рову, а если повезет, и  поро-
сую свинью, а может, и парочку кур. Вот почему он хотел побывать в  Бак-
хорве, и вот почему Альфреду с Линой разрешено  было  сопровождать  его.
Ведь кто-то должен помочь ему пригнать домой скотину и птицу, которых он
задумал купить!
   - А вот зачем ехать с нами Эмилю, этого я никак в толк не  возьму,  -
сказал папа.
   - Там, поди, и без него шуму и грому хватает, нечего еще тащить с со-
бой Эмиля, - поддакнула Лина.
   Лина знала, как много свар и драк случается обычно на таких аукционах
в Леннеберге и во всем Смоланде, так что по-своему она  была  права.  Но
мама Эмиля с укором взглянула на Лину и сказала:
   - Если Эмиль хочет поехать со всеми на аукцион,  то  пусть  едет,  не
твоего ума это дело. Подумай-ка лучше, как ты сама будешь вести себя. Не
кривляйся и не гогочи, - ты ведь всегда это делаешь на людях.
   Тут Лина смолкла.
   Эмиль напялил свою кепчонку и собрался в дорогу.
   - И мне что-нибудь купите, - попросила маленькая Ида, умильно склонив
головку.
   Она попросила, ни к кому, собственно, не обращаясь,  просто  так,  но
папа нахмурил брови:
   - Купи да купи! Только и слышу. Разве я не купил тебе недавно  мятных
леденцов на целых десять эре? В день твоего рождения, в  январе,  неужто
забыла?
   Эмиль как раз подумывал попросить у папы монетку -  не  ехать  же  на
аукцион без единого эре в кармане, - но теперь это  само  собой  отпало.
Время было самое неподходящее. Это он понимал. Во  всяком  случае,  если
просить, то не теперь, когда все спешили и  папа,  готовый  тронуться  в
путь, уже сидел в большой тележке, на которой возили  молоко.  "Но  чего
нельзя получить так, можно раздобыть иначе", - подумал Эмиль. С минуточ-
ку он напряженно размышлял, а потом сказал:
   - Езжайте вперед, а я прискачу следом на Лукасе!
   Папа Эмиля сразу заподозрил неладное, но ему хотелось  уехать  поско-
рее, и он сказал:
   - Давай, давай, а то и вовсе оставайся дома! Спокойней будет!
   Он щелкнул кнутом, и лошади понеслись. Альфред помахал Эмилю, Лина  -
маленькой Иде, а мама закричала папе:
   - Глядите, не поломайте  там  руки-ноги,  возвращайтесь  домой  целе-
хоньки!
   Мама сказала это, потому что она тоже знала, какие безобразия творят-
ся порой на аукционах.
   Пока молочная повозка не скрылась за поворотом, Эмиль стоял в  дорож-
ной пыли и глядел ей вслед. Но потом он заторопился, так как  надо  было
срочно раздобыть денег. Как ты думаешь, что он для этого сделал?
   Если бы ты жил в Смоланде и был ровесником Эмиля, ты бы знал, сколько
ворот стояло, к счастью, в те времена на дорогах. Их ставили  для  того,
чтобы быки, коровы  и  овцы  каждого  смоландского  крестьянина  паслись
только на пастбищах своих хозяев. А может, и для того, чтобы смоландские
малыши могли хоть изредка заработать монетку в два эре, открывая  ворота
какомунибудь ленивому крестьянину, которому надо было  проехать  дальше,
но не хотелось слезать с повозки и самому отворять ворота.
   Были ворота и в Каттхульте, но, по правде говоря, Эмиль  не  очень-то
разжился на них, так как хутор стоял на отшибе и туда редко кто  наведы-
вался из прихода. Лишь один хутор лежал еще дальше Каттхульта -  Бакхор-
ва, где как раз и должен был состояться аукцион.
   "Значит, тому, кто туда поедет, не миновать  наших  ворот",  -  решил
Эмиль, этакий плутишка.
