Ничего, кроме вашего честного слова! 

На минуту снова наступило молчание. 

- Ладно, - произнес я с коротким смехом, - гарантии неравные для обеих сторон! 
Но если это вас удовлетворяет... Я пожал плечами. - Теперь посмотрим, 
правильно ли я понял ваше интересное предложение... За десять тысяч фунтов 
стерлингов, из коих две тысячи вы даете мне наличными, а остальные чеком, я 
должен стать на три недели мистером Стюартом Норскоттом. Весьма возможно, что 
за это время меня убьют, но если этого не случится, я буду свободен и смогу 
снова стать самим собой! 

Норскотт поклонился, полунасмешливо, как мне показалось. 

- Вы прекрасно выразили мою мысль, - заметил он.

Я налил себе второй стакан бренди и выпил его небольшими глотками. 

Передо мной стояла заманчивая перспектива, стать хотя бы на три недели 
миллионером... Кроме того, это дело привлекало меня своей фантастичностью.
 Всего несколько часов тому назад я жаловался на тоскливую и однообразную 
жизнь, и вдруг передо мной необъятная возможность всяких приключений и 
волнений! От одной мысли мое сердце забилось сильнее. 

- Если это не слишком нескромный вопрос, - сказал я спокойно, - мне хотелось 
бы знать - почему кого-то так интересует ваш переход в лучший мир? 
 
- Это мое личное дело, таким оно и должно остаться! Могу все же вас уверить, 
что став на мое место, вы рискуете быть только убитым. Никакого преступления 
я не совершил, - он засмеялся, - по крайней мере, в глазах английйского 
закона! 

- Это весьма утешительно, - заметил я, - но все-таки я предпочел бы знать кто 
именно так усердно старается всадить в вас нож? 

- К сожалению, мне это самому неизвестно! Если бы я только знал...
Его лицо на минуту стало похоже на жесткую маску. - Могу вам сказать одно: 
опасность реальна и очень близка! У меня достаточно оснований думать, что моя 
собственная прислуга верна мне, но помимо нее я бы не стал доверять никому! 

- Видимо, мне придется все время сидеть дома, - сказал я с сожалением. 

Норскотт вынул из кармана маленькую записную книжку из красной кожи.

- После первых десяти дней, вы можете поступать, как вам угодно, но вначале 
вам придется выполнить некоторые обязательства. Они записаны в этой книжке. 

- И вы полагаете, что я смогу все это успешно выполнить? 

Норскотт кивнул головой. 

- Ваши нервы в прекрасном состоянии и вы обладаете большой дозой здравого 
смысла! Если вы дадите слово, что употребите все ваше старание, то я могу 
вам довериться. Если же вам не удастся, - он пожал плечами, - то ведь 
меня тут во всяком случае не будет! 

Я протянул ему через стол руку. 

- Хорошо, обещаю! 

Он схватил мою руку и с минуту мы так сидели, не проронив ни слова. 

Норскотт первым прервал молчание. 

- Я завидую вашим нервам, мистер Бертон, - заметил он.

- Прежде они были значительно крепче, - сказал я.

Норскотт оторвал листок от записной книжки и, положив его на стол, стал чертить
карандашом какой-то план.                       

Я придвинул стул, чтобы следить за его работой. 

- Я вам даю грубую схему расположения моего дома. Это - нижний этаж: здесь
столовая и биллиардная. Кабинет и спальня как раз над ними, они сообщаются 
вот так... 

Норскотт очень ловко  и ясно очертил различные комнаты и надписал их название 
посреди каждого квадратика.

- Это очень понятно, сказал я, взяв бумагу. - Что вы скажите относительно 
прислуги? 

- Слуг у меня всего трое: две женщины и Мильфорд, лакей. От всех остальных
я избавился за последние две недели. Эти служат у меня с тех пор, как я 
нанял дом и мне, кажется, им можно доверять. Мильфорду - наверное! Я всегда
относился к нему хорошо, и он мне, как будто, благодарен! 

- Так вот, если он примет меня за Стюарт Норскотта, - заметил я, - то можно
надеяться, что я доведу дело до конца! 

- Да, единственное лицо, которое может вас побеспокоить - это мой двоюродный 
брат, Мориц Форневелл! - заявил Норскотт. - Я обещал приехать к нему и 
провести несколько дней у него в Суффольке. Было бы лучше, если бы вы сумели 
этого избежать! Во всяком случае, постарайтесь, чтобы не сделать ни 
одного промаха в его присутствии. 

