рывали его мелкие грешки.
А он же, в знак благодарности, организовывал  им  незабываемую  охоту  и
рыбалку - как зафиксировано в деле, это было одно из самых  сильных  его
достоинств.
   Новым местом службы стал Барнаульский следственный изолятор.
   Неистребимая тяга к женщинам проявилась и здесь  -  он  был  застукан
одним  из  вертухаев  в  тюремном  сортире,  когда  обучал  юную   зэчку
премудростям  орального  секса.  Пикантная  ситуация  не  была   предана
огласке, а  о  недостойном  поведении  капитана  в  деле  осталась  лишь
коротенькая записка бдительного очевидца.
   Звание майора Федосеев получил в то время, когда иные  его  ровесники
уже  носили  полковничьи  погоны,  а  некоторые  и  вовсе   выбились   в
генеральские чины.
   Федосеев еще больше обрюзг, а чревоугодие отпечаталось на его лице  в
виде  огромных  синюшных  мешков  под  самыми  глазами.  Он  походил  на
нынешнего Ивана Степановича, с той лишь  разницей,  что  выглядел  чуток
помоложе - Вот что, -  наконец  проговорил  полковник  Крылов,  закрывая
папку.  -  Картина  более  или  менее  вырисовывается.   Для   меня   он
представляется обыкновенным кумом, не брезгующим  мелкими  подношениями.
Думается, в его жизни было немало неприятных эпизодов, не отображенных в
деле, но о которых наверняка знают его сослуживцы и приятели.  Их  нужно
поспрашивать. Но следует  это  сделать  очень  корректно,  безо  всякого
нажима. Уточните список лиц, которые ближе всего находились к Федосееву.
- Майор Усольцев быстро скользил кончиком  карандаша  по  листу  бумаги,
лишь иной раз кивая в знак согласия. - И  еще  вот  что,  за  Федосеевым
следует установить наблюдение. Нужно послушать его телефонные разговоры,
установить   его   личные   контакты.   Действовать    следует    крайне
осмотрительно,  потому  что  объект  очень  подготовленный  и  мгновенно
почувствует малейший интерес к себе.
   - Понял, товарищ полковник, - охотно отозвался Усольцев.
   - Да, чуть не забыл, и за  его  бывшими  коллегами  неплохо  было  бы
понаблюдать. Может, это что-то прояснит. Причем трое из них, насколько я
помню, живут в Москве. Пенсионеры. Вопросы есть?
   - Людей не хватает, товарищ полковник.
   - Привлеките стажеров, пускай поработают.
   - Так точно, товарищ полковник.
   - Начните  с  этого  Громова...  Мне  кажется,  он  очень  любопытная
личность.
   - Хорошо, Геннадий Васильевич. Сегодня же поеду к нему и  переговорю,
- охотно отозвался Усольцев.

***

   Подполковник запаса Леонид  Несторович  Громов  проживал  на  окраине
столицы  в  одноподъеэдной  высотке.  Расположенная  на   самой   бровке
оживленного шоссе, она чем-то напоминала  караульную  вышку,  с  которой
отлично просматривались растущие новостройки.
   У самого подъезда на лавочке, откинувшись на низенькую спинку,  сидел
немолодой человек и с прищуром провожал каждого  проходящего.  Казалось,
он задался целью запомнить всех жителей нового микрорайона в лицо, и для
этого в блоке памяти выделил соответствующую ячейку.
   В мужчине  Усольцев  без  труда  узнал  лейтенанта  Громова,  правда,
довольно постаревшего.
   - Можно? - улыбнувшись, спросил он, показывая взглядом на скамейку.
   - Садись, - великодушно разрешил Громов, - не куплено.
   Взгляд у Леонида Нестеровича был профессиональный и очень цепкий.
   Обычно так смотрят постовые милиционеры, когда сверяют  фотографию  с
оригиналом.
   Уделив  случайному  соседу  несколько  секунд,  Громов   с   показным
безразличием  отвернулся,  невольно  заставив   майора   улыбнуться.   В
действительности все было не так. Усольцев прекрасно осознавал, что  уже
занял место в одной из ячеек памяти бывшего кума.
   Достав сигарету, закурил, отправляя струйку тонкого дыма в сторону.
   - Как здоровьице, Леонид Несторович? - спросил негромко  Усольцев.  -
Слышал я, что на почки жаловались?
   - А-а, - без эмоций протянул Громов, едва бросив взгляд на соседа,  -
я вашего брата за версту чую. Есть что-то в лице такое.
   Майор невольно усмехнулся:
   - Вы, Леонид Несторович, так говорите, как будто сами не из милиции.
