ечно! Станет мать троих  детей  торчать летом в
Москве! Стоп, но она же собиралась вчера ко мне! Значит, была в Москве...
  - Алло?
  - Надежда? Господи, ну наконец-то!
  - Варька, ты? Слушай, я уже дверь за собой закрыла, из-за тебя пришлось
возвращаться.  Дурная  примета, между  прочим. У  тебя горит? А то я  должна
Павлушку в поликлинику вести.
  - Что с ним?
  - Да ничего особенного. Скоро в школу, нужно справки собирать.
  -  Нет,  у меня  не горит, только  ответь, пожалуйста, на  один вопрос:
зачем ты вчера собиралась зайти? Просто повидаться или по делу?
  - Зайти? Куда зайти?
  - Ко мне, ясное дело! Черт! Ты хочешь сказать, что не звонила?
  - Тебе? Нет. Меня  вчера и в Москве-то не было.  Мы с  Павлушкой только
час назад приехали с дачи.
  - Надька, ты меня не разыгрываешь? Пожалуйста, это очень важно!
  -  Нет,  конечно.  -  Надежда  встревожилась.  -  Что  произошло?  Тебе
передали, что я звонила?
  - Не передали. Какая-то дрянь позвонила, выдала себя за тебя,  сказала,
что зайдет вечером.
  - И что?
  - И ничего. Не зашла.
  - Господи,  как ты меня напугала!  Я уж  думала, у тебя случилось чего.
Как же ты могла перепутать меня с какой-то дрянью? Голос забыла?
  -  Надька,  твой  голос только глухонемая  не  подделает. Ты  говоришь,
словно  медвежонок  из мультфильма. Подпустить немного ворчливости, и готово
дело.
  - Ну уж! - обиделась Надежда. Потом,  подумав, согласилась. -  А может,
ты  и  права.  Тем  более, что мы с тобой уже бог знает сколько не  болтали.
Знаешь, что? Это знак.  Давай я действительно к  тебе сегодня вечером зайду.
Или лучше ты ко мне. Тебе проще.
  - Я подумаю. Ладно, идите в свою поликлинику. Позже созвонимся.
  Та-ак! История пахла все  дурнее  и  дурнее. В том, что Надежда меня не
обманывает,  я  не  сомневалась.  А  значит,  вчерашнему  звонку  существует
единственное объяснение: кто-то хотел убедиться, что рано утром я буду дома,
причем  одна. Иначе  говоря,  что  утренний  звонок  достигнет цели.  Какой?
Элементарно,  Ватсон!  Цель  -  заманить  меня  в  квартиру,  где  я  должна
обнаружить  труп.  Без свидетелей. Значит, меня все-таки хотели  подставить.
Кто? Я уже засомневалась, что  звонила  Гелена.  Выходка, прямо скажем, в ее
духе, но теперь я бы не поручилась, что это была она. И  дело даже не в том,
что в последний  раз мы с  ней  разговаривали два с  половиной  года  назад.
Звонившая дамочка  непрерывно  рыдала - как  тут узнаешь  голос?  Опять-таки
Гелена, по  словам  ее маменьки, наслаждается отдыхом  где-то  на  просторах
Ярославской губернии. Конечно, она  могла на пару  дней отлучиться в Москву,
вляпаться в историю с трупом, втянуть в нее  меня  и вернуться в  Переславль
догуливать отпуск, но  мне в это  слабо  верилось.  Позвонить  мне один  раз
спонтанно,  из чистой  вредности Геля еще могла, но два звонка подразумевали
продуманный  замысел.  А  какой, к  черту,  продуманный  замысел,  если  мне
оставили  такую  свободу  маневра?   Я  имела  полное  право  уйти  из  дома
спозаранку, или послать Гелю куда подальше, или прихватить с собой по дороге
целую  толпу  свидетелей,  или  не  войти  в  квартиру,  увидев  ключ,  что,
собственно,  и произошло, или... Стоп, это я уже пошла по второму кругу. Как
ни крути, вывод один:  повесить  на  меня преднамеренное убийство совершенно
постороннего  мне  человека  не  было  ни  малейшего  шанса.  Так  чего  эти
неизвестные хотели  добиться? Ничего не понимаю! Нет,  пора принять холодный
душ и выпить крепкого кофе...
