ет быть,  это послужит ей уроком.  Кроме того,  она все равно думает, что
это сон, а раз так, то пусть себе болтает дома, что захочет.
     На том и порешили. Ненужная теплая одежда была свалена в кучу на ковре,
Сирил усадил себе на плечи довольного и,  судя по всему, ничуть  не больного
Ягненка,  Феникс  устроился на  запястье  у  Роберта,  и  отряд  разведчиков
приготовился вступить в неизведанные земли.
     Поросший  травой  склон  они  преодолели  быстро,  но под  деревьями их
поджидали  какие-го  на  редкость   запутанные   и  колючие  вьюнки  яркими,
необычного вида цветами, и скорость передвижения заметно снизилась.
     -  Эх,  надо  было  нам  захватить с  собой  мачете!  -сказал  Роберт.-
Обязательно попрошу папу подарить мне хотя бы парочку на Рождество.
     Чем больше  дети углублялись в  лес, тем теснее сплетались между  собой
лианы. Вскоре они уже  напоминали  благоуханные пестрые  занавеси, свисавшие
между  стволами  деревьев.  Над  головой  у  детей  то  и  дело  проносились
сверкавшие наподобие маленьких бриллиантовых капелек пестрые птицы.
     - А теперь скажите мне откровенно,- вдруг  произнес  Феникс,- может  ли
среди этих птиц хотя бы одна сравниться со мной красотою? Не бойтесь обидеть
меня - вы же знаете, что я самая скромная птица на свете.
     - Ни одна из них,- торжественно заявил Роберт,-и когтя твоего не стоит!
     - Я никогда не был тщеславен,-  сказал Феникс,- но  в данный  момент  я
вынужден  признать,  что  твои  слова  только  подтверждают мои  собственные
подозрения. Я немножко полетаю.
     Минуту-другую он кружился  высоко  у  них над головами, а  затем, снова
опустившись Роберту на запястье, сказал:
     - Там, налево, есть тропинка. Действительно, там  была тропинка. Теперь
дети продвигались по лесу  быстро и со  всем возможным комфортом  -  девочки
собирали цветы, а Ягненок вступил в разговор с птич-ками-пестрыми косичками,
пытаясь  убедить  их  в  том,  что  он  является  не  кем  иным,  как  самим
белым-дебелым лебедем-водопла-вателем.
     И за все это время  он ни разу не кашлянул  ни коклюшным, ни каким иным
кашлем.
     Тропинка,  виляя,  бежала  по  лесу,  и  временами   детям  приходилась
прорываться сквозь самые настоящие цветочные цепи. Миновав очередную чащобу,
они   внезапно  очутились   на   поляне,  сплошь  заставленной   хижинами  с
островерхими  крышами. Естественно,  они  сразу же  догадались,  что  в этих
хижинах живут дикари.
     Говорят, что  самые храбрые люди испытывают самый большой страх. А что,
если это и впрямь были людоеды? Бежать до ковра было неблизко.
     - Давайте пойдем обратно,- сказала Джейн.- Прямо сейчас,- добавила  она
жалобным голосом.- А вдруг они нас съедят?
     - Чепуха,  малышка,-  бодро возразил Сирил.- Видишь,  вон там  привязан
козел? Это значит, что они не едят людей. Наверное.
     -  Давайте  подойдем  поближе и  скажем, что  мы миссионеры,- предложил
Роберт.
     - Как  раз этого я  вам  не советую,-  произнес  Феникс очень серьезным
тоном.
     - Почему?
     - Ну, хотя бы потому, что это неправда,- ответила золотая птица.
     Пока  они  так  стояли и решали,  что им  делать,  из ближайшей  хижины
внезапно появился высокорослый  туземец. Его бронзовое тело,  едва прикрытое
какой-то разноцветной тряпочкой, радовало глаз приятным желтоватым отливом -
точь-в-точь таким же, какой был у хризантем, что папа принес домой в прошлое
воскресенье. В руке  у него имелось копье. В общем и целом, он смотрелся как
одно сплошное темное пятно, на  котором выделялись  белки глаз да крупные (и
явно острые) зубы. Правда,  в тех местах,  где его лоснящейся  кожи касались
солнечные  зайчики,  он  тоже  был довольно  светел.  Если у  вас как-нибудь
возникнет желание приглядеться к проходящему мимо дикарю с лоснящейся кожей,
то вы  убедитесь в точности  моего  описания (только не забывайте, что  день
должен быть солнечным).
