Прежде всего, я
уже не раз убедился на деле, что страх Норскотта перед убийством был весьма
основателен...

Моя оживленная встреча с Марчией и отравление Мильфорда - убедили меня в том, 
что ни одно страховое общество не согласилось бы застраховать мою жизнь в
течение этих трех недель более чем за 100...

Марчии я больше не опасался, но таинственный Гуарец и другие джентльмены, с
неменее приятными именами, повидимому еще рыскали около меня, дожидаясь
только случая, чтобы довести до конца работу, которую так неудачно начала 
Марчиа. 

Затем, мне предстоял визит к Морицу...

Предчувствие говорило мне, что, приняв приглашение, я шел навстречу прямой 
опасности, но у меня не такая натура, чтобы спокойно наблюдать, как передо
мной развертывается что-то таинственное, особенно, если вопрос идет о моей 
жизни!... Наоборот, я решил со всей быстротой и энергией, на которую был 
способен, дойти до самой сути дела.

Поэтому, я решил прожить неделю на даче Морица, и охотно соглашался на любой
риск, лишь бы довести дело до конца. Но если бы иметь хотя бы одного верного
товарища!

Мое естественное равновесие больше нарушалось душевным одиночеством чем
перспективой быть неожиданно убитым...

Внезапно меня осенила блестящая мысль: "Билли Логан!"...

Если только он еще не связался с Мансуэллами, Билли Логан именно тот, кто мне
нужен! Твердый, как сталь, гибкий, как хлыст, всегда идущий навстречу
опасностям, - он будет великолепным партнером для этого безумного дела,
которому я себя посвятил...

Я нервно шарил по карманам6 стараясь найти его адрес, и ужасаясь при мысли о
том, что я мог оставить в своем старом костюме. Но записка нашлась, вложенная 
между листками моей записной книжки.

                                Б. П. Логан.
                         34, Боксхоллрод, Ю-З.

Я решил поехать на Боксхоллрод сегодня же вечером, а пока написал Билли
телеграмму, чтобы он был дома и ждал меня.

Это решение подняло мое настроение.

Ровно в 6 часов я сел в кэб: до Боксхоллрода было недалеко. Ехали мы долго и 
когда кучер остановил, наконец, экипаж, мы очутились перед целым рядом унылых
трехэтажных домов с грязными отштукатуренными фасадами.

Поднявшись по разрушенной лестнице дома номер 34, я потянул за шнурок звонка.
После долгого ожидания, дверь слегка приоткрылась и высунулась женская голова
на жирных плечах, она меня подозрительно оглядела.

- Мистер Логан дома? - спросил я.

Женщина покачала головой.

- Когда он вернется?

Она снова покачала головой.

- Не знаю.

Мне очень хотелось выругаться, но я сдержался.

- Я его друг, - постарался я объяснить ей. - Сегодня я послал ему телеграмму,
в которой предупредил о моем приходе. Он ее получил?

- Телеграмма то пришла, и я положила ее ему на зеркало, но он со вчерашнего 
дня не приходил домой.

- Это очень неприятно - заметил я... - Можно мне зайти к нему в комнату  
- написать записку?

Старая дева открыла дверь, и я вошел в комнату Билли. Сев за письменный
столик, я написал следующее:

              "Дорогой Билли!

Если вы еще не договорились с Мансуэллами, прервите переговоры немедленно:
у меня имеется для вас нечто более подходящее. Не могу вам объяснить сейчас 
в чем дело, но речь идет о крупной сумме, и вы мне очень нужны, Билли!

Приходите ко мне, как только прочитаете эту записку: я живу 46-а, Парк-Лэйн,
в телефонной книжке отмечен под именем Стюарта Норскотта. Если хотите, 
можете мне раньше позвонить, но вызовите не меня, а Норскотта, и также
поступайте, когда придете в дом. Ни в коем случае не называйте моего имени,
спрашивайте только мистера Норскотта. Это - звучит таинственно, но я все 
объясню при свидании. Не подведите меня, Билли!

                                               Джон Бертон."

Я вложил лист в конверт и старательно заклеил его. Потом вынул из кармана
пригоршню монет, отсчитал из них пять шиллингов и повернулся к хозяйке.

- Позвольте предложить это вам, за причиненное мною беспокойство.

- Наоборот, это для меня удовольствие, - пробормотала она, жадно схватив деньги.

