Едва  отдышавшись,  он
задал наиглупейший вопрос:
   - Что тут происходит?
   - Исполняем цыганские романсы, -  ухмыльнулся  Череп  и  сильным  толчком
двинул Грохотова в зубы.
   Адская боль в затылке помутила сознание. Снова,  как  тогда  на  полянке,
перед глазами появился разноцветный круг, медленно стал  расширяться,  меняя
радужные цвета, затем вдруг неожиданно уменьшился, превратился  в  точку,  и
Витька отчетливо увидел перед собой наглое ухмыляющееся лицо. Изо всей  силы
гудящей головой он боднул это мерзкое лицо. Вор отскочил к  другой  двери  и
схватился обеими руками за челюсть.
   - Пи-ку-у... - шипел он. - Кому говорю, пику-у!
   Один из его сообщников стоял, опустив руки и  открыв  рот.  На  лице  его
растерянность и изумление. Второй, с золотым зубом, поспешно  вытаскивал  из
кармана нож. Витька, не дожидаясь, лягнул его ногой. Вожак прыгнул к  Витьке
и, ударив в лицо, схватил обеими руками за куртку и  потащил  на  себя.  Ему
удалось подтащить Грохотова к второй двери. Не отпуская его, он прошипел:
   - Открывай!
   Вор с золотым зубом  наконец  разогнулся  и  бросился  к  противоположной
двери. Оттолкнув онемевшую от ужаса женщину, он распахнул тяжелую  дверь.  В
тамбур ворвался яростный грохот колес, шум ветра.
   - Пику-у! - снова зашипел Череп.
   Тут бы, наверное, Витьке и настал конец. Крепко зажатый  вожаком,  он  не
мог даже повернуться. Вор с золотым зубом вытащил финку с наборной ручкой  и
замахнулся...
   - Нет! - тонко крикнул толстяк и  сильно  ударил  вора  с  золотым  зубом
стальным прутом по руке. Финка упала на пол.
   - Череп, он сука-а! - завизжал вор с золотым зубом. - Он меня фомичем!
   Череп сильными толчками в грудь стал продвигать Витьку к открытой  двери.
Грохотов отталкивал его, стараясь высвободить руку для удара, но  вожак  был
выше и сильнее его. Витька уже ощущал спиной грохот и ветер. Еще полметра  -
и он полетит под откос...
   - Не надо, Череп, - услышал он знакомый, умоляющий голос. - Это же Витька
Грохотов...
   И Витька наконец узнал этот голос  -  голос  Сашки  Ладонщикова.  В  этой
опасной и стремительной схватке Грохотов не разглядел своего спасителя.  Уже
ветер трепал волосы на Витькиной голове, а грохот колес  был  где-то  совсем
близко, когда он почувствовал, что Череп ослабил свои объятия.
   - Отпусти, Череп! - уже не умолял, а требовал Сашка.  Он  вцепился  одной
рукой в спину вожака, а  стальным  прутом  отталкивал  наседавшего  на  него
Леньку Золотого Зуба.
   - Убью! - рявкнул Череп и обернулся. И тут Витька,  изловчившись,  вырвал
руку и хрястнул вожака снова  по  челюсти.  Тот  взвыл  и  отлетел  в  глубь
тамбура. Но тут же бросился на Витьку,  который  уже  успел  прислониться  к
стенке рядом с женщиной. Грохотов еще раз ударил Черепа  и  оказался  позади
него. Теперь Витька теснил ошалевшего от боли вожака к светлому квадрату, за
которым мелькали столбы и кусты. За его спиной, тяжело дыша, боролись  Сашка
и Ленька Золотой Зуб. Витька молотил руками без всякого разбору.  Видно,  он
еще раз задел вожака по челюсти, потому что тот охнул и схватился руками  за
лицо. И тут Витька нанес ему в подбородок великолепный  удар.  Череп  нелепо
взмах-гул  руками,  стараясь  за  что-нибудь   уцепиться,   и   с   коротким
захлебнувшимся воплем провалился в грохочущий проем вагонной  двери.  Витька
видел, как Череп, кувыркаясь через голову, покатился по крутому травянистому
откосу вниз...
