ним придут сотни новых задач  и  вопросов  и
они также будут обязательно решены.
   - Простите, Дмитрий Дмитриевич, но в это верит любой  пионер.  Да,  да...
Мой сын, во всяком случае.
   - А это уже победа, Борис  Федорович,  и  как  бы  было  хорошо  нынешним
пионерам пронести эту уверенность через всю жизнь! Мы сами строим  ежечасно,
ежесекундно судьбу человечества, судьбу Вселенной... И когда я столкнулся  с
Человеком, поверил...
   - С человеком?
   - Да, я забыл перед вами извиниться... Тот больной, который  был  у  вас,
вы, конечно, имели из-за него. кучу неприятностей...
   - Больной! - В голосе Бориса Федоровича зазвучали непонятные нотки.  -  Я
не хочу об этом говорить. Я врач, медик; мой удел - живое. Будем говорить  о
живом.
   - О живом?
   - Ах вот как? Вы еще и прикидываетесь?
   - Прикидываюсь?! Объяснитесь! Человек принес нам бессмертие...
   - Бессмертие? - Борис Федорович рассмеялся. - Полно, Дмитрий  Дмитриевич,
не валяйте дурака! Бессмертие! Ваш Человек, конечно, бессмертен. Бессмертен,
как камень!
   - Камень?!
   Борис Федорович пожал плечами  и  ушел,  а  Дмитрий  Дмитриевич  все  еще
растерянно стоял в коридоре. Какое-то чувство подсказывало ему, что в словах
Бориса Федоровича была глубокая, пока скрытая от него  правда.  Чьи-то  шаги
раздались в коридоре. К Дмитрию Дмитриевичу подошел человек в белом халате.
   - Я  рентгенолог,  -  сказал  он.  -  Здравствуйте,  меня  прислал  Борис
Федорович... Вы,  кажется,  физик?  Вот,  не  угодно  ли  рентгенограмму.  -
Григорий Матвеевич вынул из конверта темный прямоугольник пленки.  -  Ничего
не понимаю, - сказал Дмитрий Дмитриевич. - Разве вы не в  курсе  дела?  -  Я
сказал Борису Федоровичу, что Человек...  -  Ах,  Человек!..  Понимаете  ли,
Борис Федорович навел у него целый ряд отклонений от нормы... Какая-то  игра
природы, так нам всем вначале показалось... Стоял вопрос  лишь  о  том,  чем
вызваны подобные изменения. Какое-либо заболевание,  или  мы  имеем  дело  с
прирожденными аномалиями. Мы. попытались сделать снимок. Два раза  подносили
к трубке,  но,  едва  больной  -  ваш  Человек,  как  вы  его  называете,  -
приближался, начинался разряд, будто  в  результате  сильной  ионизации.  Мы
вначале думали, что осталась поверхностная проводимость на цилиндре  трубки.
Протерли спиртом - опять та же картина... Кассету я ему подложил под голову,
но могу гарантировать, что под лучом она не  была  ни  секунды,  потому  что
трубка не держала и тридцати киловольт. Про кассету я забыл,  совсем  забыл,
но мой лаборант, человек очень внимательный, проявил и ту пленку,  что  была
под его головой. Вот эта пленка, вы ее держите.
   Они прошли в рентгеновский кабинет, и Дмитрий Дмитриевич, наложив  пленку
на ярко освещенное матовое стекло, взял из рук рентгенолога лупу.
   - Смотрите, смотрите, вы физик и сразу все  поймете.  Я,  вообще  говоря,
думал, что вам  все  известно,  а  Борис  Федорович  и  сейчас  так  думает.
"Подшутил  надо  мной  Дмитрий  Дмитриевич,  говорит,  а  я  еще  консилиумы
устраивал..."
   Дмитрий Дмитриевич всмотрелся в поверхность пленки. В трех ее местах были
крупные черные звезды с бледными пятнами посередине, а  между  ними  -  сеть
тонких темных линий с какими-то шарообразными узелками...  Через  лупу  было
видно, что от каждого такого узелка отходят вс„ новые  и  новые,  еще  более
тонкие нити.
