ет - даже  в тех домах, где не водятся
Фениксы и волшебные ковры.
     На следующее утро... Однако вам придется набраться терпения и подождать
до начала следующей главы, в которой подробно говорится о том, что случилось
на следующее утро.

     Глава П

     КОВАРНАЯ БАШНЯ

     Итак, дети видели собственными глазами, как из яйца, закатившегося им в
камин, вылупился Феникс,  а также слышали собственными ушами, как он сказал,
что лежавший на полу детской ковер - на самом деле волшебный  ковер, который
может  перенести  вас,  куда ни  попросишь. Тут  у  детей как  раз  возникла
необходимость срочно перенестись в кровати, что и  было исполнено. Феникс же
отправился отдыхать на гардину, что висела над окном спальни.
     - Прошу прощения,- раздался мягкий голос Феникса, в то время как его же
клюв  деликатно раздвинул веки на правом глазу спящего Сирила,- но,  судя по
всему, рабы уже проснулись и сейчас  готовят на кухне завтрак. Проснись! Мне
нужно кое-что выяснить перед тем как... Эй! Нельзя ли поосторожнее?!
     Последние слова он прокричал  уже с карниза, куда перепорхнул, спасаясь
от  кулака Сирила, который - по привычке,  свойственной всем детям, когда их
внезапно будят,- принялся отмахиваться им от надоедливой
     птицы. Феникс мало общался с детьми и не знал их привычек, а потому его
чувствам был нанесен немалый урон. Хорошо еще, что крылья не пострадали.
     -  Прости,  я  не хотел,-  сказал  Сирил, постепенно приходя  в  себя.-
Вернись, пожалуйста!  О  чем это  ты  там  говорил?  Кажется, что-то  насчет
завтрака?
     Феникс соскользнул с гардины и осторожно примостился на железной спинке
кровати.
     -  Ну и  дела! Так  ты и впрямь  настоящий!  - сказал  Сирил.-  Вот это
здорово! А ковер?
     -  Не более настоящий, чем обычно,- презрительно  ответил Феникс.-  Но,
между  нами  говоря,  ковер-это всего лишь  ковер,  а  я  -  единственный  и
неповторимый Феникс.
     - Да-да, конечно,- поспешно согласился  Сирил,- именно  это я  и имел в
виду. А ну-ка. Бобе, подымайся!  Не  забывай, засоня, что у нас теперь  есть
кое-что, ради чего можно встать пораньше. Кроме того, сегодня суббота.
     - На протяжении всей этой долгой и  бессонной ночи,-  сказал Феникс,- я
предавался размышлениям и в конце концов пришел  к выводу, что мое вчерашнее
появление не  произвело на вас подобающего впечатления. Две тысячи лет назад
люди были гораздо более впечатлительны. Кстати, вы, случайно, не знали,  что
из моего яйца может кто-нибудь вылупиться?
     - Конечно, нет! - сказал Сирил.
     -  Даже  если  бы  мы   и  знали,-  сказала  Антея,  которая,  заслышав
серебристые трели Феникса, появилась на пороге спальни в ночной рубашке,- то
никогда  и ни за что не  смогли бы предположить, что из него вылупится такое
великолепное  создание,  как ты. Золотая  птица улыбнулась.  Вы  никогда  не
видели, как улыбаются золотые птицы?
     - Видишь ли,- продолжала  Антея, кутаясь в робертово покрывало, так как
утро выдалось довольно холодное,- с нами и раньше случались всякие  вещи.- И
она рассказала Фениксу о песчаном эльфе Псаммиаде.
     - Ага! - сказал Феникс,- Псаммиады встречались редко уже в мое время. Я
припоминаю, что  меня  любили  называть  псаммиадом  пустыни.  Меня, вообще,
всегда очень любили - уж не знаю, за что.
     -  Так  ты тоже исполняешь желания? - спросила  Джейн, которая  к  тому
времени успела проснуться и присоединиться к разговору.
     - Слава  Богу, нет,- презрительно произнес  Феникс.- По крайней мере...