- В таком случае, передайте, пожалуйста, это письмо мистеру Логану, как
только он вернется! - прибавил я, вкладывая письмо за зеркало, рядом с
телеграммой.

- Можете на меня положиться, сэр! - заверила она. - Мне очень жаль, сэр, что
его нет дома.

Она открыла дверь, и стояла на ступеньках лестницы, пока я не уехал.

Я приказал кучеру везти меня в "Кафе-Рояль", где просидел до вечера: мне не
хотелось возвращаться в Парк-Лэйн.

Когда я поднялся по лестнице домой, мальчик-телеграфист подъехал на велосипеде
и соскочил у подъезда. Поднявшись по ступенькам, он вынул из сумки телеграмму.

- Это для меня? - спросил я. - Для Стюарта Норскотта?

- Да, сэр!

Я взял телеграмму, распечатал и, при свете фонаря, прочитал несколько слов
из которых она состояла: "Немедленно избавтесь от вашего нового лакея".

В первую минуту я удивился, потом весело рассмеялся.

- Спасибо! - сказал я мальчику, протягивая ему монету. - Ответа не будет!


8.

Я очень люблю неожиданности, но, - как говорил мой старый приятель Джек 
Костелло, - иногда проклинаешь обилие хороших вещей.

Я вошел в дом с телеграммой в руках и закрыл за собой дверь. Вестибюль был
освещен и я еще раз прочел текст телеграммы "Немедленно избавьтесь от вашего
нового лакея".

Признаться, эта телеграмма вызвала во мне чувство некоторой досады, и 
вместе с тем забавляла меня...

Если это предупреждение правильно, и мой новый лакей действительно прятался
с кинжалом в фалдах своего фрака, то кто же, черт возьми, мог обо мне
так беспокоиться?

Мне пришло в голову, что это мог быть только тот, кто знал о событиях этого
утра. И, пожалуй, Мориц был единственным человеком, удовлетворявшим этому
требованию, но я не мог себе представить, чтобы Мориц так любезно вмешался в мою жизнь.

Как бы то нибыло, у меня оставался только один выход: немедленно поговорить
с новым лакеем и попытаться выяснить, что он за человек...

Подойдя к камину, я позвонил.

Что касается быстроты исполнения, Фрэнсис был безукоризнен: не прошло и
полминуты, как он вошел и почтительно поклонился.

Я посмотрел на него в упор: это был высокий, худощавый мужчина лет тридцати
с небольшим, с густыми черными волосами и темным цветом лица.

- Итак, Фрэнсис, вы уже приступили к своим новым обязанностям! - заметил я.

Он снова поклонился.

- Так точно, сэр! Меня привел сюда мистер Сигрэв около трех часов дня, он
отдал вашу карточку горничной.

- Хорошо, - сказал я, - я иду спать и мне пока ничего не нужно, кроме горячей
воды. Вы придете завтра в восемь часов.

Я дал ему свою шляпу и палку, взял письма со стола и медленно поднался по
лестнице на второй этаж. На верхней площадке я нарочно уронил одно из писем и 
повернулся, чтобы его поднять.

Этот ловкий маневр оказался для меня совершенно бесполезным: Фрэнсис стоял 
спиной ко мне у вешалки, в другом конце вестибюля, повидимому, убирая 
мою палку.

Когда я вошел в свою комнату, я невольно вспомнил все, что было накануне
вечером и подошел к нише. Разумеется, я был уверен, что ничего не найду,
но все же в глубине души, я лелеял смутную надежду, что снова увижу там
Марчиа с пистолетом в руке, с грустной и несколько презрительной улыбкой на
очаровательном лице. Ради этого я, кажется, согласился бы получить еще одну
пулю, но... когда я отдернул портьеру, ниша была пуста, нелепо пуста!

Разочарованный, я уселся в кресло и, с чувством некоторой досады, начал
читать письма Норскотта. Их содержание не представляло никакого интереса.

Просматривая последнее письмо, я услышал, как Фрэнсис вошел в спальню: он
пробыл там несколько минут, приготавливая все для меня к ночи, потом тихонько
постучал в дверь гостиной и открыл ее.

- Комната готова, сэр!

- Спасибо, Фрэнсис, - ответил я, - спокойной ночи.

- Спокойной ночи, сэр!

