еты.  Он  бежал не  оглядываясь.  Он  видел  только село.  Там
фашисты... Их надо выбить! Таков был приказ. И он выполнял его.
     Пригнувшись, он бежал и бежал. Бежать  по присыпанной снегом пашне было
очень  тяжело. Ломило  спину,  рубашка прилипла к  телу, пот  заливал глаза.
"Только бы не упасть, только бы  не упасть". Он оглянулся назад.
Самоходка наступала ему на пятки. Саня побежал быстрее.
     -- Лейтенант, лейтенант! -- услышал он голос Щербака.-- Садись,  я  сам
поеду. Теперь не страшно.
     Саня вскарабкался на самоходку и от усталости свалился на ящики. Щербак
включил пятую скорость, самоходка заревела и ринулась в село. У крайней хаты
водитель остановил  машину, выключил  мотор.  Перед  ними была  белая  стена
украинской  мазанки,  сзади  белое  поле.  Четыре  вырвавшихся вперед  танка
горели,   остальные   отходили   к   лесу.   "Куда   же  я   забрался,
дурак",-- с ужасом подумал Малешкин.
     Щербак, наводчик и заряжающий не спускали глаз
     с командира.  В них Малешкин  прочел  не только: "А  что  дальше,
лейтенант?",  но  и еще  кое-что поважнее. Саня понял, что  сейчас  он
выиграл самое  важное сражение.  Он завоевал экипаж. И  теперь, что бы он ни
приказал, все будет выполнено сразу и безоговорочно.
     Но в эту минуту Саня еще не знал, что ему надо делать, что приказывать.
А экипаж ждал, и что-то надо было предпринимать.
     -- Надо разведать, -- сказал Малешкин. -- Кто сходит?
     Саня  не сказал  резко,  как  приказ: "Кто  пойдет?",  хотя
чувствовал, что имел на это теперь полное право.
     Домешек  с  Бянкиным  переглянулись, и  оба  согласились.  Саня почесал
затылок.  Кого  послать? Экипаж  должен всегда  находиться в машине в полной
боевой готовности. Мало ли что...
     -- Товарищи танкисты, у вас покурить нетути? -- В башенном люке торчала
огромная солдатская шапка.
     -- Ты кто? -- удивленно спросил Малешкин.
     -- Солдат Громыхало, десантник.
     -- Зачем ты здесь? Почему не спрыгнул со всеми?
     -- Труханул малость,-- чистосердечно признался Громыхало.
     В  общем, Громыхало из Подмышек для экипажа словно с кеба свалился. Его
и  отправили в разведку.  Громыхало вернулся  подозрительно быстро и сказал,
что  в деревне горит хата, а ее никто не тушит, что зашел еще в две хаты,  и
никого в них нет.
     -- А немцев, фрицев ты видел?-- в один голос спросил экипаж.
     -- Нет,  не  видел,-- с  искренним  сожалением  признался  Громыхало  и
добавил:-- А в избах тепло и пахнет щами.
     --  А  чего же  ты, ничего не разведав,  так  скоро вернулся?--  строго
спросил Малешкин.
     -- Боялся, что вы уедете.
     -- Дерьмо ты, Громыхало, а не разведчик.
     -- Какой уж есть,-- обиженно пробормотал Громыхало.
     -- Что-то  здесь нечисто, лейтенант.  Уж больно тишина  подозрительная.
Чует мое сердце-- нечисто. Поговори-ка с комбатом, -- посоветовал ефрейтор.
     "Опять  про связь  забыл!"-- простонал  Саня и  бросился  к
рации.
     -- Алло, алло, Сосна? Я Ольха. Прием.
     Ответил совершенно незнакомый голос:
     --  Это Ольха?  Сейчас  с  вами будет говорить Орел.  Как слышите,  как
поняли меня? Прием!..
     Саня ответил, что понял и слышит хорошо.
     "Орел"  заговорил резким, скрипучим  голосом.  Лицо  у Сани
вытянулось, посерьезнело. Он узиал голос полковника Дея.