   Когда Витька обернулся, то увидел в тамбуре только  женщину.  Она,  кусая
губы, смотрела на него. В глазах  ее  все  еще  был  ужас.  Сашки  и  Леньки
Золотого Зуба не было.
   - Где они? - спросил Витька, слизывая  кровь  с  губы.  Женщина  показала
глазами на дверь, ведущую в другой вагон. Витька бросился туда.  В  соседнем
тамбуре никого не было. Он подергал за ручку - дверь не  подалась.  И  тогда
Витька сообразил, где они. Выскочив на площадку между вагонами, он по  узкой
железной лесенке полез на крышу.
   Сашка и Ленька Золотой Зуб уже перебрались на следующий вагон и бежали по
бурой крыше. В одной руке Ленька держал чемодан.
   - Сашка-а! - закричал Витька, осторожно шагая по раскачивающейся крыше. -
Погоди-и, Са-ша-а!
   Ладонщиков остановился и оглянулся, но Золотой Зуб  двинул  его  в  спину
кулаком, и Сашка побежал дальше.  Тогда  Витька  тоже  припустил  по  крыше.
Железо продавливалось и гремело. Погоня  продолжалась  до  самого  паровоза.
Витьке в глаз попала угольная крошка, он остановился и стал тереть  к  носу.
Когда он снова пустился в погоню, то мальчишек на крыше не было. Подбежав  к
последнему вагону, Витька увидел, как Ленька бросил чемодан под откос. Они с
Сашкой уже стояли на подножке.
   - Стой, Сашка-а!  -  сквозь  свист  ветра,  грохот  и  пыхтение  паровоза
закричал Витька. - Я встретил твоего дядю-ю... Слышишь, дядю-ю!
   Сашка задрал голову, но Ленька что-то сказал ему и  показал  вниз.  Сашка
еще раз оглянулся и прыгнул. И сразу вслед за ним махнул с подножки Ленька.
   Сидя на крыше вагона, Витька видел, как  они  проехались  на  животах  по
песку и потом встали. Видно, насобачились сигать на ходу. Сашка во все глаза
смотрел на Витьку. Голова его медленно поворачивалась вслед поезду, который,
огибая подступившее к самой насыпи озеро, стал замедлять ход. И  Витька  что
было мочи опять закричал:
   - Прыгай на подножку-у! А то я спрыгну-у!..  Видя,  что  Сашка  стоит,  а
последний вагон уже миновал его, Витька выпрямился,  намереваясь  спуститься
вниз, и увидел, что Сашка обеими руками показывает на свою голову... Донесся
его далекий крик:
   - Мост... голову-у...
   Витька инстинктивно пригнулся, и в  ту  же  секунду  над  ним  загремело,
загрохотало, стало темно. Красные фермы  железнодорожного  моста,  казалось,
обрушились на поезд, похоронили его под собой. Когда вагон  вынырнул  из-под
моста, Витька увидел маленькую фигуру в свитере, догоняющую последний вагон.
Сашка бежал, размахивая руками и нагнув голову. На путях стоял его дружок  с
чемоданом  в  руке  и  грозил  кулаком.  Вот  Сашка  выбросил  вперед  руки,
намереваясь ухватиться за подножку, споткнулся и чуть не упал.
   - Ну еще нажми! - шептал Витька, сидя  на  вагоне.  Поезд  огибал  тускло
мерцающее сталью озеро, и на изгибе все было отлично видно.
   Сашка наконец ухватился  за  подножку.  Немного  проволочился  ногами  по
бровке, затем с трудом вскарабкался на первую ступеньку...
   Когда Витька возвращался по  крышам  к  своему  вагону,  по  обе  стороны
железнодорожной насыпи синели озера. Над ними летали чайки.  Свежий  влажный
воздух дурманил голову. Витька шел и улыбался. Когда он спустился в  тамбур,
крепкая рука вцепилась в его плечо.
   - Ну вот, - сказал рослый  человек  в  железнодорожной  фуражке.  -  Один
бандюга попался!
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. МОГИЛА НА БУГРЕ.
   Огненный вал с черным шлейфом разгуливал по широкому переспевшему ржаному
полю. Иногда пламя прижималось к земле - и тогда  клубился  густой  дым,  но
потом снова взметывалось вверх - и снопы искр разлетались  во  все  стороны.