   - Сейчас я на пенсии, - грубовато обрубил Громов. - Дело, что ли,  ко
мне какое имеется или бездельем маетесь?
   Мужичок был колючий и очень непростой. Мимо  прошел  молодой  мужчина
лет тридцати, слегка кивнув сидевшим, проскочил в  подъезд.  Сразу  было
видно, что  он  чувствовал  себя  очень  неуютно  под  строгим  взглядом
старика. Леонид Несторович держался так, словно по-прежнему находился на
караульной вышке и зорко осматривал запретную зону.
   - Этот тоже из наших, - кивнул он в сторону  дверей,  -  капитан,  за
пьянку выгнали. - И, неожиданно потеплев, спросил:
   - Так какое у тебя там ко мне дело? Колись!
   - Закурить не хотите? - достал пачку сигарет Усольцев.
   Громов хмыкнул:
   - Это что, на допросах всегда, что ли, так?
   - Помилуй боже! Какой допрос, - всерьез обиделся майор, - просто хочу
о приятеле вашем старинном спросить.
   Громов размял сигарету, небрежно отмахнулся от предложенной зажигалки
и достал свою. Пыхнув первым дымком, сказал:
   - Ну, так спрашивай.
   - Вы Ивана Степановича Федосеева давно не видели?
   - Ах, во-он вы о чем, - безрадостно протянул Громов. -  Понимаю...  Я
знал, что до него рано или поздно доберутся. Что же он натворил?
   - Ничего особенного, - неопределенно протянул Усольцев, -  просто  мы
хотели получить о нем от вас кое-какую информацию.  Все-таки  вы  с  ним
долгое время работали.
   - Так я вам и поверил! - выдохнул Громов. - Ну да ладно, спрашивайте!
   - Что он за человек?
   - Даже не знаю, у того ли вы человека спрашиваете, как вас...
   - Виктор Евгеньевич.
   - ...Виктор Евгеньевич. Не любил я его. А, следовательно,  мой  ответ
попахивает субъективизмом. Ну что я могу сказать? Работу  свою  он  знал
прекрасно, этого у него не отберешь. Пропадал в колонии днями и  ночами,
как будто бы сам срок  отбывал.  Психолог  был  неплохой.  Посмотрит  на
человека  -  и  уже  знает,  на  что  тот  способен.   Любил,   конечно,
приворовывать. Не у своих. Боже упаси! - замахал руками Громов. - А  вот
у зэков мог тиснуть то, что плохо лежит. Он  в  колонию-то  раньше  меня
пришел, о многих порядках я от него узнал...
   - А в каких отношениях он был с заключенными? -  перебил  Усольцев  -
Блатные при нем жили припеваючи. И  водочка  у  них  была,  и  уколоться
могли, и с бабой при  желании  могли  весело  провести  время.  Лишь  бы
деньжата водились. А хруст от денег там такой стоял, что  и  в  солидном
банке порой не услышишь. Вот  я  точно  знаю,  что  Федосеев  у  них  на
довольствии состоял. Платили ему, может  быть,  по  нынешним  меркам,  и
немного, но на баб и выпивку ему всегда хватало.
   - А что же он должен был делать?
   - Сначала по мелочевке все. Но набегало по-крупному. Например, малявы
на волю передать. Его же не шмонают! Он там сам за кума! С воли проносил
наркоту, деньги. Со смотрящим колонии  в  корешах  больших  ходил  и  не
стеснялся  этого,  вместе  водку  не  раз  жрали.  -  Громов  неожиданно
замолчал, с минуту он наблюдал за движением автомобилей  на  автостраде,
затем продолжал так же беспристрастно:
   - Начальник колонии в то время мужик мягкий был. Наше дело совсем  не
для таких, как он. Даже и  не  знаю,  каким  это  образом  он  сумел  до
полковника дослужиться. Может, в Москве крутой прихват был?..  Так  вот,
кум вместе со смотрящим подмяли его под себя, творили все, что хотели. Я
так считаю, в то время настоящим хозяином колонии  был  не  Федосеев,  а
смотрящий...
   - Как его звали?
   - Смотрящего-то? Каримов Закир... Не то татарин, не то из башкир.
   Волевой такой. Палец в рот не клади, вместе  с  рукой  откусит.  Один
взгляд чего стоит. Смотрел всегда исподлобья. И такой  жути  наводил  на
окружающих, что не  приведи  господь!..  Колонию  Федосеев  превратил  в
источник личного обогащения.
   Пронес письмо - плати! Передал весточку с воли  -  опять  выкладывай!