     -- Сообщите, где вы находитесь и где противник?
     Саня  сообщил,  что он стоит за хатой, в селе тихо и  противника он  не
видит. Полковник Дей приказал Малешкину следовать на северо-западную окраину
села  Антополь-Боярка,  при  движении  соблюдать  осторожность  и  обо  всем
докладывать.
     В первую очередь надо было определить северо-западную окраину села.  Но
эта задача оказалась  не  такой-то простой. День стоял  хмурый, а  компаса у
Сани не  было.  Спросить у  полковника Дея он постеснялся. Тогда Саня решил,
что если он по диагонали пересечет село, то как раз попадет туда, куда надо.
     -- Вот так давай,  Гриша.  Прямо по садам.-- Саня  рукой показал,  куда
ехать.
     Экипаж занял свои места в машине. Громыхалу  оставили наверху, приказав
ему внимательно смотреть по сторонам.
     Щербак  вел  машину,  осторожно  пробираясь  меж  яблонь, ломая  густой
вишенник.
     -- Тихо, тихо, не газуй,-- шипел на него Домешек.
     Объехали  горящую  хату. Она пылала  весело, как  стог  сена. Пересекли
улицу и  увидели  обугленную тридцатьчетверку.  Она еще дымилась, и  от  нее
сильно несло резиной. Остановились. Громыхало побежал к танку -- посмотреть,
где экипаж. Когда Громыхало вернулся и сообщил, что от экипажа остались одни
головешки, Сане опять стало страшно.
     -- Как же нам теперь ехать? По дороге или огородами?-- спросил Малешкин
ефрейтора  и,  не  получив ответа,  приказал Щербаку  пробираться огородами,
прячась за хаты.
     Самоходка поползла по  бахчам, ломая  заборы, подвигалась  бросками  от
хаты к хате.  Останавливались, прислушивались.  Но было тихо,  подозрительно
тихо.  У Сани от  напряжения заломило в  висках. Неожиданно  хаты под  углом
повернули  влево.  Щербак  остановил  машину,  вопросительно  посмотрел   на
командира:
     -- Куда ехать, лейтенант?
     -- Надо подумать,-- сказал Саня.
     Малешкин давно уже потерял всякую ориентировку и  ехал  просто  наугад.
Подумали и решили опять послать Громыхалу в разведку, пообещав ему никуда ис
уезжать.  Разведка  Громыхалы состояла  в  том,  чтобы сходить  за поворот и
посмотреть, что там есть. Малешкин доложил полковнику Дею, что остановился и
послал в  разведку  солдата.  Командир  полка  одобрил это решение и  назвал
Малешкина молодцом. Похвала ободрила Саню, и он подмигнул Домешеку:
     -- Держись, Мишка. Все идет как по маслу.
     Из-за поворота, прижимая к груди шапку, выскочил Громыхало, запутался в
полах шинели, упал, вскочил и со всех ног бросился к машине.
     -- Немцы. Танки. Огромные, с черными крестами.
     -- Где?
     -- Там.
     -- Много?
     -- Не знаю.
     Малешкин  сообщил  командиру полка, что  в  селе фашистские  танки.  На
вопрос Дея "сколько?" Саня ответил, что его разведчик не считал,
а сам  он их  не видит.  Дей  потребовал  проверить лично и  доложить.  Саня
сказал:  "Есть!"--  и,  прихватив   с  собой  солдата,   побежал
проверять.
     Громыхало  не  соврал.  За  поворотом  сразу  же  открывалась  площадь,
окруженная хатами. На площади стоял немецкий танк Т-6--  "тигр".
Саня   выставил    палец,   прищурился    и    определил    расстояние    до
"тигра".
     "Метров двести, не больше", -- решил он.
     Малешкин с солдатом  зарылись в  снег и стали высматривать. Но  сколько
они ни  вглядывались,  ничего,  кроме "тигра",  не  видели. Да и
"тигр", повернув в обратную сторону пушку, не шевелился.