Поклонившись, он вышел из комнаты, прошел через спальню и закрыл за
собой дверь.

Я подождал, пока он спустился вниз, и затем решил предпринять кое-какие шаги,
чтобы обезопасить себя. Хотя я и думал, что телеграмма била ложную тревогу, 
все же не мешало принять некоторые меры предосторожности.

Закурив трубку, я начал тщательный осмотр спальни и гостиной. Обе комнаты были
в полном порядке и, насколько я мог судить, никто без помощи динамита или
поддельного ключа, не мог проникнуть в мою комнату.

Однако, для большей уверенности, я собрал все железные предметы и сложил их
двумя грудами у дверей, оставив для себя на всякий случай кочергу.

Теперь при входе в комнату какого-нибудь неожиданного посетителя, мог
создаться музыкальный аккомпанемент, от которого я бы немедленно проснулся,
тем более, что я спал очень чутко.

Затем я разделся и лег в кровать. Кочергу я поставил у изголовья, чтобы иметь
ее под рукой. Осмотрев все кругом еще раз, я потушил свет, закрыл глаза и,
очевидно, моментально уснул. Во всяком случае, я не помню, что было после того, 
как я с чувством удовлетворения нащупал ручку кочерги...

Неожиданно раздалось слабое звякание железных предметов, и в тот же миг я
вскочил и сел в кровати. Сон слетел с меня, как только в комнате стало тревожно.

Вокруг была абсолютная тьма, но моя рука инстинктивно потянулась к выключателю.
В таком положении я оставался несколько секунд: сердце билось быстро и 
напряженно, но мне кажется, я не чувствовал никакого страха.

Затем я услышал, как тихо закрылась дверь, и еле слышные шаги стали 
приближаться ко мне.Стараясь не произвести никакого шума, я свободной рукой 
схватил кочергу и повернулся лицом к двери, после чего без колебаний повернул
выключатель.

Я имел в виду, как только зажжется свет, запуститьь в неизвестного посетителя
кочергой или же броситься на него и ударить его по голове, не давая ему времени
защищаться. Все зависело от того, было у него оружие или нет.

Однако, ни то, ни другое намерение не было мною выполнено: выключатель с
треском повернулся, но свет не зажегся, и вокруг оставалась та же тьма...

На миг я остолбенел от неожиданности, почувствовав опасностьь своего положения,
но уже в следующее мгновение отскочил в сторону от кровати. Это было как раз 
во-время: что-то ударилось в подушку с ужасным свистом, и вся кровать пришла 
в движение.

Удивительно, какую невероятную энергию вызывает опасность!...

Ни одна кошка в мире не могла бы двигаться в темноте так тихо и отскочить
назад с большей ловкостью, чем это сделал я!

Стена находилась от меня на расстоянии нескольких шагов, и я натолкнулся на нее 
с такой силой, что у меня перехватило дыхание. С испуганно бьющимся сердцем, я 
замер у стены, продолжая держать кочергу в правой руке. Положение было не из
завидных, и меня утешало только то, что мой противник, потерпев неудачу при
первом нападении, находится не в лучшем положении.

Стоя у стены, я напряженно вслушивался, стараясь разглядеть что-нибудь в
окружающей меня темноте.

После столь простого нападения на кровать, мой противник тоже замер и я
слышал его учащенное дыхание. Повидимому, он не знал, где я, и выжидал,
чтобы я ему чем-нибудь выдал себя.

Мысль моя усиленно работала...

Если бы я позвал на помощь, это решило бы мою участь, имея при себе оружие,
он наверняка станет стрелять по направлению моего голоса, кроме того, мне
очень хотелось покончить с этим делом без посторонней помощи.

Лучше всего было бы очутиться позади него, поэтому я стал осторожно двигаться
вдоль стенной панели, спиной к стене; на третьем шаге я натолкнулся на картину,
которая покачнулась и неожиданно упала с гвоздя с оглушительным треском. В тот
же миг я бросился на пол, ожидая выстрела, но вместо него я услышал звук
приближающихся шагов.

Я быстро соображал...

Возможны были два выхода: или оставаться неподвижным, или броситься вперед и
ударить наугад в темноте. Неизвестно, на что бы я решился, если бы моя рука
неожиданно не дотронулась до угла картины, только что упавшей со стены.

