Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
я
выучил таблицу умножения.
- Вот видишь, - сказала она, - когда ты хочешь, то можешь учиться как
следует! Я ведь знаю, что у тебя способности есть.
Все было бы хорошо, если б Ольга Николаевна спросила меня только таблицу,
но ей еще захотелось, чтоб я задачу на доске решил. Этим она, конечно, все
дело испортила.
Я вышел к доске, и Ольга Николаевна продиктовала задачу про каких-то
плотников, которые строили дом. Я записал условие задачи на доске мелом и
стал думать. Но это, конечно, только так говорится, что я стал думать.
Задача попалась такая трудная, что я все равно не решил бы ее. Я только
нарочно наморщил лоб, чтоб Ольга Николаевна видела, будто я думаю, а сам
стал украдкой поглядывать на ребят, чтоб они подсказали мне. Но подсказывать
тому, кто стоит у доски, очень трудно, и все ребята молчали.
- Ну, как ты станешь решать задачу? - спросила Ольга Николаевна. - Какой
будет первый вопрос?
Я только сильнее наморщил лоб и, повернувшись вполоборота к ребятам, изо
всех сил заморгал одним глазом. Ребята сообразили, что мое дело плохо, и
стали подсказывать.
- Тише, ребята, не подсказывайте! Я сама помогу ему, если надо, - сказала
Ольга Николаевна.
Она стала объяснять мне задачу и сказала, как сделать первый вопрос. Я
хотя ничего не понял, но все-таки решил на доске первый вопрос.
- Правильно, - сказала Ольга Николаевна. - Теперь какой будет второй
вопрос?
Я снова задумался и замигал глазом ребятам. Ребята опять стали
подсказывать.
- Тише! Мне ведь все слышно, а вы только ему мешаете! - сказала Ольга
Николаевна и принялась объяснять мне второй вопрос.
Таким образом, постепенно, с помощью Ольги Николаевны и с подсказкой
ребят, я решил наконец задачу.
- Теперь ты понял, как нужно решать такие задачи? - спросила Ольга
Николаевна.
- Понял, - ответил я.
На самом деле я, конечно, совсем ничего не понял, но мне стыдно было
признаться, что я такой бестолковый, к тому же я боялся, что Ольга
Николаевна поставит мне плохую отметку, если я скажу, что не понял. Я сел на
место, списал задачу в тетрадь и решил еще дома подумать над ней как
следует.
После урока говорю ребятам:
- Что же вы подсказываете так, что Ольга Николаевна все слышит? Орут на
весь класс! Разве так подсказывают?
- Как же тут подскажешь, когда ты возле доски стоишь! - говорит Вася
Ерохин. - Вот если б тебя с места вызвали...
- "С места, с места"! Потихоньку надо.
- Я и подсказывал тебе сначала потихоньку, а ты стоишь и ничего не
слышишь.
- Так ты, наверно, себе под нос шептал, - говорю я.
- Ну вот! Тебе и громко нехорошо и тихо нехорошо! Не разберешь, как тебе
надо!
- Совсем никак не надо, - сказал Ваня Пахомов. - Самому надо соображать,
а не слушать подсказку.
- Зачем же мне свою голову утруждать, если я все равно ничего в этих
задачах не понимаю? - говорю я.
- Оттого и не понимаешь, что не хочешь соображать, - сказал Глеб
Скамейкин. - Надеешься на подсказку, а сам не учишься. Я лично никому больше
подсказывать не буду. Надо, чтоб был порядок в классе, а от этого один вред.
- Найдутся и без тебя, подскажут, - говорю я.
- А я все равно буду бороться с подсказкой, - говорит Глеб.
- Ну, не больно-то задавайся! - ответил я.
- Почему "задавайся"? Я староста класса! Я добьюсь, чтоб подсказки не
было.
- И нечего, - говорю, - воображать, если тебя старостой выбрали! Сегодня
ты староста, а завтра я староста.
- Ну вот, когда тебя выберут, а пока еще не выбрали. Тут и другие ребята
вмешались и стали спорить, нужно подсказывать или нет. Но мы так ни до чего
и не доспорились. Прибежал Дима Балакирев. Он узнал, что летом на пустыре
позади школы старшие ребята устроили футбольное поле. Мы решили прийти после
обеда и сыграть в футбол. После обеда мы собрались на футбольном поле,
разбились на две команды, чтоб играть по всем правилам, но тут в нашей
команде произошел спор, кому быть вратарем. Никто не хотел стоять в воротах.