   Битый час простоял он сторожем у ворот и заработал - подумать  только
- целых пять крон и семьдесят четыре эре. Повозки  с  лошадьми  тянулись
одна за другой, и только он закрывал ворота, как тотчас надо было  снова
их отворять.
   Все крестьяне, спешившие в Бакхорву, были в хорошем настроении, пото-
му что ехали на аукцион, и охотно швыряли монетки в два  и  пять  эре  в
кепчонку Эмиля. Некоторые богатые крестьяне даже раскошеливались на  де-
сять эре, хотя, понятно, мигом в этом раскаивались.
   А торпарь из Кроки разозлился, когда Эмиль захлопнул ворота перед са-
мой мордой его сивой кобылки.
   - Чего затворяешь ворота! - закричал он.
   - Надо же мне сначала их закрыть, чтобы потом открыть.
   - Чего ж ты в такой день не оставишь ворота открытыми? - зло  спросил
хуторянин из Кроки.
   - Что я, рехнулся! - ответил Эмиль. - Это нынче-то, когда мне впервые
есть хоть какая-то польза от этих старых ворот?
   Но торпарь из Кроки огрел Эмиля кнутом и не дал ему ни пол-эре.
   Когда все, кто собирался побывать на аукционе, проехали  через  Катт-
хульт и стоять у ворот стало незачем, Эмиль вскочил на Лукаса и  понесся
вскачь так резво, что в кармане его брючек забренчали монетки.
   Аукцион в Бакхорве был уже в полном разгаре.  Люди  толпились  вокруг
вещей, расставленных рядами во дворе. При ярком солнечном свете они  ка-
зались совсем неприглядными. Посреди толпы на бочку  взобрался  аукцион-
щик. Ему давали хорошую цену за сковородки и кофейные чашки,  за  старые
деревянные стулья и еще за многое другое. Понимаешь, так вот и бывает на
аукционе: кто-нибудь выкрикивает, объявляя аукционщику, сколько он хочет
заплатить за какую-нибудь вещь, ну а если найдется такой, кто хочет зап-
латить больше, то ему и достается кухонный диван или чтолибо другое.
   Когда на двор прискакал Эмиль верхом  на  Лукасе,  народ  всколыхнуло
словно ветром. В толпе зашушукались:
   - Раз явился этот мальчишка из Каттхульта, лучше, пожалуй, ехать  до-
мой!
   Эмиль же был настроен на крупные сделки, ему не терпелось начать тор-
говаться, да и деньжата у него завелись, так что  было  от  чего  голове
пойти кругом. Не успев спешиться, он уже предложил три кроны  за  старую
железную кровать, которая была ему нужна  как  телеге  пятое  колесо.  К
счастью, одна крестьянка предложила за кровать четыре кроны, и Эмиль из-
бавился от ненужной покупки. Но он азартно продолжал набивать цену почти
на все без исключения и не успел опомниться, как - бах -  стал  хозяином
трех вещей. Первой была выцветшая бархатная шкатулочка с мелкими голубы-
ми ракушками на крышке - ну она-то еще пригодится маленькой Иде.  Второй
была лопата с длинной ручкой - сажать хлебы в печь. А третьей  -  старая
ржавая пожарная помпа [12], за которую во всей Леннеберге никто  не  дал
бы и десяти эре. А Эмиль выложил двадцать пять и тотчас получил ее.
   "Вот беда, зачем она мне?" - подумал Эмиль. Но ничего не поделаешь  -
хотел он этого или нет, помпой теперь владел он.
   Пришел Альфред, взглянул на покупки Эмиля и рассмеялся.
   - Владелец помпы  Эмиль  Свенссон,  -  сказал  он.  -  На  что  тебе,
собственно говоря, эта штуковина?
   - А если грянет гром и вспыхнет пожар? - ответил Эмиль.
   И в тот же миг грянул гром - так, во всяком случае,  вначале  подумал
Эмиль. Но это был всегонавсего папа Эмиля, который схватил сына за шиво-
рот и тряхнул так, что кудри мальчика растрепались.