     Дикарь  посмотрел  на  детей.  Прятаться  было  поздно,  потому  что  в
следующий  момент  он  прокричал нечто,  более  всего на  свете напоминавшее
Еамбарбия  киркуду!, и  из каждой хижины  высыпало  по дюжине его меднокожих
собратьев, которые  тут  же организовались в угрожающего  вида толпу и стали
неотвратимо надвигаться на детей. Времени на то, чтобы решать, как поступить
дальше,  не  было - да никто и  не собирался  ничего решать. Теперь уже было
абсолютно неважно, являлись ли эти меднокожие туземцы людоедами или нет.
     Не  теряя  ни  секунды,  дети повернулись  и бросились бежать по лесной
тропинке - лишь Антея  немного задержалась, чтобы пропустить  вперед Сирила,
несшего  на  плечах визжавшего  от восторга Ягненка. (С тех  пор,  как ковер
приземлился  на песчаном берегу острова, он  не издал ни  одного  коклюшного
кашля}.
     -  Н-но, Синичка, пошел! - подбадривал он свою лошадку,  но Сирил и без
того  старался изо  всех  сил. Тропинка  оказалась более коротким путем, чем
заросший лианами лес, и вскоре, почти прямо по курсу, между ствола-
     ми  деревьев  засверкал переливчатым  золотом песчаный пляж, за которым
простиралась ослепительная голубизна моря.
     - Держитесь в том направлении! - задыхаясь, прокричал Сирил.
     Последовав  его  совету,  дети  наддали  скорости.  У  них   за  спиной
раздавались легкие шлепки,  какие  обычно издают  босые и -  как детям  было
хорошо известно - отливающие  медью  ступни, ударяясь  о  хорошо  накатанную
лесную тропинку.
     Как и прежде, песок был золотым и переливался всеми цветами радуги. Вот
только на нем недоставало одной  очень важной вещи.  Засохшие венки  морских
водорослей, огромные  тропические раковины, которых на Кен-тиш-Таун-Роуд  не
купишь  иначе,  чем  по  пятнадцать пенсов за  штуку,  гигантские  черепахи,
беззаботно  гревшиеся  на  самой кромке воды,- ьсе это было,  а вот кухарка,
одежда и ковер исчезли бесследно.
     -  О, Господи! - воскликнул  Сирил.- Залезайте  в  воду!  Дикари боятся
воды. Недаром же их называют грязными.
     Прежде  чем он успел  закончить, дети были уже по колено  в  воде. Море
было  на  редкость спокойным,  дно-ровным, а  потому  идти было очень легко.
Нужно  сказать,  что бегать  по тропическому  лесу, спасая  свою  жизнь,- на
редкость  изнурительное занятие, и  распаренные дети с большим удовольствием
ощутили на себе прохладу морских волн. Когда вода стала доходить  им до плеч
(а Джейн - до подбородка), дети в нерешительности остановились.
     - Глядите-ка! - сказал вдруг Феникс.- На что это они так уставились?
     Дети обернулись. Немного западнее того  места, где  они стояли, из воды
торчала  человеческая   голова.  Ее  венчал  сдвинутый  набок  белый  чепец.
Последнее обстоятельство  не оставляло сомнений в том,  что это была  голова
кухарки.
     Напротив  нее,  у  самой кромки  воды,  толпились  отчего-то  сразу  же
потерявшие  всякий  интерес  к  детям  дикари.  Они громко  переговаривались
возбужденными  голосами  и отчаянно жестикулировали. Каждый  второй жест был
направлен в сторону кухаркиной головы-
     - С трудом преодолевая сопротивление воды, дети побрели к кухарке.
     - С  какой стати вам вздумалось забраться сюда? - прокричал ей Роберт.-
И вообще, куда подевался ковер?
     -  Да  никуда  он не  подевался, Господь с  тобой! - ответила довольная
сверх  всякой   меры   кухарка.-  Здесь  он,  подо  мной.  Просто  я  ужасно
распарилась,  сидючи  на  этом солнцепеке, и захотела освежиться. Хорошо бы,
говорю, принять холодную  ванну! И на  тебе!  Не успела я и глазом моргнуть,
как очутилась здесь. Ну, да во сне еще и не то бывает!
     Дети  изрядно  обрадовались  тому,  что  у  ковра  хватило  соображения
опустить кухарку в ближайшую ванну, которая оказалась под рукой - то есть, в
море. Представляете,  как ужасно было бы, если  бы вместо этого он вместе  с
нею перенесся в тесную железную ванну камден-таунского дома!