Каждому хотелось бегать по всему полю и забивать голы. Все говорили, чтоб
вратарем был я, но мне хотелось быть центром нападения или хотя бы
полузащитником. На мое счастье, Шишкин согласился сделаться вратарем. Он
сбросил с себя куртку, стал в воротах, и игра началась.
Сначала перевес оказался на стороне противников. Они все время атаковали
наши ворота. Вся наша команда смешалась в кучу. Мы без толку носились по
полю и только мешали друг другу. На наше счастье, Шишкин оказался
замечательным вратарем. Он прыгал, как кошка или какая-нибудь пантера, и не
пропустил в наши ворота ни одного мяча. Наконец нам удалось завладеть мячом,
и мы погнали его к воротам противника. Кто-то из наших пробил по воротам, и
счет оказался 1: 0 в нашу пользу. Мы обрадовались и с новыми силами начали
нажимать на вражеские ворота. Скоро нам удалось забить еще гол, и счет
оказался 2: 0 в нашу пользу. Тут игра почему-то снова перешла на нашу
половину поля. Нас опять стали теснить, и мы никак не могли отогнать мяч от
наших ворот. Тогда Шишкин схватил мяч руками и помчался с ним прямо к
воротам противника. Там он положил мяч на землю и уже хотел забить гол, но
тут Игорь Грачев ловко отыграл у него мяч, передал его Славе Ведерникову,
Слава Ведерников - Ване Пахомову, и не успели мы оглянуться, как мяч уже был
в наших воротах. Счет стал 2: 1. Шишкин со всех ног побежал на свое место,
но, пока он бежал, нам снова забили гол, и счет стал 2: 2. Мы принялись
ругать на все лады Шишкина за то, что он оставил свои ворота, а он
оправдывался и говорил, что теперь будет играть по всем правилам. Но из этих
обещаний ничего не вышло. Он то и дело выскакивал из ворот, и как раз в это
время нам забивали голы. Игра продолжалась до позднего вечера. Мы забили
шестнадцать голов, а нам забили двадцать один. Нам хотелось еще поиграть, но
темнота наступила такая, что мяча не стало видно, и пришлось разойтись по
домам. По дороге все только и говорили, что мы проиграли из-за Шишкина,
потому что он все время выскакивал из ворот.
- Ты, Шишкин, замечательный вратарь, - сказал Юра Касаткин. - Если бы ты
исправно стоял в воротах, наша команда была бы непобедимой.
- Не могу я стоять спокойно, - ответил Шишкин. - Я люблю играть в
баскетбол, потому что там можно каждому бегать по всему полю и никакого
вратаря не полагается и к тому же все могут хватать мяч руками. Вот давайте
организуем баскетбольную команду.
Шишкин начал рассказывать о том, как нужно играть в баскетбол, и, по его
словам, эта игра была не хуже футбола.
- Надо поговорить с нашим преподавателем физкультуры, - сказал Юра. -
Может быть, он поможет нам оборудовать площадку для баскетбола.
Когда мы подошли к скверу, где нужно было поворачивать на нашу улицу,
Шишкин вдруг остановился и закричал:
- Батюшки! Я ведь свою куртку на футбольном поле забыл!
Он повернулся и бросился бегом назад. Удивительный это был человек! Вечно
с ним случались какие-нибудь недоразумения. Бывают же такие люди на свете!
Домой я вернулся в девятом часу. Мама стала бранить меня за то, что я
задержался так поздно, но я сказал, что еще не поздно, потому что теперь уже
осень, а осенью всегда темнеет раньше, чем летом, и если бы это было летом,
то никому не показалось бы, что уже поздно, потому что летом дни гораздо
длиннее, и в это время было бы еще светло, и всем казалось бы, что еще рано.
Мама сказала, что у меня вечно какие-нибудь отговорки, и велела делать
уроки. Я, конечно, засел за уроки. То есть я засел за уроки не сразу, так
как я очень устал на футболе и мне хотелось немножечко отдохнуть.