   - Фотография в его собственном излучении, - сказал Дмитрий Дмитриевич.
   - И излучении, обладающем большой  проникающей  способностью,  что-нибудь
вроде гамма-лучей.
   - Вот почему он  вызывал  ионизацию  вокруг  рентгеновской  трубки...  Но
позвольте! - вскричал Дмитрий Дмитриевич. - Ведь это радиомонтаж!..
   -  Теперь  вам  понятна  реакция  Бориса  Федоровича?  Он  лечит,   ищет,
волнуется, беспокоит очень занятых людей, а это нечеловек, это НЕ ЧЕЛОВЕК...
   - Я не знал... Так это  нечеловек!!!  -  Дмитрий  Дмитриевич  выбежал  из
кабинета, побежал через  вестибюль.  -  Все  ложь!  -  повторял  он.  -  Нет
бессмертия, и нет Человека! Есть кукла, манекен, робот!!!
   АНТИХРИСТ СЕРАФИМА ЯКОВЛЕВИЧА
   - Ну и ругался же, Борис Федорович, - говорил Серафим Яковлевич, -  ну  и
ругался же... Одно, говорит, спасение, что ни имени, ни  фамилии,  ни  самой
болезни у них не значится... Ну и задаст же он Дмитрию Дмитриевичу...
   Чем ближе они подходили к дому, тем больше отставал Коля  от  Человека  и
Серафима Яковлевича. Еще с тех пор, когда Человек был  в  клинике,  Коля  не
виделся с Леной, и сейчас он и хотел и боялся встречи.
   - Пришли, - сказал Серафим Яковлевич. - Вот он, мой дом.
   Две большие сосны росли у калитки, сам дом был в глубине участка. Серафим
Яковлевич перекинул, через  забор  руку,  сдернул  щеколду  и,  не  открывая
калитки, громко крикнул:
   - Лена! Леночка! Как Ласточка, привязана? - Странное имя  для  собаки,  -
сказал Коля. - Ласточка...
   - Собака... - усмехнулся Серафим Яковлевич. - Это у  меня  не  собака,  а
универсальная тварь....Лена, как Ласточка? - снова закричал он.
   - Ласточка привязана, - донесся голос Лены. - Иди, бойся!
   - Гости, гости  какие  у  нас,  Леночка!  -  говорил  Серафим  Яковлевич,
осторожно пробираясь по посыпанной золой дорожке.  -  Да  ты  привязала  ее,
Леночка? На террасе зажегся свет, и Коля с замирающим  сердцем  поднялся  по
ступенькам и, протягивая руку, сказал:
   - Здравствуй, Лена. Ты меня не забыла?
   - Что ты? Как я могла забыть светило науки?!
   - Ленка, перестань, - строго сказал Серафим Яковлевич. Он  явно  осмелел,
когда очутился на террасе. - Чаю давай нам, готовь нам чай...
   - Сейчас, - ответила Лена и ушла на кухню. Коля  увязался  за  ней.  Лена
достала стаканы,, включила электрический чайник, а Коля все еще  не  решался
заговорить.
   - Помой руки и  нарежь  хлеб,  -  сказала  Лена.  Коля  покорно  пошел  к
умывальнику.
   - Понимаешь, Лена, мне осталась  одна  "пятерка"...  Я,  понимаешь,  сдаю
экзамены в самый интересный институт. Я буду физиком,  теперь  я  совершенно
уверен в этом. Остался последний экзамен - физика, а  по  физике  я  никогда
меньше "пяти" не имел. И все!
   - Не брызгайся, вот возьми полотенце... Хлеб в кастрюле...
   - Лена! Ты знаешь?.. У нас  в  классе  было  восемнадцать  девочек,  а  в
соседнем еще больше...
   - Ровней, ровней режь хлеб. И что же?
   - Из них никто, ни одна так не нравилась, как ты... - Ты мне  тоже  очень
нравишься, Коля.
   - Лена!
   - Что, Коля?