Но чу! Я слышу чьи-то шаги и считаю за лучшее на время исчезнуть.
     Что он тут же и сделал.
     На  эту  субботу выпал  день  рождения кухарки,  и мама позволила  ей с
Элизой отправиться на выставку в Хрустальный Дворец, где их с утра поджидали
друзья. Как всегда бывало в таких случаях, Антее и Джейн пришлось помогать с
уборкой,  мытьем  посуды  и   прочими   домашними  делами.  Роберт  и  Сирил
намеревались провести утро за разговором с Фениксом, но у того, как на грех,
нашлось занятие поважнее.
     -  Я  должен  пару  часиков  соснуть,-  сказал  он.-   Мне  это  просто
необходимо. Мои  бедные  нервы нуждаются в  небольшой передышке. Надеюсь, вы
помните, что вот уже две
     тысячи лет, как я ни с кем не  разговаривал. Я изрядно поотвык от этого
занятия и боюсь, как бы со мной с  непривычки чего не вышло. Мне очень часто
говорили, чтобы я побольше заботился о себе.
     С этими  словами  он  забрался  в  коробку из-под  фехтовального  шлема
(которую несколько дней  тому  назад,  когда  папе вдруг вздумалось  принять
участие в турнире, принесли из  кладовой), засунул  свою  золотую голову под
золотое крыло и заснул.  Так  что  Роберту  с Сирилом  ничего  не оставалось
делать,  как  сдвинуть стол  в  сторону, усесться посреди  ковра  и пожелать
перенестись в какое-нибудь экзотическое место.  Но,  не  успели они  решить,
куда бы им хотелось отправиться, как Сирил вдруг сказал:
     - Знаешь  что? По-моему, если мы начнем один, без  девчонок, это  будет
нечестно.
     - Но они же провозятся  целое утро! - нетерпеливо воскликнул Роберт. Но
затем в нем вдруг заговорила такая  штука, которую взрослые называют голосом
совести. Так вот, этот самый  голос совести сказал:  - Если только  мы им не
поможем...
     Сирилов голос совести почти одновременно сказал то  же самое, а  потому
мальчики поднялись  с ковра и отправились  мыть посуду и подметать гостиную.
Постепенно Роберт вошел  во вкус и предложил помыть крыльцо -  он  постоянно
напрашивался мыть крыльцо, но ему все не давали. Не дали и сейчас, объяснив,
что было  бы  по  меньшей  мере глупо  повторять работу,  которую уже успела
сделать с утра кухарка.
     Когда  все дела  по  дому  были  переделаны,  девочки  обрядили  весело
отбивавшегося младенца в синий разбойничий кафтан, нахлобучили ему на голову
треуголку и принялись развлекать его, пока мама переодевалась и собиралась в
дорогу. Каждую субботу мама с Ягненком ездили  к бабушке, причем обычно  она
брала с  собой еще  кого-нибудь  из детей.  Однако  сегодня  у прислуги  был
выходной, и  всем четверым было поручено сторожить дом. От сознания важности
порученного  им  дела  у детей  аж  дух  захватывало  - особенно  когда  они
вспоминали  о том,  что в  доме, который  они собирались  сторожить, имеется
Феникс и - о чудо! - волшебный ковер.
     Развлекать Ягненка - одно удовольствие, если вы, конечно,  знаете,  как
играть в зверо-песенки.  На самом деле, это очень просто.  Ягненок садится к
вам на  колени  и говорит,  каким  зверем  он  хочет  быть. После этого  вам
остается лишь  прочесть  стихотворение  про этого зверя  - и  дело  в шляпе!
Конечно, есть такие звери-например, опоссум или марабу,- которых  невозможно
втиснуть ни  в одно стихотворение, потому  что с ними ничего  не  рифмуется,
кроме всякой  гадости. Но,  будьте спокойны,  Ягненок  отлично знает,  какие
звери рифмуются, а какие нет.
     -  Я  -  маленький мишка! - сказал  Ягненок, поудобнее  устраиваясь  на
коленях у Антеи, которая тем временем начала читать:

     Мой славный, круглый, мягкий мишка,
     Тебя люблю я даже слишком!
     Сама на знаю почему
     Сейчас тебя я обниму!

     И, конечно же, на слове обниму она изо всех сил прижала Ягненка к себе.
     Затем ему  захотелось быть маленьким  лягушонком,  и он, войдя  в роль,
принялся прыгать по комнате, пока Антея читала:

     Мой лупоглазый лягушонок!
     Ты очень малый и смышленый.
     Ты - украшенье местных луж,
     Мой милый маленький лягуш!

     Вы,  наверное,  не  знаете,  что  лягушек,  если  они  мальчики,  зовут
лягушами. А вот Ягненок это прекрасно знает.
     - А теперь маленький ежик!-сказал он, и Антея продолжала:

     Мой ненаглядный серый ежик.
     Ну до чего же ты хороший -
     Меня колючками изжалил
     И щекотать себя заставил!

     И  она принялась  так  энергично  щекотать Ягненка, что вскоре весь дом
огласился его радостными воплями.
     Вообще-то,  эта игра предназначена только для самых  маленьких  -  как,
впрочем, и стихи,  которые наверняка покажутся полной чепухой  тем  ребятам,
которые  уже  научились читать и  знают  толк  в настоящей поэзии.  А потому
остальные Антеевы вирши я пропущу,
     К тому времени,  как Ягненок успел побывать  маленьким львом, маленьким
кроликом, маленькой лаской и маленькой крыской, мама уже была совсем готова.
Поцеловав  и  обняв  (настолько  крепко,  насколько  это позволяло  выходное
платье)  всех  по  очереди,  она  взяла  Ягненка  на руки и  в сопровождении
мальчиков  отправилась на трамвайную  остановку.  Когда последние вернулись,
все  четверо собрались в кружок  и, заговорщицки потирая руки, одновременно,
как некий пароль, произнесли:
     - Пора!
     Они  заперли  обе  двери  и  опустили на  окнах жалюзи. Они  оттащили в
сторону стол и убрали с  ковра стулья. Мало  того, Антея как следует  вымела
его.
     - Мы должны показать ему, что  мы его любим,- сказала она.- В следующий
раз  мы прометем его  чайными  листьями. Больше всего  на  свете ковры любят
чайные листья.
     Затем  каждый  оделся  потеплее,  потому  что  Сирил  сказал,  что  еще
неизвестно,  куда  они попадут, и  что  на  них,  еще  чего доброго,  станут
пялиться, если они будут разгуливать
     на улице во всем домашнем. Вы не забыли, что дело было в ноябре?
     А потом  Роберт  осторожно  разбудил  Феникса,  который,  в  отличие от
Сирила, не стал отбиваться, а неторопливо зевнул, потянулся и мирно позволил
перенести себя на середину ковра. Правда, там он снова заснул, как и прежде,
сунув  свою увенчанную  золотым  хохолком  голову под крыло.  Между тем дети
расселись кружком на ковре.
     Прежде всего,  конечно же, встал вопрос о том, куда им лететь, и вопрос
этот вызвал  целую бурю разногласий. Антея хотела лететь в Японию, Роберт  с
Сирилом - в  Америку,  а  Джейн страстно настаивала на  каком-нибудь морском
курорте.
     - Там такие красивые ослики! - сказала она.
     - Только не в ноябре, глупышка,- ответил ей Сирил.
     Спор становился все яростнее, и казалось, что ему не будет конца.
     - Я  предлагаю  спросить  у Феникса,- сказал наконец Роберт, и принялся
пихать спящую птицу в бок, пока она не проснулась.
     -  Мы  хотим попасть куда-нибудь за границу,- сказали Фениксу дети,- да
вот только никак не можем сообразить, куда именно.
     - Предоставьте  соображать  ковру,  если, конечно,  у него  есть  чем,-
ответил Феникс.- Просто пожелайте оказаться за границей.
     Дети так и сделали - ив  следующий  момент  мир вокруг них перевернулся
вверх тормашками, А когда все  снова стало на свои места и у детей перестала
кружиться голова, они обнаружили, что больше не сидят на полу в детской.
     Нет,  конечно, они  по-прежнему  сидели на  ковре.  Правильнее было  бы
сказать, что ковер больше не лежал на полу в  детской. Более того, он больше
не  лежал  на земле  -  он плавно и стремительно  скользил в  пьяняще-свежем
ноябрьском воздухе.  Над головой у детей разлилась бледная голубизна неба, а
под  ними,  далеко  внизу,  поблескивали  своими  бриллиантовыми  верхушками
морские  волны.  Ковер  растянулся,   затвердел  и  стал  похож  на  большой
квадратный  плот. Он  так  легко  и уверенно  парил в воздушном океане,  что
никому из  детей и в  голову не пришло испугаться.  Прямо по курсу замаячила
земля.
