ил на голове Малешкина шапку.
     -- А чем ты  докажешь, Малешкин, что вы подбили? Может, это сделали мои
орлы?-- спросил Дей.
     -- Нет,  товарищ полковник. Мой  экипаж  подбил,-- категорически заявил
Сапя  и  посмотрел на "тигра".  Сбоку в башне  зиял пролом. Саня
протянул  руку:-- Посмотрите, товарищ  полковник, чей здесь снаряд сработал?
Наш, самоходовский. От ваших  снарядов разве такая дыра?  Во какая!-- И Саня
показал  руками,  какую  дыру  в  его самоходке  просверлили танкисты.--  Не
верите,  товарищ  полковник?  Сходите посмотрите, --  простодушно  предложил
Малешкин.
     Дей поморщился. Смотреть на работу своих орлов ему, видимо, не очень-то
хотелось.
     --  А  почему  вы,  Малешкин,  в  село впереди  машины бежали?-- ехидно
спросил полковник.
     Саня не  знал, что отвечать. Сказать правду-- значит, с  головой выдать
Щербака.
     Дей в ожидании ответа с любопытством разглядывал Малешкина.
     Саня поднял на полковника глаза и виновато улыбнулся:
     -- Очень замерз, товарищ полковник, вот и побежал, чтоб согреться.
     Поверил  ли словам Малешкина Дей,  трудно сказать.  Только  вряд ли. Он
повернулся к Беззубцеву и скрипучим, железным голосом приказал:
     -- Комбат, доложите в свой штаб, чтобы Малешкина представили к Герою, а
экипаж-- к  орденам.--  И,  уловив  в глазах  комбата удивление,  еще жестче
проскрипел:-- Да, именно к Герою. Если б не  Малешкин, бог знает, чем бы все
это кончилось;
     Полковник  Дей  резко  повернулся  и  пошел  своей  прыгающей,  птичьей
походкой.
     Приказ командира  полка не сразу  дошел  до Малешкина, а  когда наконец
дошел, то ошеломил его. Окружающий его мир перед глазами сначала опрокинулся
навзничь, а потом  завертелся  пестрым, радужным клубком.  Саня  зажмурился,
помотал  головой, открыл глаза.  Солдаты вытаскивали из  "тигра"
эсэсовца  в  черной   форме.  "Зачем  они   его  тащат,  и  откуда  он
взялся?" -- машинально  спросил себя Малешкин. Труп выволокли из люка,
сбросили на землю. Он  упал  в снег около  ног Малешкина. Вместо  лица  Саня
увидел сырой  кусок мяса,  а на  рукаве--  маленький алюминиевый череп. Саня
присел на корточки, отодрал от рукава эмблему и  долго, удивленно, ничего не
понимая, рассматривал, а потом положил в карман.
     Его  кто-то  потащил ко второму подбитому  "тигру",  кто-то
повесил  ему на  шею  великолепный  цейсовский бинокль, кто-то сунул в  руку
парабеллум. А  Саня бессмысленно улыбался  и  ничего  не  понимал. Прибежали
Чегничка  с  Зиминым. Они  набросились  на  Саню,  обнимали, мяли,  называли
молодчиной  и  прочими  приятными  словами. И  Малешкину  казалось, что  это
необычайно удивительный и легкий  сон. Он  никак не мог представить себе все
это реальностью. Так же как не мог понять,  как он стал героем. Ведь он н не
думал о героизме, когда бежал впереди самоходки, когда стрелял по фашистским
танкам. Просто так надо было делать.
     Пришел в себя Саня, когда Чегничка сообщил, что погиб Пашка Теленков.
     -- Кто? Кто? -- испуганно переспросил Малешкин.
     -- Пашка сгорел с экипажем,-- сказал Чегничка и от< вернулся.
     Легкий озноб  пробежал  по  телу Малешкина, на секунду  сжалось сердце,
потом стало жарко. Только сейчас Саня понял, что сгорел не он, а  Пашка, что
героем стал не кто-нибудь другой, а он, младший лейтенант Малешкин.
     -- Очень жаль Пашку,--  сказал Саня.  Но  сказал  без  печали за судьбу
товарища. Он был слишком счастлив в  эту минуту, чтоб о ком-либо печалиться.
Он был  переполнен счастьем, а для печали-жалости не  осталось в его душе ни
одного, даже крохотного, закоулка.
     Часа  два  спустя  взяли  Кодню.  Танковый полк  в  ожидании  отставшей
артиллерии  с  пехотой занял оборону. Противник не пытался контратаковать. И
только наугад постреливал из минометов.
     Экипаж Малешкина сидел  в машине и  ужинал. Мина разорвалась под пушкой
самоходки.  Осколок,  влетел  в  приоткрытый  люк  механика-водителя,  обжег
Щербаку ухо и как бритвой раскроил Малешкину горло. Саня часто-часто замигал
и уронил на грудь голову.
     --  Лейтенант! -- не своим голосом  закричал  ефрейтор Бянкин и  поднял
командиру голову. Саня задергался, захрипел и открыл глаза. А закрыть их уже
не хватило жизни...
     Саню схоронили там  же, где  стояла его самоходка. Когда экипаж опустил
своего командира на сырой глиняный пол могилы, подошел комбат, снял  шапку и
долго  смотрел  на   маленького,  пухлогубого,  притихшего  навеки  младшего
лейтенанта Саню Малешкина.
     --  Что же  вы ему глаза-то  не закрыли?--  сказал  Беззубцев и, видимо
поняв  несправедливость  упрека  и  бессмысленность  вопроса,   осердился  и
надрывно,  хриплым  голосом  закричал:-- За  смерть товарища! По  фашистской
сволочи! Батарея, огонь!
     Залп всполошил немцев. Они открыли по Кодне суматошную стрельбу.


     Сканирование и обработка :
     "Просто Библиотека"
     http://probib.narod.ru/
     http://members.nbci.com/arkniga/index.html