Марчиа запиналась. - Мне кажется, Сангэтт
соглашался им помочь с условием, чтобы они передали меня ему в руки...
Вот почему Гуарец не позвонил Роджасу убить меня.

- В таком случае, - сказал я тихо, - мне придется иметь беседу с Сангэттом.

Последовало молчание.

- Марчиа, - спросил я опять, - почему вы называете себя мисс де-Розен?
Зачем вы скрыли свое настоящее имя?

- Я не хотела, чтобы убийца моего отца знал, что я нахожусь в
Англии! - ответила Марчиа. Затем она в страстном порыве вдруг повернулась
ко мне. - Ведь я вам верю, Стюарт, верю во всем, и верю всем сердцем,
всем своим существом! - пылко говорила она. - Так скажите
же, наконец мне, кто вы? Вы так похожи на Прадо, что даже Гуарец был введен
в заблуждение!

Я многое дал бы , чтобы иметь право ответить на вопросы любимой девушки,
но слово, данное мною, стояло между нами...

- Еще несколько дней, Марчиа, - нежно умолял я. - Я бы все открыл вам сейчас,
если бы только можно было, ноя дал слово и не могу его нарушить.

Марчиа долго молчала, затем шепотом и не глядя на меня, сказала:

- Пусть будет так, как вы хотите! Я вам верю, потому, что... потому что
люблю.

Неожиданный сильный гудок машины, данный Билли, крутой поворот, и мы
въехали в предместье Лондона.

- Как вы относитесь к "Дворцовой гостинице"? - предложил нам Билли. 
- Прошлый месяц я там жил около недели и хорошо знаком с директором.

Мы миновали городскую ратушу, повернули в Чипсайд и остановились у входа
в гостиницу.

- Я пойду сначала поговорю с директором, - заявил Билли, сойдя на тротуар
и исчезая в подъезде.

Мы с Марчией остались в машине.

На широкой улице, освещенной фонарями, не было ни души. Я взял ее руку
и поднес к губам.

- До завтра, дорогая, - произнес я с нежностью. - Завтра с утра я позвоню
вам, перед вашим отъездом к Трэгстокам мы тогда договорились относительно
встречи.

Она погладила меня по руке.

- Вы обещаете мне быть осторожным ради меня? - настойчиво попросила она.

Я успокоил ее улыбкой. Теперь ведь у меня была она, мог ли я бравировать
своей жизнью?

- Все в порядке, - возвестил Билли, выходя из отеля в сопровождении
управляющего. - Мистер Поллан сам позаботится о том, что удобно устроить
мисс де-Розен!

Управляющий поклонился.

Открыв дверцу машины, я помог Марчии выйти. Ее глаза слипались и я настаивал,
чтобы она сейчас же легла спать.

Мы простились в коридоре гостиницы.

Марчиа поднялась на лифте, а мы с Билли вышли и снова уселись в машину.

- Боюсь, что мы найдем дом запертым со всех сторон, - сказал Билли,
- напрасно я не дал телеграммы, чтобы предупредить о нашем приезде.

Мы быстро покатили и через несколько минут остановились перед домом. Через
стеклянную дверь я увидел в вестибюле свет.

- Кто-то все-таки есть там.

- Они, вероятно, пригласили к себе на ужин полицейского! - пошутил Билли. Мы
сейчас устроим им приятный сюрприз своим появлением, не так ли? Вы пойдите 
и постучитесь, а я тут подожду и покараулю.

Я поднялся по ступенькам и сунул ключ в дверь: она распахнулась, и я,
очутился лицом к лицу с человеком, стоящим у самого порога.

Это был широкоплечий мужчина, с короткими усами и проницательным взором. За ним
виднелось испуганное лицо моей хорошенькой горничной.

- Если мой вопрос не покажется черезчур дерзким, - произнес я учтиво,
- позвольте узнать, кто вы такой?

- Я следователь Нейль из Скотлэнд-Ярда, - проговорил он отчетливо. - Я,
кажется, имею удовольствие говорить с мистером Джоном Бэртоном?

Это было ужасным ударом для меня, но я перенес его совершенно спокойно.

- Ну, и что же дальше? - вопросом на вопрос ответил я.

Билли, оставив мотор, уже поднимался по лестнице.

Следователь Нейль поднял руку и опустил ее спокойно и решительно на
мое плечо.

- В таком случае, - заявил он, - я обязан вас арестовать!