- Чего же ты не делаешь уроки? - спросила Лика. - Ведь твой мозг,
наверно, давно отдохнул.
- Я сам знаю, сколько нужно моему мозгу отдыхать! - ответил я.
Теперь я уже не мог тут же сесть за уроки, чтоб Лика не вообразила, будто
это она меня заставила заниматься. Поэтому я решил еще немножечко отдохнуть
и стал рассказывать про Шишкина, какой он растяпа и как он забыл на
футбольном поле свою куртку. Скоро пришел с работы папа и стал рассказывать,
что их завод получил заказ на изготовление новых машин для Куйбышевского
гидроузла, и я снова не мог делать уроки, потому что мне интересно было
послушать.
Мой папа работает на сталелитейном заводе модельщиком. Он делает модели.
Что такое модель, наверно, никто не знает, а я знаю. Чтоб отлить
какую-нибудь деталь для машины из стали, всегда нужно сделать сначала такую
же деталь из дерева, и вот такая деревянная деталь называется моделью. Для
чего нужна модель? А вот для чего: модель возьмут, поставят в опоку, то есть
в такой вроде железный ящик, только бездна, потом насыплют в опоку земли, и,
когда модель вынут, в земле получается углубление по форме модели. В это
углубление заливают расплавленный металл, и когда металл застынет, то
получится деталь, точно такая же по форме, как была модель. Когда на завод
приходит заказ на новые детали, инженеры чертят чертежи, а модельщики делают
по этим чертежам модели. Конечно, модельщик должен быть очень умным, потому
что он по простому чертежу обязан понять, какую нужно делать модель, а если
он сделает модель плохо, то по ней нельзя будет отливать детали. Мой папа
очень хороший модельщик. Он даже придумал электрический лобзик, чтоб
выпиливать из дерева разные мелкие части. А теперь он изобретает
шлифовальный прибор для шлифовки деревянных моделей. Раньше шлифовали модели
вручную, а когда папа сделает такой прибор, все модельщики будут шлифовать
модели этим прибором. Когда папа приходит с работы, он всегда сначала
отдохнет немного, а потом садится за чертежи для своего прибора или читает
книжки, чтоб узнать, как что нужно сделать, потому что это не такая простая
вещь - самому придумывать шлифовальный прибор.
Папа поужинал и засел за свои чертежи, а я засел делать уроки. Сначала я
выучил географию, потому что она самая легкая. После географии я взялся за
русский язык. По русскому языку нужно было списать упражнение и подчеркнуть
о словах корень, приставку и окончание. Корень - одной чертой, приставку -
двумя, а окончание - тремя. Потом я выучил английский язык и взялся за
арифметику. На дом была задана такая скверная задача, что я никак не мог
догадаться, как ее решить. Я сидел целый час, пялил глаза в задачник и изо
всех сил напрягал мозг, но ничего у меня не выходило. Вдобавок мне страшно
захотелось спать. В глазах у меня щипало, будто мне кто-нибудь в них песку
насыпал.
- Довольно тебе сидеть, - сказала мама, - пора спать ложиться. У тебя
глаза уже сами собой закрываются, а ты все сидишь!
- Что же я, с несделанной задачей завтра в школу приду? - скачал я.
- Днем надо заниматься, - ответила мама. - Нечего приучаться по ночам
сидеть! От таких занятий никакого толку не будет. Ты все равно уже ничего не
соображаешь.
- Вот и пусть сидит, - сказал папа. - Будет знать в другой раз, как уроки
на ночь откладывать.
И вот я сидел и перечитывал задачу до тех пор, пока буквы в задачнике не
стали кивать, и кланяться, и прятаться друг за дружку, словно играли в
жмурки. Я протер глаза, снова стал перечитывать задачу, но буквы не
успокоились, а даже почему-то стали подпрыгивать, будто затеяли игру в
чехарду.
- Ну, что там у тебя не получается? - спросила мама.
- Да вот, - говорю, - задача попалась какая-то скверная.
- Скверных задач не бывает. Это ученики бывают скверные.
Мама прочитала задачу и принялась объяснять, но я почему-то ничего не мог
понять.
- Неужели вам в школе не объясняли, как делать такие задачи? - спросил
папа.
- Нет, - говорю, - не объясняли.
