Раян Фарукшин
   Цикл произведений "Родина"

---------------------------------------------------------------
     © Copyright Раян Фарукшин
     Email: politician-g(a)mail.ru
     Date: 25 Nov 2003
---------------------------------------------------------------


От автора.

     Эти небольшие  рассказы  написаны о  событиях,  терзающих  нашу  страну
войной  на  Северном Кавказе. Войной, для  многих непонятной и неприемлемой.
Чеченской войной.
     Я  не  пытаюсь дать ответы  на все возникающие в  ходе боевых  действий
вопросы.  Это  невозможно.  Я лишь  хочу  отразить действительность  глазами
солдата, простого  деревенского парня, волею судьбы оказавшегося у "черта на
куличках". Все  мои рассказы  написаны на  основе воспоминаний моих  друзей.
Все,  о чем я написал,  действительно  имело  место.  Реальные  события плюс
внутренние переживания моих героев. Что-то вроде документальных исторических
очерков.  Но  это  не значит, что  я  всего лишь дословно пересказал  чьи-то
слова. Я пытался объединить небольшие, несвязные разговоры в  единое  целое.
Целое,  которое может  дать определенное представление о происходившем  и на
поле боя, и за его пределами.
     Настоящие  герои  немногословны.  Они  не  любят   вспоминать  о  своих
мужественных  поступках,  зато  с  удовольствием  делятся  впечатлениями   о
подвигах братьев по оружию "из соседней роты". Может, именно по этой причине
что-то у меня и не получилось.
     По просьбе моих друзей  - героев рассказов - я не указываю их фамилий и
скрываю некоторые подробности такими значками  ***.  Почему? Когда я написал
"Это случилось в  окрестностях  Бамута"  и дал  прочитать  готовый  материал
рассказчику,  он побледнел и сказал: "Убери  тут, тут и тут. А вдруг ОНИ это
прочтут? Чечены сейчас по всей стране творят что хотят. А у меня жена, дети.
Не дай бог, будут разборки.  Пусть  люди знают, что  там происходило, но и я
жить хочу."
     Повторюсь, моя цель  - отражение  "окопной  правды". Черной или  белой,
приятной или неприятной.  Правда - она всегда  в единственном числе. Но и  у
нее  есть  лицевая и изнаночная сторона.  Всегда есть выбор, с какой стороны
взглянуть правде  в глаза.  Выбор  за  вами. У всех есть  дети, некоторые из
которых - призывного возраста.  Я хотел, что  бы вы,  прежде чем  отправлять
сына в армию  или  собирать  справки  о его непригодности к строевой службе,
задумались: "Стоит ли?". Получилось у  меня или нет, задел я вас "за  живое"
или не смог, это другой вопрос. Выводы делать вам, читатель.



     P.S.
     Благодарю  всех,  кто помог мне собрать  материал. Особая благодарность
моим родителям (за терпение), Шварцу, BIG ILL Дакоте и Оксане В. Спасибо.


     С уважением, Раян Фарукшин










 * 1. РЯДОВОЙ Усман *

     "Вряд ли стоит мне вам объяснять,
     что такое для меня и для моих друзей война..."
     А. Розенбаум

Плакали мы все...
           (новогодняя ночь)