   Коля проглотил комок в горле, зажмурился и сказал:
   - Лена, я... я тебя люблю...
   - Я тоже очень тебя люблю... Вот ключ, открой, пожалуйста, банку.
   Коля озадаченно посмотрел на нее:
   - Лена?!
   - Да, да, я тебя тоже очень люблю...
   - Так нам нужно пожениться!
   - Ну конечно, а как же иначе...
   - Ты смеешься надо мной!
   - Совершенно не смеюсь. - Лена  вручила  Коле  поднос  и,  подперев  щеку
рукой, грустно сказала: - Я ведь тоже  много  думала...  И  кто  меня  замуж
возьмет, кому я нужна? Может, иной раз думаю, найдется какой-нибудь дурачок,
а тут, гляди, физик!..
   - Лена!!!
   - Иди, иди вперед. Смотри-ка, уже покрикивает.
   - Ты мне не веришь?
   -  Ты  сам  себе  не  веришь.  Разве  может   такой   солидный   человек,
специалист... Осторожней  -  поднос!  -  Лена  быстро  подхватила  поднос  и
отобрала его у Коли.
   - Тогда вот что, пойдем в кино, - предложил Коля.
   - Хоть на край света! Но в кино... не знаю... поздно уже...
   Они вышли  на  террасу.  По  всему  было  видно,  что  летом  жизнь  дома
переносилась сюда. Сюда был вынесен обеденный стол, здесь же в  углу  стояли
сложенные раскладушки. Серафима Яковлевича не было.
   - Входи, входи, уважаемый, - донесся из сада его голос.
   По ступеням террасы поднялся мужчина со страшными шрамами на лице. За ним
поднимался Серафим Яковлевич.
   - Вот он, охотничек-то, - говорил он,  словно  хвастаясь.  -  Вот  все  и
собрались. - вся палата, и все живы и здоровы.
   Охотник поправил своей единственной рукой пиджак,  сползавший  с  правого
плеча, и молча сел за стол. Серафим Яковлевич повозился у шкафчика  красного
дерева, покряхтел, поставил на стол графин с какой-то зеленоватой жидкостью.
   - А мне этого нельзя, - сказал Коля, показывая на графин. - У меня завтра
экзамен...
   - Одна рюмочка не помешает,  смелей  будешь...  Да,  дорогие  мои  гости,
унесли мы, можно сказать, ноги. С выздоровлением!
   Все  выпили.  Охотник  -  с  наслаждением,  смакуя;  Коля  -  с  гримасой
отвращения; Человек,  как  и  обычно  за  столом,  попросту  плеснул  в  рот
содержимое  рюмки  и  с  какой-то  недоброй  усмешкой  посмотрел  на   жадно
закусывающего Серафима Яковлевича.
   - Позвольте за вами поухаживать,  -  сказала  Лена  и  положила  Коле  на
тарелку кусок холодца.
   - Вот, пожалуйста, - заговорил Серафим Яковлевич,  вытирая  рот  бумажной
салфеткой, - пожалуйста. Девушка за парнем  ухаживает.  Да  когда  это  было
такое?! В наше время вокруг иной барышни хвост кавалеров был. По шесть, семь
лет за ней ухаживали, да все тонко, обходительно так,  а  теперь?  Раз  -  в
кино, два - в загс,  и,  глядишь,  -  семья!  "Обеспечьте  нас,  пожалуйста,
площадью, мы семья"... Да что говорить, давайте еще по одной...
   - Мне не нужно наливать, - быстро сказал Коля, прикрывая рюмку рукой.
   - Неволить не буду, - ответил Серафим Яковлевич, чокаясь  с  охотником  и
Человеком.
   - Чтоб была не последней, -  глуховато  и  не  совсем  разборчиво  сказал
охотник.
   - Последняя, не последняя, а конец близок, как ни  взгляни.  Раньше  как?
Бог видит, бог все видит,  от  него  не  спрячешься!  А  сейчас?  Ничего  не
боятся... Вот, к примеру, ты, Коля. Ты чего-нибудь боишься?
   - Я? - удивился Коля. - А чего мне бояться?