  Я  сорвала  с себя остатки  одежды, протянула руку к  халату  и тут  же
раздался телефонный  звонок. Вообще-то по правилам, которые я  сама для себя
установила, мне  полагалось дождаться, пока включится автоответчик, опознать
звонившего, решить,  хочу ли  я с ним общаться, и только потом, если решение
будет положительным, снять трубку. Но утренние события настолько выбили меня
из колеи, что я изменила правилам.
  - Слушаю.
  - Клюева? Варвара Андреевна?
  - Да.
  Телефонная трубка вдруг взорвалась:
  - Ты что творишь,  твою мать!  Я тебя предупреждал,  чтобы ты больше не
смела вертеться рядом с  трупами? Ты что,  (трам-тарарам), под монастырь мой
отдел подвести хочешь?!
  Я обомлела, потом узнала голос, перепугалась и жалко проблеяла:
  - Я... я не вертелась. - Тут меня охватила злость - моя обычная реакция
на испуг. - И вообще, кто дал вам право разговаривать со мной в  таком тоне?
Я что-то не помню, чтобы позволяла вам обращаться ко мне на "ты". Но раз  вы
приняли решение в одностороннем порядке, будем блюсти паритет. Иди ты на ...
- И я швырнула трубку. Потом повернулась и пошла в ванную.
  Телефон зазвонил снова.
  -   Варвара  Андреевна,  возьмите,   пожалуйста,  трубку.  Я...  гхм...
погорячился.
  То-то же!
  - Слушаю вас, Петр Сергеевич.
  - Будьте любезны, не уходите из дома в течение ближайшего часа.  К  вам
подъедет мой че... оперативник. Куприянов, Сергей Дмитриевич.
  - Хорошо.
  Злость улетучилась,  оставив после себя полное опустошение. Я  положила
трубку  и  как  сомнамбула  побрела  в  направлении  ванной.   Остановилась.
Постояла. Потом снова вернулась к телефону.
  Нет, не для того, чтобы вызвать адвоката. Я звонила друзьям.



Глава 4

  Мои  друзья - это тема для  отдельного монументального труда.  Томов на
двадцать, не меньше. Мы вместе с первого курса, уже... не скажу сколько лет.
В моем возрасте такими сроками не хвастают. Да и не в сроках дело. Испытание
временем - не  самое суровое  испытание.  А  мы выдержали не  только  его, и
дружба наша пока не увяла.
  Друзей  у  меня четверо  - Марк, Леша, Прошка и Генрих. Но  позвонила я
только  первым трем.  Генрих в  конце  месяца отбывал  за границу,  и  перед
отъездом ему предстояло  провернуть  немыслимое количество дел.  Собственно,
из-за него-то мы и перенесли поездку на Соловки.
  Вдаваться в подробности я не стала.
  - Привет, это Варвара. Если можешь, приезжай ко мне. Если нет, увидимся
позже, когда мне разрешат свидания.
  Текст во всех трех случаях был одинаковым, а ответы - разными.
  - Ты серьезно? Ладно, еду. Буду через час сорок, - пообещал Леша.
  - Господи! Ты опять принялась за свои штучки! У  меня есть время допить
кофе? - простонал Марк.
  -  Тебе  не разрешат  свидания. Их дают  только  при  условии  хорошего
поведения, - радостно сообщил Прошка. - И сколько лет тебе светит? Или сразу
пожизненное?
  Я  не  удостоила  его  ответом.  Положила трубку  и  пошла под  душ.  И
наконец-то до него добралась.

  * * *

  Сергей Дмитриевич Куприянов прибыл первым.