Я был буквально ошеломлен.

- Арестовать меня... меня... Да за какие грехи, черт возьми?! - разразился я.

- За убийство Стюарта Норскотта! - последовал быстрый и совершенно
ясный ответ.


20.

Я посмотрел прямо в глаза новому знакомому и громко расхохотался: до того
нелепым казалось мне то, что я услышал.

Билли сел на решетку и тоже стал смеятьься, как сумасшедший.

Лицо следователя выражало недоумение.

- Простите, пожалуйста, - вырвалось наконец у меня, - не лучше ли нам войти
в дом?

Вытерев слезы, выступившие у меня на глазах от неудержимого смеха, я первым
двинулся вперед. Следователь шел следом за мной, Билли замыкал шествие.

- Ну, а теперь, - сказал я, когда мы все вошли в вестибюль, - вы, может быть,
будете столь любезны и объясните нам, в чем дело?

Когда я говорил, послышались тяжелые шаги, и по лестнице спустился полицейский.

Следователь с любопытством посмотрел на меня и пожал плечами.

- Тут нечего объяснять! Меня уполномочили арестовать вас за убийство
мистера Стюарта Норскотта. И я считаю своим долгом поставить вас в известность,
что отныне все ваши слова будут приняты, как улика против вас.

- Но что дает вам повод предполагать, что мистер Норскотт погиб?
- спросил я.

- То, что его тело находится сейчас в мертвецкой Ист-стрита!

Мне в жизни не раз приходилось переживать неприятные пострясения, но такого,
признаюсь, я еще никогда не испытывал!

Даже Билли, чье непоколебимое равновесие могло нарушить разве только
землетрясение, и тот был до того ошеломлен, что свистнул.

- Итак, в конце концов, Норскотт все-таки попался им в лапы! - пронеслось

лось у меня в голове. - Длиннному списку черных дел Ягнацо Прадо настал 
конец!"

Я вспомнил о Марчии и порадовался за нее. 

- Ваше сообщение, господин следователь, несколько лаконично, - сказал я. Где 
же случился этот нежелательный инциндент? 

- Я не имею права отвечать вам на ваши вопросы, - вежливо возразил следователь 
- А если вы желаете посоветоваться с юристом, то эта возможность будет вам 
дана, согласно существующим законам. - А теперь, - прибавил он, обращаясь к 
полицейскому, - позовите извозчика! 

Полицейский козырнул. 

- Ну, до свидания, Билли, проговорил я и, в сопровождении следователя, 
спустился по лестнице. 

Я должен был отправиться в тюрьму, откуда мне предстояло предстать перед
судом за убийство, которого я не совершал. 

Для меня почти не было сомнения в том, что Прадо получил смертельный удар от 
исчезнувшего Да-Коста. Остальная шайка в этом деле не участвовала.Но я 
совершенно не мог себе представить, когда и где разыгрался трагический случай. 
И, против того, меня чрезвычайно интересовало, каким способом полиции удалось 
раскрыть подлинность моей личности. 

Поспешный отъезд Морица из "Аштона" был несомненно связан с этой историей, и 
теперь я понимаю, почему прочитав телеграмму, он так испытующе посмотрел на 
меня... 

Несмотря на серьезность положения, я не был особенно расстроен. В самом деле, 
кроме страстного желания лечь в постель, я испытывал еще невероятное и самое 
искреннее чувство облегчения при мысли о том, что с этим делом раз и навсегда
все покончено. Стюарт Норскотт мне порядком надоел, и я находил странное 
удовольствие при мысли, что снова стал Джоном Бертоном, хотя бы и 
обвиненным в убийстве... 

Наш экипаж тем временем, остановился перед Боунэ. Мы вошли в канцелярию, 
большую и очень опрятную комнату, где стояли два американских бюро. За одним 
из них сидел человек с военной выправкой, но в штатском. Он что-то писал. 

- Это - мистер Джон Бертон! - доложил мой спутник, и в его голосе прозвучала 
простительная хвастливость.

Затем, обращаясь ко мне, он прибавил: 

-Это следователь Кортис: он вам прочтет обвинительный акт! 

Следователь Кортис быстро овладел своим минутным волнением.

- Где вы его арестовали? - спросил он резко, с любопытством и интересом глядя 
на меня.

- В Парк - Лэйне! Я как раз наводил там справки, когда мистер Бертон подъехал
на автомобиле вместе с другим спутником. Мне не оказали никакого 
сопротивления. 