-Что это за человек? - спросил я. 

Норскотт сдвинул брови.

- Не знаю! - отрывисто бросил он. Это мой единственный родственник на всем
белом свете и, до известной степени, я ему доверяю. Иногда мне кажется, что                  

                                                             



      

         
    
  
 
                     
                        
это глупо, но... если бы я знал... - его брови еще больше сдвинулись и 
руки сжались так, что кожа на суставах побелела. 

- Полнота ваших сведений изумительна, Норскотт, - иронически заметил я.

- Если бы я останавливался на пустяках, - сказал он угрюмо, - меня бы
здесь не было!

Он вынул чековую книжку и выписал чек на восемь тысяч фунтов.

- Вот деньги, -  произнес он. - Кроме них, у меня есть на текущем счету
несколько сот фунтов, и я смогу подписать несколько чеков с тем, чтобы
вы сами заполняли их для текущих расходов.

Раздался стук в дверь.

Норскотт спрятал чековую книжку в карман, встал и открыл дверь.

Вошел лакей и с виноватым видом остановился у порога.

- Я пришел узнать, не потребуется ли вам чего-нибудь, сэр?

- Кажется ничего, - спокойно ответил Норскотт. - Впрочем дайте мне счет.
Думаю, что вы не будете возражать против того, что мы еще некоторое время
задержим эту комнату: мы говорим о делах.

Лакей молча поклонился, Норскотт вынул пятифунтовый билет, протянул его
лакею и небрежным движением руки отказался от сдачи.

Лакей вышел, бормоча слова благодарности.

Норскотт закрыл за ним дверь на ключ и вернулся к столу.

- Я готов! - сказал он.

Наше переодевание длилось около четверти часа...

Костюм Норскотта прекрасно подошел к моей фигуре, только его лакированные
ботинки были на номер меньше, чем нужно мне.

Кончив одеваться, я с чувством  удовлетворения посмотрел в зеркало: иллюзия
была полная.

В моем поношенном синем костюме Норскотт превратился в совершенно другого
человека: он до мельчайших деталей походил на то изображение, которое я
ежедневно видел в зеркало моей мебилированной комнаты.

Подойдя к столу, я наполнил бокалы остатками бренди.

- Пью за удачу! - сказал я.

Норскотт поддержал тост и затем, поставив бокал на стол, передал мне 
чековую книжку и ключ, лежавший перед ним на столе. Я опустил все это 
вместе с записками в карман.

- Нам лучше не выходить вместе, - заявил Норскотт. - Прощайте! Не думаю,
что нам придется когда-нибудь еще раз встретиться. Разве только в аду,
если он существует...

- Я думаю, что мне первому представиться возможность выяснить этот 
вопрос, - в тон ему ответил я.

Взяв коричневое пальто, лежавшее на диване, и, подойдя к двери, я
повернул ключ.

Норскотт стоял у стола и следил за мной все с той же странной, безрадостной
улыбкой.

- Прощайте, желаю вам счастья! - сказал я, выходя.

Пройдя через длинный коридор гостиницы, я дошел до роковой двери, в
которую мы вошли.

Дежурный лакей быстро подошел ко мне.

- Угодно автомобиль, сэр?

- Да, - ответил я, - вызовите!

Мне было холодно, хотя мое сердце билось несколько чаще обыкновенного. 
Когда машина подъехала, я дал шиллинг любезному человеку в ливрее и,
с чувством удовлетворения, опустился на удобное сиденье мотора.

Дело, на которое я согласился, теперь пущено в ход, в этом не было
ни малейшего сомнения! Если я не изменю слову, данному Норскотту, то
предстоить пережить вереницу таких захватывающих событий, о которых 
не мог бы мечтать самый смелый ум.

Мне снова в голову пришла мысль, не является ли этот Норскотт просто
сумасбродом, желающим поиздеваться на мой счет. Я возобновил в памяти
весь наш разговор, начиная с момента встречи на набережной, но не нашел
в нем никаких признаков безумия.

Несколько успокоенный этими мыслями, я вынул бумажник, который дал мне
Норскотт, звжег спичку и, при ее колеблющимся свете, стал изучать план
его дома.

План был достаточно ясен!