  Я видела его впервые, хотя многих сослуживцев  Дона (или майора милиции
Селезнева,  моего доброго знакомого) уже знала в  лицо. Включая начальника -
полковника Кузьмина, который  любезно предупредил меня по телефону о приезде
оперативника.
  Сергей  Дмитриевич был  молод, наружность имел неброскую, но приятную и
слегка  картавил, отчего  казался совсем  ручным и домашним. Услышав, как он
произносит   мое   имя-отчество,  я  совершенно  размякла.  Пришлось  строго
напомнить себе, что передо мной - представитель  грозной Петровки, 38, а им,
картавым там или нет, палец в рот не клади.
  Мы расположились в  гостиной. От чая  Сергей Дмитриевич  отказался,  но
снизошел до холодного сока.
  - Варвара Андреевна, - спросил он, когда я  поставила перед ним стакан,
- вы знакомы с Юрием Львовичем Анненским?
  Я ожидала услышать совсем другое имя и поначалу заметно расслабилась. А
потом снова подобралась. Аннненский... Юрий Львович. Знакомое имя.
  - Подождите минутку! Он не адвокат?
  - Юрист. Специалист по корпоративному праву.
  - Да. Я его знаю. Правильнее, наверное, было бы  сказать "знала"?  Или,
говоря о трупе, Петр Сергеевич имел в виду не его?
  Похоже,  Кузьмин  не  счел  нужным  известить   своего  оперативника  о
содержании нашего разговора. Во всяком случае, Сергей Дмитриевич поперхнулся
соком.  Я  не осмелилась  хлопать  его  по  спине. Чего доброго,  сочтет  за
фамильярность!
  -  Да,  - признал Куприянов, прокашлявшись. - Анненский мертв. Скажите,
какие вас связывали отношения?
  - Никакие. Он был посредником при заключении сделки  между мной и одной
японской фирмой. Я видела его два раза в жизни.
  - Когда это было?
  -  Дайте подумать... Где-то  в  конце апреля -  начале мая. Если  нужно
точнее, я могу посмотреть дату на договоре.
  - Какого рода была сделка?
  -  Японцы купили авторские права на мои рисунки... Нет, не на  рисунки.
Как  бы это  объяснить...  Понимаете,  я  написала сценарий  и картинки  для
компьютерной игрушки... программы...
  - Я понимаю, что вы имеете в виду.
  - В  общем, это вариации на тему Милна  или, скорее,  Туве  Янссон. Мир
забавных   неведомых  зверушек   со  своими  сказочными   законами.   Всякие
приключения. Понимаете,  мне  хотелось создать что-то в противовес всем этим
варварским игрушкам-пулялкам и американским мультяшкам с извечным мордобоем.
Мне   кажется,   что   развлекать   детей  всякими   жестокостями  -  это...
безответственно.
  - Понимаю. Посеешь ветер, пожнешь бурю.
  - Да,  что-то в этом  роде. Так вот, я  предложила  идею своей  игрушки
одной фирме, которая занимается программным  обеспечением. Идея понравилась,
Мы  с  несколькими ребятами  создали программу  Фирма  демонстрировала ее на
профессиональной  выставке.  На  выставку случайно  забрели  невесть  откуда
взявшиеся   японцы-мультипликаторы.    Не    художники-мультипликаторы,    а
представители фирмы, которая выпускает мультфильмы. Они увидели  мою игрушку
и захотели купить  права - не на саму игрушку, а на  ее  сказочный мир, если
можно  так  выразиться.  Образы  зверушек,  их  характеры,  взаимоотношения,
сказочные реалии. Может быть, отчасти сюжеты.  Но сами они  тоже  собираются
придумывать сюжеты. Они планируют сделать большой сериал.
  - Ясно. И они обратились к Аннненскому?