Кортис кивнул головой.

Встав, он перешел через комнату к целому ряду небольших папок и, вынув из 
одной из них какую-то бумагу, сказал: 

- Я прочту вам ваш обвинительный акт!

Боюсь, что сейчас не восстановить с точностью содержание этого документа...
Короче говоря, меня обвинили в преднамеренном убийстве Стюарта Норскотта, 
совершенном в ночь на пятое сентября, в доме, называемом "Боксе - Рентс" на 
Ист-стрит, в Стэпни... 

Нечего и говорить о том, что несмотря на мою сонливость, я слушал чтение 
обвинительного акта с величайшим вниманием.

- Очень вам благодарен, - сказал я, когда следователь кончил читать, и я тут 
же зевнул, не имея сил дальше сдерживаться. - Простите великодушно, вырвалось 
у меня, - за мой неуместный зевок, это было очень интересно, но откровенно 
говоря, я так хочу спать, что еле держусь на ногах.

Оба следователя улубнулись. 

- Вы можете сейчас же лечь, если хотите, - заметил Кортис, складывая документ,
 - вы также имеете право сообщаться с вашим поверенным и вообще, с кем 
пожелаете.

Я покачал головой. 

- Сейчас я мечтаю только о кровати! Завтра утром я успею написать кому надо! 

- В таком случае, следуйте за мной! - пригласил Кортис. 

Он провел меня по длинному коридору в небольшую, просто обставленную комнату, 
в окне которой красовались толстые, железные прутья. Но там стояла кровать 
с чистыми простынями, и этого при моей непреодолимой сонливости, было более 
чем достаточно. Я так устал, что через пять минут после ухода следователя уже 
спал крепким сном... 

Если говорить, что жить стоит исключительно ради новизны ощущений -, я не имел 
никакого повода жаловаться на свою жизнь! Я проснулся на утро в полицейской 
камере, меня обвинили в убийстве, и у моей кровати стоял следователь с 
чемоданом в руках. 

Это был тот самый чемодан, что я привез из Будфорда.

- Вот ваши вещи: сегодня утром я послал за ними в Парк-Лэйн.

- Вы удивительно любезны, господин следователь! - заметил я. - Теперь я могу 
надеяться на вас, когда буду сидеть на скамье подсудимых! 

Он усмехнулся. 

- В одиннадцать часов вас поведут к судье. Все ваши письма будут тотчас же
доставлены по назначению, если только они соответствуют правилам тюремной 
цензуры. Вместе с завтраком вам принесут бумагу и конверты. 

Во время завтрака меня осенила внезапная счастливая мысль: написать письмо 
лорду Ламмерсфильду. 

Долго я ломал себе голову, не зная с чего начать и какого направления 
держаться. Наконец, я взял лист почтовой бумаги, принесенной мне 
полицейским и написал следующее: 

               "Полицейский участок Боундстрит. Четверг" 

Дорогой лорд Ламмерсфильд! В последний раз, когда я имел удовольствие 
встретить вас на балу у Сангетта, вы были так любезны, что предложили мне
свою помощь, если мне случиться попасть в тюрьму...
При чтении моего настоящего адреса, вы убедитесь, что я достиг этого положения 
с неожиданной быстротой... 
Не знаю, известно ли обществу о том интересном преступлении, в котором меня 
обвиняют, но, могу вас уверить, что пользуюсь в данный момент совершенно 
незаслуженной карой! 

Если вы можете уделить мне полчаса в течение дня, я буду весьма обязан вам 
за добрый совет! В ответ на вашу любезность, могу обещать очень занимательный 
рассказ, способный, наверное рассеять гнетущую скуку, царившую в министерстве
внутренних дел, на которую вы так жаловались в наше последнее свидание.

                 Преданный вам Стюарт Норскотт". 

Насколько я знал лорда Ламмерсфильда, я был совершенно уверен, что это письмо
приведет его в мою камеру. 

Побочные обстоятельства предъявленного мне обвинения были так необыкновенны, 
а его собственные дела были так близко связаны с моими, что он, наверное,
сгорая от нетерпения узнать все подробности моего дела, если только ему было о 
нем доложено, поспешит ко мне. 

Я надписывал адрес на конверте, когда в камеру вошел следователь Нейль.