Никогда до этой минуты я не интересовался искусством, но сейчас я схватил
картину с благодарностью человека, умирающего от голода и неожиданно нашедшего
кусок хлеба! Переложив кочергу в левую руку, я бесшумно встал на ноги и
прислушался: через секунду послышался шорох...

В тот же миг я размахнулся изо всех сил правой рукой и бросил картину в сторону
звука. Очевидно, она попала моему врагу в лицо, потому что вслед за ударом
последовал ужасный вопль.

Опустившись на четвереньки, я отполз на несколько шагов ближе к двери.
Противник, повидимому, услыхал меня, так как сделал быстрое движение в мою
сторону и ударил в стену с такой силой, что штукатурка градом посыпалась на пол.

На это я ответил также сильным ударом кочерги в воздух, что чуть не вывихнул 
себе плечо.

Неизвестно, чем бы кончилась эта схватка, если бы не вмешалось одно неожиданное 
обстоятельство...

В коридоре послышались торопливые шаги, дверь внезапно открылась, и в комнату 
проникла струя света. На пороге показалась высокая белая фигура, державшая в 
одной руке свечу, а в другой какую-то палку.

В следующий момент мимо меня кто-то осторожно прошмыгнул и бросился на белую
фигуру, после чего на площадке лестницы произошла отчаянная схватка...

Свеча упала и потухла, и я услышал голос Мильфорда, зовущий на помощь.
Бросившись вперед, я натолкнулся в темноте на мое музыкальное сооружение
из железных предметов.

Коридор был слабо освещен, и я разглядел два тела, схватившихся  в жестокой
борьбе.

В тот момент, когда я подбежал, один из боровшихся был в полном измождении,
а другой освободившись, стрелой бросился вниз по лестнице. Я кинулся вслед за
ним и наверняка догнал бы его, но входная дверь не была заперта на ключ, и он
открыл ее соскочив с лестницы прямо на тротуар.

Из последних сил я швырнул ему вдогонку кочергу, но промахнулся. Он понесся
по улице, как заяц, и мгновенно исчез за углом.

Я вышел на улицу и поднял кочергу. Парк-Лейн был безлюден, только на
противоположной стороне улицы сидела кошка и мирно почесывалась.

В это время часы пробили три...

Я не из тех, кто легко сдается, но я был в таком костюме, что не могло быть
и речи о дальнейшем преследовании.

Закрыв за собой дверь я повернулся и увидел в глубине вестибюля двух женщин:
обе в ночных сорочках, они стояли прижавшись друг к другу и всхлипывали.

- Все обошлось хорошо, - проговорил я, желая их утешить, - никто не пострадал.

Старшая из женщин, вероятно, кухарка, истерически зарыдала, а младшая 
- горничная, что приносила мне утром чай, сказала:

- О, мистер Норскотт, мы думали, что вы уже убиты!

На столе в вестибюле горели две свечи. Я взял одну из них и обратился к 
женщинам:

- Идите, оденьтесь и узнайте, что случилось с электричеством!

Поднимаясь по лестнице, я услышал звуки голосов. Дойдя до площадки, я увидел 
Мильфорда, а рядом с ним женщину в костюме сестры милосердия.

Заметив меня, Мильфорд вскрикнул и опустился на дубовую скамью, стоявшую
позади него. Вся грудь его ночной рубашки была в крови.

- Вы ранены? - взволнованно спросил я.

Он отрицательно покачал головой.

- Нет, нет, сэр! Это от того человека: у него все лицо было окровавлено.

Я обратился к сестре милосердия, которой необходимо было дать некоторые
объяснения.

- Здесь произошло покушение на грабеж! - сказал я. - Вчера я нанял нового слугу
и он, повидимому, пришел с поддельной рекомендацией! Проснувшись я нашел его
в своей комнате и, понятно, ударил его... До вас, вероятно, донесся шум?

Сестра, оказавшаяся женщиной с большим самообладанием, кивнула головой.

- Мой пациент услышал шум, - сказала она. - Я пыталась удержать его в кровати,
но он оттолкнул меня и раздетый понесся наверх. Единственно, что могла я
сделать, это бежать за ним вслед и зажечь свечи.

Я положил руку на плечо Мильфорда.

- Вы хороший слуга, Мильфорд, но отвратительный пациент! Вы должны немедленно 
лечь в постель!