     -  Простите,- раздался  мягкий голос Феникса  посреди  всеобщего вздоха
облегчения,- но мне кажется, что этим коричневым туземцам позарез нужна ваша
кухарка.
     - Они... хотят... ее съесть?..- отчасти прошептала, отчасти пробулькала
Джейн,  в  лицо  которой  развеселившийся не на шутку Ягненок  посылал целые
фонтаны брызг.
     Вряд ли,- ответила птица.- Кому при-Ает в голову  есть кухарок? Кухарок
не едят, а нанимают. Так вот, эти дикари хотят нанять вашу кухарку.
     А ты что, понимаешь, о чем они говорят? - подозрительно спросил Сирил.
     -  Нет  ничего проще,- ответила птица.- Я совершенно свободно говорю на
всех существующих  языках и  наречиях,  включая  и  диалект  вашей  кухарки,
который,  согласитесь, не столь труден, сколь неприятен на слух. Знать языки
- это все равно что кататься на велосипеде. Стоит только один раз научиться,
и дальше  все само пойдет. А сейчас я настой чиво советую вам вытащить ковер
на берег  и  разгрузить - я  имею в  виду, ссадить с  него  кухарку.  Можете
поверить мне на слово - эти меднокожие не причинят вам никакого вреда.
     Невозможно  не  верить на  слово Фениксу -  особенно,  если он вам  это
настойчиво советует.  А потому дети разом  взялись за концы ковра, выдернули
его из-под кухарки и медленно отбуксировали к берегу. Там они расстелили его
на песке.  Следовавшая за ними  кухарка тут  же  снова  уселась  на  него, а
странным образом  присмиревшие дикари, которые как будто только и дожидались
этого момента, тут  же образовали большой круг и,  упав на  колени, зарылись
лицами в  отливающий  всеми  оттенками  золота песок. Самый  высокий  из них
принялся  что-то  говорить. Очевидно,  это  было страшно  неудобно  в  таком
неловком положении,  потому что, как  заметила Джейн, ему  потом  еще  долго
пришлось отплевываться всяческой дрянью.
     - Он говорит,-  произнес спустя некоторое время Феникс,- что они  хотят
нанять вашу кухарку на постояную работу.
     - Что, без рекомендации? -  удивилась Антея, которая  слышала, как мама
говорила, что прислугу нельзя брать без рекомендации.
     ___Они хотят нанять ее не в качестве
     кухарки, а как королеву. Как известно, королевам рекомендации не нужны.
Последовала напряженная пауза.
     - Ну и ну! - сказал Сирил.-Вот уж никогда бы не подумал! Но, впрочем, о
вкусах не спорят.
     И  тут  все  разом  засмеялись, представив  себе  кухарку,  исполняющую
обязанности королевы. Это и впрямь было очень смешно.
     -  Я бы  не  советовал  вам  смеяться в  данной ситуации,-  предупредил
Феникс, расправляя свои  мокрые  от жары золотые перья.-  И,  кроме того, их
вкусы  здесь  не  причем.  У  местного  племени  меднокожих  бытует  древнее
пророчество, согласно которому  однажды из морских волн к ним придет великая
королева в белой короне на голове и... и... Кстати, а вот вам и корона!
     И  он  указал когтем на кухаркин  чепец, который и в самом деле немного
напоминал корону, но только не белую,  а серо-буро-малиновую, потому что был
конец недели и как раз сегодня вечером чепец должны были постирать.
     -  Вот  вам белая  корона,- повторил Феникс.-  По  крайней мере,  почти
белая. Можно Сказать, довольно белая - по сравненю с цветом кожи этих добрых
туземцев.  Да  что  там!  Изначально  чепцу  полагалось быть  белым, и  того
довольно!
     Сирил повернулся к кухарке.
     Послушайте! -сказал он,- Вот эти темнокожие люди  хотят, чтобы вы стали
их королевой.  Они  всего  лишь дикари, и им  не  из чего выбирать.  Теперь,
пожалуйста,  ответьте мне, хотите ли  вы остаться с ними -  или, может быть,
вам больше по  душе вернуться  обратно  в Камдентаун? Мы  можем  вас взять с
собой,  если только вы пообещаете  не  быть больше такой занудой и никому ни
говорить ни слова о том, что видели сегодня.
     -  Ну уж нет! - ответила  кухарка твердым голосом,  в  котором не  было
слышно и тени сомнения.- Я всегда хотела быть Королевой, храни ее Господь! И
я всегда была уверена, что у меня это на диво хорошо получится. Вот сейчас и
посмотрим!  А что  до вашей  дурацкой полуподвальной кухни, где на  меня все
только кричат  да  бранятся,  так  я  туда  не  вернусь  -  разве  что  этот
замечательный сон  вдруг кончится  и кому-нибудь  опять взбредет  в  голову'
звать меня этим треклятым звонком. Вот вам мое последнее слово!