   - Ах ты неслух! - крикнул папа Эмиля. - Что ты еще надумал?
   А дело было так. Антон Свенссон спокойно прогуливался возле  хлева  и
присматривал себе корову, когда примчалась запыхавшаяся Лина.
   - Хозяин, хозяин, Эмиль тут - вовсю скупает помпы и еще всякую всячи-
ну. Разве ему позволено?
   Папа не знал, что у Эмиля были свои собственные  деньги,  и  подумал,
что ему самому придется расплачиваться за покупки Эмиля. Поэтому  неуди-
вительно, что папа побледнел и затрясся, услыхав о насосе.
   - Пусти меня! Я все купил на свои деньги!.. - кричал Эмиль.
   Ему все же удалось растолковать отцу, как он добыл свое  великое  бо-
гатство - всего-навсего открывая ворота в Каттхульте. Папе Эмиля, конеч-
но, понравилось, что Эмиль такой дельный и толковый. Но ему не  понрави-
лось, что Эмиль так не по-деловому и бестолково сорит деньгами.
   - Ни о каких дурацких сделках я и знать не хочу, - строго сказал  па-
па.
   Он потребовал показать ему все, что приобрел Эмиль. И очень  расстро-
ился, увидев покупки сына: старую бархатную, ни на что не годную  шкату-
лочку и лопату для хлеба - к чему она, когда дома  в  Каттхульте  у  них
своя, хорошая. Дурацкие покупки! Хотя никудышнее всего, конечно, помпа.
   - Заруби себе на носу! Покупать надо только самое необходимое, -  из-
рек папа Эмиля.
   Может, он и прав, кто спорит, но как знать, что необходимо?  Лимонад,
например, необходим? Эмиль, во всяком случае, был убежден,  что  необхо-
дим. Огорченный отцовской взбучкой, он слонялся без дела, пока не  обна-
ружил беседку среди кустов сирени, где продавали пиво и лимонад.  Ох  уж
эти хуторяне из Бакхорвы, вечно что-нибудь  придумают!  Из  пивоварни  в
Виммербю они привезли на аукцион несколько ящиков с пивом  и  лимонадом,
чтобы напоить жаждущих.
   Эмиль как-то раз в жизни уже пил лимонад.  И  он  очень  обрадовался,
когда увидел, что здесь его тоже продают. А у  него  ведь  карман  набит
деньгами. Подумать только, как все сошлось, какая везуха!
   Эмиль попросил три кружки лимонада и выпил их  разом.  Но  тут  снова
грянул гром. Неожиданно откуда-то опять вынырнул отец. Схватив  сына  за
шиворот, он так тряхнул его, что лимонадный газ, шипя,  ударил  Эмилю  в
нос.
   - Экий неслух! Стоишь тут и прохлаждаешься, лимонад пьешь!  В  кои-то
веки удалось заработать немного деньжат...
   Но тут Эмиль разошелся не на шутку.
   - Ты что это, в самом деле! - сердито заорал он,  не  скрывая  своего
возмущения. - По-твоему, нет у меня денег - я не могу  пить  лимонад!  А
есть у меня деньги - мне нельзя пить лимонад! Когда же мне, черт возьми,
пить лимонад?
   Папа Эмиля строго посмотрел на него:
   - Вот запру тебя в столярке, когда вернемся домой!
   И, не говоря больше ни слова, исчез на задворках. А Эмиль остался  на
месте. Он горько каялся, понимая, как плохо вел себя. Мало того, что на-
грубил отцу, так еще - хуже некуда - помянул черта. Это ведь почти руга-
тельство, а ругательства в Каттхульте  строго-настрого  запрещены.  Ведь
папа Эмиля был церковным старостой!.. Эмиль раскаивался несколько минут,
а потом купил еще кружку лимонада и угостил Альфреда. Они сели у  Дровя-
ного сарая и болтали, пока Альфред не выпил свой лимонад.