     -  Побережье  Франции,-  сказал  Феникс, просыпаясь  и  указывая вперед
крылом.- Где бы вы хотели приземлиться? На этот раз думайте получше! Лично я
всегда   оставляю   одно  желание  про  запас-на  случай,  если  впутаюсь  в
какую-нибудь передрягу, из которой потом не выпутаться.
     Но его уже никто не слушал - у детей были проблемы поважнее.
     - Знаете что? - сказал Сирил.- Пускай ковер себе летит и летит, а когда
мы  увидим что-нибудь по-настоящему потрясающее,  то  сразу  же остановимся.
Правда, здорово?
     И они полетели  дальше -  над  коричневой полоской  берега, аккуратными
черными  квадратиками  полей и прямыми,  как стрела, лентами дорог,  по  обе
стороны обсаженными тополями.
     -  Это все равно, что поезд,- сказала Антея.- Только  в поезде взрослые
никогда не  позволяют открывать окон,  а в окно никогда  ничего не  увидишь,
потому что стекло быстро
     запотевает и становится как матовое. Так и ложишься спать ни с чем.
     -  Нет, это скорее похоже на сани,- возразил Роберт.-  Так же быстро  и
плавно, только не натыкаешься в конце концов  на резиновый коврик,  а летишь
себе все дальше и дальше.
     - Спасибо тебе, милый Феникс! - сказала Джейн.- Это все благодаря тебе.
Ты  только  посмотри  на  эту  церквушечку-игрушечку!  На  этих  малюсеньких
монашенок с белыми ушастыми нашляпничками на головах!
     - Не стоит благодарности,- ответил Феникс, вежливо подавляя зевок.
     -  Ну и  ну! -  воскликнул Сирил, выражая охватившее всех  настроение.-
Глядите! Да разве может наша Кентиш-Таун-Роуд сравниться со всем этим?!
     Все дружно поглядели и решили,  что  нет, А волшебный ковер все так  же
быстро,  плавно  и, можно  сказать, царственно  парил над  землей,  а  внизу
появлялись  все новые и новые  прекрасные диковины, от  вида которых  у  них
захватывало дух,  так что детям не  оставалось ничего более,  как вздыхать и
издавать ахи и охи до тех пор, пока не перевалило далеко за полдень.
     А когда перевалило далеко за полдень, Джейн сказала:
     - Жалко, что мы не прихватили с собой баранины и пирога с вареньем. Вот
было бы здорово устроить пикник прямо в воздухе!
     Баранина и  пирог с  вареньем лежали в кладовой  камдентаунского  (есть
такой  район в Лондоне, если вы  до сих  пор не знаете)  дома, который  дети
должны  были что  есть мочи  охранять. В  настоящий момент  маленькая  серая
мама-мышка,  проев  в  корке  пирога  дыру  величиной  с  робертову  голову,
пробовала на вкус начинку из малинового варенья. Она никак не могла  решить,
подойдет ли это угощение  маленькому серому папе-мышу,  и на  всякий  случай
съела ее  всю  сама. Так что, от пирога вряд ли кому-нибудь, кроме нее,  был
какой-нибудь толк,
     -  Давайте остановимся  в  каком-нибудь более-менее  безопасном месте,-
сказала Антея.- У меня завалялся трехпенсовик, а у Роберта с Сирилом есть по
четырехпенсовику, которые они сэкономили, не поехав позавчера  в  город. Так
что  мы  вполне  можем купить какой-нибудь еды.  Мне почему-то  кажется, что
Феникс отлично говорит по-французски.
     А ковер все летел и летел - над лесами и  полями,  над горами и реками,
над городами и  деревнями. Это  напомнило детям  о том  времени, когда у них
были крылья и они целый день летали над землей, а  потом опустились на крышу
церковной колокольни  и устроили там себе  роскошный обед из  цыпленка с го-
вяжьим  языком, заеденным свежевыпеченным хлебом и запитым  газировкой.  Под
влиянием этих воспоминаний  все снова почувствовали себя  ужасно голодными и
уже  совсем  было  хотели повернуть обратно, как  вдруг впереди, на  высоком
холме,  показались  развалины  древнего  монастыря,  посреди  которых  гордо
возвышалась  нетронутая   временем  -  такой  новехонькой  она  казалась   -
квадратная каменная башня.
     - Смотрите-ка! У  этой башни макушка величиной как  раз ' с наш ковер,-
сказала
     Джейн.-  Я думаю, что нам  нужно спуститься прямо на нее.  Тогда всякие
там аб... абба_  абба-' ригены, то есть, я хотела сказать  по.~ подслуш-ники
не смогут  украсть у нас ковер,  как бы  им ни хотелось. А кто-нибудь из нас
сходит и раздобудет всяческой еды - я имею в виду, купит еды, а не стащит из
чьей-нибудь кладовки.
     - А  я думаю,  что  нам лучше...-  начала было  Антея, как  вдруг Джейн