     "Какой же я идиот, бинокль с собой не взял!"-- обругал себя
Саня.
     Так  они  пролежали минут  десять.  Вдруг  из  хаты  вышли  два  немца,
расстегнули штаны, помочились и опять ушли в хату.
     -- Смотри, лейтенант, еще один,-- зашептал Громыхало.
     -- Где?
     -- Вон там. Видишь беленький домик с палисадником? Набалдашник торчит.
     Малешкин  долго  всматривался  в  направлении,   куда  показывал  палец
солдата, и наконец разглядел пушку с дульным тормозом.
     -- Все ясно, будем драться. Громыхало.
     Это  решение  не  испугало Саню;  наоборот,  осознав важность принятого
решения, младший лейтенант Малешкин как будто сразу и повзрослел, и поумнел.
Он  хладнокровно  огляделся  и  наметил  две  огневые  позиции:  основную  и
запасную. Основной была хата с высоким забором, запасная-- тоже хата, только
без забора. С первой Саня наметил уничтожить "тигра" на площади,
со второй-- танк за палисадником.
     Вернувшись к машине, Саня доложил полковнику, что в  селе  немцы  и что
двух "тигров"  он видел сам. На вопрос Дея, какое  он, Малешкин,
принял решение, Саня твердо и решительно заявил: "Уничтожить!"
     --  Добро!-- сказал полковник  Деи.-- Начинайте,  Малешкин.  Мы идем на
помощь.
     Приказ командира  полка  придал  Малешкину  еще  больше  уверенности  и
хладнокровия.  Он лично  сводил  Щербака  с  Домешеком  за  поворот,  указал
наводчику цель и разъяснил Щербаку, где поставить машину.
     Все проверили, зарядили пушку, установили прицел.
     -- Учти,  Щербак.  На  полной  скорости  выскакиваешь  к  хате с  левой
стороны.  Мотор  не глушишь.  Сразу же  включаешь заднюю скорость и ногу  не
снимаешь   с  педали   главного  фрикциона,   пока   я  не   подам   команду
"назад",-- еще раз предупредил  Малешкин водителя. . Спокойствие
и уверенность невольно передались и экипажу. Даже  Громыхало  расхрабрился и
наотрез отказался слезть с машины.
     -- Приготовились, -- сказал Саня и посмотрел на экипаж.
     Домешек, держа  ручку поворотного механизма, приник  глазом  к прицелу.
Бянкин наготове держал в руках снаряд. Щербак не спускал глаз с лейтенанта.
     -- Давай, Щербак!
     Водитель нажал кнопку стартера. Стартер  зазвенел. Сане показалось, что
ему  воткнули в сердце  гвоздь, в глазах потемнело. Щербак нажал  еще раз, и
мотор с  треском захлопал. Самоходка рванулась к хате. Саня  крепко прижался
лбом  к панораме.  Когда  машина выскочила из-за хаты и  остановилась,  Саня
увидел  "тигра". Он  стоял там  же, только теперь башня  у  него
крутилась.
     "Услышал нас, гад", -- подумал Саня и почувствовал, что его
опять начинает трясти.
     -- Прицел готов,-- доложил Домешек.
     -- Огонь! -- крикнул Саня.
     -- Выстрел!
     Когда дым перед  пушкой рассеялся, Саня  увидел,  что танк  по-прежнему
стоит.
     Малешкину стало жутко.
     --  Почему же он не горит?  Наверное, смазали.  Огонь, огонь!-- заревел
Малешкин.
     После второго выстрела "тигр" тоже не загорелся.
     -- Почему он не горит? -- спросил Саня.
     У наводчика лязгали зубы.
     -- Не знаю.
     -- Дай я. Становись на мое место. Командуй.-- Саня бросился к прицелу.
     -- Готово! -- крикнул Бянкин.
     -- Выстрел...
     Пушка  громыхнула. Дым  рассеялся.  "Тигр" стоял  на месте.