Мне стоило только подняться на лестницу, чтобы оказаться перед дверями 
спальни, окна которой, по-видимому, выходили в Гайд-Парк. Этих сведений
было достаточно, хотя бы для первой ночи, остальное можно изучить
на следующий день...

Я невольно вздрогнул от неожиданности, когда автомобиль внезапно 
остановился перед величественным домом, недалеко от Эбсли.

- Черт возьми! - пробормотал я, - надеюсь, что тут нет ошибки.

Взяв себя в руки, я вышел на тротуар и дал шоферу полкроны. Он почтительно
дотронулся до шляпы, остановил счетчик и медленно поехал дальше, по
направлению к Оксфорд-стрит.

Мгновение я колебался, затем, поднявшись по широкой каменной лестнице,
решительно сунул ключ в замочную скважину.

Дверь открылась довольно и, глубоко вздохнув, я переступил через
порог... Я очутился в большом круглом вестибюле, освещенном электрическим
канделябром.

Множество пальм и всяческие корзины с цветами, придавали этой комнате
роскошный и комфортабельный вид. По углам были расставлены глубокие, 
вольтеровские кресла, обитые красной кожей.

Пока у меня не было оснований для недовольства своим новым жилищем.

Не успел я захлопнуть входную дверь и вступить на мягкий ковер, как
послышались сдержанные шаги из-за драпировки в вестибюле появился 
человек. Это был приятный на вид мужчина, со спокойными манерами, лет
сорока пяти, с живым лицом и начинающий сидеть. Одет он был, как
полагается хорошему английскому лакею.

" Это Мильфорд, " - подумал я.

Я снял шляпу и свет упал на мое лицо.

- Есть письма? - спросил я спокойно и, внимательно следил за ним, я
старался уловить малейший признак удивления или иной знак, указывающий
на то, что он заметил что-либо необычное моей наружности.

Но он совершенно просто подошел ко мне и снял с меня пальто и шляпу.

- Было несколько писем с последней почтой, сэр, я их отнес в кабинет.

- Спасибо, - и я направился к лестнице.

- Вам угодно сейчас бренди и содовую, сэр? - спросил лакей.

У меня не было ни малейшего желания пить бренди, но очевидно Норскотт 
имел обыкновение перед сном пить этот напиток, и я решил не изменять
этой привычке.

- Хорошо, подайте наверх!

Я поднялся по широкой лестнице, покрытой роскошным ковром, перешел
площадку и открыл дверь в комнату, отмеченную Норскоттом, как мой
кабинет.

Выключатель находился около двери и, повернув его, я залил комнату
сильными мягким светом ламп, скрытых где-то за карнизом.

Это была большая, богато меблированная комната. Начиная с дубовых
книжных полок, покрытых искуссной резьбой, и больших вальтеровских 
кресел, и кончая маленькими кабинетными лампами, стоявшими на 
разных столах, здесь было все, что может требовать роскошь и придумать
изобретательный ум человека.

Раздался осторожный стук в дверь и вошел Мильфорд с подносом, 
на котором стояли графин, сифон и стаканы. Он поставил поднос на
столик у камина и исчез также бесшумно, как и появился.

В другом конце комнаты стояло дубовое бюро, за которым Норскотт,
вероятно, вел свою деловую и личную переписку.

Я подошел к нему и опустился в кресло.

Пока все шло поразительно гладко!

Чувство радости, вызванное новизной и необычностью положения, наполнило
все мое существо. Мне хотелось громко расхохотаться, но мысль о том, что
в любую минуту может войти Мильфорд, заставила меня сдержаться. 

Вынув записную книжку Норскотта, я стал просматривать те страницы, где
были записаны неотложные дела. В то время моя левая рука бессознательно
играла серебрянным зеркальцем, стоявшем на краю бюро.

Неожиданно еле слышный звук привлек мое внимание. Звук был так слаб,
что только мой чрезвычайно острый слух мог его уловить..

Не делая ни одного движения, я взглянул в зеркало.

Длинная портьера, закрывшая нишу около камина, сзади меня слегка 
отодвинулась в сторону. Заметив это, все мускулы моего тела инстинктивно 
напряглись и сердце забилось усиленным темпом.

Вдруг к моему величайшему изумлению, из-за портьеры бесшумно появилась
молодая девушка. Она была очень бледна.