   - Ничего вкуснее я за всю свою жизнь не пробовал, - сказал он.
   - Ты не видел Лину? - спросил Эмиль.
   Тут Альфред показал большим пальцем туда, где, прислонившись к  изго-
роди, на траве сидела Лина. Возле нее пристроился торпарь из Кроки,  тот
самый, который огрел Эмиля кнутом. Сразу было видно, что Лина забыла на-
каз хозяйки, - она кривлялась и гоготала, как всегда,  когда  бывала  на
людях. Видно было также, что торпарю нравилось ее кривлянье,  и,  увидев
это, Эмиль повеселел.
   - Знаешь, Альфред, женить бы нам Лину на торпаре из Кроки,  -  мечта-
тельно сказал он. - Тогда бы ты, может, и вовсе от нее избавился.
   Дело в том, что Лина определила Альфреда себе в женихи  и  собиралась
выйти за него замуж, хотя Альфред противился этому изо всех сил. Альфред
с Эмилем уже давно ломали голову, как им спасти Альфреда от Лины. А  тут
оба они воспрянули духом.
   Подумать только, заполучить этого торпаря из  Кроки  в  женихи  Лине!
Никто не спорит, он стар, ему под пятьдесят, и он совсем лысый,  но  все
же у него есть свой хуторок, хоть и арендованный, и Лине наверняка  при-
дется по душе там хозяйничать.
   - Мы уж позаботимся о том, чтобы никто не подошел и не помешал им,  -
сказал Эмиль.
   Он знал, что Лине придется немало  покривляться  и  поломаться,  пока
торпарь из Кроки совсем потеряет голову и в самом деле попадется на крю-
чок.
   Тем временем на  задворках  возле  хлева  начали  продавать  скот,  и
Альфред с Эмилем пошли туда поглазеть.
   Папа Эмиля очень удачно выторговал свинью, которая вот-вот должна бы-
ла опороситься. Но из-за коров начался спор. Один крестьянин из Бастефа-
ля хотел заграбастать всех семерых коров, и папе Эмиля пришлось  предло-
жить восемьдесят крон за ту корову, которую он себе присмотрел. Он  тихо
постанывал, выкладывая этакую неслыханную сумму, и у него уже не остава-
лось денег даже на покупку кур. Их купил тот же крестьянин из Бастефаля.
Только одну он не захотел взять.
   - На что мне хромая курица, - сказал он. - Сверните ей  шею,  и  делу
конец.
   У хохлатки, которой крестьянин из Бастефаля советовал  свернуть  шею,
была сломана ножка, кость срослась неправильно, и злосчастная курица от-
чаянно хромала. На пригорке возле хлева рядом с Эмилем стоял один из хо-
зяйских мальчишек, вот он и буркнул Эмилю:
   - Ну и глупый же дед, не хочет брать ЛоттуХромоножку. А  она  несется
лучше всех кур, ей-ей!
   Тогда Эмиль громко крикнул:
   - Двадцать пять эре за Лотту-Хромоножку!
   Все рассмеялись. Разумеется, все, кроме папы Эмиля.  Он  подскочил  к
Эмилю и схватил его за шиворот:
   - Ах ты неслух! Сколько еще глупостей  ты  собираешься  натворить  за
один день? Погоди, насидишься у меня в столярке!
   Но сказано - сделано. Эмиль предложил двадцать пять эре, и  отступать
было поздно. ЛоттаХромоножка стала его собственностью, нравилось это па-
пе или нет.
   - Во всяком случае, теперь у меня две собственные животинки, - сказал
он Альфреду. - Один конь и одна курица.
   - Да, верно, конь и хромая курица, - добродушно поддакнул Альфред  и,
как всегда, рассмеялся.
   Эмиль посадил Лотту-Хромоножку в ящик и поставил его у дровяного  са-
рая среди прочих своих сокровищ. Там у него были: помпа, лопата, бархат-
ная шкатулочка и стреноженный Лукас. Эмиль оглядел свое имущество и  ос-
тался очень доволен.