     Построили нас  всех и  сказали,  что мы едем на  большие  общевойсковые
учения в  Свердловск.  Зачитали  какой-то  приказ.  Дали  время  на сборы  и
подготовку техники для погрузки. Еще раз построили, пересчитали, погрузили в
вагоны, повезли.
     Настроение  будничное, как всегда. Предчувствий  или предзнаменований о
крутых переменах, которые ждут  нас в недалеком  будущем,  не  было. Сначала
ехали спокойно, без происшествий, но уже на второй день пути поползли слухи,
что начинается  война  и  нас везут в сторону границы  для участия  в боевых
действиях.  Нашлись   умники,  подбивающие  соседей  по   вагону  на  побег.
Смельчаков, решивших дать  деру,  было  не много,  но  они  все-таки  были -
безумцы спрыгивали  с поезда прямо  по  ходу  движения или дезертировали  во
время кратких остановок на станциях. Бежали,  кто как мог.  Ну  а я, рядовой
срочной службы Уральского военного округа, приехал на Северный Кавказ.
     Через день после приезда,  нам объяснили, чего  от  нас хотят  Ельцин и
Грачев,   и   кто   такие   эти  непослушные  дудаевцы.  Боевиков   объявили
малограмотными  и  не  способными  к   обороне,  а  мирных  жителей  назвали
стариками,  жаждущими  освобождения   от  уз  кровожадного  взбунтовавшегося
генерала.  Я  встретил такие новости  в  прекрасном  расположении  духа.  До
дембеля   мне   оставалось  тянуть  пять   месяцев.   Настроение   офицеров,
определивших, что для полного покорения Грозного нужно около  двух недель, а
на  разоружение всей республики уйдет не более двух месяцев,  перекинулись и
на меня. Возвращаться назад в часть так быстро не хотелось, казалось скучным
и обыденным, поэтому я надеялся застрять  в Чечне  еще на несколько месяцев.
"После разгрома их банд наверняка сделают как в Молдове и Абхазии, а значит,
настроят  блок-постов  и оставят контингент миротворцев," - думал я  -  "что
неплохо для  меня, ведь можно будет спокойно дослужить  до дембеля здесь,  и
поехать домой прямо из района "горячей точки", а не путешествовать туда-сюда
от Кавказа до Урала".
     И я действительно до дембеля оставался  в Чечне, но "спокойной службой"
те пять месяцев назвать никак не могу. Это были пять месяцев кромешного ада,
пять  месяцев ранений,  смерти,  голода  и сумасшествия.  Сумасшествия целой
страны.  Солдаты и офицеры, боевики и  мирные  жители: все  смешались в одну
большую кровавую кучу. Мы все сошли с ума. Навсегда.
     В  новогоднюю  ночь,  31  декабря  1994  года вышли  на  марш.  Цель  -
освобождение  от  незаконных  вооруженных  формирований  города   Грозный  и
наведение конституционного  порядка в городе и предместьях.  На это  задание
штабисты выделили  несколько суток.  Сколько там  этих  самых  формирований,
тогда нам, естественно, не  сообщали. Надеялись, что  боевиков не много.  На
самом деле, в городе сосредоточились несколько мобильных, хорошо обученных и
превосходно вооруженных  группировок  дудаевских войск общей численностью до
10 тысяч  (!)  человек.  Огромную роль  играли отряды ополченцев,  прекрасно
знающих  все  ходы-выходы  родного города и  постоянно  пользовавшихся  этим
преимуществом -  они  появлялись в  самых неожиданных  местах и  били нас  в
спину.  На самых стратегически важных объектах  оборонялись бойцы чеченского
спецназа и повоевавшие в различных горячих  точках планеты наемники со всего
мусульманского мира. На  заранее пристрелянных  узлах  сопротивления боевики
использовали крупногабаритные капитальные  строения,  откуда прямой наводкой
расстреливали  нашу  бронетехнику.  Наше  же  командование ничего не  смогло
сказать   ни   о  характере  ожидающих   нас  столкновений,  ни  о  маршруте
передвижения   внутри   городских   кварталов.  У  нашего  ротного   имелась
единственная карта, и то, на  ней не  оказалось около трети пройденных  нами
позже  объектов. Видимо,  карта была, во-первых, не армейской, а  во-вторых,
устаревшего образца. Так  же, нас  зачастую не информировали и о том,  какое
здание  уже  взято, а  какое  еще  нет. Иногда мы обстреливали  дома,  ранее
занятые соседними  соединениями.  Обнаружил  себя  и  недостаток внимания  к
укреплению  морального  духа  -   нас  никто  не  учил,  как  вести  себя  в
психологически сложной обстановке, поэтому, в моменты отчаяния мы терялись и
вели огонь  во  все  стороны, в  том  числе  и  по  своим  тылам.  Радиоэфир
свирепствовал, на связь выходили все, кому не  лень, в том числе и дудаевцы,
активно  призывающие нас  сложить оружие. Полный  бедлам. Само собой,  такие
ляпы затрудняли  наши передвижения. Из солдат  никто ничего не  соображал  -
итак  восемнадцатилетние  дети,  а  тут - такое.  Мы,  впрочем,  как и  наши
командиры, не  знали даже элементарных  правил ведения боя в городе, поэтому
порой совершали грубейшие ошибки, которые нередко оказывались роковыми.
     ...Оборачиваешься назад - а там - темнота, хоть глаз выколи, ничего  не