  -  Да.  Но не сразу.  Сначала  они пытались  договориться  о покупке  с
владельцем  той  программистской фирмы,  Владом.  Это мой знакомый. Когда он
понял, что речь идет не о  самой игрушке, переговоры зашли в тупик. Он никак
не  мог  втолковать  японцам,  что  мир  зверушек  -   это  интеллектуальная
собственность художника, и прав  на нее  у фирмы  нет.  А  может, переводчик
попался  неважнецкий. Словом, Влад посоветовал им обратиться к юристу. И они
как-то  вышли на  Анненского. А тот  составил  договор,  нашел  банк,  через
который японцы перевели деньги, словом, все провернул.
  - И вы виделись с ним только дважды?
  -  Ну, точнее,  трижды.  Сначала он позвонил, рассказал  о  предложении
японцев, объяснил, что означает для меня продажа прав, - что я уже  не смогу
выпустить иллюстрированную книжку со своими зверушками или продать их другой
фирме, скажем, в качестве фирменной символики... Потом приехал сюда показать
образец  договора.  -  Я невольно  поморщилась,  вспомнив  первую встречу  с
господином  Анненским.  - Потом  пригласил  меня к  себе в  офис,  где  мы с
японцами  подписали  договор,  пожали друг  другу руки  и  выпили  по глотку
шампанского. А в третий раз Анненский отвез меня в банк, чтобы расписаться в
бумагах  и получить чековую книжку. После банка мы отправились в ресторан  -
отметить сделку. Это была его идея. - Я снова поморщилась.
  - Кажется, воспоминания о Юрии Львовиче не доставляют вам удовольствия,
- проницательно заметил Куприянов.
  - Что правда, то правда. На редкость беспардонный был человек, царствие
ему небесное.
  Сергей  Дмитриевич   вдруг  развернулся   всем  корпусом  к   двери.  Я
вытаращилась на  него,  а потом  услышала  слабое шуршание и  щелчок  замка.
Куприянов вопросительно посмотрел на меня.
  - Я жду друзей, - успокоила я его.
  В подтверждение моих слов в гостиную вкатился Прошка. Сделал два шага и
замер, разглядывая оперативника в упор.
  - Это кто?
  - Не обращайте внимания, - обратилась я к Сергею Дмитриевичу, полностью
проигнорировав Прошку. - Видите ли, мой друг родом из Урюпинска.
  Куприянов покраснел.
  - Я тоже.
  Теперь покраснела я. Прошка злорадно хихикнул. Я промямлила:
  - Простите... Это шутка. Знаете, из анекдота...
  Прошка хихикнул снова. Я метнула в него недобрый взгляд.
  - На самом деле он вырос в бродячем цирке. Но глотать шпаги и ходить по
канату  не  мог. Родовая травма,  знаете  ли.  Лет  до десяти ни  ходить, ни
говорить не умел. Его показывали публике за отдельную плату...
  - А о своем тяжелом детстве ты уже рассказала? - перебил меня Прошка. -
О том, как тебя в роддоме с последом перепутали?
  Куприянов  кашлянул и сухо попросил меня представить их с Прошкой  друг
другу.
  - Прохоров Андрей Николаевич. Мой друг. Куприянов, Сергей Дмитриевич...
простите, не знаю вашего звания...
  - Капитан.
  - Капитан милиции.
  - Андрей Николаевич, вы не могли бы...
  Договорить Куприянов не успел. Явился  Марк. Он тоже открыл дверь своим
ключом  и  сразу же прошел  в гостиную, но,  в отличие  от  Прошки, вел себя
прилично.
  - Здравствуйте.
  -  Здравствуйте,  -  не  слишком радостно,  но  вежливо ответил  Сергей
Дмитриевич.
  Недостаток радости восполнил Прошка.
  - Здравствуйте,  здравствуйте!  - пропел  он. - Милости прошу к  нашему
шалашу. Марк, ты  будешь смеяться,  но  это  - капитан милиции. Как  ты  его
назвала, Варька?..
  Вопреки Прoшкиному прогнозу Марк смеяться не стал.  Он с одного взгляда
оценил обстановку и бросил Прошке:
  - Пошли, подождем на кухне.