   - А бога?
   - Я в него не верю...
   - Так, а милицию ты боишься?
   - Нет, совсем нет, а что?
   - Погоди - Бога не боишься, милицию тоже не боишься;  так  тебе  море  по
колено: что левая пята захочет, то и будешь делать?! Понравилась  тебе  вещь
какая, что тебя остановит? Или убить кого захочешь...
   - Я милицию не боюсь, потому что я делать ничего такого не собираюсь.  Ни
воровать, ни убивать. И пример ваш неудачный. Ради вещи? Да нет такой  вещи,
ради которой я на воровство пошел бы.
   - Как так?  Ну,  если  там  золото  или  камни  драгоценные,  мануфактура
какая... Ну, раньше тот, кто в бога не верит, - возьмет, а  тот,  в  котором
страх божий имеется, - не возьмет.
   - А я не возьму. Нет, Серафим Яковлевич, не возьму.  Ну  скажите,  зачем'
мне это золото? Другое дело, если оно ничейное, так  его  нужно  государству
отдать, оно на него завод построит, или школу, или  институт.  Да  и  раньше
страх этот ваш божий побеждали. И грабили, и убивали, и все было,
   - Ты это брось, это неправда!
   - Да, неправда, а Ленский расстрел? А Девятое января?  Сколько  там  царь
народу убил? Что же он был, неверующий? Да сколько других кровопийц  было...
Легко что-то и часто страх божий забывался... Да весь наш класс  возьмите  -
никому ваше золото не нужно! Мануфактура...
   - Дед, - вмешалась Лена. - Тебя  послушать,  так  религия  все  на  свете
изобрела. И любовь, и верность, и честность...
   - Правильно, правильно! - обрадовался Коля. - . Так и выходит.
   - Страшные вещи вы говорите, страшные. И будет, будет за это наказание...
Придет на землю Антихрист;
   близко время - не за горами...
   - Дед, постой, это же глупости, как же ты веришь?
   - Верю я, верю! Да когда же это было, чтоб чужой удаче радовались?  Чтобы
чужому помогали? Сами не везде концы с концами сводим, а где у кого заболит,
там мы со своей кашей: нате, возьмите, не жалко... Наводнение,  голод,  мор,
пожар - всюду мы тут как тут...
   - Вот вам и справедливость, а я тут слушал вас, - сказал Коля.  -  Только
себе, да за пазуху...
   - Кто такой Антихрист? - спросил Человек.
   - Антихрист? Трудно сказать... Человек он,  это  доподлинно  известно,  и
будет чудеса творить, в общем, к концу света он и появится. Бог его за грехи
наши на нас пошлет, и никто ничего с ним сделать не сможет. Еще по  рюмочке,
мужички, давайте. Так ты, значит, охотничек, к своим возвращаешься? И чем же
заниматься надумал?
   Охотник молча положил к себе на колени ружье, с  которым  пришел  Серафим
Яковлевич, и, упираясь в ствол локтем, а в  приклад  культей,  спрятанной  в
рукаве пиджака, переломил его.
   - .Дай патрон, - сказал он.
   Лена вытащила из  патронташа  новенький  с  блестящей  шляпкой  патрон  и
протянула его охотнику. Тот тщательно вогнал его в ствол.
   - Пойдем, посмотришь, - усмехнулся  он.  Они  вошли  во  двор.  Прозвенел
трамвай, осветив две высокие сосны возле калитки. За трамвайной линией домов
не было. Сонная ворона сидела на  сосне;  она  была  хорошо  видна  на  фоне
освещенного городом неба. Охотник вскинул левую руку с ружьем  и  выстрелил.
Ворона,. роняя перья, рухнула вниз.
   - Вот так  будешь  стрелять,  тебе  внучка  спасибо  скажет,  много  дичи
набьешь, - сказал охотник.
   - Ах, чтоб тебя разорвало! - Серафим Яковлевич, смеясь, толкнул  охотника
в грудь. - Так вот для чего ты табуретку левой рукой по часу на весу держал!