- Это единственное письмо, которое я пока написал, - сказал я, протягивая ему 
письмо -, но я бы был очень обязан, если бы вы немедленно доставили его по 
адресу! 

Бросив любопытный взгляд на адрес, следователь, видимо, проникся уважением ко 
мне, потому что взял письмо и сразу же вышел. Однако, он вскоре вернулся назад 
и заявил: 

- Пришел ваш вчерашний приятель - мистер Логан: если желаете, можете его 
видеть. 

Минуту спустя, полицейский ввел в камеру моего друга, нас оставили одних. 

Билли уселся на угол стола, засунув руки в карманы, и проговорил: 

- Да, нечего сказать, в грязную историю мы попали!... Нас, кажется, 
подслушивают, прибавил он, оглянувшись на дверь. 

- Очевидно, - отозвался я, - но это ничего не значит! Что бы ни случилось
я теперь поступлю, как Джон Бертон. Раз Норскотт умер, дело наше кончено! 

Билли согласился со мной.

- Конечно так! Необходимо очистить себя от всяких подозрений. Вам придется 
для этого пригласить адвоката. 

- Я написал лорду Ламмерсфильду и уверен, что он придет! Я хочу услышать его 
мнение, прежде, чем начать действовать! 

- Превосходная мысль! - одобрил Билли. - А вы не слыхали ничего новенького 
относительно убийства? - прибавил он. - Кто это, черт возьми, укокошил Прадо, 
и каким образом полиция напала на ваш след? 

- Думаю, что это дело рук Да-Коста - ответил я. - Но мы скоро что-нибудь 
узнаем: около одиннадцати я буду у судьи.

- Около одиннадцати? - переспросил Билли. - В таком случае мне пора идти: я 
обещал вашей девице повести ее в суд.

- Марчиа? - воскликнул я. - Разве она знает?

- Да, я ей звонил сегодня и все рассказал. Разве этого не надо было делать? 

Я пожал плечами. 

- Нет, почему же? Все равно газеты будут кричать об этом! Но мне хотелось бы, 
если возможно, не впутывать ее имя в эту историю.

- Во всяком случае, будет лучше, если мы с нею явимся в суд! Я решил, что
полезнее ей сразу узнать обо всем: это избавит ее от лишних волнений! - 
произнес Билли.

Я протянул ему руку.

- Билли вы молодец! 

Он подошел к двери и постучал.

Изумительная поспешность, с которой дверь была открыта полицейским, 
наводила на некоторые размышления.

Махнув мне на прощание рукой, Билли вышел в коридор.

В течение следующих минут, я старался тщательно восстановить в своей 
паяти точные числа и последовательный порядок всех происшествий, начиная 
с момента встречи с Прадо-Норскоттом на набережной. 

Я решил рассказать Ламмерсфильду всю правду, и мне хотелось изложить ему 
историю в самой краткой и сжатой форме...

Мои размышления прервал следователь Нейль.

- Приехал судья, - сказал он. - Ваше дело пойдет первым! 

Несмотря на ранний час, зал суда был битком набит публикой. 

Когда я направился на указанное мне следователем место - деревянное 
помещение, напоминающее загон для скота, я не узнал ни одного лица, кроме 
Морица. Он сидел в центре зала и упорно избегал моего взгляда.

Пресса была в полном составе и, покая усаживался, вокруг меня слышалось 
жужание и шушукание. 

Дальнейшая процедура была, как обыкновенно пишут в газетах, "краткой и чисто
формальной". 

Прежде всего,  следователь Нейль вошел в свидетельскую камеру и в кратких 
словах изложил подробности моего ареста. 

После него следователь Кортис сделал свой полицейский доклад. Понятно, что 
я слушал его с величайшим интересом. 

Кортис заявил судье, что тело убитого мужчины, найденное в "Боксе-Ренте", без 
всякого сомнения, признано за труп Стюарта Норскотта. Далее по его словам, 
имеется целый ряд показаний, что за два дня до убийства, я провел с покойным 
несколько часов в ресторане "Милан". Что, в ночь, когда произошло убийство, 
я находился на балу у лорда Сангетта, под именем Стюарта Норскотта, что я ушел
оттуда рано - это может подтвердить сам лорд Сангетт - и в несколько 
возбужденном состоянии... Что я вернулся домой рано утром, и платье, надетое 
на мне, было запачкано кровью...

Правда, Кортис заявил, что в деле имеются некоторые темные, неясные стороны,
и все же он настаивал на необходимости моего задержания... 