Сане показалось, что он сошел с ума.
     -- Лейтенант, еще один. Бей, чего же ты ждешь! -- закричал Домешек.
     -- Где же  он? Да где же он?--  кричал Саня.--  Господи, да что  же это
такое? Ничего не вижу. То небо, то снег.
     -- Лейтенант, чего ты копаешься! Он  уже  разворачивается, -- простонал
Домешек.
     Саня опомнился. Оказывается, вместо  поворотного механизма он все время
крутил подъемный.  Он  выругался  и, выравняв пушку,  поймал  в  перекрестке
второй  танк.  "Тигр",  наставив на Саню  свою пушку, раскачивал
набалдашник.
     "Сейчас  нам конец",--  подумал Малешкин  и, закрыв  глаза,
нажал рычаг спускового механизма.
     Грохот пушки подействовал на Малешкина отрезвляюще.  "Мы еще пока
живы",-- подумал Саня и закричал:
     -- Назад, Щербак!
     Водитель  схватился  за  рычаги.  Самоходка дернулась  назад,  раздался
оглушительный грохот: машину заволокло дымом.
     -- Горим!
     -- Горим? Где горим? -- ничего не пенимая,  спросил Малешкин, словно от
огня закрыв руками лицо,
     -- Выпрыгивай!
     Бянкин бросился к люку, попытался откинуть крышку. Но она не поддалась,
даже когда к нему на помощь подскочил Домешек.
     -- Капут нам. Заклинило,-- сказал Домешек.
     -- Что же теперь делать?-- спросил Саня.
     Собственная  смерть ему показалась необычной  и  страшной.  Хотя  они и
горели, но огня не было,  да и  дым  очень уж не походил на настоящий дым, и
самоходка почему-то дребезжала, как будто двигалась.
     Щербак ногой бил по крышке переднего люка.
     -- Защелку, защелку отожми!-- кричал ему Бянкин.
     Щербак дернул рукоятку защелки, и люк распахнулся. Первым  вывалился из
машины водитель, за ним-- заряжающий, наводчик зацепился за что-то карманом.
Бянкин схватил  его  за  руки,  дернул,  и Домешек головой  полетел в  снег.
Последним из машины кубарем выкатился Малешкин.
     Со всех сторон стреляли танки. Снаряды с воем проносились над головами.
Экипаж младшего лейтенанта  Малешкина отступал по-пластунски.  Впереди,  как
бульдозер разгребая  снег,  полз Щербак,  за ним-- Домешек, потом--  Бянкип.
Командир прикрывал отступление.
     -- Скорее, скорее...-- подгонял себя Саня и вдруг остановился.
     -- Лейтенант, лейтенант, погодите!-- кричал кто-то.
     Малешкин оглянулся. За ними, размахивая автоматом, бежал Громыхало.
     -- Куда вы, лейтенант? Самоходку зачем бросили?
     -- Ты что, не видел, как она сгорела?-- спросил Саня.
     -- Когда сгорела?! Вон она ездит.
     То, что  Малешкин  увидел  наяву,  вряд  ли  могла  изобрести даже  его
фантазия.  Самоходка, нахлобучив на себя крышу хаты, ползла по  огородам.  И
Малешкин все  понял. Никто их не  поджигал. Просто  Щербак  въехал  в дом  и
протаранил  его насквозь.  Грохот свалившейся  крыши они  приняли  за разрыв
снаряда, а пыль от глиняных стен -- за дым.
     Его экипаж тоже ошалело смотрел на разгуливающую самоходку с  крышей на
спине.
     -- Щербак, почему она движется?-- спросил Саня.
     -- Я поставил ее на ручной газ.
     -- Теперь  мне все  понятно,--  сказал Малешкин и  сурово посмотрел  на
экипаж. -- К машине!
     Они поползли обратно. Танки продолжали стрелять. Ударили по самоходке.
     Снаряд, как огненый шар,  налетел  на машину. Во  все  стороны брызнули
искры. Сане показалось, что снаряд разбился о броню вдребезги.