Опущенные поля шляпы наполовину закрывали ее лицо, но даже в зеркале
я мог заметить, что она поразительно хороша.

На миг остановившись около портьеры, она осторожно вынула из-под
длинного плаща маленький револьвер и прицелилась мне прямо в затылок.

Очевидно я упал в тот самый момент, когда она выстрелила.

Звука не последовало, но я чувствовал колебание воздуха от сильного
взрыва. Пуля вошла в доску бюро, как раз на той линии, где секунду назад
находилась моя голова...

Это было проделано весьма ловко, но мне совсем не хотелось повторения!
Мгновенно перебежав комнату, я схватил девушку за руку. Она не пыталась
сопротивляться и выронила револьвер, как только я до нее дотронулся. Она
смотрела на меня широко раскрытыми, полными ужаса. глазами...

Я поднял оружие: это был воздушный пистолет, которым можно на расстоянии
20-ти шагов убить человека. Положив пистолет в карман, я выпустил руку 
девушки и отошел на несколько шагов.

- Не угодно ли присесть? - сказал я любезно.

На мое предложение она реагировала совершенно неожиданно: закрыв лицо 
руками, она покачнулась и с тихим стоном мягко упала на пол.

"Вот это уж скверная история", - подумал я.

Нагнувшись, я поднял ее и на руках отнес на диван.

Первое мое впечатление от девушки в зеркале было не совсем точно...
Большая разница существует между миловидностью и красотой, а девушка,
лежавшая на диване, была прекрасна, как греческая статуя.

Мой жизненный опыт был достаточно разнообразен, но данное положение
казалось из ряда вон выходящее. Но я решил, что прежде всего необходимо 
привести девушку в чувство.

Налив немного бренди в стакан, я приподнял ее и влил несколько капель
сквозь ее сжатые губы.

Крепкий напиток оказал почти мгновенное действие: легкая окраска появилась
на ее лице и, глубоко вздохнув, она открыла глаза. Заметив, что я ее 
поддерживаю, она сильно вздрогнула и откинулась назад на диван.

Нельзя сказать, чтобы это было особенно лестно для меня, но я решил на
это не обращать внимания.

- Надеюсь, вам теперь лучше? - спросил я с одобряющей улыбкой.

В ответ она взглянула на меня с такой ненавестью и презрением, что я 
инстинктивно встал с дивана.

- Ну, что же вы не звоните и не зовете полицию? - дерзко бросила она мне
вопрос.

Она говорила низким, гортанным голосом, с легким иностранным акцентом.

Я в упор посмотрел в ее возмущенные глаза и спокойно ответил:

- Я принципиально против полиции! Кроме того, я не знаю, что ей здесь
делать?! В конце концов, вы только испортили бюро.

Она не успела еще ничего ответить, как послышались шаги на площадке, и
затем кто-то постучал в дверь.

- Кто там? - спросил я.

Из-за дверей раздался извиняющийся голос Мильфорда.

- Это я, сэр! Мне послышалось, будто в вашей комнате что-то упало: я
пришел узнать, не могу ли я быть чем-либо полезен!

Я заколебался, но затем подошел к двери и открыл ее, но так, чтобы 
лакей не мог видеть происходящего в комнате.

- Спасибо, Мильфорд, это пустяки! Я чилил воздушный пистолет, курок
неожиданно спустился  и попорчена доска бюро. Вы посмотрите ее завтра
утром... Кстати, был кто-нибудь в мое отсутствие?

- Нет, сэр! - ответил он и прибавил:

- Возможно, что я выйду опустить письмо, так что, если вы услышите
шаги, не подумайте, что это грабители! Спокойной ночи, сэр!

- Спокойной ночи!

Я прислушивался до тех пор, пока не замерли в отдалении шаги Мильфорда,
затем закрыл дверь на ключ и вернулся к посетительнице.

- Может быть, вы отдадите мне американский ключ, пока вы не забыли?

Она вскочила с дивана и посмотрела на меня, как прекрасный, затравленный
зверек. Плащ упал с ее плеча и выступили изящные точеные формы, 
обрисованные обтянутым черным платьем. К кушаку был сристегнут кожанный
мешочек, из которого она вынула ключ и, ни слова не говоря, швырнула
его на диван.

- Благодарю вас. И, если это не будет нескомным вопросом, позвольте
узнать, почему вам так хотелось меня застрелить?