Так знаешь что? Так я тебе это самое  ружьишко...  подарю,  вот  что!  Бери,
вчера только купил.
   Охотник прижал ружье к груди, поклонился.
   - Спасибо... большое спасибо. Помнить буду. Однако не возьму, на зверя не
подойдет... Спасибо.
   - Ладно, ладно - Серафим Яковлевич махнул рукой. - Владей!
   Лена засмеялась:
   - Правильно, дед. Какой уж из тебя охотник...  С  коровой  справиться  не
можешь!
   - С Ласточкой? - спросил Коля.
   - Свирепая корова, - оправдываясь, сказал Серафим Яковлевич. -  Поверишь,
как теленка у нее отняли, никого близко к себе не подпускает.  Чисто  собака
цепная. Только Ленку и слушается...
   - Вот вышел дед раз во двор... - Лена вздохнула. - А она и разыгралась...
   - Хватит! - Серафим Яковлевич стукнул кулаком  по  столу.  -  Ступай  чай
неси, балаболка! Корова, правда, что надо. Вот так я и в больницу попал.
   Они вновь сели за стол. Лена принесла кипящий чайник.
   - Поживем и с Ласточкой, - сказал Серафим Яковлевич. -  Все  равно  конец
света близок.
   - Не будет, никогда не будет конца света, - замотал головой Коля. - Да  и
как это - конец?
   - Ну, все провалимся в тартарары - подпол,  значит,  -  объяснил  Серафим
Яковлевич.
   - Опять заводишь, дед? - сказала Лена.
   - Да, всему конец, сгорим или вот солнце погаснет!
   - А мы новое солнце зажжем, - сказал Коля, - новое.
   - Это ты оставь, а то у меня терпению тоже конец подойдет.
   - Почему? Те реакции, которые идут на Солнце, - . термоядерные реакции...
   - "Реакции, реакции, реакции"!.. Тьфу! Возомнили! Вот в  этом  все  дело!
Возомнили себя в силе бога! Летаете там - летайте, я сам вот  телевизор  под
икону поставил, на самом святом месте. Стрелы огненные освоили -  ладно!  Но
что богово - то богово! Я до сих пор помалкивал, а теперь взбунтуюсь!
   - А ведь бог. терпенья просит, - тихо сказала Лена.
   - Смеетесь над стариком, смеетесь! Ишь, солнце зажигать! Бог создал Землю
и Солнце, Луну и звезды, бог один, он же в судный день все и погасит.
   - Конца света не будет, я в этом давно разобрался, - сказал  Коля.  -  Мы
умрем, наши дети будут жить...
   - Коля! - удивленно сказал Человек. - Ты что, забыл?
   - Ах да, правда, я сам-то не умру, да это к делу не относится.
   - Не умрешь? - Серафим Яковлевич опешил. - Да как же так?
   - Меня Человек ради науки сделал бессмертным.
   - Уважаемый! А я как же? - обратился Серафим Яковлевич к Человеку. - Ты и
меня бы по дружбе, а?
   - Так конец света все равно идет. Зачем вам? - спросил Коля.
   - Замолчи  ты,  Антихрист!  -  с  сердцем  сказал  Серафим  Яковлевич.  -
Антихрист...  -  повторил  он,  внимательно   посмотрев   на   Человека.   -
Антихрист...
   - Антихрист... - твердо  повторил  Человек,  положив  руку  на  чайник  с
кипятком.
   - Спаси и помилуй! - закричал Серафим  Яковлевич  и  упал  перед  ним  на
колени.
   - Дед, перестань кривляться! - сердито сказала Лена.
   Человек посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом.
   ЭЛЕКТРОНЫ ИЛИ КРОВЬ?
   Дмитрий Дмитриевич, перепрыгивая  через  ступеньки,  поднялся  на  третий
этаж, прислушался: в квартире было  тихо  -  ни  Коля,  ни  Человек  еще  не
вернулись. Он отпер дверь и прошел в кабинет.