Пересадил в хату к корешу - снова, будь добр, отстегни на лапу! А  кроме
того, мужики план наяривали - наша зона на бушлатах  специализировалась.
Так вот, левые партии всегда спросом пользовались.
   - Так что же его не остановили?  -  обескураженно  спросил  Усольцев,
откинув в сторону уже давно потухшую сигарету.
   Громов только невесело хмыкнул:
   - А вы что, не догадываетесь...
   - Можно просто Виктор.
   - ...Виктор? Наверху у него тоже покровители были, вот он  с  ними  и
делился. Знал многих, с кем в училище когда-то учился, с кем  по  службе
сошелся.
   С другими на охоту ездил, - щелкнул по горлу пальцами Громов.  -  Эх,
да что там говорить! -  махнул  он  обреченно  рукой.  -  Даже  если  бы
посадили, думаете, он пропал бы, что ли? Как говорится,  фиг  с  маслом.
Такие люди - как угри, из любого положения выскользнут. Не слышали, года
два назад начальника крупной зоны за колючку спрятали?
   - Что-то было такое, - неуверенно протянул Усольцев.
   - И что вы думаете, он вовсе не пропал, - почти расхохотался  Громов.
- Теперь он на ментовской зоне смотрящий. А почему?  Потому  что  хозяин
этой зоны его однокашник! А кто у него в подпаханниках? Не. блатные,  не
менты, а такие же вертухаи, как и он сам. А все  прокуроры  в  опущенных
ходят.
   - Я у вас вот что хотел еще спросить, а что это за  история  такая  с
"кротом"? - осторожно поинтересовался Усольцев.
   - А-а, уже знаете? - уважительно протянул Громов. -  Главный  сыр-бор
произошел из-за Андрюхи Гашиша, он был подпаханником  у  Каримова.  Имел
статус положенца и знался со многими ворами. - Из уст бывшего кума  феня
слетала легко, точно шелуха от семечек с  губ  базарной  торговки.  -  А
работал он не на кого-нибудь, а на контору! Раз контора накрыла сходняк,
в другой раз узнала про толковище. Законные уже стали друг на друга косо
поглядывать. Разбор учинили.
   Кажется, даже  кого-то  замочили.  Начали  глубже  копать,  опять  не
получается.
   Тогда обратились за помощью к Бате, чтобы помог расколоть "крота".
   - Как вы сказали, Батя?
   - Они Федосеева так называли. Не по возрасту, конечно, просто кликуха
у него такая. Он даже  гордился  ею...  Ваня  Федосеев  заломил  цену  в
пятьдесят тысяч  баксов!  Воры  сначала  не  соглашались.  Потом  решили
выделить деньги Федосееву из "общака". Через месяц "крот" был раскрыт.
   - Этим человеком оказался Андрюха Гашиш?
   - Верно. Доверенное лицо  Каримова.  Предателя  сначала  опустили,  а
потом удавили в сортире. Тень упала и на Закира. Вора  тоже  наказали  -
влепили на сходняке пощечину.
   - Интересная подробность, - не скрывая удивления, проговорил майор. -
Откуда вам это известно?
   - Дорогой ты мой, когда-то я тоже был очень неплохим опером. И у меня
были свои источники информации.  Но  что  самое  удивительное,  когда  я
спросил у него про эти пятьдесят тысяч, он даже не  стал  отпираться.  А
держался со мной так, словно заработал их. Я у него поинтересовался, где
же он хранит такую сумму? Сами  понимаете,  по  тем  временам  это  были
настоящие деньги! А он мне так со смешком заявил, что все пропил. Я даже
не удивлюсь этому, он всегда был таким. Так  что,  если  встретите  его,
привет от меня не передавайте.
   - А друзья у него были?
   - Хм... Сложный вопрос. Я бы сказал, не друзья, а подельники. Где что
плохо лежит, они тут же собираются в стаю, как шакалы.
   - Можете назвать хотя бы одного?
   - Вам это очень нужно? - подозрительно посмотрел Громов на Усольцева.
- Хотя понимаю, нужно, так сказать, для полноты информации.  Ну  что  ж,
извольте.
   Его зовут Круглов Владимир Андреевич. Ванька Федосеев все по колониям
мотался и всюду дружка своего за собой таскал. Сиамские  близнецы,  мать
их в душу! Столько водки вместе выжрали, что можно  было  бы  Марианскую
впадину залить. Кстати, он где-то здесь  рядом  живет.  Видел  я  его  в
магазине несколько раз. Почтенный такой стал, с благородной сединой.  На
профессора чем-то похож. Никак не  скажешь,  что  лет  десять  назад  от
пьянства едва не подыхал. Я с ним не здороваюсь.