   Ну, а как там дела у Лины с торпарем из Кроки? Эмилю и Альфреду приш-
лось прогуляться туда-сюда, прежде чем удалось  выяснить  обстановку,  и
они порадовались, что Лина их не подвела: торпарь из Кроки обнимал ее за
талию, а Лина кривлялась и гоготала больше, чем обычно. Время от времени
она так толкала локтем своего кавалера, что он отлетал к изгороди.
   - Видать, это ему по вкусу, - сказал Эмиль. - Только бы она не зашиб-
ла его до смерти.
   Эмиль и Альфред от души радовались  тому,  как  вела  себя  Лина.  Но
кое-кому кривлянье Лины не понравилось. И это был Бультен из Бу.
   Он был самый отчаянный драчун и самый горький пьяница во всей  Ленне-
берге, и если на аукционах случались свалки, то главным образом по  вине
Бультена: ведь чаще всего затевал их он. Ты должен знать, что в те  вре-
мена работник трудился не разгибая спины от зари до зари, не зная  ника-
ких развлечений, весь год напролет. Поэтому такой вот  аукцион  был  для
него настоящим праздником, и больше всего ему хотелось на празднике под-
раться. Иначе он не знал, как совладать с той  неведомой  темной  силой,
которая вдруг вскипала в нем, когда он появлялся на  людях  и  пропускал
несколько стаканчиков крепкого вина. К сожалению, не все на аукционе пи-
ли только лимонад. По крайней мере, Бультен из Бу лимонада не пил.
   Он проходил мимо и, увидев, как Лина  кривлялась  перед  торпарем  из
Кроки, сказал:
   - И не стыдно тебе, Лина! На что тебе  сдался  этот  облезлый  старый
кролик? Уж больно стар он для тебя, неужто ты сама не видишь?
   Вот так и начинаются драки.
   Эмиль с Альфредом увидели, как разозленный торпарь из Кроки  отпрянул
от Лины. Хорошенькое дело, только этого недоставало! Неужто  Бультен  из
Бу разрушит все, что задумали Эмиль с Альфредом?
   - Сиди, сиди, пожалуйста! - испуганно закричал Эмиль торпарю из  Кро-
ки. - С Бультеном я разделаюсь сам!
   Подняв свою лопату, он легонько саданул Бультена по спине. Этого-то и
не следовало делать. Бультен обернулся и схватил Эмиля. От  злости  лицо
его перекосилось. Эмиль повис в огромных ручищах  Бультена,  думая,  что
настал его последний час.
   - Отпусти мальчонку, - закричал Альфред, - а не то  костей  не  собе-
решь, не будь я Альфред!
   Альфред был тоже не робкого десятка, да и руки у него  чесались  под-
раться. Не прошло и двух секунд, как он схватился с Бультеном  так,  что
кости затрещали. Все этого только и ждали.
   "Не пора ли и нам подраться?" - думали работники. Теперь  они  бежали
со всех сторон, чтобы успеть принять участие в драке.
   - Это они из-за меня дерутся! - заголосила Лина. - Вот  драма-то  ка-
кая! Вот беда-то!
   - Большой беды не случится, ведь у меня в руках лопата, -  утешил  ее
Эмиль.
   Бросившиеся в драку молодцы сбились в огромную  кучу  и,  сцепившись,
шевелились в ней, точно раки: они толкались и вырывались, кусались, били
и молотили друг друга, ругались и орали. Из-под этой кучи силились  выб-
раться Альфред вместе с Бультеном и торпарем из Кроки и еще кое-кто.
   Эмиль испугался, что они раздавят его дорогого Альфреда, и сунул  ло-
пату в кучу, стараясь помочь ДРУГУ. Но из этого ровно ничего  не  вышло:
куда бы ни бросался Эмиль, отовсюду высовывалась чья-нибудь грозная  пя-
терня, которая пыталась сбить его с ног и втянуть в драку.