Сразу за полем начинался сосновый бор.  Горячий  поток  воздуха  подхватывал
искры и языки пламени и бросал  на  деревья.  Потрескивала,  сворачиваясь  в
тугие кольца, красноватая кора, вспыхивали и гасли сосновые иголки.
   Трехтонка, резво подпрыгивая  на  вспаханной  снарядами  дороге,  мчалась
вдоль горящего поля. В кузове гонялись друг за другом  две  пустые  немецкие
канистры. В кабине сидели Илья Перченко и Витька  Грохотов.  Желтый  отблеск
пламени освещал их напряженные лица. Илья сгорбился, пальцы его, вцепившиеся
в баранку, побелели. Этот кусок дороги  обстреливали  из  минометов.  Сквозь
грохот канонады слышался тягучий и  унылый  свист  пролетающей  над  машиной
мины. Взрывы раздавались то впереди, то  сбоку.  Один  раз  мина  угодила  в
бушующее пламя. Взрыв взметнул в воздух черные комья земли и огненную шапку.
Илья покосился в ту сторону и еще больше  сгорбился.  Витька  сосредоточенно
смотрел на дорогу. Еще один взрыв! Комья земли и осколки застучали в борт.
   Но вот и долгожданный лес! Трехтонка на полной скорости нырнула под  сень
толстенных сосен и елей. Илья сбавил газ и вытер пот со лба.
   - Кажись, пронесло, - выдохнул он.
   - Далеко еще? - спросил Витька. Он был бледный и мрачный.
   - Вот бор кончится...
   Миновав опасное место, Илья успокоился и повеселел. Не выпуская  баранку,
он достал  махорку,  стопочку  газетной  бумаги,  зажигалку.  Долго  пытался
свернуть цигарку, но ничего не получалось. Дорога была неровной, извилистой,
Илья  хватался  за  руль  -  и  махорка  просыпалась.  Витьке  надоела   эта
свистопляска, он сам свернул цигарку, чиркнул зажигалкой и прикурил, а потом
сунул Илье в рот.
   - Ты еще не привык, - разговорился Илья. - Война есть война. Снаряд -  он
летит, сам не знает куда. Сегодня меня убьет, завтра тебя. Вот  сейчас  мина
запросто могла в нас угодить, но бог миловал... Сидишь с человеком,  ешь  из
одного котелка, спишь рядом, а завтра его наповал. Или тебя.
   В  лесу  было  непривычно  тихо.  Чуть  слышно  дубасил  крупнокалиберный
пулемет, ухали мины. Но это было где-то  в  стороне,  за  лесом.  По  правую
сторону в ельнике, подмяв под  себя  молодые  деревца,  стояли  наши  танки.
Механики в брезентовых куртках ковырялись в моторах. На пне, повесив голову,
сидел танкист в расстегнутой гимнастерке и учился играть на гармошке.
   Лес, танки - все  это  осталось  позади.  Трехтонка  снова  вырвалась  на
простор. Сразу за растоптанным в черных воронках  овсяным  полем  начиналась
деревня. Вернее, то, что от нее осталось:  груды  обугленных,  развороченных
бревен, рассыпавшиеся печки  и  колодец  с  задранным  журавлем.  Посередине
дороги кто-то  нарочно  воткнул  скворечник  на  длинной  жердине.  И  самое
удивительное - желтоклювый скворец преспокойно сидел на жердочке  и  смотрел
на приближающуюся машину. Илья объехал скворечник.
   В деревне - ни души. Война напрямик, не  разбирая  дороги,  прошла  через
нее, не оставив ничего живого и целого.
   За околицей Илья остановил машину.
   - Видишь бугор? - показал он, не вылезая из машины. - Это и есть братская
могила.
   Витька вылез и по траве пошел к бугру. Илья посмотрел вслед и,  приоткрыв
дверцу, крикнул:
   - Жди тут, я мигом обернусь!
   Захлопнул дверцу, дал газ и умчался по пыльной дороге дальше  в  тыл,  за
боевым грузом.