Он слабо улыбнулся, но ничего не ответил. Я помог ему встать на ноги дал
ему опереться на мою руку и спустился с ним вместе с лестницы. Сестра
следовала за нами. Мы дошли до нижнего этажа, когда электричество вновь 
загорелось, и в коридоре появилась горничная.

- Мы выяснили, что случилось с электричеством, сэр, - сказала она, - кто-то
выключил ток!

- Ну, теперь все в порядке, - заметил я. - Вы можете идти спать: думаю, что 
больше вас беспокоить не будут!

Я довел Мильфорда до кровати, уложил его и оставил на попечении сестры
милосердия, а сам поднялся к себе.

В комнате царил ужасный беспорядок на полу лежали железные предметы, разбитое
стекло, куски рамы от картины, перевернутый стол.

Я кое-как все убрал и стал с интересом разглядывать следы от двух неудачных
ударов, направленных на меня моим противником. Мне трудно было с точностью
установить, какое у него было оружие, но, очевидно, это было что-то вроде
топора: подушка была рассечена пополам.

Я лег на кровать, перевернул взорванную подушку и, оставив гореть свет,
свернулся под одеялом, с приятным сознанием, что день прошел не без пользы.
Несколько минут спустя я уже спал крепким сном.

На другое утро Мильфорду не только не было хуже от ночного приключения, но
напротив, я и приехавший к нему доктор, нашли моего рыцаря сидящим на кровати
с большой чашкой молока в руках. Он с большим удовольствием ел булку и
запивал ее молоком.

- Алло, Мильфорд! - весело заметил я, - это утешительно.

Славный малый улыбнулся.
  
- Я сегодня чувствую себя гораздо лучше, сэр! Пожалуй, я уже могу встать и
приняться за свою работу.

- Да он совсем молодцом! - подтвердил и Ричи. - Ему уже можно встать и, хотя
работать в ближайшие два дня не советую, лечение можно считать законченным!

После ухода доктора, я позвал горничную и велел ей передать Билли Легану,
если он позвонит или приедет во время моего отсутствия, что я буду дома после
обеда. Затем я отправился в Ганновер-сквер, к Сигрэву.

Последний, очевидно, ждал моего прихода, потому что как только я вошел в
контору, он броился мне навстречу.

- Вы получили мою записку, мистер Норскотт? Если бы вы знали, в каком я
отчаяньи! - бормотал он, извиваясь как ученая собака передо мной.

- О какой записке идет речь? недовольно спросил я. - Я ничего не получал.

- Четверть часа тому назад, я послал вам записку с извинениями: произошла
досадная ошибка! Оказывается, лорд Генри Трегстон никогда не имел лакея с 
именем Френсис! Очевидно, когда я звонил лорду в дом, кто-то другой ответил
за него... От имени фирмы я приношу вам самые искренние извинения! - юлил
передо мной Сингрэв.

- Черт возьми, что толку мне в ваших извинениях! - сердито рявкнул я.

- Ах, мне ужасно неприятно это, уверяю вас, мистер Норскотт! Надеюсь, не было
несчастных последствий...

- Несчастных последствий?! - перебил я его. - Да знаете ли вы, что этот человек
не только хотел ограбить мой дом, но даже покушался на мою жизнь!

С мистером Сигрэвом чуть не сделался удар после моих слов.

- Это ужасно, сэр, ужасно! - завопил он. - Если это станет известным, наша
фирма перестанет существовать!

Его откровенный эгоизм даже понравился мне, и я более миролюбиво произнес:

- Да, я не думаю, чтобы это принесло вам особую пользу! Но почему вы решили,
что это станет известным?

Луч надежды озарил его лицо.

- Я против гласности! - продолжал я. - Но вы должны быть впредь осторожны!
- прибавил я строгим голосом.

- О, конечно, конечно, мистер Норскотт! Я больше не буду довольствоваться
рекомендацией по телефону.

Очевидно, этот подлец имел своего сообщника в доме сэра Генри!

- Ну, с сэром Генри разбирайтесь сами, как знаете, а меня прошу оставить в
покое! - заявил я, собираясь уходить.

Сигрэв провожал меня до порога конторы.

По дороге домой, я вспоминал события предыдущей ночи и мне было приятно от
сознания, что один из интересующихся мною людей, имеет теперь на своем лице
следы моего удара.

Кто бы ни был этот Френсис, таинственный Гуарец или д