     Самоходка  прошла  еще метров  десять,  потом завалилась кормой, задрав
вверх пушку. Крыша с нее сползла.
     -- Почему она не горит?-- спросил Домешек.
     -- Подождем малость, и загорится,-- уверенно сказал Щербак.
     Подождали минуты три, самоходка не загорелась.
     --  За  мной!--  приказал  Саня,  и  экипаж  послушно  пополз  за своим
командиром.
     Стрельба  усилилась.  Одна  хата  пылала  уже вовсю, другая только  что
загорелась. В воздухе повис  клокочущий залп "катюш", и вслед за
ним, казалось, с оглушительным треском лопнуло небо. Взрывная волна оторвала
Саню от земли и  швырнула головой в снег под гусеницу. От тупой боли в локте
рука онемела. Ничего не видя, ослепленный снежной пылью, Малешкин заполз под
машину. Там  уже  сидел его  экипаж. Самоходка,  заехав  в  яму,  образовала
довольно-таки удобное укрытие. Саня протер глаза.
     -- Все целы?-- спросил он.
     -- Пока все, -- ответил Домешек.
     -- А где Громыхало?
     Наводчик высунулся из-под машины:
     -- Вон лежит. Кажется, убили.
     Саня посмотрел и увидел на снегу свернутую в комок шинель.
     -- Громыхало!-- крикнул Домешек.
     Комок зашевелился, из снега высунулась шапка.
     -- Вались сюда, Громыхало.
     Громыхало кубарем скатился под машину.
     -- Ну как?-- спросил его Домешек.
     Громыхало заулыбался:
     -- - Ничего. Чай, не попало.
     -- А где твой автомат?
     Солдат испуганно посмотрел на Саню, на свои руки и  заметался, выскочил
из-под самоходки и побежал искать автомат.
     -- Надо и нам из машины достать оружие,-- сказал Малешкин.
     Щербак выругался.
     -- На хрен нам было забираться сюда? Не фрицы, так свои ухлопают тут.
     Бянкин бешено оскалил зубы:
     -- Заткнись.
     Опять заклокотали гвардейские минометы.
     Снаряды с надрывным воем пронеслись над самоходкой.
     -- Это не наши,-- облегченно вздохнул Домешек.
     Второй  залп накрыл впереди бугор с тремя хатами.  Бугор вздыбился, две
хаты  сразу   же  охватило   огнем,  а'третью   разнесло  в  клочья.  Высоко
подброшенная доска долго и лениво кружилась в воздухе.
     -- Следующий залп наверняка будет наш, --  сказал Щербак.  -- Возьмет в
вилку и прихлопнет.
     Домешек вздохнул:
     -- На войне как на войне.
     Малешкин  приказал наводчику  достать  из машины  оружие  с  гранатами.
Домешек  через люк механика-водителя проник в самоходку  и подал Бянкину три
автомата.  Щербак  посмотрел  на свой автомат  и  свистнул.  Патронный  диск
насквозь пробило осколком.
     -- Посмотрели бы вы,  что в  машине творится! По радиостанции словно из
дробовика шарнули. Гильзы снарядов порвало осколками, порох из  них  торчит,
как солома. Хорошо, что они еще не сдетонировали,-- сообщил Домешек.
     -- Это  еще неизвестно, что хорошо, а  что плохо, -- философски заметил
ефрейтор Бянкин.
     -- Гришке очень хотелось, чтобы они сдетонировали. :
     Щербак хмуро посмотрел на командира и буркнул: :
     -- Ничего я не хотел.
     Приполз с автоматом  Громыхало. На  вопрос  Сани,  где немцы, Громыхало
ответил, что он на них не смотрел, так как все время автомат искал.
     -- Я  его там  шукал,  а  он здесь,  около машины  валялся,-- хвастливо
заявил Громыхало.