   "Может быть, в его мире природа пошла не по тому пути, что у нас? - думал
он. - В конце концов, то, что делает техника, очень близко и по задачам и по
выполнению к тому, что создает природа... Но тогда, несомненно, и формы были
бы другими. Почему он так похож на человека? Руки, голова, рот -  зачем  ему
они?  У   нас   -   обезьяноподобные   предки...   Спокойней,   спокойней...
Следовательно, это настоящая кукла, механическая кукла, сделанная человеком,
людьми какими-то, где-то... Кукла, получившая возможность мыслить, говорить,
действовать... Мыслить! Головой, где нет и на  чайную  ложку  мозга!  И  для
чего? Для чего человек? Кому он нужен? Почему ему  придана  форма  человека?
Именно человека, а не кошки, собаки или попугая? Для  чего?  Вот,  вот,  для
того, чтобы мы все принимали этот манекен  за  человека,  принимали  его  за
равного. А он  весь,  от  головы  до  ног,  -  обман,  один  обман!..  Нужно
посоветоваться, обязательно  посоветоваться...  Но  с  кем?  Может  быть,  с
Аркадием поговорить? В конце концов, не укажи он мне, куда упал метеорит,  я
не встретился бы с Колей и ничего не узнал бы... А давно я его  не  видел...
Он первый из нашего выпуска стал доктором наук... Еще бы, Аркадий -  человек
железной логики..."
   Дмитрий Дмитриевич набрал номер, чей-то женский голос спросил:
   - Вам кого?
   "Жена", - подумал Дмитрий Дмитриевич.
   - Мне Аркадия, - сказал он.
   - Аркадия Владимировича? - переспросил женский голос.
   - Да, Владимировича.
   Дмитрий Дмитриевич услышал: "Аркадий, тебя кто-то спрашивает".
   - Слушаю вас, - раздался голос Аркадия. (По голосу чувствовалось, что  он
что-то жует.)
   - Это я, Дмитрий Михантьев.
   - А-а! Димка! Здоров, здоров! Слушай, чего ты ко мне не заходишь? Да, как
тебе помогли тогда мои результаты? Мне, вообще говоря, чуть не влетело из-за
тебя. Я, понимаешь ли, думал, что  по  тем  данным,  которые  ты  мне  тогда
сообщил, будет очень  легко  рассчитать  место  падения.  Пришел  на  работу
пораньше и вместо контроля пустил нашу машину с твоими данными. Смотрю через
час ответ, координаты и скорость. Прикинул по карте.  Везет,  думаю,  Димке,
совсем близко возле Москвы упал. А как глянул на скорость - что,  думаю,  за
чертовщина, скорость-то необыкновенная: сто двадцать километров  в  секунду!
Ну, пусть уж пятьдесят километров, а то больше ста... Тогда, уже  в  рабочее
время, я еще раз запустил машину на тех же данных, и опять то же  самое.  Ты
что-нибудь нашел? Скорее всего, метеорит на такой скорости сгорел в полете.
   - И нашел и не нашел... Спасибо тебе, но мне опять нужна твоя помощь.
   - К сожалению, придется подождать. Та машина,;
   на которой я вел для тебя расчет, сейчас уже сдана, запакована и отослана
на Урал. Вот через несколько дней будет пробный запуск  второй  машины,  она
будет описана в докладах Академии наук. Мы  назвали  ее  "Копье".  Красавица
машина, устройство памяти пьезоэлектрическое, а не магнитное,  и  целый  ряд
цепей  выполнен  с   применением   полупроводников.   Электронные   лампочки
выбрасываем понемногу...
   - Что-то медленно у вас дело идет. Ну ладно... Скажи, Аркадий,  на  много
уменьшаются   габариты   счетной   машины   после   замены   радиоламп    на
полупроводниковые устройства?
   - Раз в пять-шесть. Это уже сейчас. Есть некоторые перспективы  уменьшить
еще значительнее. Можно представить  полупроводниковый  элемент,  выращенный
химическим путем и имеющий размеры не с горошинку или с боб, а с  булавочную
головку,  причем  ожидается,  что  свойства  таких  элементов  будут   о