сердито сжала свои пухлые кулачки и закричала: - Ага! Раз я младше всех, так
меня можно не слушать?! Ну уж, нет! Я хочу, чтобы ковер приземлился на крыше
этой башни - вот!
     Ковер как-то неодобрительно вздрогнул, но  тут же  выправился  и  через
минуту  уже  завис  над  квадратной вершиной башни. Затем  он начал медленно
опускаться - совсем как лифт в магазине Все для военных и моряков.
     -  Мне  кажется, прежде  чем  загадывать желания, нужно  советоваться с
остальными,- обиженно произнес Роберт.- Эй! А это еще что такое?!
     Внезапно по всем  четырем сторонам ковра  стало вырастать нечто серое и
явно  каменное,  как  будто  кто-то  с необычайной  быстротой  ряд  за рядом
выкладывал вокруг них  стену. Вот она  была в фут высотой - а вот уже в два,
три, четыре, пять! С каждой секундой стена все больше загораживала солнечный
свет.
     Антея посмотрела на небо у  них над  головами, потом перевела взгляд на
растущие каменные стены, а потом закричала что есть мочи:
     - Мы проваливаемся в  башню! У  нее нет никакой крыши!  Ковру ничего не
остается, как приземлиться у нее на дне.
     Роберт стремительно вскочил на ноги.
     -  Нам нужно  сейчас же. Эге,  да тут  полно совиных  гнезд! - С  этими
словами  он оперся  коленом о  проезжавший  мимо выступ стены и засунул руку
глубоко в бойницу -
     широкую в  основании,  но  сужавшуюся  до щели  по  мере того, как  она
достигала наружной поверхности стены.
     -  Осторожней! - закричали в  один голос оставшиеся на  ковре  дети, но
Роберт не  внял предупреждению. А потому,  когда он вытащил руку из совиного
гнезда  -  в котором, кстати, все  равно яиц не оказалось,- его  отделяло от
ковра уже целых восемь футов  свободного полета. ' - Прыгай  же, дурачина! -
закричал решивший проявить тревогу за брата Сирил.
     Но Роберт  не мог  в  одну секунду изготовиться для  прыжка,  а пока он
влезал в  бойницу и, извиваясь  всем телом, устраивался поудобнее на широком
выступе основания,  ковер успел  опуститься еще  на тридцать футов, и Роберт
остался в полном одиночестве, ибо в этот день даже сов не было дома - а ведь
совы, как известно, до ночи никуда не выходят. Стены башни были на  редкость
гладкими, и взобраться по ним наверх  он не мог. Что же касается спуска, то,
едва глянув на зияющую  под ним бездну, Роберт закрыл лицо руками и принялся
со всей  возможной скоростью  отползать  все дальше и дальше назад - до  тех
пор, пока его спина не вдавилась в узкий вырез амбразуры.
     Теперь  он  был  в  относительной  безопасности.  Перед  ним,  в  рамке
внутреннего  проема  бойницы,  виднелась   противоположная  стена  башни.  В
общем-то, вид был приятный: меж массивных квадратных камней пробивался мох с
таинственно  мерцающими на нем  капельками  росы, но  этот  вид  отстоял  от
Роберта  на всю немыслимую ширину башни, в которой  ничего,  кроме  вольного
воздуха,  не  было. Положение было  отчаянным. Внезапно в голове  у  Роберта
пронеслась мысль о том, что, судя по всему, ковер может принести  им столько
же неприятностей, сколько в свое время они натерпелись от Псаммиада.
     А теперь представьте себе, что пережили остальные, в то время как ковер
медленно,  но  неуклонно  опускал их к  самому основанию  башни, предоставив
Роберту барахтаться  на  стене высоко у  них  над  головами. Самому Роберту,
кстати, не было  дела до переживаний остальных,  так как ему  хватало  своих
собственных, но вы-то в  данный момент не  висите на стене  и вполне  можете
проявить капельку сочувствия.
     Как только ковер коснулся земляного  пола в  основании  башни, он вдруг
потерял всякое сходство  с  воздушным  плотом: упругость, отличавшая его  во
время всего пути от Камден-тауна до башни, бесследно пропала, и он безвольно
раскинулся по булыжникам  и земляным  выбоинам пола, как  самый обыкновенный
ковер. Более того, он  начал стремительно сжиматься,  и  дети, почувствовав,
как у  них вырывают опору из-под ног, быстренько попе-рескакивали  с него на
землю. Ковер сжимался до тех пор, пока не принял свои обычные размеры, после
чего между ним и стенами стало очень много свободного места.
     Стоявшие по разные строны ковра дети посмотрели друга на друга, а затем
задрали головы  и  стали шарить глазами  по  стене, тщетно пытаясь различить