- Удивительно! Когда я учился, нам учительница всегда объясняла сначала в
классе, а потом задавала на дом.
- Так то, - говорю, - когда ты учился, а нам Ольга Николаевна ничего не
объясняет. Все только спрашивает и спрашивает.
- Не понимаю, как это вас учат!
- Вот так. - говорю, - и учат.
- А что вам рассказывала Ольга Николаевна в классе?
- Ничего не рассказывала. Мы решали на доске задачу.
- Ну-ка, покажи, какую задачу.
Я показал задачу, которую списал в тетрадь.
- Ну вот, а ты тут еще на учительницу наговариваешь! - воскликнул пала. -
Это ведь такая же задача, как на дом задана! Значит, учительница объясняла,
как решать такие задачи.
- Где же, - говорю, - такая? Там про плотников, которые строили дом, а
здесь про каких-то жестянщиков, которые делали ведра.
- Эх, ты! - говорит папа. - В той задаче нужно было узнать, во сколько
дней двадцать пять плотников построят восемь домов, а в этой нужно узнать,
во сколько шесть жестянщиков сделают тридцать шесть ведер. Обе задачи
решаются одинаково.
Папа принялся объяснять, как нужно сделать задачу, но у меня уже все в
голове спуталось, и я совсем ничего не понимал.
- Экий ты бестолковый! - рассердился наконец папа. - Ну разве можно таким
бестолковым быть!
Мой папа совсем не умеет объяснять задачи. Мама говорит, что у него нет
никаких педагогических способностей, то есть он не годится в учителя. Первые
полчаса он объясняет спокойно, а потом начинает нервничать, а как только он
начинает нервничать, я совсем перестаю соображать и сижу на стуле, как
деревянный чурбан.
- Но что же тут непонятного? - говорит папа. - Кажется, все понятно.
Когда папа видит, что на словах никак не может объяснить, он берет лист
бумаги и начинает писать.
- Вот, - сказал он. - Ведь это все просто. Смотри, какой будет первый
вопрос.
Он записал вопрос на бумажке и сделал решение.
- Это понятно тебе?
По правде сказать, мне совсем ничего не было понятно, но я до смерти уже
хотел спать и поэтому сказал:
- Понятно.
- Ну вот, наконец-то! - обрадовался папа - Думать надо как следует, тогда
все будет попятно. Он решил на бумажке второй вопрос:
- Понятно?
- Понятно, - говорю я.
- Ты скажи, если непонятно, я еще объясню.
- Нет, понятно, понятно.
Наконец он сделал последний вопрос. Я списал задачу начисто в тетрадку и
спрятал в сумку.
- Кончил дело - гуляй смело, - сказала Лика.
- Ладно, я с тобой завтра поговорю! - проворчал я и пошел спать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
За лето нашу школу отремонтировали. Стены в классах за ново побелили, и
были они такие чистенькие, свежие, без единого пятнышка, просто любо
посмотреть. Все было как новенькое. Приятно все-таки заниматься в таком
классе! И светлей кажется, и привольней, и даже, как бы это сказать, на душе
веселей.
И вот на следующий день, когда я пришел в класс, то увидел, что на стене
рядом с доской нарисован углем морячок. Он был в полосатой тельняшке, брюки
клеш развевались по ветру, на голове - бескозырка, во рту - трубка, и дым из
нее кольцами поднимался кверху, как из пароходной трубы. У морячка был такой
залихватский вид, что на него нельзя было без смеха смотреть.
- Это Игорь Грачев нарисовал, - сообщил мне Вася Ерохин. - Только, чур,
не выдавать!
- Зачем же мне выдавать? - говорю я. Ребята сидели за партами, любовались
морячком, посмеивались и отпускали разные шуточки:
- Морячок с нами будет учиться! Вот здорово! Перед самым звонком прибежал
в класс Шишкин.
- Видел морячка? - говорю я и показываю на стену. Он взглянул на него.
- Это Игорь Грачев нарисовал, - сказал я. - Только не выдавать.
- Ну ладно, сам знаю! Ты по русскому упражнение сделал?
- Конечно, сделал, - ответил я. - Что же я, с несделанными уроками буду в
класс приходить?
- А я, понимаешь, не сделал. Не успел, понимаешь. Дай списать.