видно, ночь. А впереди - пылающая адским  пламенем столица Чечни. Как-то так
получилось, что мы попали прямо  в самый  центр города без потерь.  Не  могу
найти объяснений, почему нас не обстреляли. Повсюду стреляют, горит все, что
еще  может гореть, от  количества  трупов кружится  голова, а перед  нами  -
открытая дорога. Дорога, отворяющая двери  в ад. Нашему взводу, наступавшему
под прикрытием бэмпэшек и бэтэров, необходимо было продвинуться по одной  из
улиц до конца  нескольких небольших кварталов. Мотострелки, действуя в пешем
порядке, вели огонь по первым  этажам и подвалам зданий. Бронемашины бомбили
по вторым и  третьим этажам. Иногда получалось не плохо.  Несколько часов мы
практически  не встречали  сопротивления, что  придавало уверенности в своих
силах.  Трупов,  покалеченных  и раненых, было  много, как духовских, так  и
наших,  но конкретно из  моего окружения -  все  уцелели. Оказывается, когда
умирают другие, незнакомые люди, пусть даже свои, десантники,  - не страшно.
Вроде  как  смерть  проходит  мимо.  Чувствуешь  себя  уверенно,  стреляешь,
кричишь,  бежишь.  Но  как  только  убивают  твоего  служака,  знакомого  и,
особенно,  друга, становится ой как страшно. Жить не  хочется, а умирать тем
более.  Как же так,  за что, почему он, кто следующий? До сих пор  не пойму,
почему нас не  убило в  первые часы штурма. Судьба? Может, она  или он, бог,
оберегали нас? Если так, тогда за какие заслуги? Или это случайно все? Жизнь
и смерть. Смерть и жизнь. Не объяснимо...
     Остановились. Вылезли  из танков и бэшэк. Собрались небольшими группами
по восемь-десять человек. Кто посмелей - сел на броню, остальные - на землю.
Холодно.  Вспотевших  от  работы,  а  война  -  это  работа, мороз  начинает
доставать нас, забравшись под "афганки", щипать затвердевшую кожу, царапать,
щекотать. Достали  сухпайки. Жуем, пытаемся  с помощью еды отойти от суровой
действительности. Еда  застревает в горле, вытирая сопли, пытаемся сглотнуть
пищу. Наш  ротный, двадцатидвухлетний  лейтенант ***, прихвативший по случаю
нового  года бутылку  шампанского  (не  знаю,  где он  ее нашел и  как  смог
довезти),  бегал  между   бронемашинами  и  разливал  напиток   по  кружкам.
Поздравлял своих, ошалевших от жестокой реальности войны, подчиненных. Желал
счастья и долгих лет жизни. Уверял, что скоро все  кончится и надо потерпеть
совсем  чуть-чуть. Бегал  и,  как говорится,  добегался.  Убили  его. Прямым
попаданием  артиллерийского снаряда.  Разорвали  на  кусочки,  спалили.  Это
ударило  по  мозгам  сильнее  всего  увиденного  ранее, ведь смерть  впервые
коснулась  одного из  нас. И  командир,  и  человек он был хороший, все  его
уважали, хоть он и был старше  нас  лишь на пару лет. Черт возьми, где-то на
гражданке у лейтенанта остались жена и дочь, а его останки догорают на наших
глазах! Я трясся от  холода и страха: черт  со мной, лишь бы родители мои не
узнали,  где  я  и  что здесь происходит.  Я вспомнил  мать,  отца, деревню.
Испугался,  что  больше никогда не увижу родных мест.  Испугался,  что  если
погибну,  причиню боль  самым близким мне людям. Испугался за  мать,  она не
выдержит, если узнает...
     ...Подошли несколько человек. Не из наших. Рослые, здоровые, видно, что
мужики уже, лет под тридцать. Форма грязная, окровавленная, висит лоскутами.
Сразу и не разберешь, кто такие. Оказывается, морские пехотинцы. Из тех, кто
шел на штурм в первых рядах. Познакомились. Разговорились.
     - Я сам видел, как наших перебили. Всех. Остались только мы. Там, блин,
мясорубка...  Эти чечены  долбанные...  били  нас  со  всех сторон.  Подбили
несколько танков,  а мы остались между, ни вперед, ни назад не протиснуться.
Насквозь простреливали, свинца, как  воды  во время дождя, немерено. Руку не
поднимешь, башку снесет на хрен. Не знаю, как меня не задело. Судьба... Они,
суки  такие, еще  на нашу  частоту влезли. То  на своем орут, то по-русски -
сдавайтесь типа, и  останетесь  живыми. Деньгами, суки, заманить хотят...  -
сбиваясь и плюя  матом через каждое слово,  рассказывал один из  них, - хрен
им, я лучше сгорю, чем сдамся.
     Другой,  самый физически здоровый пехотинец, видимо  старший по званию,
пристально посмотрев на нас, добавил:
     - Не везет вам. Технике здесь вообще не место. Не  пришей кобыле хвост.
Улицы узкие, кругом завалы, замесят  вас, сожгут.  До  завтрашнего вечера не
доживете...Они,  сволочи, из гранатометов мочат.  Потом  гранатами закидают,
даже вылезти не  успеете. Сгорите живьем.  Я сегодня  сколько  таких  видел,
сосчитать трудно... Да-а. Все мы здесь останемся, все мы - трупы завтрашнего
дня. Покойники долбанные...
     Мужики  рассказывали нам  о пережитом. А  мы,  перепуганные  до смерти,
плакали. Да, плакали мы все, не взирая на возраст и звание. Кто-то громко, а
кто-то молча смахивая слезы с лица...
     (6.08.01)