     - А ты уверен,- обеспокоенно спросила Антея Феникса,- что ей здесь и  в
самом деле будет хорошо?
     -  Ее  королевское гнездышко  покажется  ей раем земным,-  торжественно
заверила Антею птица.
     -  Что  ж,- сказал Сирил,- эти люди обещают  вам рай земной, так что уж
будьте для них  доброй королевой. Вообще-то, вы не очень-то этого заслужили,
но все равно, да будет ваше царствование долгим!
     К тому времени несколько кухаркиных меднокожих подданных успели сбегать
в лес и вернуться с длинными гирляндами прекрасных белых цветов, испускавших
необычайно сладкий аромат. Согнувшись в поклоне, они
     почтительно повесили их на шею своей повелительнице.
     - Вот это да! Это вес для меня?  -  воскликнула  восхищенная  кухарка.-
Такое даже и во сне не всегда увидишь, чтоб мне сдохнуть!
     Она  по-прежнему  восседала  на  ковре,  а мед-нокожие  туземцы,  также
украсив себя гирляндами белых цветов и воткнув в  волосы по паре попугаечьих
перьев, принялись дико скакать на песке. Вряд ли когда-нибудь вам доводилось
видеть  что-либо  похожее на этот танец - на секунду  дети даже  уверились в
том, что им и впрямь,  как  говорила кухарка, снится  удивительный  сон. Под
неумолчный  грохот  небольших, но  на  удивление причудливого вида барабанов
дикари  затянули  какую-то явно  воинственную песню и  принялись  выделывать
ногами самые немыслимые па. С каждой секундой танец становился все быстрее и
быстрее, все неистовее и неистовее -  пока, наконец, обессиленные танцоры не
повалились всем сколом на песок.
     Новоиспеченная  королева, чей грязно-белый монарший чепец  окончательно
сполз набок, принялась бешено аплодировать.
     - Браво! -  кричала она.- Бравушки! (Она имела в  виду брависсимо). Это
гораздо  лучше,  чем  в  этом...  как  его?.. Альберт-Эдвард-Мыозикхолле  на
Кентиш-Таун-Роуд. Давай еще!
     Благоразумный  Феникс  не стал переводить ее  последние слова  на  язык
меднокожих. Когда дикари немножко  отдышались, они поднялись на ноги и стали
умолять  свою  королеву  проститься  со   своими  белыми  сопровождающими  и
отправиться в деревню, где она сможет занять подобающее ей место.
     - Лучшая хижина будет твоей, о Королева! - пообещали они.
     - Ну  что ж, пока! - сказала кухарка, когда  Феникс перевел  ей просьбу
дикарей, и тяжело  поднялась  на ноги.  -  Хватит  с  меня  ваших кухонь  да
кладовок.  Меня ждет  мои  королевский дворец, говорю  вам, и дай Бог, чтобы
этот сон не кончался, пока я живу, чтоб я сдохла на этом самом месте!
     Она подхватила  концы гирлянд, что, свисая  у нее  с шеи, волочились по
песку, и пошла по  направлению к лесу Вскоре ее полосатые чулки и стоптанные
штиблеты с резинками в последний раз мелькнули на опушке, и она скрылась под
темными сводами деревьев в окружении своих смуглых, беспрестанно  горланящих
благодарственные песни вассалов.
     - Так!  -  сказал  Сирил.-  Думаю,  с ней  все будет  в полном порядке.
Странно, однако, что эти дикари почти не обращали на нас внимания.
     -  Ах, это! -  сказал Феникс.- Они просто думали,  что вы им снились. В
пророчестве ясно говорится, что королева появится из  волн морских  в  белой
короне и  в сопровождении детей, которые  не всамделишные, а  только снятся.
Так что, ничего странного, что они не принимали вас всерьез.
     - Послушайте, а что там у нас с обедом? - вдруг спросил Роберт.
     - Какой  может  быть  обед, если у  нас  нет ни  кухарки, ни  миски для
пуддинга? - напомнила ему  Антея.-  Но  зато мы можем наделать  полным-полно
бутербродов.
     - Поехали домой! - сказал Сирил.