  - Еще  чего! -  Прошка прыгнул в кресло и мертвой  хваткой  вцепился  в
подлокотники. - Оставить  Варвару  наедине с ле...  с  легендарным капитаном
Куприяновым! С ума сошел?
  Марк нахмурился.  Чтобы  предотвратить  грозу, а главное  -  дальнейшие
Прошкины излияния на тему "Варвара и милиционеры", я искательно взглянула на
капитана и попросила тоном примерной девочки:
  -  Сергей Дмитриевич,  вы не позволите моим  друзьям присутствовать при
нашей беседе? Они незнакомы  с  Анненским и, скорее всего,  никогда о нем не
слышали.
  - За  кого ты нас держишь?  - обиделся  Прошка. - Скажи еще,  что  мы о
Пушкине  и  Соловьеве-Седом  никогда  не  слыхали!   Анненский  И  Фэ.  Поэт
Серебряного  века. "Среди  миров  в мерцании светил" и  тому подобное.  Что,
съела?! - И он показал мне язык.
  У  Марка  явно  чесались  руки  отвесить  ему  затрещину,  но,  проявив
недюжинное  самообладание, он ограничился  выразительным взглядом и короткой
репликой:
  - Помолчи, а?
  Куприянову  моя  просьба  не понравилась. Пока  он раздумывал,  как  бы
половчее отказать, я решила показать зубы:
  - Вам известно, что, пока я не подпишу протокол  допроса у следователя,
привлечь меня за  дачу  ложных  показаний  невозможно? А  я,  между  прочим,
виртуоз по части вранья.
  - Это точно! - авторитетно подтвердил Прошка. - Без нас или хотя бы без
детектора  лжи она вам тут таких феттучини на уши навешает! Итальянцам  и не
снилось!
  Куприянов на него даже не взглянул. Зато на меня посмотрел в упор.
  -  Вы  что  же,  Варвара Андреевна, шантажируете меня? - Его картавость
заметно прогрессировала.
  - Совершенно  верно. - Я скромно улыбнулась. - Если вы  выставите ребят
за  дверь, потраченное на нашу беседу время можете смело списать  в утиль. Я
уже  не  говорю  о  времени  и  усилиях, которые вам придется  затратить  на
проверку моего вранья.
  Капитан капитулировал.
  - Вообще-то  я не могу  никого выставить за дверь, - признался он. - Вы
здесь хозяйка. Но хотелось  бы  надеяться, что Андрей Николаевич... - тут он
все-таки  соизволил взглянуть на Прошку, -  хоть изредка позволит нам с вами
перекинуться словечком.
  - Не вижу проблемы, - изрек великодушный Прошка. - Приступайте.
  Но сразу приступить не удалось. Пришел Леша.
  - Здрасьте, - сказал он, переминаясь с ноги на ногу в дверях гостиной.
  Куприянов взорвался.
  - Лучше скажите сразу, Варвара Андреевна, скольких друзей вы еще ждете!
  - Да вы не волнуйтесь, как-нибудь разместимся, - успокоил его Прошка. -
В крайнем случае, принесем из кухни табуретки.
  - Больше никого не будет, Сергей Дмитриевич, - твердо сказала я.
  - Ну  хорошо. - Куприянов нервно взлохматил волосы и посмотрел на Лешу.
- Проходите, садитесь, пожалуйста. Только, если можно, не  перебивайте нас с
Варварой Андреевной, а то мы никогда не закончим.
  - Леша... - начал Прошка, но тут Марк не выдержал.
  -  Еще  одно  слово,  и  ты  полетишь  в окно,  -  пообещал  он.  Очень
убедительно пообещал. Во всяком  случае,  продолжать  Прошка  не  осмелился.
Закрыл рот и обиженно засопел.
  Сергей Дмитриевич заметно взбодрился.
  - Итак,  Варвара  Андреевна,  вы рассказывали о своей третьей встрече с
Анненским. Он пригласил вас в ресторан. Что там?..