Она бросила на меня взгляд, в котором были одновременно и удивление 
и отвращение.

- Вы притворяетесь, что ничего не знаете? - презрительно проговорила она.

Я покачал головой.

- Клянусь честью, не имею ни малейшего понятия!

Ее очаровательные губы нервно дрогнули и она встала во весь рост.

- Я - Марчиа Солано! - сказала она.

Я поклонился.

- Прелестное имя, но при данных обстоятельствах слегка неуместно.

- Вы еще смеете шутить! - крикнула она с горечью. - Вас правильно назвали
сатиром из Кулебры!  

- Вот как! - замети я. - Вы меня смущаете: я и не думал, что люди могут
так льстить. Но что я сделал, чтобы вызвать к себе столько внимания 
с вашей стороны?

- Что вы сделали?! - воскликнула она.

Руки ее сжались, грудь высоко поднималась и опускалась от кипевшего 
в ней негодования.

- Вы спрашиваете, что сделали вы, когда трава... еще не успела покрыть
могилу моего отца... - пробормотала она, прерывающимся голосом и, закрыв
лицо руками, она горестно зарыдала.

Должен сказать, что в эту минуту я почувствовал себя невероятным 
грубияном, и от всей души проклинал Норскотта.

- Вы можете мне верить или нет, как вам угодно, - сказал я, - но я
также причастен к смерти вашего отца, как вы сами!

Девушка перестала плакать и, открыв лицо, дико посмотрела на меня.

- О! ... - возмущенно крикнула она. - Как вы смеете так говорить?! 
Зачем вы лжете? Ведь я стояла около отца, когда вы его застрелили...
Посмотрите!

Она отвернула рукав  и, обнажив запястье, показала на глубокий шрам,
резко выделявшийся на ее белом нежном теле.

- Вот след от вашей пули, а вы еще осмеливаетесь лгать мне в глаза? Кто
же вы?... Человек или дьявол?!

Девушка снова упала на диван в порыве отчаянного горя.

- Взгляните на меня, - сказал я ей серьезным тоном.

Она подняла голову.

- Похож я на человека, который лжет? - проговорил я резко. - Клянусь
именем моей матери и всего мне дорогого, что я совершенно невиновен 
в смерти вашего отца! В данный момент я больше ничего не могу вам
сказать, но положа руку на сердце, уверяю вас, что это сущая правда!

Крайне серьезный тон моих слов, по-видимому, оказал свое действие: в ее
глазах, устремленных на меня, показалась тень сомнения.

- Я... я тогда не понимаю, - проговорила она неуверенно. - Но  
Гуарец... - голос ее оборвался.

У меня мелькнула мысль, что Гуарец, джентельмен, о котором мне не 
мешает знать более подробно. Но девушка упрямо стиснула губы и не 
хотела продолжать начатой фразы.

Мне было обидно, но вести допрос дальше я не мог, не изменив слову,
данному мною Норскотту. Меня и без этого уже мучила совесть, что я
несовсем точно исполняю свои обязанности.

- Хорошо, - сказал я, пожав плечами, - пусть будет так!... Вы можете
спокойно покинуть этот дом, когда вам заблагорассудится! Кстати, - добавил
я, вынув пистолет из кармана и протягивая его ей, - раз вы отдали мне
ключ, я считаю своим долгом возвратить вам вашу собственность. У вас,
вероятно, имеются еще заряды, но я доверяю вашей чести!

- Честь!... - вырвалось у нее. - Это вы говорите о чести?! Вы...

Вывод из ее слов был настолько ясен, что я не мог оставить их без ответа.

- Почему же нет? - спросил я, - я же вам сказал, что я совершенно неповинен
в тех преступлениях, которые вы мне приписываете.

Я подошел к дивану и взял ключ.

- Вы, быть может, скажите мне, не гуляют ли еще такие предметы по городу? В
противном случае, мне нужно заказать новый замок.

Она покачала головой.

- Не знаю! Но должна вам сказать, виновата или нет, все равно вас не спасет
никакая сила!

- Возможно вы и правы, - заметил я, - и все таки я завтра утром позову
слесаря: может быть это даст мне отсрочку.

Я подошел к двери, приоткрыл ее и стал прислушиваться, спит ли прислуга.

- Нет ни души, - сказал я, - можете спускаться в