Не спешите нас хоронить...
     всем известным и неизвестным героям Первой Чеченской

Танкисты.
     Россия. Кавказ.  Чечня. Грозный. Ночь  с  первого на второе января 1995
года.  Расположение  ***  бригады.   То  есть   никакое,  конечно,   это  не
расположение,  а  просто  один  из многочисленных  городских  кварталов,  из
которого днем мы  вышибли  местных аборигенов, чеченов, и  теперь  несколько
"жилых"  пятиэтажек  и трехэтажное  здание общежития  ПТУ находятся в  нашем
"полном распоряжении".
     В соседнем квартале  идет бой, но нам  до него нет никакого дела, у нас
передышка,  мы получили час на  отдых.  Один  час - целых шестьдесят  минут,
которые надо грамотно использовать - надо поспать.
     Я не  спал  больше суток.  От  недосыпания  голова моя гудит  паровозом
прошлого  века, мозг отдает команды вяло и  неохотно, а тело выполняет их со
сбоями первых японских роботов - идет не туда, куда надо и делает не то, что
нужно, тормозит по полной программе. Мозг спит, тело дремлет, а суставы сами
по себе, работают на автопилоте. Желание одно - поскорее лечь и заснуть. Но,
несмотря  на прелесть долгожданного  момента "отбоя", заснуть не удается: не
закрываются глаза -  тратят драгоценное время, настырно целясь в пустоту,  в
неизвестную чеченскую ночь. Мою вторую ночь на войне.
     Я сижу на  броне своей БМП-1. Жду приказов. Я  - Усман, рядовой срочной
службы,  наводчик-оператор,  мне  19  лет,  я  татарин из  Татарстана.  Рост
метр-семьдесят,  вес  65  кг, волосы черные, кучерявые,  глаза  карие, брови
густые, широкие, черные. Особых примет нет. Одет в обычный черный комбинезон
танкиста, фетровые сапоги и шлем. Да, вот шлем мне достался хороший,  новый,
на меху. Мех, конечно, искусственный, но все равно, шлемак у меня классный.
     Оттягивая  шею грязным потертым  ремнем, на коленях лежит АКСУ. Лет ему
почти столько же, сколько и мне,  но  пока он не подводил, работал исправно,
молодец.  А  две  ручные  гранаты РГД-5,  увесистыми  комками  покоящиеся  в
накладных карманах,  вынуждают меня  чувствовать себя  довольно  уверенно  в
любой незнакомой обстановке.
     Уверенно я  продержался на броне ровно  две  минуты. А потом  свистящие
потоки пуль,  выпущенные чеченами  из девятиэтажек,  выгоревших на  все  сто
процентов и пугающих своими  холодными  внутренностями, закинули меня внутрь
бэшки, где одиноко загорал  мой дружок,  механик-водитель рядовой  Александр
Шапошников. Это для офицеров он - "рядовой Александр Шапошников", а для меня
он - Сосед.
     Сосед родился  и вырос в  малюсеньком, и богом и чертом забытом поселке
Курганской  области.  Путчи,  приватизации и  демократизации,  захлестнувшие
крупные города, благополучно обходили поселок стороной, и жизнь там текла по
своим,  десятилетиями неменяющимся законам. Сенокос, битва за урожай, борьба
за   повышение  надоев  литра  молока  с  отдельно  взятой   буренки,  вывоз
натуральных удобрений - навоза - на поля, посевная кампания и, главное хобби
ста  процентов  населения  российской  глубинки  -  каждодневное  поголовное
пьянство. Вот и вся  жизнь, скукотища полная, никаких странствий, похождений
или приключений, одна мирская суета. Так бы и помер Сосед в своей дыре, да в
безвестности,  но   вот  исполнилось  ему   полных   18  лет,  и   вспомнила
Матушка-Россия о далеком отпрыске, и призвала его на охрану своих необъятных
просторов. И целый год рулил Сосед на разных бэшках по серпантинам Уральских
гор, и  рулил  бы  себе  аж  до  дембеля, но  родной  президент  дядя  Боря,
проснувшись  после  очередной  архиважной   международной   попойки,   решил