     Когда на  Ягненка  стали натягивать  теплые вещи, он пришел  в  ужасное
расположение духа и принялся изо все сил отбиваться, но Антее с Джейн все же
удалось - где увещеваниями, э где и силой - справиться с  ним, прячем он так
ни разу и не кашлянул.
     Затем дети  быстро  оделись  сами, и  каждый  с максимальным  удобством
устроился на ковре.
     Звуки диковатого пения  все еще неслись из-за деревьев - там меднокожие
дикари  вовсю  поклонялись своей  королеве в  белой короне, ублажая ее  слух
хвалебными гимнами.
     - Домой!  - приказала Антея  ковру,  как какая-нибудь  герцогиня своему
кучеру, и умный ковер в одно головокружительное мгновение перенесся  на свое
обычное место на полу детской. Не  успели дети  подняться на ноги, как дверь
отворилась и в комнату вбежала запыхавшаяся Элиза.
     -  Кухарка  пропала!  - сказала  она.- Как сквозь  землю провалилась, а
обед-то не готов!  Сундук  ее на  месте, верхняя одежда  -  тоже.  Наверное,
выскочила  на улицу узнать  время - и не мудрено, скажу  я  вам,  часы-то на
кухне никогда еще его  верно не  показывали.  Ой, не  Дай  Бог,  угодила под
экипаж! А то  припадок какой случился - в наше время все может быть.  Ну, да
ладно. Когда поснимаете все эти теплые  вещи, которые, уж не знаю  зачем, вы
на себя  напялили, можете пообедать - там еще осталось  немного ветчины. А я
пока сбегаю в полицию: может быть, там что-нибудь про нее знают.
     Однако, как выяснилось,  не  только  полицейские, но и все остальные не
имели ни малейшего понятия о том, куда подевалась кухарка. Все, кроме детей,
конечно, да еще одного человека, но это случилось гораздо позднее.
     * * *
     Мама была очень расстроена исчезновением кухарки. Она так переживала за
нее, что Антею вконец замучили угрызения совести. Она ощущала себя настоящей
преступницей -  вроде тех, которых бросают в каменные  казематы и  лишают на
весь день сладкого. Он я даже несколько раз  просыпалась следующей ночью и в
конце концов решила выяснить у Феникса, можно ли рассказать маме всю правду.
Но  весь следующий  день поговорить с  Фениксом не было никакой возможности,
потому что, попросив детей в качестве особого одолжения не  беспокоить его в
течение ближайших  двадцати  четырех  часов,  Феникс по  своему  обыкновению
уединился в каком-то труднодоступном месте.
     В  воскресенье  Ягненок ни  разу не кашлянул,  и папа с мамой принялись
нахваливать  лекарство, которое  накануне  прописал  приезжавший  в  коляске
доктор. Но дети-то знали, что его исцелил вовсе не доктор, а раскаленный  от
солнца  пляж  на  берегу южного  моря,  где  ни  у  кого  никогда  не бывает
коклюшного кашля и прочих простуд. Ягненок, кстати, постоянно лепетал что-то
о  разноцветном песке и голубой воде, но на него  никто не обращал внимания.
Он постоянно болтал о всяких невероятных вещах.
     Ранним-рашшм  утром в  понедельник Антея  внезапно проснулась и приняла
решение. В одной  ночной рубашке  она  прокралась на первый  этаж (где  было
очень и очень прохладно), уселась на ковер и  с  замирающим сердцем пожелала
перенестись на  залитый солнцем  пляж,  где ни  у  кого и никогда  не бывает
коклюшного кашля. В следующий момент она уже была там.
     По сравнению с  ледяным полом  детской, песок был обжигающе  горячим  -
Антея  почувствовала это даже  сквозь  толстый ворс ковра. Не теряя  времени
даром, она поднялась на  ноги и обернула  ковер  вокруг себя наподобие шали,
потому что  твердо решила ни на минуту не расставаться с ним, пусть даже для
этого ей и придется полчасика как следует попарится.
     Затем, немного вихляя  на ходу и подбадривая себя словами Я  должна это
сделать!  Это  мой долг!,  она  подошла к  кромке  леса и  ступила  на узкую
тропинку, ведущую к деревне туземцев.
     - А, это опять  ты!-едва завидев Антею,  сказала  кухарка.- Как видишь,
мой сон и не думает кончаться.
     Она была одета в нечто вроде накидки из легкой белой ткани. Ни штиблет,
ни  чулков,  ни чепца на  ней не было. Она сидела под навесом  из  пальмовых
листьев,  потому что на острове уже наступил полдень, а полдень в этих краях
- самое  жаркое  время.  В  волосах у