- Когда же ты будешь списывать? - говорю я. - Скоро урок начнется.
- Ничего. Я во время урока спишу. Я дал ему тетрадку по русскому языку, и
он начал списывать.
- Послушай, - говорит. - А зачем ты в слове "светлячок" приставку одной
чертой подчеркнул? Корень одной чертой надо подчеркивать.
- Много ты понимаешь! - говорю я. - Это и есть корень!
- Что ты! "Свет" - корень? Разве корень бывает впереди слова? Где-тогда,
по-твоему, приставка?
- А приставки нет в этом слове.
- Разве так бывает, чтобы приставки не было?
- Конечно, бывает.
- То-то я ломал вчера голову: приставка есть, корень есть, а окончания не
получается.
- Эх, ты! - говорю п. - Мы ведь это еще в третьем классе проходили.
- Да я уж не помню. Значит, у тебя тут все правильно? Я так и спишу.
Я хотел рассказать ему, что такое корень, приставка и окончание, но тут
прозвонил звонок и в класс вошла Ольга Николаевна. Она сразу увидела на
стене морячка, и лицо у нее сделалось строгое.
- Это что еще за художества? - спросила она и обвела весь класс взглядом.
- Кто это нарисовал на стене? Все ребята молчали.
- Тот, кто испортил стену, должен встать и признаться, - сказала Ольга
Николаевна.
Все сидели молча. Никто не вставал и не признавался. Брови у Ольги
Николаевны нахмурились.
- Разве вы не знаете, что класс надо в чистоте держать? Что будет, если
каждый станет рисовать на стенах? Самим ведь неприятно в грязи сидеть. Или,
может быть, вам приятно?
- Нет, нет! - раздалось несколько нерешительных голосов.
- Кто же это сделал? Все молчали.
- Глеб Скамейкин, ты староста класса и должен знать, кто это сделал.
- Я не знаю, Ольга Николаевна. Когда я пришел, морячок уже был на стене.
- Удивительно! - сказала Ольга Николаевна. - Кто-нибудь да нарисовал же
его. Вчера стена была чистая, я последней уходила из класса. Кто сегодня
пришел в класс первым?
Никто из ребят не признавался. Каждый говорил, что он пришел, когда в
классе было уже много ребят.
Пока шел разговор об этом, Шишкин старательно списывал упражнение в свою
тетрадь. Кончил он тем, что посадил в моей тетради кляксу и отдал тетрадь
мне.
- Что же это такое? - говорю я. - Брал тетрадь без кляксы, а отдаешь с
кляксой!
- Я ведь не нарочно посадил кляксу.
- Какое мне дело, нарочно или не нарочно! Зачем мне в тетради клякса?
- Как же я отдам тебе тетрадь без кляксы, когда уже есть клякса? В другой
раз будет без кляксы. - В какой, - говорю, - другой раз?
- Ну, в другой раз, когда буду списывать.
- Так ты что, - говорю, - каждый раз у меня собираешься списывать?
- Зачем каждый раз? Иногда только.
На этом разговор кончился, потому что как раз в это время Ольга
Николаевна вызвала Шишкина к доске и велела решать задачу про маляров,
которые красили в школе стены, и нужно было узнать, сколько школа
израсходовала денег на окраску всех классов и коридоров.
"Ну, - думаю, - пропал бедный Шишкин! На доске задачу решать - это тебе
не с чужой тетрадки списывать!"
К моему удивлению, Шишкин очень хорошо справился с задачей. Правда, решал
он ее долго, до конца урока, потому что задача была длинная и довольно
трудная.
Мы все, конечно, догадались, что Ольга Николаевна нарочно задала нам
такую задачу, и чувствовали, что на этом дело не кончится. На последнем
уроке к нам в класс пришел директор школы Игорь Александрович. С виду Игорь
Александрович совсем не сердитый. Лицо у него всегда спокойное, голос тихий
и даже какой-то добрый, но я лично всегда побаиваюсь Игоря Александровича,
потому что он очень большой. Ростом он с моего папу, только еще повыше,
пиджак у него широкий, просторный, застегивается на три пуговицы, а на носу
очки.
Я думал, что Игорь Александрович раскричится па нас, но он спокойно
рассказал нам, сколько государство тратит денег на обучение каждого ученика
и как важно