приструнить непослушных,  по  глупости  своей горской,  чеченов,  и отправил
Соседа порулить по горам по Кавказским.
     - Спишь?
     - Сам такой! Лежу, балдею, мечтаю о жареной курице и картофельном пюре.
Бабуля  моя  та-акую  курочку  жарила,  пальчики оближешь!  - расплавился от
сладких воспоминаний Сосед. - И о горячем кофе мечтаю. Обязательно с лимоном
и сахаром. Так вкуснее.  Жуешь хлебное  печенье  и  запиваешь  черным  кофе.
Балдеж.
     Сосед недавно отпраздновал свое  девятнадцатилетие.  Всегда уверенный в
себе,  высокий и сильный, с русыми  волосами и голубыми глазами, он выглядел
Казановой местного масштаба. Ходил прямо, говорил сладко, да еще и на гитаре
играл. А как пел!  "Чайф", "ДДТ", "Чиж", "Наутилус" - Сосед знал большинство
песен  этих  популярных рок-групп. Здорово он пел, эмоционально, сопереживая
героям.   А  анекдоты?  У-у!  Анекдоты,  байки,   шутки  и   розыгрыши  были
неотъемлемой составляющей его существования. Симпатяга парень, свой в доску,
душа  компании - говорят о таких  балагурах как он. Он легко мог найти общий
язык  с  любым  незнакомцем,  раскрутить  на  сигарету  любого  скупердяя  -
сержанта, откопать  - неизвестно где и как  - продукты  и запросто накормить
ими все отделение. Он всегда был в курсе последних событий и знал все вперед
всех. Он был лучшим механиком  во  всей части и лучше других стрелял из всех
видов оружия. Он всегда и во всем был первым. Одним словом - Сосед.
     - Чего нового?
     - Поговаривают, что какая-то десантура  сильно встряла  в самом центре.
Нас, наверное,  и пошлют на  выручку. А нам бы  самим  кто помог. Ты знаешь,
сколько сегодня  наших полегло?  - Сосед  поежился и,  расстегнув  спальник,
сонно потянулся.
     - Слышал...
     - То-то и оно.
     Послышался  стук.  Кто-то  торопливо  стучал  по  броне.  Сосед,  резко
вскочив, ударился головой о  приборы, негромко матюкнулся, почесал затылок и
высунулся наружу, где  его, сверкая  немигающим взглядом, встретил "любимый"
штабной офицер.
     - Так, слушай мою команду. Прямо сейчас заводите свой драндулет и через
пятнадцать минут  уходите на задание. Ты и  наводчик-оператор. С  вами будет
восемь человек. Это бойцы элитного подразделения "В***". Слыхал о таких? Так
вот,  идете  за колонной танков и оставляете мужиков  там, где скажут. Ясно?
Вопросов не задавать, ни с кем не базарить, постоянно находиться на связи. К
этим  снецназерам не прилипать,  у  них спецоперация, секретная. Ясно? Ясно!
Все. Свободен!
     -  Товарищ  старший  лейтенант! А нам что делать? Ну, после  того,  как
спецов оставим. Какие наши дальнейшие действия?
     - Разворачиваетесь и на полном газу назад. Все. Свободен!
     - Так точно, товарищ старший лейтенант!
     Я слышал весь разговор полностью, но не высовывался. На всякий случай.
     - Усман,  -  улыбнулся Сосед, заводя свою  старушку. -  Готовь орудие к
бою! Выезжаем! Приходил замначштаба, ну, этот, сопливый  старлей,  и сказал,
что повезем спецов из "В***". Круто, да?
     - Неплохо.
     - Щас мы покажем этим черномазым выскочкам, кто здесь хозяин!
     Через  пятнадцать  минут,  когда  мы,  готовые  сражаться и  побеждать,
пристроились  в  хвост  отъезжающей  танковой  колонне,  восемь  здоровенных
мужиков  молча  залезли  в  десантное отделение  нашей  коробочки.  Даже  не
поздоровались. Обидно стало - что мы, не люди что-ли, не спецназ конечно, но
тоже воюем.
     Кто-то постучал автоматом по броне:
     - Трогай!
     Спецназовцы были одеты  как-то  уж  слишком  по-праздничному.  Конечно,
может им так и удобн