   Казалось, остановилось время и война куда-то ушла, забыв здесь  на  бугре
Витьку Грохотова. Неподалеку шумели  березы  и  осины.  Листья  вверху  чуть
заметно пожелтели, а внизу все такие же буйные и  зеленые.  Осколки  посекли
толстые стволы, и покрасневшая  древесина  источала  горький  сок.  В  одном
стволе крепко застрял ржавый зазубренный осколок.  Кто-то  повесил  на  него
помятый котелок, да так и забыл. В котелке сидела синица и звонко долбила  в
пустое дно.
   Братская могила была свежая. Желтая жирная  земля  лоснилась.  Химическим
карандашом на дощечке написаны фамилии похороненных. Четырнадцать фамилий, и
среди них - самая дорогая для Витьки фамилия: Николай Бессонов.
   Коля Бэс погиб за день до возвращения Витьки в полк. Случилось это так.
   Коля и несколько командиров были в штабе, когда немцы в обход проникли  в
тыл и неожиданно напали на них. Штаб находился в уцелевшей  деревянной  избе
на отшибе. Поблизости обосновался полевой лазарет. Немцы расстреляли раненых
и окружили избу.  Три  командира  и  Бэс  до  последнего  отстреливались  из
автоматов. Они подожгли документы, и дом загорелся. Немцы  стали  швырять  в
окна гранаты...
   Когда наши выбили  немцев,  Коля  Бэс  и  командиры  были  мертвы.  Бойцы
вытянули из горящего дома четыре обгорелых до неузнаваемости трупа.  Вечером
на  бугре  вырыли  братскую  могилу  и  с  почестями  похоронили  бойцов   и
командиров. Подполковник Ладонщиков произнес речь, дали залп из автоматов.
   Так погиб лучший друг Витьки Грохотова - длинный и нескладный Коля Бэс.
   Витька стоял у могилы, и ветерок шевелил на голове белые  волосы.  У  ног
качались желтые ромашки с облетевшими  лепестками.  На  могиле  тоже  цветы.
Кто-то рассыпал букет запоздалых осенних цветов.
   Над могилой остановилось  белое  облако.  Большое,  пушистое,  с  розовым
сиянием. Облако на какой-то миг заслонило солнце, легкая тень пролетела  над
могилой, и снова стало солнечно, светло. Глаза у  Витьки  сухие.  Это  очень
плохо, когда человек не  умеет  плакать.  Щемящая  боль  иногда  выходит  из
человека вместе со слезами. Боль и отчаяние намертво, как заклепка в железе,
сидят в Витьке. "Эх, Колька, Колька, - беззвучно шепчет он. - Как же это так
получилось?.. Не дождался ты меня, Бэс! Никого теперь у меня не осталось..."
Откуда-то издалека всплыло в памяти грустное лицо Верочки. "А я? -  спросила
она. - Я у тебя осталась!"
   Распалась Витькина компания... Где они сейчас все и что делают?.. Люся  в
Белом  городе  шьет  обмундирование  для  наших  бойцов,  Алла  ухаживает  в
госпитале за ранеными, Верочка сидит за партой и слушает учительницу,  Гошка
Буянов... О Гошке не хотелось думать.  Сломала  война  Гошку,  превратила  в
тряпку,
   А Сашка Ладонщиков? Так Витька и не смог его уговорить поехать  с  ним  в
полк к Ладонщикову Сашка сказал, что после всего, что с ним произошло, он не
сможет дяде посмотреть в глаза... Да и что он ему скажет? Связался с  темной
компанией, стал поездным вором. Майданщиком, по-блатному..
   С воровством Сашка завязал. Навеки. А  Ленька  Золотой  Зуб  -  такой  же
глупец, как и он, Сашка. Ленька тоже с удовольствием расстался бы с Черепом,
если бы не боялся его...
   Каким-то чудом у Сашки  сохранились  серебряные  часы.  Не  продал  и  не
проиграл в карты за эти долгие два месяца своего бродяжничества. Они  вместе
отнесли эти часы тете Клаве. И она простила Сашку. У тети  Клавы  отходчивое
сердце. Она посадила их за стол и угостила ужином. А как Люся  обрадовалась,
увидев их...