     Заняли  круговую  оборону. С правой  стороны гусеницы сел  с  автоматом
Бянкпн,  с  левой--  Домешек.  Сзади  под  трансмиссией  посадили  Щербака с
гранатами, впереди лег сам Малешкин с Громыхалой.
     Стало  сравнительно  тихо.  Где-то  далеко  гудели  моторы  Да  изредка
постреливали танки.
     -- А двух мы прихлопнули, лейтенант,-- -сказал Громыхало,

     -- Кого "двух"? -- переспросил Саня.
     -- Два фашистских танка.
     -- Ври больше.
     -- Вот те хрест, товарищ лейтенант,--  и Громыхало перекрестился.-- Как
вы зачали палить, я спрыгнул с машины и спрятался за угол. Гляжу, из первого
танка выскочил один и побежал. А из хаты, у которой те мочились, ты  знаешь,
сколько выбежало фрицев? Тьма-тьмущая. Потом  вы по  другому стали стрелять.
Из него тоже запрыгали  фрицы. А потом меня чуть  стеной не завалило. Если б
не заехали в дом, знаешь,  лейтенант,  сколько  бы вы танков настреляли! Они
стали из-за каждой хаты выползать.
     -- Заливаешь ты, Громыхало,-- сказал Домешек.
     -- А что мне заливать? -- Громыхало обиделся и застрочил из автомата.
     -- Ты чего делаешь, сморчок сопливый?-- заревел Щербак.-- Хочешь, чтобы
нас фрицы обнаружили!
     -- Ничего я не  хочу, я просто автомат  проверял,-- сказал Громыхало  и
вдруг закричал;-- Ура! Наши танки идут!
     Малешкин  с Громыхалой выскочили из-под  машины, запрыгали, как дикари,
размахивая автоматами.
     Подошла  тридцатьчетверка,  из  люка  высунулся  танкист  и   удивленно
посмотрел на бесновавшихся самоходчиков.
     -- Вы что, пьяные?-- спросил он.
     -- От радости пьяные!-- закричал Домешек.
     -- Это ваша самоходка? -- спросил танкист.
     -- Наша.
     --  А  мы по ней стреляли. Думали, что это  "тигр" на  себе
крышу таскает.
     Тридцатьчетверка  затарахтела  и,  обдав  Саню вонючим  дымом,  поехала
дальше.
     -- Л что же нам-то теперь делать?-- спросил Саня и вздохнул.
     -- Щербак, попробуй мотор, авось заведется,-- сказал Домешек.
     К неописуемой радости младшего лейтенанта Малешкина, кроме радиостанции
и снарядов, больше ничего не пострадало. Снаряд угодил в башню, пробил броню
и застрял под пушкой в боеукладке.
     Сбросили  с  машины  остатки крыши,  покалеченные снаряды, дыру в башне
заткнули тряпкой, и самоходка тронулась.
     Проехав метров пятьдесят,  Саня  увидел площадь  села,  а  на  ней  два
подбитых "тигра". Около  них стояли  наши самоходки  с  танками,
бегали солдаты.
     "Мои "тигры"! Я их подбил!" На Малешкина волной
нахлынула радость, выдавила слезу, он смахнул ее рукой и закричал:
     -- Давай, Гришка, прямо туда!
     У первого "тигра" он увидел полковника Дея с комбатом. Саня
спрыгнул  с машины  и, не зная, что  поддерживать, то ли колотившую по ногам
сумку, то ли собственное сердце, которое тоже колотилось, побежал. Метров за
десять он перешел на шаг и, подойдя к командиру полка, щелкнул каблуками:
     -- Товарищ полковник, экипаж гвардии  младшего  лейтенанта  Малешкина в
бою за село Антополь-Боярка подбил два фашистских танка. В  мою машину  было
одно попадание.-- Саня запнулся, посмотрел на Дея.
     Тот стоял перед ним чуть ссутулившись и внимательно слушал.
     --  Пострадала радиостанция  и  часть  снарядов. Экипаж  жив и  здоров.
Машина готова к бою, -- четко доложил Саня.
     Дей улыбнулся и поправ