   Принципиально! Хотя он не прочь пообщаться. Прошлое вспомнить. Только
у меня от одного его вида отвращение  к  горлу  поднимается,  как  будто
таракана раздавил.
   Так у вас есть еще вопросы?
   - Как будто все  выяснил,  -  вздохнул  майор  Усольцев.  -  О  нашем
разговоре, пожалуйста, никому ни слова.
   - Ну, вот и славно, а то мне еще нужно молочка прикупить. Моя старуха
меня уже давно ждет, а я здесь кукую. Ну, желаю здравствовать.
   Слегка кивнув, Громов поднялся и,  прихватив  сумку,  лежащую  рядом,
направился в сторону продуктового магазина.
   Усольцев подождал, пока Громов  не  скроется  за  углом,  после  чего
вытащил миниатюрный мобильник и, набрав несколько цифр, произнес:
   -  Не  отпускайте  его  ни  на  минуту  и   докладывайте   обо   всех
передвижениях.
   Мне представляется, что он не так прост, как хочет  казаться.  Объект
подготовлен, будьте осторожны.
   В ответ раздался задорный, почти мальчишеский голос:
   - Сделаем все в лучшем виде, товарищ майор!

***

   Круглов  Владимир  Андреевич   оказался   полной   противоположностью
Громова.
   Он имел академическую внешность - седенькую бородку и  длинные,  чуть
спутанные волосы. Взгляд глубокий,  проникновенный.  В  глазах  светился
интеллект, и было очевидно, что прежде,  чем  нажить  седые  волосы,  он
сумел покорить не один научный Эверест.
   Спина чуть согнута - сразу видно, что  половину  жизни  просидел  над
составлением научных проектов. И каждый, кто сталкивался с ним взглядом,
невольно  пропитывался  уважением  к   столь   солидному   представителю
отечественной науки.
   Держался Круглов подобающе - был предупредителен и вежлив  и  даже  к
семнадцатилетним  продавщицам  обращался  исключительно  в  уважительной
форме.
   Трудно было представить, что именно этот человек едва ли не  половину
жизни "кумовал" в колониях, где матерная брань  так  же  органична,  как
казенные улыбки на официальных приемах.
   Круглова майор перехватил в тихом скверике, где тот шел  под  руку  с
очаровательной спутницей младше себя лет на тридцать пять.
   Со  стороны  могло  показаться,  что  мудрый  профессор   высказывает
справедливые замечания по  предоставленной  диссертации  или  делится  с
молодой коллегой впечатлениями о последнем зарубежном симпозиуме.
   Но Усольцеву было известно, что женщина, вышагивающая  рядом  с  ним,
работает в соседнем винном магазине и что у нее не всегда  хватает  воли
отказать в ухаживании постоянным клиентам.
   Владимир Андреевич что-то томно шептал ей в крохотное ушко. И  чуткие
направленные   микрофоны,   способные   улавливать   даже   стариковское
придыхание,  свидетельствовали  о   том,   что   кавалер   беззастенчиво
распространялся о позах, в которых желал бы овладеть своей возлюбленной.
Девушка, похоже, принимала его  слова  с  невероятной  серьезностью,  не
пожелав даже улыбнуться. А Круглов, заливаясь курским соловьем, не сразу
рассмотрел подошедшего сбоку Усольцева.
   Взгляды их на секунду встретились, но Владимиру Андреевичу достаточно
было лишь  мгновения,  чтобы  погасить  озорноватый  блеск  в  глазах  и
приобрести утраченную степенность.
   - Владимир Андреевич? - спросил Усольцев, виновато улыбнувшись даме.
   - Чем могу быть полезен? - сдержанно осведомился Круглов.
   "А вот подбородок дрогнул, - не без удовлетворения подумал  Усольцев,
- а вы оказывается, господин Круглов, далеко не железный человек".
   - У меня к вам... как это поточнее выразиться... приватный разговор.
   - Приватный? - недоуменно посмотрел Круглов на Усольцева.
   Майор невольно улыбнулся - похоже, что  в  академических  стенах  это
слово не очень популярно.
   - В общем, я хотел бы поговорить с вами наедине.
   - Надежда Сергеевна, - солидно обратился Круглов к своей спутнице,  -
я вам непременно позвоню, скажем, завтра. Кажется, у меня есть  то,  что
вы ищете.