   Сашка рассказал, как он мучился и переживал,  что  самым  подлым  образом
обманул Верочку и удрал с ворюгами... Что ему оставалось делать?  Все  равно
никто бы не поверил, что он, Сашка, не брал эти деньги...
   Однажды, когда совсем стало невмоготу, Сашка убежал от воровской компании
и вернулся в Белый городок... Три дня бродил он вокруг дома тети  Клавы,  не
решаясь войти. Кроме Люси Воробьевой, никого из своих не увидел.  А  к  Люсе
подойти и поговорить постеснялся... А потом  снова  повстречался  с  Ленькой
Золотым Зубом и Черепом...
   Не сразу Сашка смог переломить себя и отойти от воровской жизни,  которая
едва не затянула его на самое дно. Трудно ему было  пройти  мимо  того,  что
плохо лежит. Стащит, а потом снова на то же место положит. Первое  время  он
жил у тети Клавы, и Люся, вернувшись с фабрики, ходила с ним в кино  и  даже
один раз на вечер к себе в клуб пригласила. Трикотажка понравилась Сашке,  и
он с помощью тети Клавы устроился туда слесарем в гараж. Однако не долго  он
задержался там. Не прижился и на лесопильном заводе, куда  после  трикотажки
поступил работать. Что-то у него там произошло с мастером на пилораме...  То
ли мастер обозвал его шпаной, то ли Сашка ему нагрубил. Как бы там ни  было,
с завода он тоже ушел. Сейчас Сашка Ладонщиков работает на станции. Вроде бы
наконец остепенился. Его приняли в ремонтно-путевую  бригаду.  Выдали  синий
китель с белыми пуговицами, железнодорожную  фуражку  с  молоточками.  Сашка
теперь   ремонтирует   железнодорожные    пути,    поврежденные    немецкими
бомбардировщиками.
   Уезжая на фронт, Витька сказал,  что  они  все  договорились  встретиться
после войны в Белом городе у тети Клавы...
   - Мне тут рукой подать, - сказал Сашка. - Вот  тебе  сюда  добираться  из
Германии - не малый конец.
   На вокзале Сашка отозвал Витьку в сторонку, чтобы  Люся  не  услыхала,  и
сказал:
   - Поговори с дядей... Я тоже хочу к вам. Что здесь  под  бомбежками,  что
там на фронте... Скажи, что часы вернул и с этим - навсегда  завязано!  Если
все будет в ажуре - сразу напиши. Люсе. Она найдет меня, понял?..
   Витька поговорил с командиром полка, но  тот,  хоть  и  обрадовался,  что
Сашка нашелся и решил стать человеком, на фронт брать его наотрез  отказался
и еще пригрозил, что, если племяш тут объявится - вместе с  Витькой  тут  же
отправит обоих в тыл...
   И все равно это очень здорово, что они встретились с Сашкой...

   Нынче утром ротный писарь заставил Витьку  сплясать:  пришло  с  далекого
Урала письмо от Верочки. Она подробно описывала свое  житье-бытье  у  матери
Ладонщикова... Витька порадовался за девчонку, что  она  попала  к  хорошему
человеку.
   Верочка сообщала,  что  к  ней  приезжал...  Сашка  Ладонщиков!  Она  так
удивилась! Сашка приехал в Пермь в командировку и вот разыскал  ее...  Отдал
буханку хлеба и полкило сахара, сказал, что это гостинец от него.  Сэкономил
на собственных харчах...
   Верочка писала, что Сашка стал совсем другой: не балаболка,  серьезный  и
очень похудел. Он таскает тяжелые рельсы и шпалы, и вот  это  пошло  ему  на
пользу... И еще Сашка сказал ей по секрету, что тоже собирается на фронт.  В
ту самую часть, где он, Витька Грохотов... Теперь ему не стыдно дяде в глаза
посмотреть. За хорошую работу  и  спасение  от  крушения  воинского  эшелона
начальник дороги наградил его именными часами...
   А Коля Бэс в сырой земле... Кто же теперь будет людям отвечать  на  самые
трудные вопросы?..
   Небо заворчало, послышался тревожный гул. Витька машинально поднял голову
и сразу же опустил.