Судья выслушал его, не прерывая до конца, и предложил мне поставить
перекрестные вопросы свидетелям.

- В следующий раз меня будет представлять мой доверенный, - заявил я, - вот 
пусть он берет всю работу на себя! 

Лицо судьи осветилось улыбкой.

- В таком случае я задержу вас до следующего дня! Надеюсь, что полиция 
даст вам возможность приготовить вашу защиту, согласно установленным правилам! 

Выходя из зала суда я впервые заметил Марчию и Билли. Они сидели позади всех, 
но даже на таком далеком расстоянии лицо девушки выделялось как прекрасный 
цветок. 

Я не показал вида, что узнал их: пресса следила за мной с громадным интересом, 
и мне не хотелось впутывать девушку в это дело. 

Не прошло и четверти часа после моего возвращения в камеру, как мой сторож 
возвестил с благоговением на лице: 

- Приехал министр внутренних дел. Он желает видеть вас немедленно! 

Минуту спустя, ко мне ввели лорда Ламмерсфильда. 

Я встал и, когда надзиратель вышел, закрыв за собой дверь, я поклонился 
моему высокопоставленному гостю. 

- Как это любезно с вашей стороны, что вы так скоро пришли! 

В первый момент лорд мне ничего не ответил. Он смотрел мне прямо в лицо с 
выражением не то удивления, не то иронии. Потом протянул мне руку и сказал: 

- Даже председатель кабинета и тот иногда держит свое слово, мистер Норскотт! 

Я засмеялся, отвечая на его рукопожатие.

- Лорд Ламмерсфильд, - начал я без всяких предисловий, - я просил вас придти
сюда, чтобы выслушать от меня правду... Я... не Стюарт Норскотт! Этот
интересный джентльмен теперь умер! Вот единственный пункт, в котором полиция 
не заблуждается! 

Скотлэнд-Ярд делает замечательные успехи! - невозмутительно заметил министр, 
и, положив шляпу на стол, придвинул себе стул и сел. 

- Я расскажу вам всю историю от начала до конца: так будет лучше! - сказал я. 
- Кроме того, могу обещать, что вам не надоест ее слушать! 

Ламмерсфильд вежливо поклонился.

- Мне ничего не надоедает, кроме политики. 

Прохаживаясь по камере, я изложил моему посетителю всю изумительную историю
моих похождений, начиная с момента встречи с Норскоттом на набережной. Я 
пропустил только один-два зпизода частного характера, касавшихся Марчии.

Когда я кончил, лорд некоторое время сидел молча, глядя на меня, потом тихо 
рассмеялся. 

- Я вам очень признателен, мистер Бертон! - произнес он, наконец. - Я был
убежден, что люди, подобные вам, в наше время существуют только в романах! 
Как утешительно убедиться в подобной ошибке! Да, я понимаю, что жизнь может 
представлять для человека, с таким пищеварением и такими принципами,как вы - 
большую ценность! Я скажу, что верить трудно в подлинность вашего рассказа: 
он слишком неправдоподобен! 

Я поклонился. 

- Кроме того, - прибавил Ламмерсфильд, иронически усмехнувшись, - рассказ 
имеет то достоинство, что объесняет некоторые факты, над которыми в настоящий 
момент наш добрый деятель Кортис ломает себе голову! 

- Думаю, что мне придется говорить ему правду! - решительно произнес я. 

Лорд поднял руку в знак протеста.

- Никогда не следует прибегать к крайностям! Я сегодня же пошлю к вам Джорджа 
Гордона! Никогда не встречал человека, который от природы не питал бы к правде 
более сильное отвращение. Если найдется удобный способ вывести вас из 
затруднения, не прибегая к истине, можете  быть уверены, что он его пустит в 
ход! 

Ламмерсфильд назвал имя самого известного криминалиста, имя которого гремело  
заслуженной славой! 

Я начал благодарить его, но он прервал меня: 

- Я смотрю на вещи с эгоистической точки зрения! Как бы там ни было, мне 
совершенно нежелательно, чтобы он знал о моих частных отношениях с покойным 
мистером Прадо. - Я бы попросил вас не говорить об этом даже с Гордоном! 

Я кивнул головой в знак согласия. 

- Что касается меня, я так и поступил, но Прадо, вероятно, оставил 
какие-нибудь записи в своих делах, и если