   Усольцев  едва  не  расхохотался,  когда  девушка,  мгновенно  приняв
предложенную игру, отозвалась томным голосом профессиональной склочницы:
   - Непременно, Владимир Андреевич,  -  и,  слегка  поигрывая  широкими
бедрами, устремилась по аллее.
   - Вы из конторы? - стараясь оставаться равнодушным, спросил Круглов.
   - С чего вы взяли?
   - Держитесь как-то по-особенному.
   - Боюсь, что я вас разочарую. Я вовсе не из конторы. - От  майора  не
ускользнуло промелькнувшее в  темно-серых  глазах  облегчение.  -  Я  из
Отдела по борьбе с организованной преступностью.
   - Вот как... - Голос Круглова сделался добрее. Было заметно,  что  он
хотел расположить к себе своего нежданного собеседника. - Чем я могу вам
помочь... так сказать, родным органам?
   Беспокойство  в  глазах  Владимира  Андреевича  не  исчезло,   просто
спряталось за радушную оболочку.
   - Может, присядем? - показал Виктор на скамеечку в двух шагах.
   Усольцев сел раскрепощенно, закинув ногу  на  ногу,  вольно  скрестив
руки на груди. Круглов  расположился  поаккуратнее,  подобрав  ноги  под
лавку, как и подобало при общении со следователем.
   - Спрашивайте. Я вас слушаю.
   - В каких отношениях вы были с Иваном Степановичем Федосеевым?
   Круглов непроизвольно выдохнул:
   - Бог ты мой! Кто бы  мог  подумать!  Ведь  не  далее  как  позавчера
созванивались. Как же все это нелепо!
   - О чем это вы? - не понял Усольцев.
   - Как о чем? - непонимающе пожал плечами  Круглов.  -  Вы  ведь  сами
только что сказали, что был... Майор оставался серьезен:
   - Вы меня не так поняли. С ним все  в  порядке.  Меня  интересует,  в
каких вы с ним отношениях. Кажется, вы были друзьями?
   - Ах, вот оно что, - облегченно вздохнул Круглов. - Почему были?.. Мы
с ним и сейчас друзья. Представляю, что вам могли о  нем  наговорить.  -
Академическая  бородка  гневно  дрогнула.  -  Такие   люди,   как   Иван
Степанович, умеют дружить! Ради друга способны отдать последнюю  рубаху.
Вижу, что не верите, - посмотрел он на Усольцева. - А напрасно! Конечно,
вам говорили о том, что он гуляка, пьяница. А кто нынче без  греха!  Вот
вы, скажите мне откровенно, сами-то выпиваете?
   - Ну, бывает... когда случай какой-нибудь.
   - Вот видите! Служить в таком месте и не расслабиться -  так  это  же
уже через год инсульт получишь. А смелости он отчаянной  и  не  раз  это
доказывал.
   Такие люди, как он, в генералах должны  ходить,  а  Ваня  всего  лишь
майор. И знаете почему?
   - Просветите.
   - Потому что прогибаться не умел! -  с  жаром  отозвался  Круглов.  -
Рассказать вам случай, который покажет, что за человек Иван Степанович?
   - Расскажите. Может, закурите?  -  вытащил  Виктор  Евгеньевич  пачку
сигарет.
   В глазах Владимира Андреевича промелькнуло нечто похожее на сомнение,
после чего он не без сожаления произнес:
   - Уже год не курю... Держусь!
   Подержав секунду пачку, Усольцев засунул ее обратно в карман.
   -  Это  было  в  Тобольске.  Лет  пятнадцать  назад.  Там  зэки  зону
разморозили, охрану разоружили, взяли несколько  заложников,  требования
свои выдвинули...
   - А что за требования? Круглов скривился:
   - А какие у них еще могут быть требования?  Хозяина  убрать.  Жранина
чтоб была до пупа, посылки каждую неделю, в общем, сплошное  послабление
режима, - махнул  рукой  Круглов,  -  а  зэки,  как  только  почувствуют
слабину, так сразу на шею начинают садиться. Им кулак  нужен.  Начальник
караула с ними на переговоры вышел,  так  они  его  заточками  закололи.
Хотели уже спецотряд посылать, чтобы он по-своему с  ними  поговорил.  В
этом случае жертв было бы не избежать. Сами понимаете, колония почти вся
в их власти, автоматами завладели, я уж не говорю про  ножи  и  заточки,
которые у любого зэка в каждом кармане.  Так  вот,  Ваня  вышел  один  и
договорился с блатными. О чем он там с ними говорил, не знаю,  а  только
заложников они  выпустили  и  оружие  сдали.  За  такое  дело  к  ордену
представляют, а его в знак бл