  Входная дверь снова открылась.
  - Генрих! - ахнули мы дружно.
  - Ловко я вас  вычислил? - Просиял Генрих, довольный нашей  реакцией. -
Ну-ка, кто догадается - как?
  Куприянов  пошел  красными пятнами.  Марк быстро  вышел из  гостиной  и
закрыл за собой дверь.
  -  Это  непредвиденный визит,  -  виновато  сказала я.  - Но  он  точно
последний. Ключи от квартиры есть еще у двоих, но обоих сейчас нет в городе.
А на звонки я открывать не буду.
  Марк вернулся, ведя за собой Генриха. Они  молча сели на  диван. Генрих
посмотрел на меня с состраданием.
  Куприянов обвел нас затравленным взглядом, сглотнул, без спроса вылил в
стакан остатки сока из пакета,  выпил, достал платок, промокнул лоб. Он явно
не  торопился возобновить разговор, уверенный,  что его немедленно перебьют.
Но  прошла  минута,  потекла  вторая,  а  тишины  ничто не  нарушало. Сергей
Дмитриевич решился.
  - Так что произошло в ресторане, Варвара Андреевна?
  - В ресторане Юрий  Львович пристал ко мне как...  Ну, в  общем, он был
весьма  настойчив,  уговаривая  меня  выставить  свои  картины.  Помните,  я
говорила,  что он  приезжал сюда показать образец договора? Так вот, я тогда
писала... в  смысле  рисовала. Анненский позвонил, я закрыла  дверь комнаты,
где работала, пригласила его в гостиную, а сама пошла на кухню варить кофе -
он выразил  желание выпить чашечку. Возвращаюсь, а Анненский  в спальне... -
От  злости у  меня сел  голос. Пришлось  откашляться.  -  Рассматривает  мою
работу. Я  просто онемела от  ярости.  А он  стоит как ни  в чем не  бывало.
Любуется... - В голосе у  меня снова появилась хрипотца. - Увидел меня, даже
не смутился! Просиял как медный  таз и давай нахваливать. Когда мой столбняк
прошел,  я  ему  чуть  кофе  в  рожу  не  выплеснула.  В  последнюю  секунду
удержалась. Подумала: ведь он, убогий, даже не  понимает, что творит. Видно,
мама с папой в детстве не преподали  элементарных правил поведения. В общем,
я  его очень резко осадила, буквально вытолкала из комнаты и пресекла всякие
попытки  поговорить  о живописи. Мы занялись договором, и  я строго следила,
чтобы беседа  не выходила за рамки этой темы.  И  вот, в ресторане Анненский
решил наверстать  упущенное. Говорил, что у него  есть связи. Что, возможно,
ему удастся  устроить  мою персональную выставку.  Обещал рекламу  в прессе.
Короче, разливался соловьем.
  - А вы?
  - А  я сказала "нет". Раз пятнадцать. С первых  четырнадцати до него не
дошло.
  -  Но  почему?  -  удивился   Куприянов.   -  Насколько  мне  известно,
персональная выставка - это очень лестное для художника предложение.
  - Возможно. Но я никогда не выставлялась и выставляться не собираюсь, -
отрезала я.
  - Значит, Анненский ушел ни с чем? - уточнил Сергей Дмитриевич.
  - Ни с чем, - подтвердила я.
  - И больше вы с ним ни разу не виделись?
  - Ни разу.
  - Может, разговаривали по телефону? Или общались по почте?
  - Нет.
  - А через посредников?
  - Тоже нет.
  - И вы ему ничего не передавали? И не посылали?
  - Никогда.
  - Тогда как  вы  объясните тот факт, что  мы нашли вот эту картину... -
Куприянов полез в карман, вытащил фотоснимок и протянул мне, - ...в кабинете
Юрия Львовича?
  Я  взяла снимок,  посмотрела  и  почувствовала, как кровь  стремительно
отливает от л