   Эмилю этого вовсе не хотелось. Поэтому он вскочил на Лукаса  и  давай
скакать вокруг дерущихся! Гарцуя на коне с развевающимися волосами  и  с
лопатой в правой руке, он немного смахивал на рыцаря, который с поднятым
копьем бросается в самую гущу сражения.
   На скаку Эмиль расталкивал своей лопатой драчунов. Верхом  на  лошади
сподручнее управляться с лопатой, и Эмилю в самом деле удалось разогнать
тех, кто был на самом верху. Но то и дело набегали новые молодцы и очер-
тя голову бросались в драку. И как бы ловко ни орудовал  Эмиль  лопатой,
высвободить Альфреда он не мог.
   Женщины и дети плакали и кричали от испуга, а  папа  Эмиля  и  другие
рассудительные хуторяне держались в стороне и тщетно взывали:
   - Ну, парни, пора кончать! Поди, много будет еще аукционов. Побереги-
те кровушку и для другого раза!
   Но парни вошли в раж и ничего не слышали. Они хотели только  драться,
драться и драться.
   Эмиль отшвырнул лопату в сторону.
   - Ну-ка, Лина, помоги мне, - сказал он. - Нечего нюни распускать. Ви-
дишь, жених твой в самом низу!
   Я уже говорила, что Эмиль был мальчонка сметливый.  Отгадай,  что  он
сделал? У него была помпа, а в колодце была вода. Он велел  Лине  качать
воду, а сам взялся за шланг, и вода хлынула так весело, что  любо-дорого
смотреть.
   Вся эта куча мала дрогнула, когда в нее что есть силы  ударила  струя
холодной воды. И хочешь - верь, хочешь - нет,  Эмиль  поработал  шлангом
всего лишь несколько минут - драка стала стихать и сама по себе  прекра-
тилась. Одно за другим высовывались из кучи распухшие удивленные лица, и
все драчуны постепенно поднимались на ноги.
   Запомни: коли попадешь в драку и захочешь положить ей конец -  холод-
ная вода куда лучше лопаты. Не забывай об этом!
   И работники вовсе не думали сердиться на Эмиля. Теперь,  поразмявшись
и избавившись от бродившей в них дикой силы, они были даже довольны, что
драка кончилась.
   - К тому же через неделю будет аукцион в Кнасхульте, - сказал Бультен
из Бу и сунул клочок мха в нос, чтобы остановить кровь.
   Эмиль тут же подскочил к хозяину Кнасхульта, который тоже был  там  и
видел драку, и продал ему помпу за пятьдесят эре.
   - На этом деле я заработал двадцать пять эре, - сказал Эмиль  Альфре-
ду, и примерно тогда уже Альфред понял, что из Эмиля, когда  он  подрас-
тет, выйдет крупный делец.
   Аукцион кончился, и все, собрав купленные в Бакхорве вещи, скотину  и
птицу, заторопились домой. Папа Эмиля тоже отправился домой со своей ко-
ровой и свиньей.
   Свинью погрузили на повозку, и Лотту-Хромоножку  -  тоже,  хотя  папа
Эмиля недовольно косился на ящик с курицей. Все  думали,  что  купленная
папой корова Релла побредет следом за повозкой, но никто  не  спросил  у
нее, что она сама думает об этом.
   О бешеных быках тебе, наверно, доводилось слышать.  А  знаешь  ли  ты
что-нибудь о бешеных коровах? Могу тебе сказать, что когда корова разоз-
лится по-настоящему, то даже у самых бешеных быков поджилки  трясутся  и
они в страхе убегают и прячутся.
   Эта Релла всю жизнь была самой добродушной и кроткой скотиной,  какую
только можно вообразить. Но когда Альфред с Линой пришли, чтобы  вывести
ее из хлева на большак и погнать домой в Каттхульт, она с  силой  вырва-
лась и заревела так бешено, что